Моя Свобода

Посвящаю эту главу своим родителям, которым я бесконечно благодарна. Благодарна за каждую поддержку и каждый поцелуй в лоб. За каждое объятие и за каждое доверие, что вы проявляете ко мне.

***

Перемена обернулась заточением в классе, хотя за окном плескалось солнце. После урока французского, где Лендена не было, я вздохнула с облегчением. Я выбрала этот язык, зная, что он не придет на занятие.

Не обращая внимания на окружающих, я достала телефон и начала листать ленту в IG, попутно готовясь к следующему уроку: музыке.

Ровно сутки минули с нашей мимолетной встречи с Мертом, когда он удостоил мои носки своим вниманием и ушел.

После его ухода мы с девочками выпили кофе с финиками, до того как не пришла мама. Я бросала на нее обиженные взгляды, которые она ловко игнорировала.

— Ленден, ты просто невыносим, — прозвучал голос Лауры, ворвавшейся в класс, словно порыв ветра.

Я спряталась за книгой которую держала в руках, надеясь остаться незамеченной, чтобы не стать жертвой их насмешек. Иначе я сорвусь и разражусь тирадой на арабском, давая волю накопившемуся гневу.

Сегодня на мне была бирюзовая футболка и белые, струящиеся брюки, больше похожие на юбку, чем на штаны. Голову обвивал белый шарф, почти скрывая надпись на футболке: «Если бы я согласилась с тобой, мы бы оба оказались неправы». И это к лучшему, ведь в класс вошел Ленден и первым делом устремил свой взгляд на меня.

Я избегала зрительного контакта, но кожей чувствовала его презрительный взгляд, вызывающий мурашки отвращения. Я ненавижу его каждой клеточкой своего существа, и уверена, что это чувство взаимно, ведь он решительно направляется в мою сторону.

Как я люблю повторять: «Каждый считает себя львом, пока не встретит настоящего».

— Что планируешь на выходные? Будешь предлагать услуги? — издевательски поинтересовался он, разразившись хохотом, словно это верх остроумия.

Забавнее будет только, если я прикончу его и сброшу тело в ближайший водоем, а в свое оправдание скажу: «Он сам меня довел».

Я даже не удостоила его взглядом, не говоря уже об ответе. Как же мне хотелось высказать все, что накипело, но в голове звучал голос, предостерегающий от провокаций.

Глубоко вздохнув, я вновь погрузилась в чтение, пока он не вырвал книгу из моих рук и не швырнул ее в дальний угол класса.

— Поднимешь? — спросил он с самодовольной ухмылкой.

Какой срок мне дадут, если я все-таки убью его?

Я поднялась и, добравшись до угла, подняла книгу. Обернувшись, я увидела, как Ларс – близнец Лендена – бесцеремонно вываливает содержимое моего рюкзака на пол. Тетради, учебники, блеск для губ, тональный крем – все оказалось в беспорядке.

Но я промолчала и, вернувшись на свое место, принялась собирать разбросанные вещи под смех одноклассников. Некоторые же, казалось, ничего не замечали, ведь никто не осмеливался перечить Лендену и его брату.

Когда я решила, что «порция унижения» Самии была достаточно щедрой для Лендена, он схватил мой пенал и отправил его в тот же угол. Я уже была готова разразиться бранью, но меня опередили.

— Что ты себе позволяешь, Маес? Совсем страх потерял?

Это был учитель химии, мой неизменный заступник. Увидев его, я облегченно закрыла глаза, зная, что ситуация могла бы обернуться трагедией. Конечно, для Лендена.

Во время его уроков «исламофобская задница № 1» не позволяла себе ни единого оскорбления в мой адрес. Сейчас же его брови взлетели вверх от неожиданности, когда он увидел мистера Кросса. Я ехидно улыбнулась и, повернувшись к Лендену, спросила:

— Поднимешь?

Он испепелил меня взглядом, но, встретив еще более гневный взгляд учителя химии, вздохнул и пошел поднимать пенал. Он швырнул его на мою парту.

— Если я еще раз увижу подобное, я подам жалобу на ваше отстранение.

Конечно, его не отстранят, ведь он всего лишь оскорбляет и унижает девушку в хиджабе. А мы должны терпеть, потому что... ну, все ведь терпят наш внешний вид.

Я и представить не могла, что учитель химии появится здесь, как и Ленден, ведь следующим уроком у нас музыка. И, конечно, Ленден не стал бы так себя вести, зная это.

— Сегодня учителя музыки не будет, поэтому я проведу замену, — сказал мистер Кросс, словно прочитав мои мысли.

В голове у меня раздался ликующий визг, хотя я и хотела выкрикнуть это вслух на весь класс.

— Сегодня мы повторим пройденный материал. Маес, какая у нас была последняя тема?

За это время Ленден успел устроиться рядом с вечно безразличным Николасом и что-то пробормотать, но учитель не принял его ответ.

— «Химическая промышленность в Европе». Надеюсь, на следующем уроке вы будете готовы.

Маес кивнул и бросил на меня гневный взгляд, который я проигнорировала. Но следующий урок был по математике, и учителю было абсолютно плевать на издевательства Лендена в мой адрес. Возможно, потому что он сам меня ненавидел.

***

Слова учителя, словно назойливые мухи, жужжали вокруг, но так и не могли проникнуть в мое сознание. Он увлеченно рассказывал о каких то уравнениях. 

— Распределения вероятностей — показывают, с какой вероятностью могут произойти разные исходы случайного события, — вещал учитель, но для меня это звучало как заклинание на древнем языке, из которого я не понимала и половины половины. — Существуют разные математические модели, или типы распределений, которые описывают эту вероятность. Выбор конкретного типа зависит от того, какие данные анализируются или какая ситуация моделируется.

Его взгляд вдруг замер на Алларде, сидящем за первой партой. Тот увлеченно играл в свою любимую игру: «Закинь смятую бумажку в ведро». Рядом с партой скромно ютилось мусорное ведро, ставшее ареной для его метаний.

— Аллард, позвольте поинтересоваться, чем вы занимаетесь? — тон учителя был полон иронии.

Парень, словно пойманный с поличным воришка, мигом спрятал свой «снаряд» под парту. Учитель, с лицом, нахмуренным как грозовая туча, подошел к нему и конфисковал "игрушку". Мне бы тоже хотелось присоединиться к этому увлекательному занятию, лишь бы не слушать эту бесконечную лекцию.

— Макаддам?

Моя фамилия, словно удар грома, вырвало меня из оцепенения. Я вздрогнула и подняла глаза на учителя, который уже отправил злосчастную бумажку в мусорное ведро.

— Да?

— Я вижу, вы витаете где-то в облаках. Тема вам неинтересна?

— Нет, я... я все понимаю.

— Неужели? Тогда предоставьте мне примеры решения системы трёх уравнений с тремя неизвестными.

Я замолчала, инстинктивно опустив взгляд на парту. Это был мой привычный жест, когда я чувствовала себя неуверенно.

— Маес, — прозвучала фамилия Лендена, словно приговор.

Прекрасно, просто замечательно. Сейчас Ленден ответит, продемонстрировав свой интеллект, а я буду выглядеть рядом с ним полной идиоткой.

— Решение способом подстановки. Ответ: первое число — 15, второе число — 5, третье число — 3, — выпалил Ленден и расплылся в самодовольной улыбке, словно покорил Эверест.

— И как вы собираетесь сдавать экзамены? Вы до сих пор не понимаете даже такую "легкую" тему,— учитель обернулся ко мне, его слова были пропитаны разочарованием.

"Легкую"? Я бы поспорила. Это он витает в облаках, если считает ее простой.

— У меня есть отличная идея. Почему бы Маесу не помочь вам? — невинно предложил учитель.

Я видела этот хищный блеск в его глазах. Я хорошо знала этот взгляд, встречала его у других людей. Это был блеск скрытой неприязни, замаскированной под невинностью.

— Нет, я все выучу к следующему уроку, — поспешно выпалила я.

— Это не просьба, я настаиваю, — ответил учитель, не сводя с меня взгляда. Я отвернулась, не желая поддерживать этот зрительный поединок.

— Я не против, у меня куча свободного времени, — с энтузиазмом отозвался Ленден.

— Нет, я не хочу, — повторила я, чувствуя, как безысходность душит меня, словно удавка на шее.

Нужно срочно придумать какой-нибудь план. Я не позволю Лендену превратить оставшиеся два месяца в ад. Никогда.

— Как я уже сказал, это не обсуждается... — не успел договорить учитель, как я выпалила:

— Пусть это будет Николас Мартенс.

Сам Николас, услышав свое имя, отвлекся от изучении своей тетради, точнее, он зависал, глядя на нее. С ним что-то не так, определенно, но он — наименьшее зло из двух. 

— Нет, у Мартенса и так много желающих, — возразил учитель.

— Ты перечишь учителю? Тебя же могут отстранить, — пропищал Ленден, включив режим своей раздражающей наигранности.

Но среди всего этого шума, смеха и моей нарастающей паники прозвучал спокойный голос, ставший для меня спасательным кругом.

— Я согласен.

Николас. Он согласился.

Я повернулась к нему, но встретила лишь безразличный взгляд его светло-карих глаз.

— Но у вас и так...

— Время найдется, — ответил Николас учителю.

— Какого хрена, чувак? — возмутился Ленден, повернувшись к нему.

Николас лишь пожал плечами, а Ленден, разочарованно вздохнув, отвернулся обратно. Но, взглянув на Николаса, я заметила в его глазах странное, почти любопытное выражение.

Я уверена, что это не закончится хорошо.

***

После школы я поспешила домой – сегодня возвращался папа. Сердце томилось по нему, и я подумывала предложить Николасу перенести занятие на завтра. Но потом испугалась его реакции, потому что после математики он коротко сообщил: «Сегодня во дворе, после уроков». Выглядело так будто он попросил меня спрятать труп во дворе. Я кивнула, но поняла смысл только тогда, когда он ушел.

Однако я не собиралась показывать, что боюсь его. Наоборот, я хотела показать себя с такой навязчивой стороны, чтобы он сам не захотел издеваться надо мной. Просто объяснял темы и всё.

Я сидела на скамейке, уплетая мини-пиццу с халяльным мясом. Заметив Николаса, направляющегося ко мне, я торопливо проглотила кусок пиццы и запила водой из бутылки, боясь подавиться. Он приблизился и уселся на скамейку, нарочито отстранившись. Не взглянув на меня, он принялся доставать учебные принадлежности. Но я остановила его:

— Стой. Давай сначала договоримся об условиях.

— О каких еще условиях? – нахмурился он, искренне недоумевая. – Ты перегрелась на солнце?

— Да, немного, но я о другом, — довольно серьезно ответила я на его колкость.

Под его пристальным взглядом я достала из кармана, точнее, из задней стороны моего шарфа бумажку. Это было самое надежное место, потому что внутренняя часть шарфа хорошо прилегала к голове.

Я протянула ему бумажку, стараясь не коснуться его пальцев. Он взял ее и, развернув, начал читать вслух:

— Первое — ни в коем случае не прикасаться ко мне, — он поднял взгляд на меня и спросил: — То есть мне нельзя вообще к тебе прикасаться? А если нужно спасти твою жизнь?

— Валлахи, не надо меня спасать, а то еще в долгу перед тобой останусь, – попыталась пошутить я, но вышло натянуто.

— Я серьезно, — сказал он даже не моргнув за это время.

Его лицо буквально излучало пустоту.

— Просто не касайся моей кожи. Но если это ради спасения моей жизни, то я делаю исключение.

Он долго смотрел на меня, как на умалишенную, пока я взглядом не указала на остальные пункты договора. Тяжело вздохнув, он опустил глаза и продолжил:

— Второе – не смотреть на меня слишком пристально. Проясни.

— То есть не смотри на меня, как на свою луну...*

Он просто уставился на меня, словно я самое тупое, что он видел.

Медленно он провел рукой по своим русо-каштановым волосам, которые в лучах заходящего солнца казались рыжими. Затем снова посмотрел на меня, но я не отвела взгляда, завороженная его татуировками на предплечьях. Обычные, ничего не значащие символы, где-то толще, где-то тоньше. На одном предплечье была изображена маленькая стрекоза с жесткими изгибами, а на другом предплечье – величественный дракон, изрыгающий пламя на толпу бегущих людей. Все это было выполнено черной тушью и выглядело завораживающе.

Словно не заметив моего пристального изучения его татуировок, он прочитал последний пункт:

— Третье – не стоит делать мне комплименты относительно моей внешности или характера.

— То есть не говорить мне, что я красивая, даже если очень хочется, – сказала я, откусив пиццу.

Он несколько минут молчал, наблюдая за тем, как я ем, а потом вдруг произнес:

— Ты странная.

Оторвавшись от еды и прожевав, я возмущенно ответила:

— Я же просила не делать мне комплиментов.

***

Всё шло на удивление спокойно. Под его суровым взглядом я доела свою пиццу. Он принялся объяснять способы решения уравнений, но до меня всё равно не доходило. Тогда он стал объяснять еще подробнее, терпеливо дожидаясь, пока я усвою малейшую деталь, ведущую к основной теме.

Все прошло, я бы сказала, прекрасно. Я даже понимала то, что раньше казалось сложным. Правда, забывала все моментально, приходилось повторять. Но это неважно. Иногда он, конечно, огрызался, но был на удивление терпелив. На его месте я бы уже давно себя послала.

Но отмечу, что всё было хорошо до прихода Лендена, который всё испортил. Он оскорблял меня, но не трогал. Не знаю, как это работает, может быть, он знает, что у меня есть старший брат, который готов надрать ему задницу, если я просто назову его имя.

Он лишь оскорбляет меня, портит мои вещи, но никогда не прикасался, не говоря уже об ударах.

А Николас, пока Ленден оскорблял меня, сидел и равнодушно наблюдал за этим, словно пришел в кино, но разочаровался в самом жанре и, самое главное, в самих актерах.

Но и это мерзкое представление подошло к концу. Ленден ушел, а Николас объявил, что на сегодня хватит. Я радостно вскочила и, собрав вещи, направилась домой.

Солнце уже садилось, и я ускорила шаг, любуясь закатом. Сначала небо окрасилось в нежно-розовый цвет, а затем медленно перешло в темно-желтый. Закат охватил половину небосвода, и теперь можно было увидеть переливы желтого, красного, розового и фиолетового.

Вот наступил тот волшебный момент, когда солнце, словно уголек, уходит за горизонт, унося с собой закат на другую половину земли. Именно в этот миг я больше всего люблю смотреть на это зрелище, мечтать, фантазировать и думать о том, каким же будет завтрашний день.

Небо пылало оранжевыми и малиновыми красками, и за ним последовал прохладный ветерок. А если повернуть голову, можно увидеть едва заметный полумесяц, такой прекрасный, что хочется остановиться и любоваться им бесконечно.

По приходу домой вечер сгущался, а полумесяц становился все отчетливее, словно излучал собственный свет.

Едва переступив порог дома, я получила уведомление на телефоне о времени молитвы.

Я успела. И папа тоже был дома.

Но в доме я услышала другое – смех Али и его друзей. Уверена, Мерт тоже был здесь.

Но главное сейчас – то, что отец дома. Я быстро скинула кроссовки и почти бегом направилась на кухню. Но по пути заметила, что дверь в коридор закрыта, а дверь на кухню слегка приоткрыта.

С полной решимостью я распахнула дверь и вошла. Мой взгляд тут же нашел отца, который сидел на диване и разговаривал с мамой. Я радостно улыбнулась и бросилась к нему. Он, увидев меня, встал и с нетерпением ждал моих объятий. Я обвила руками его шею, а он нежно поцеловал меня в лоб, слегка щекоча бородой.

— Радость моя, ты только сейчас из школы?

— Я задержалась, были дополнительные занятия.

Он снова поцеловал меня в лоб и, отстранившись, с улыбкой обратился к маме:

— А ты говорила, что скучаешь больше, но не обняла меня так, как Самия.

Я улыбнулась и, бросив рюкзак под маминым пристальным взглядом, уселась на диван.

— Если хочешь, чтобы я и тебя задушила, я готова, – пошутила мама, на что папа фыркнул.

— Ты и так меня душишь, – ответил он.

Она резко повернулась к нему. В её взгляде было что-то такое, что заставило папу шутливо пояснить:

— Ты душишь меня своей любовью, цветочек мой.

Сколько я себя помню, папа всегда называл маму цветком. Говорил, что она такая же красивая и нежная. Потом он рассказал нам с Али, что имеет в виду цветок аконит. А аконит – один из самых ядовитых цветов.

Конечно, он шутил.

— Мы поедем к тете Марьям и дяде Мехмеду. А ты помолись, а то уже опаздываешь.

После этих слов папочка закатил глаза на мамочку, а та покачала головой. Но вскоре они ушли, а я поднялась наверх. Молитву я не стала совершать, потому что, как я упоминала, у меня «красные дни». В эти дни нам разрешено не молиться и не восполнять пропущенные молитвы.

Но нас не выгоняют из дома из-за этого, и мы все еще можем готовить еду. Вопреки существующим стереотипам, согласно которым, когда у женщины эти дни, она считается «нечистой» и не должна готовить еду. Нет, в исламе мы по-прежнему являемся раем для детей. Ведь рай находится под ногами матерей. И рай можно заслужить для отца, правильно воспитав одну дочь. Поэтому у нас дочери более ценны.

Я надела простое черное свободное платье и повязала на голову светлый шарф. Глубоко вздохнув, я спустилась вниз.

Подойдя к двери кухни и прислушавшись, я поняла, что Али и его друзья все еще в гостиной.

Наконец, успокоив себя, я открыла дверь и увидела Мерта.

—— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 

*Как на луну — смотреть влюбленными глазами.