Моя Свобода

Я шла по направлению к полю, где меня ждал Мерт. Мой нос предательски ныл, но плотный слой тонального крема, нанесенный Белиндой, и искусно выполненный контуринг превратили меня, как мне казалось, в подобие Ким Кардашьян... Именно так я чувствовала себя.

Увидев Мерта, погруженного в экран телефона на скамейке, я украдкой вздохнула и приблизилась, надеясь, что он не заметит моего приближения.

— Ассаламу Алейкум, ты готов? — окликнула я, стараясь звучать непринужденно.

Он вскинул голову и одарил меня теплой улыбкой, но она тут же померкла, когда я подошла ближе. Он заметил, как опух мой нос, и никакой макияж не мог это скрыть. 

Мерт вскочил на ноги и принялся внимательно осматривать мой нос. Более неловкой ситуации не придумаешь...

— Тебя кто-то ударил? — прозвучал его встревоженный вопрос, в голосе которого сквозила едва сдерживаемая ярость.

— Нет, я просто... ударилась о дверь, — пробормотала я, опуская взгляд.

— Сами, ты должна сказать мне правду. Назови имя. Я решу этот вопрос, не поднимая шума. Даже Али не узнает, — настаивал он, его глаза метали молнии.

Я молча взглянула на него. Он был серьезен, как никогда, но назвать имя Лендена я не могла. Ведь он не применял ко мне физическую силу. Если бы он посмел поднять на меня руку, я бы не раздумывая рассказала, но он лишь морально уничтожал меня. И я решила это вытерпеть.

— Сами, прошу тебя, назови имя, — повторил он, словно чувствовал, что меня обижают.

— Валлахи, я просто ударилась о дверь. Почему ты не веришь мне? — выпалила я, скрестив руки на груди и стараясь смотреть на него как можно строже.

Он поджал губы и нервно провел рукой по волосам, затем огляделся по сторонам. Я же, стараясь не показывать волнения, спросила как ни в чем не бывало:

— Ну что, играем в футбол?

Он резко повернулся ко мне:

— Валлахи, Сами, ни о каком футболе не может быть и речи с таким носом.

— Я в порядке... — начала я, но он прервал меня:

— Сейчас зайдем в магазин и купим что-нибудь холодное, чтобы снять отек, — заявил он.

— Да я уже прикладывала лед, — попыталась возразить я.

— Приложишь еще раз. Хуже не будет. И вообще, я уже написал Али, что заберу тебя из школы.

Я кивнула, но он продолжал пристально смотреть на меня.

— Что? — не выдержала я, смутившись его взглядом.

— Ничего, — ответил он с еле заметной улыбкой.

— Да что? — настаивала я.

— Просто рад, что в этот раз причиной твоего... пострадавшего носа стал не я. Рад, что это всего лишь дверь, — ответил он, стараясь сдержать смех.

— Нос ведь не сломан. У тебя еще есть шанс, — пошутила я в ответ.

— Нет уж, одного раза с меня хватило, — отмахнулся он, широко улыбаясь и качая головой.

Он снова посмотрел на меня своим пронзительным взглядом, от которого в моем животе вспыхнула настоящая гражданская война: бабочки отчаянно боролись за свою свободу.

— Пойдем? — предложил он.

Я кивнула, и мы направились в магазин «Сумая». По дороге мы в основном молчали, хотя я то и дело украдкой поглядывала на него. Он был невероятно красив, с его густыми, непокорными волосами, спадающими на лоб, и черными, как уголь, глазами. А улыбка, словно солнечный луч, озаряла его лицо.

— Если я кое-что спрошу, ты не рассердишься? — тихо произнесла я, любуясь красивой луной, которая едва пробивалась сквозь облака в дневном свете.

Солнце клонилось к закату, время летело неумолимо, ведь к вечерней молитве мы должны были быть у тети Марьям и дяди Мехмета — родителей Мерта и Гёкче.

Он нахмурился, но замедлил шаг, чтобы я не отставала, и повернулся ко мне.

— Я никогда не стану злиться на тебя, Сами.

Я промолчала, но в душе вспыхнула искра радости. Я хотела верить, что это правда. Он снова повернулся ко мне, вопросительно приподняв бровь.

И я, наконец, решилась:

— О чем вы говорили с Алисой? Точнее, о ком?

— В смысле?

— Ну, в магазине вы говорили, что кто-то недолюбливает тебя из-за того, что ты мусульманин.

— Ты подслушивала? — удивился он, но в его голосе не было ни капли гнева.

— Не удивляйся, Мерт, ты же знаешь, какая я любопытная, — попыталась оправдаться я, понимая, что мои слова больше похожи на обвинение. Я отвела взгляд в небо, чтобы не видеть его реакции.

— Да, знаю, — усмехнулся он, но так и не ответил на мой вопрос.

— Я по-прежнему не получила ответ, — напомнила я.

Возможно, это не совсем правильно, что я так настойчиво требую от него ответа. Но неправильно и то, что он играет с моими чувствами.

— Просто... Это запутанная история, но я обещаю всё рассказать. — Он замялся и после паузы добавил: — Скоро.

— На твоей свадьбе? — съязвила я, не в силах сдержать колкость.

— В исламе разрешено многоженство, — попытался отшутиться он.

— В исламе запрещены любые отношения до брака, не нужно выбирать то, что тебе удобно, Мерт. 

— Да я просто пошутил, Сами, — прозвучал в его голосе оттенок обиды.

Я постаралась не выдать, как его слова задели меня. Бабочки в животе давно облетели, оставив лишь пустоту.

У входа в магазин Мерт, как истинный джентльмен, открыл для меня стеклянную двустороннюю дверь. Я вошла, всем своим видом показывая, что всё ещё обижена на него. Но едва я почувствовала сильный холод от работающего кондиционера, как сразу же забыла об этом. 

Мы молча подошли к полке с холодильниками.

— Пьешь энергетики? — спросил он, взяв прохладный напиток и протянув его мне. — Или предпочитаешь сок? — подчеркнуто официально поинтересовался он, и я невольно улыбнулась.

Но тут же отвернулась, пряча предательскую улыбку. Я должна дуться.

— Там еще мороженое есть, — кивнул он на соседний холодильник.

Я обиженно надула губы и с притворным возмущением спросила:

— Подкупить меня хочешь?

— Не получается? Я думал, при слове «мороженое» все обиды испарятся, — ответил он со смехом в голосе.

— Почти угадал, — призналась я и, открыв дверцу, выбрала яблочный фруктовый лед, чувствуя, как он прожигает меня взглядом. Не мои действия, а меня саму, словно пытаясь прочесть, простила ли я его на самом деле.

В одной руке у меня красовался фруктовый лед, в другой – энергетик. Повернувшись к нему, я торжественно изрекла:

— Ты прощен.

Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Там еще чипсы есть, — искушающе предложил он.

— Нет, меня точно стошнит от такого количества, — отрезала я, не в силах сдержать улыбку.

— Ты уверена? Бери все, что душе угодно.

Я устремила взгляд на потолок, залитый мертвенно-белым светом длинных ламп. Окинув взглядом прилавки, я наконец ответила, чувствуя, как он ждет, ловя каждое мое движение:

— Уверена.

— Отлично, у нас ровно пятнадцать минут, — заявил он.

Пока Мерт выбирал себе такой же энергетик, я направилась к кассе. Очереди не было, и, подойдя ко мне, он прошептал:

— Здесь холодно. Ты можешь заболеть. Подожди меня на улице.

Я кивнула и направилась к выходу.

Выйдя из магазина, я поняла, как замёрзла, но это было не так важно, когда рядом были мои вкусняшки.

Через пару минут появился Мерт и протянул мне мой фруктовый лёд и энергетик. Я открыла банку и сделала глоток, но тут же скривилась. Это было совсем не то, что мне хотелось. Со вкусом кофе... Тогда Мерт вытащил из пакета мой любимый яблочный сок и протянул его мне.

Я нахмурилась и спросила:

— Это мне?

— Я знал, что энергетик тебе не понравится, и в последний момент взял твой любимый сок, — ответил он, по-прежнему протягивая сок.

Я была удивлена, что он знает обо мне всё, даже о моих предпочтениях. Возможно, я слишком много думаю об этом, но мне хочется верить, что я ему небезразлична.

Встряхнув головой, чтобы отогнать навязчивые мысли, я протянула руку за напитком. Наши пальцы на миг соприкоснулись, и я почувствовала, как он не спешит отпускать мою руку, словно желая продлить это случайное касание. Я поспешно выхватила сок и прижала его к груди, прерывая физический контакт, хотя мне и было приятно.

Я нарочито отвернулась, чтобы не видеть, как он, усмехнувшись, открывает свой энергетик, словно ничего не произошло, словно не слышит, как бешено колотится мое сердце.

— У нас осталось пять минут, — сообщил он, взглянув на закатное небо, чья алая полоса с каждой минутой меркла, погружаясь в сумерки.

Опустив глаза, я зашагала вперёд, а он шёл рядом. Казалось, я вдруг поняла, что такое тишина, которая не вызывает тревоги. Эта тишина не казалась неловкой, а, наоборот, словно сближала наши мысли. В ней не было нужды в словах и разговорах.

Хотя сердце бешено стучало в груди, словно просилось на волю, это не было связано с неловкостью. Я обернулась к нему и одарила его искренней, от всего сердца улыбкой. Он ответил мне той самой улыбкой, которая всегда заставляла меня чувствовать себя счастливой.

Мир, казалось, замедлил ход, чтобы мы могли насладиться этим моментом. Но я понимаю, что даже этого будет недостаточно. Даже воспоминаний об этом будет мало.

Выбросив обертки от мороженого в ближайшую урну, я вернулась к Мерту, который ждал меня, засунув руки в карманы черной летней толстовки. Я, кружась на месте, приблизилась к нему, широко улыбаясь. И он, с улыбкой, наблюдал за мной, за тем, как на меня действует глюкоза. Или это он так на меня действует? От этой мысли его улыбка стала еще шире.

— Как же мне нравится твое состояние... Ты будто светишься изнутри, Сами. Это так красиво, — прошептал он, и в его голосе звучало искреннее восхищение.

Я усмехнулась, решив, что это шутка, но он повторил, глядя мне прямо в глаза:

— Я серьезно.

Я замерла, утонув в глубине его взгляда, как будто он пытался прочитать мои мысли. Что-то было неправильно. Все вокруг казалось искаженным, словно я потеряла себя настоящую. «Это точно последствия глюкозы... Вот почему мама запрещала мне столько сладкого», — пронеслось в голове.

Но внезапно его телефон ожил, издав короткий звук уведомления. Мерт, взглянув на экран, нахмурился, и я продолжала стоять, не отрывая от него взгляда, пока уличные фонари заливали все вокруг мягким, янтарным светом. Стало светлее, но Мерт все еще был погружен в свой телефон, словно решал какую-то сложную задачу. Наконец, он выключил его и вернулся ко мне, словно очнувшись.

— Зная твое любопытство, скажу сразу – это по учебе. Ничего интересного.

Я поджала губы, чувствуя себя немного виноватой, и, не двигаясь с места, хотя до вечерней молитвы оставалось совсем мало времени, пробормотала:

— Прости, я не должна была подслушивать.

Я опустила взгляд, разглядывая наши тени, причудливо вытянувшиеся на асфальте, словно мы вели безмолвный диалог.

— Сами, — позвал он, мягко коснувшись моего плеча, чтобы привлечь мое внимание. — Ты не сделала ничего такого, за что стоит извиняться. Да, подслушивать нехорошо, и я бы разозлился, если бы это был кто-то другой, но это же ты...

— То есть мне все можно? — спросила я, пытаясь разрядить напряжение и отвлечь его от моего смущения.

— Самия не Самия без капельки любопытства, — улыбнулся он, и в его глазах мелькнул озорной огонек.

Я улыбнулась в ответ, но затем снова посмотрела на наши тени, танцующие в свете фонаря, и неожиданно выпалила:

— Я кое-что придумала.

— Что? — удивился он, проследив за моим взглядом.

Я достала телефон и включила камеру.

— Давай сфотографируем наши тени.

— Звучит немного странно, — с сомнением протянул он.

Я снова улыбнулась, ожидая его реакции:

— Ну так что, ты согласен?

— Словно мой отказ тебя остановит, — усмехнулся он, а я хитро улыбнулась в ответ, подтверждая его правоту.

Я отступила на шаг и протянула руку к его тени, словно пытаясь дотянуться до него самого. Затем я попросила его сделать то же самое. Он послушно выполнил мою просьбу, отодвинув свою баночку энергетика подальше от «фотозоны». Он протянул свою ладонь навстречу моей, и, когда наши пальцы почти соприкоснулись, он посмотрел на меня. По телу пробежали мурашки, но я, тяжело сглотнув, постаралась сосредоточиться на фотографии.

Закончив, я посмотрела на получившийся снимок. Мерт подошел ближе, чтобы рассмотреть его.

— Идеально, — прошептал он, внимательно изучая фотографию и опасно приближаясь ко мне. Я почувствовала, как его запах одурманивает меня, заставляя немного отстраниться. Выключив телефон, я спросила:

— Это был сарказм?

— Нет, сарказм будет, если я не доставлю тебя к вечерней молитве к дяде Кариму.

То есть к моему отцу. Я взглянула на часы и ужаснулась, увидев, что молитва уже давно началась.

— Валлахи, нам нужно поторопиться! — воскликнула я и поспешила вперед.

Через несколько минут мы уже стояли у двери его дома, так как находились в нашем районе.

Я постучала, и дверь открыл Али, держа на руках Айну. Малышка радостно улыбнулась, увидев своего брата и меня.

— Что с твоим носом? — сразу спросил Али, пристально разглядывая мое лицо.

Я совсем забыла...

— Я...

— Мы играли в футбол, — перебил меня Мерт, глядя прямо в глаза Али.

— Это ты ее? — Али расхохотался и показал на меня пальцем. Этому примеру последовала и Айна, устремив свой маленький пальчик в мою сторону. Али никак не мог остановиться, поэтому Мерт, закатив глаза, просто прошел мимо него, приглашая меня войти, потому что брат явно не был в состоянии это сделать.

Мы оставили его стоять на пороге и смеяться, как сумасшедшего, хотя, признаюсь, мне самой было немного смешно. Мы прошли в гостиную, откуда доносились голоса. Мерт постучал в дверь и вошел первым, я последовала за ним.

В первые секунды никто не обратил внимания на мой распухший нос. Пока я здоровалась с родителями Мерта, он успел обменяться приветствиями с моими. Однако тетя Марьям, заметив неладное, внимательно посмотрела на меня и спросила, что случилось. Затем ее взгляд перешел на Мерта.

Мама подошла ко мне и внимательно осмотрела мой нос, а затем и папа присоединился к ней.

— Не сломан, — заключил он. — Что случилось, дочка?

Я растерялась и не сразу нашлась что ответить.

— Мы играли в футбол, — снова пришел на помощь Мерт, глядя прямо на моего папу. Тот, как и мама, не смог сдержать смех. Вскоре вся комната наполнилась искренним хохотом.

— Не может быть, что ты снова... — успела сказать Гёкче, прежде чем снова разразиться смехом.

Я молчала, наблюдая за их счастливыми лицами, словно вернувшими меня в детство, когда Мерт действительно разбил мне нос. Тогда мне было больно, а сейчас в груди разливалось теплое чувство счастья.

Затем я подняла глаза и, смеясь, посмотрела на Мерта. Он, в свою очередь, с легкой виноватой улыбкой посмотрел на меня.

Наконец все успокоились и начали расспрашивать нас, как все произошло.

Мерт коротко ответил, что мяч случайно попал мне в лицо. Я слушала его, стоя в центре комнаты, и почувствовала неловкость, когда тетя Марьям радостно воскликнула:

— Это предопределение, чтобы мы взяли Самию в жены для Мерта!

Я с широко раскрытыми глазами посмотрела на улыбающегося Мерта, который смотрел только на свою маму.

Когда я с горящими щеками повернулась к папе, немного расслабилась, поняв, что это просто шутка.

Да, я мечтаю провести с ним всю свою жизнь, но мне еще рано об этом думать.

Однако в гостиную вошел Али, успокоившись, хотя улыбка все еще играла на его губах.

— Какая еще замуж? Он для нее как брат.

— Конечно, — согласился отец и сел обратно на свое место.

Тетя Марьям тоже согласно кивнула, как и дядя Мехмет.

В смысле «как брат»?