3
…Ни смерть не увлечет тебя на дно, Ни темного забвения вражда…
Я пытался поддержать их. Они опять начали ругаться и только бедная Молли пыталась как-то разрешить ситуацию, сложившуюся дома. Но ничего не помогало. Знаете, все повторялось. Я видел, как по ночам она убегала из дома, отправляясь на поиски брата и как под утро она возвращалась, вытирая слезы. Я знал, что она знает, где Себ. Но она еще этого не понимала. Знала, но не понимала.
Какая мрачная судьба выпала семье Куперов! Мое сердце разрывалось, глядя на их печальные лица. Я хотел им помочь, но вот как? Не знал. Да и что я мог сделать? Знаете, вот если бы только у меня была машина времени. Я бы все исправил. Обязательно исправил. Я бы следил за детьми. И все было бы хорошо, да… Хорошо… Почти год ушел на поиски Себастьяна. Новостей никаких не было. Джон опускал руки. Эмма перестала выходить из дома, а Молли — улыбаться. Ужасно… Сколько еще им пришлось натерпется… Кошмар… Как-то раз, ночью, девочка прибежала ко мне. Мы долго разговаривали. Молли рассказывала мне о том, что происходит дома. Я слушал и заботливо вытирал слезы с её щечек. Перед тем как уйти, она посмотрела в мои глаза и спросила:"Дядя Джейсон, зачем?». Затем она как-то странно улыбнулась и убежала. Я не понял её, но какое-то гадкое чувство осталось в душе. Как-будто я сделал что-то плохое. Но я… Я ничего не делал, вы же мне верите?
Спустя пару дней после этого нашелся и Себастьян. Он был жив. Только ужасно изуродован. Так же, как и Молли когда-то. Он не мог говорить. Чисто физически. Урод, который украл его, отрезал ему язык. Мальчишка был ужасно испуган и сильно избит. Кровоподтеки были огромными, синяки… Удивительно, как он выжил. Мы выхаживали его несколько месяцев, но он больше не был тем, кем был. Он замкнулся в себе, знаете. Понятное дело, замкнулся. Мало кто пережил бы такое.
Себастьян никому никак не показывал, кто был этот человек, что издевался над ним и, возможно, над его сестрой. Мальчик был в шоке и это его состояние было с ним до конца его маленькой жизни. Эх, как же это все печально… Он не заслуживал такого. Никто не заслуживал. Себастьян начал чаще общаться с сестрой. Он писал на листочке, а она показывала ему, как сказать это слово на языке жестов. Они смеялись и шутили, но Куперу младшему было больно. Не только физически. Скандалы дома поутихли, но бесследно ничего не проходит. Счастливыми они стать уже не могли. Однажды, я увидел диалог Молли и Себа. Пришлось подучить язык жестов, чтобы общаться с пареньком. Он спрашивал у сестры об её убийце, но она грозно хмурилась и утверждала, что жива. Себастьян злился и доказывал сестре обратное. Они долго спорили, но тайну своей смерти Молли так и не открыла. Может, она и правда думала, что все еще жива. А что если вместо нее похоронили другую??? Столько вопросов, знаете, было в голове. Куперы долго пытались восстановиться. Джон вновь пытался бросить пить, Эмма медленно шла на поправку. Дети общались, но каждый из них нес свой крест. Эта была далеко не та семья, которой я восхищался. Они были другими. Унылые, тусклые, слабые…
Они по прежнему звали меня к себе на ужин, а я не мог отказать. И как бы мило за столом они не улыбались, была видна их боль. Состояние угнетенности не проходило.
Беда никогда не приходит одна. Спустя 1,5 года после всех этих событий, Эмме становилось все хуже и хуже. Она быстро худела, сколько бы не ела, она перестала ходить и только лежала. Джон угасал, глядя на свою жену. Я носился по магазинам, по аптекам, чтобы хоть как-то помочь этой семье. Но тщетно.
Спустя еще месяц, Эмма сказала, что слышит голоса и они говорят, что ей пора умереть. Джон очень злился, когда слышал это и ругался. Но Эмми была непреклонна, голоса настаивали на её смерти. Молли и Себ плакали по ночам и просили маму перестать говорить такое. Они молились, но и это не помогло. Знаете, после такого перестаешь верить в Бога.
Эмма вскрыла себе вены. Джон был на прогулке с детьми. Когда они вернулись, Эмми была уже мертва. Джон ели увел детей от ее тела и вызвал скорую. Он не должен был оставлять ее одну, не должен.
— Её довели голоса! — Кричал он на похоронах. Кроме меня и детей его никто не понимал. Однако, наше понимание не вернуло Эмми… Джон много пил. Он уже не замечал детей, ничего вокруг. Он целыми днями пил. Я смотрел на это и сердце разрывалось, как за 3 года могла разрушиться такая семья? Дети прибегали ко мне. За едой, занять денег или остаться на ночь, потому что отец буянит. Я всегда помогал им, было грустно за них. Вот натерпелись же…
***
Коди сделал глоток виски и вновь перечитал все, что написал. Он пытался понять, что вдруг случилось, почему вселенная повернулась задницей к этой семье. Почему все произошло именно так и именно с ними? Слова старика не выходили из его головы, а строки написанного заставляли дикие образы буквально плясать в его голове. Бедный мальчик, который общается с призраком сестры. И ужасно обеспокоенные родители. Сколько боли было во всей этой истории…
Коди отодвинул бокал от себя и взглянул на часы. Было за полночь. Он и не заметил, как пролетело время. Казалось, вот только только был день…
Уилсон встал с потрепанного кресла и прошелся по номеру. Тусклый свет настольной лампы освещал не менее тусклую комнату. Местами рваные старые обои с принтом аля «бабушкин сервиз», задрипанная кровать (спасибо, что хоть белье поменяли), пружины из которой так и собирались выскользнуть наружу. Древний письменный стол. Коди казалось, что он оказался в мотеле 70-х годов. Будто здесь застыло время. В голове вновь вспыхнули образы убитых горем людей, мертвой девочки и избитого мальчика. Вот для них время действительно застыло…
Звук, с которым открылась дверь в преисподнюю, заставил парня окончательно проснуться. Старичок встречал Коди на обычном месте как старого приятеля, с улыбкой на лице. Уилсону же было не очень приятно здесь находится, но он хотел выслушать историю до конца.
— Ты решил дослушать? — Старик потер руки. — Я знал, что тебя зацепит. Очень скоро будет развязка.
***
Молли больше не было. Она исчезла и никогда не появлялась. Бедный Себастьян боялся, что отец совсем сойдет с ума. Джон и так частенько выходил с ружьем наперевес и стрелял в небо, землю, дом. В эти моменты Себ сидел у меня и тихо плакал. Я успокаивал его как мог, но этого было мало. Навязчивая мысль разобраться с Джоном взрывала мне голову. Я много думал об этом. Я не знал, что мне делать. В ту ночь Себастьян спал у меня. Я молча курил и смотрел в окно. Джон опять буянил. Он падал на колени и кричал на небо. Я чувствовал его боль, но искренне не понимал, зачем он ведёт себя так. Зачем лишать себя последнего родного человека? Зачем настраивает всю округу против себя? Зачем все это? Я не понимал.
Луна бледно освещала и без того бледное лицо мальчишки. Его ресницы дрожали, а глаза бегали. Даже во сне он выглядел не мило, как все дети, а тревожно. Даже во сне он боялся. Я не мог смотреть на него без слез. Синяки от недавних побоев отца начали желтеть и стали выглядеть слишком ужасно. Я тихонько подошёл к нему и погладил по лицу, от чего он дернулся, но не проснулся.
— Все будет хорошо, малыш, — тихо прошептал я.
Джон был вне себя от ярости. Его глаза наливались кровью. Он искал Себастьяна, дико крича, что тот «маленький уродец» и что «лучше бы его убили тогда». Я вновь взглянул на Себа. Он спал. И слава богу не слышал всего этого дерьма. Мальчонка и так намучался, ни к чему ему это все слушать.
Я закурил и вышел во двор, плотно закрыв за собой дверь. Я надеялся, что это хоть как-то поможет уберечь Себа от звуков и прочего. Я медленно шёл к Джону, зная дальнейший расклад событий.
Тот сидел на ступеньках, держа бутылку виски в руках. Он заметил меня, встал, взяв в руки рядом лежащее ружьё.
— Чего тебе? — Прорычал он.
— Абсолютно ничего, — я посмотрел в его глаза. Мутные, пьяные, красные, убитые. Знаете, в какой-то момент мне стало его жалко. Но это не помешало моим планам. Я медленно подошёл к нему и улыбнулся. Джон непонимающе посмотрел на меня.
— Угостишь выпивкой? — Я сел рядом. Он протянул мне бутылку. Я сделал пару больших глотков и отдал ему.
— Допивай быстрее, у меня есть то, что тебе понравиться, — Джон кивнул и отхлебнул немного крепкого напитка. Поморщившись, он вновь протянул бутылку, но я отказался.
— Хочешь повидать Себастьяна? — Вкрадчиво спросил я.
— Да, — прошептал он.
— Но у меня условие, ты не подойдешь к нему. Ты не тронешь его. Ты будешь смотреть на него сквозь окно, — Джон молча кивнул.
Пустая бутылка стояла на крыльце дома, в котором когда-то жила большая и дружная семья. Я отвел Джона к себе. Он молча стоял у окна и плакал. Кажется, он начал что-то понимать.
— Джон, Себ — единственный, кто остался у тебя. Но ты приносишь ему боль. Он устал это терпеть, Джон, хватит. — Я тронул его за плечо, но он нервно дернулся.
— Пошёл к черту! — Вскрикнул он, затем оттолкнул. Я пошатнулся и понял, что все-таки он не исправим.
— Пойдём, ты должен увидеть ещё кое-что, — я собрал волю в кулак и пошёл в сторону леса. На удивление, Джон шёл за мной.
Мы стояли у озёра. Вокруг было тихо и спокойно. Идеальное время, идеальное место…
В ночной тишине леса раздался выстрел…