24. Старые счеты
Поздняя осень и ранняя зима в Хогвартсе были одинаково промозглыми, дождливыми и унылыми. Раньше Гарри отвлекался благодаря друзьям, интересным урокам и квиддичу, теперь не было ни того, ни другого, ни третьего.
Снейп вел его по узкой тропинке позади домов, недалеко от главной улицы Хогсмида. Долго они шли в молчании, потом Снейп свернул к дому, одному из многих, с деревянной дверью и замысловатой ручкой в форме медного кольца.
Заклинание распахнуло дверь, Снейп знаком показал Гарри идти внутрь, и они с трудом протиснулись в проход. Использовать Мантию для двоих все еще было непривычно. Даже раньше, когда он пытался с Гермионой и Роном проделывать такой трюк, у них торчали ноги, они вечно пихали друг друга. Идти рядом со взрослым волшебником было еще хуже.
— Здесь Мантию можно снять, — объявил Снейп.
— Зачем? Мне нужно спешить в Выручай-комнату, — Гарри колебался.
— Нам нужно поговорить, Поттер, — Снейп сам отодвинул край Мантии и вышел в небольшой коридор старинного дома.
Место напоминало Нору неприхотливостью интерьера, обилием мелких деталей. Здесь и там были свалены старинные вещи. Мимо, совершенно не обратив внимания на Снейпа, прошел кот.
— Вы уверены, что здесь безопасно? — шепотом спросил Гарри.
— Да, я приготовил чары заранее, — ответил Снейп. — Когда Люциус рассказал мне, что нашел вас возле ворот своего дома. Я понял, что нам придется поговорить. Проходите, садитесь. Прежде, чем я отведу вас в Выручай-комнату, я задам вам несколько вопросов.
— Хорошо, — Гарри свернул Мантию и аккуратно убрал в карман. — Но перед этим я должен знать, на кого вы работаете.
— Ни на кого, — отрезал Снейп.
— Тогда все в порядке, — Гарри сделал вид, что поверил, а сам отметил, как сильно повлиял на Снейпа вопрос. Наверняка, ему надоели обвинения в том, что он работает на врага. Пожиратели Смерти обвиняли его в том, что он работает на Дамблдора, а преподаватели Хогвартса видели в нем Пожирателя Смерти.
— Вы поговорили с профессором Слагхорном? — спросил Снейп. Он выбрал место недалеко от окна.
Гарри прошел в дом, огляделся и сел на старый диван. Впервые за много дней он позволил себе ненадолго расслабиться.
— Да, он рассказал мне, что такое крестражи. Волшебник убивает жертву, расщепляет собственную душу и помещает осколок в предмет. Слагхорн считает, что Том Риддл создал семь крестражей. Скорее всего, один из них был внутри меня.
— Был? — резко спросил Снейп.
— Часы пожирают душу. Долгое время я слышал голос Тома Риддла в своей голове. То, чего так опасался Дамблдор. Теперь голос исчез. Я хорошо помню этот момент. Часы уничтожили его, а потом принялись за меня. С тех пор боль не проходит.
— Вы можете использовать другой крестраж, — сказал Снейп.
— Беспокоитесь о моем здоровье? Я тронут. Да, именно так и советуют мне поступить все, кому не лень. Скорее всего, я сделаю это. Как вы понимаете, я не мог ничего сделать внутри временной петли, профессор. Даже студенты Хаффлпаффа не настолько глупы, что бы вы ни думали о нас.
— Вы прекрасно знаете, мистер Поттер, что Распределяющая Шляпа прислушивается к желаниям студентов, — Снейп усмехнулся. — Вы хотели попасть к Помоне. Никто не сочтет вас угрозой, если вы учитесь на факультете гербологов.
— Хаффлпафф многому научил меня, профессор, хотя вы правы. В любом случае, мне придется использовать крестраж, если я не хочу умереть от болевого шока, так что скоро я последую вашему совету. У меня есть три крестража. Остается еще три.
— Только если он успел закончить план, — возразил Снейп.
— Я буду считать, что успел. Пока не найду доказательств обратного.
— Упрямство выдает в вас гриффиндорца.
— Все хорошие студенты Хогвартса упрямы, профессор. Гриффиндорцы упрямы там, где дело касается храбрости и чести, рэйвенкловцы могут расшибить голову ради крупицы знаний, студенты Хаффлпаффа до последнего будут стоять друг за друга, как бы глупо это ни выглядело, а что касается слизеринца — он никогда не отступит от своей цели.
— Попахивает старым учебником об истории школы, мистер Поттер.
— Том Риддл хотел получить бессмертие. Он использовал артефакты Основателей в двух случаях из трех. Я думаю, он сделал крестражи, используя памятные вещи, связанные с каждым факультетом. Чаша Хельги Хаффлпафф, диадема Ровены Рэйвенкло.
— Вы хотите найти их и уничтожить? — спросил Снейп, разглядывая мокрый снег за окном.
— Я использую их, чтобы ненадолго продлить магию Часов. Пока не найду другой способ использовать магию Часов.
— Альбус Дамблдор хочет использовать Часы. Если о них станет известно, выстроится очередь.
— Я понял это, как только убедился, что они переместили меня на пять лет в прошлое, а вам понадобилось два года?
— Я хочу объяснить вам, мистер Поттер, по какой причине отправил вас к директору.
Гарри встал и подошел к окну. Очертания Хогвартса были едва различимы. Дождь превращал их в смутный силуэт. Где-то там в каминах горит огонь, в Большом Зале можно вкусно поесть, а в факультетской гостиной его ждут друзья.
— Том Риддл был выдающимся волшебником. Ему удалось впечатлить многих. Преподавателей, студентов. Для слизеринцев он был примером. Вот чего может добиться волшебник, думали мы. Он блестяще сдал экзамены. Дружба с ним была похожа на дружбу с кумиром. Ей дорожили. Он говорил, что любой из нас может стать великим.
— Зачем вы рассказываете мне это? Хотите, чтобы я понял, почему вы стали его сторонником?
— Хочу, чтобы вы поняли, почему я отвел вас Дамблдору. Думаю, вам известно, как сильно ненавидят Дамблдора слизеринцы сейчас. Раньше было почти так же. Он был преподавателем трансфигурации. Хорошим преподавателем, но он был гриффиндорцем. И когда Дамблдор стал рассказывать всем желающим, что Том Риддл — зло во плоти, мы возненавидели его еще сильнее. Для нас все было просто, мистер Поттер. Проще, чем вы можете представить себе. У нас не было никакого выбора, который мы могли бы сделать. Мы не задумывались. Ни на секунду. Выбирая между самым талантливым и понимающим волшебником, который помогал тебе много лет, рядом с которым ты чувствовал себя значимым, и тем, кто считал тебя испорченным, тем, кто всегда осуждающим взглядом сопровождал тебя до выхода из кабинета... Кого мы могли выбрать? Когда я понял, какую ошибку совершил, было уже поздно. Моя попытка исправить все не привела ни к чему хорошему. Я перешел на сторону Дамблдора до того, как Волдеморт исчез, и это меня спасло. Больше я не верил в истории о могущественном волшебнике, который приведет нас к лучшему миру. Я понял, как сильно ошибался в Дамблдоре. И я увидел, как быстро Дамблдор вернул нам старые времена. Когда ты не боишься выйти за порог своего дома.
— Вы ему доверяли — я понимаю.
— Конечно нет, Гарри Поттер! — крикнул Снейп. — Как я мог доверять тому, кто заставил меня... Кто обрек на смерть... Поттер, как можно доверять хоть кому-то? Вы в своем уме?!
— Я не понимаю, к чему вы пытаетесь подвести меня. Вы рассказали, что доверились Риддлу, и это оказалось ошибкой.
— Вы не видите иронии? Теперь ошибкой было доверить секрет Альбусу Дамблдору. Я рассказываю вам о том, почему обратился к нему, а не к другому волшебнику. Он сумел сделать то, что большинству было не под силу.
— В таком случае почему...
— Поттер, — Снейп устало вздохнул. — Иногда мне кажется, внутри тела второкурсника находится взрослый человек, но потом вы начинаете вести себя как умственно отсталый. Альбус Дамблдор был единственным волшебником, которого я знал, из тех, кто способен был помочь вам справиться с артефактом такого уровня.
— Вы пытались... — Гарри отступил, ошарашенный, осознавая простую истину. Настолько простую, что будь он действительно второкурсником, ему не пришлось бы в голову ничего другого.
— Почему вы выглядите так, будто это вас задевает? — Снейп усмехнулся.
— Вы просто пытались спасти мою жизнь... Я не понимаю. Вы знали, кто я. Знали, что я сделал с Краучем.
— Вытащили его у меня из-под носа, но я вас прощаю. Считайте это моим подарком на Рождество. Раз мы разобрались с этим, перейдем к более насущным делам. Вы знаете, что будете делать теперь?
— Если вы все еще хотите быть директором...
— Поттер, во имя Мерлина! Прекратите кривляться.
— Я совершенно серьезен, профессор, — вопреки сказанному, Гарри улыбнулся. Он уже подозревал Снейпа однажды. На первом курсе, когда Снейп пытался спасти его от нелепой смерти во время матча.
— Вам придется несладко. Теперь, когда Гриндельвальд мертв. Если, конечно, вы не ошиблись.
— Даже если я ошибся, профессор, я уверен, что Гриндельвальд больше не будет вмешиваться в события. Он ясно дал понять, чего хочет.
— И? — Снейп выразительно посмотрел на Гарри.
— Чтобы Часы никто не использовал.
— Безобидное желание для человека с подобной историей. Вернемся к сегодняшнему дню. Что вы собираетесь делать, Поттер?
Гарри разглядывал очертания замка. Вспоминал, как много событий произошло в его стенах. Первый день в Хогвартсе. Одного этого воспоминания хватило бы на несколько часов.
— Прекратите! — тон профессора стал угрожающим.
— Гриндельвальд научил меня этому фокусу, — Гарри рассмеялся. Да, окклюменция дается ему с большим трудом, зато он виртуозно может думать о всяких глупостях.
Так было прошлой ночью. Во время бесконечно долгой беседы с призраком Тома Риддла. Он думал о чем угодно, кроме реальной цели. Пока Часы поглощали крестраж, кусочек за кусочком, он представлял себе бесконечные коридоры Отдела Тайн, тропы Запретного Леса, лабиринт потайных ходов Хогвартса. Фигура Риддла скорчилась на несуществующем полу, и Гарри пришлось усилием воли возвращать себя в реальность. Когда он представил, что боль могла отступить на несколько недель, желание отпускать проклятую чашу пропало вовсе. Он разжимал пальцы с такой силой, будто пытался вырвать игрушку из рук ребенка. Совесть и жалость к себе набрасывались с двух сторон. В конце концов, чаша выпала из его рук. Крестраж был цел. Почти цел, так что боль вернулась уже к утру.
— У меня есть план, — сказал Гарри, вспоминая тот самый матч, на первом курсе, когда Снейп спасал его. — Я знаю, что делаю. Вам понадобится поддержка попечительского совета и сторонники в Министерстве. Думаю, Малфой справится с первой частью, а я постараюсь объяснить мадам Боунс, что у всех на виду вы не станете пытать детей и подвешивать их за большой палец, если они пошутят над кошкой Филча.
— Что вы несете, Поттер?
— Надеюсь, что я несу полную бессмыслицу, иначе месяц, проведенный в компании старого волшебника прошел зря. Окажете мне услугу?
— Что-то, кроме бесконечного спасения вашей жизни?
— Вы не сможете быть преподавателем по Защите и директором одновременно.
— Полагаю, у вас есть готовая кандидатура?
— Да.
— И мне она не понравится?
— Совершенно точно, нет.
***
Выручай-комната выглядела обычным кабинетом. Первым делом Гарри положил диадему и чашу в разные углы. Он знал, что ему понадобится время на каждый крестраж, и не хотел тратить его сразу.
Когда из стены выплыла Елена, Гарри вздрогнул — лицо привидения искажала ненависть.
— Я уничтожу его. Обещаю, — сказал он. — Я уничтожу его завтра же. Если я не сделаю этого, вы расскажете обо всем профессору Флитвику. Клянусь, я все сделаю. Мне нужно совсем немного времени. Прошу вас.
Елена застыла в центре комнаты. Гарри терпеливо ждал. Время для привидения текло совсем иначе.
— Хорошо. Вы принесли то, что искали. Я буду ждать здесь. Вы обещали, — она исчезла в потолке.
Гарри вздохнул, спрятал Мантию, убедился, что выглядит, как обычно. В поместье он с горем пополам привел в порядок волосы, постарался вспомнить, как именно выглядела его одежда. Незначительные изменения никто не заметит, но что-нибудь посерьезней — запросто. Тогда его план может полететь псу под хвост.
Собравшись с духом, Гарри отправился к башне Гриффиндора. Его ладонь лежала в кармане, сжимая золотой снитч.
Мокрый снег за окном окончательно превратился в дождь. Он дождался, когда к портрету Полной Дамы подойдет студент, и попросил его вызвать декана. Студентом, которого он дождался, был Колин Криви. Когда он скрылся в проеме, Гарри вспомнил, что именно в этом году мальчик должен был оказаться в больничном крыле из-за василиска. Теперь Колин выглядел бодро.
Минерва Макгонагалл пришла не сразу. Колину пришлось бежать в ее кабинет, а потом — в Большой Зал. Гарри мог сделать все сам, но не хотел привлекать лишнего внимания. Вместо этого он бродил неподалеку от портрета, делая вид, что ждет Гермиону. Многие гриффиндорцы уже знали, что он частенько ходит с ней в библиотеку или на ужин.
— Мистер Поттер? — Макгонагалл выглядела уставшей.
— Профессор, мне нужно рассказать вам нечто плохое.
— Нечто плохое? Как интересно вы изволили изъясняться. Что ж, вы хотите сделать это здесь или мы можем пройти в мой кабинет?
— Наверное, лучше всего будет у вас в кабинете.
— Мистер Поттер, вы пугаете меня, — теперь она волновалась.
Вдвоем они прошли по коридору, спустились по лестнице.
Навстречу шла Гермиона.
— Гарри? — она остановилась. — Все в порядке? В чем дело?
— Все нормально, — сказал он с улыбкой. — Правда, все хорошо.
— Рука? — спросила Гермиона. — Опять болит?
— Все нормально, — повторил он.
Гермиона пошла дальше, и когда они с Макгонагалл свернули за угол, профессор не удержалась от вопроса:
— Рука? Мистер Поттер, о чем спрашивала мисс Грейнджер?
— Я все объясню вам, — сказал он, зная, что никогда не сделает этого.
В кабинете трансфигурации как обычно царил идеальный порядок. Глядя на чистые столы, уложенные идеальными пирамидами свитки, ровные стопки раздаточных материалов, нельзя было подумать, что заведует всем этим гриффиндорка. Раньше Гарри считал профессора Макгонагалл помешанной на правилах, но теперь, когда он понял, какой сильный отпечаток накладывает на студентов Хогвартса факультет, ему стало ясно, что прячется за безупречной дисциплиной.
Смелость, настолько отчаянная и безрассудная, что ее приходится держать в узде. Контролировать. Профессор Макгонагалл вовсе не чопорная дама в безупречной одежде. Из всех преподавателей Хогвартса она одна может сравниться с Дамблдором по части безрассудства.
— У меня есть доказательства, что Альбус Дамблдор освободил Гриндельвальда, — сказал Гарри.
Макгонагалл на миг потеряла дар речи, но быстро взяла себя в руки:
— Вы понимаете, что говорите, мистер Поттер?
— Разумеется. Именно поэтому я обратился к вам. Вы уже много раз помогали мне. Вы были со мной в больнице, в поместье Малфоев. Если я могу к кому-то обратиться в Хогвартсе, это вы. Несколько месяцев назад директор узнал, что из-за... из-за смерти моих родителей, из-за того, как именно они умерли, я хочу сказать. Он узнал, что я могу быть связан с Волдемортом.
— Каким образом, мистер Поттер? — она внимательно слушала его.
— Когда Волдеморт убил мою мать, она защитила меня. Но заклинание было смертельным. В итоге я получил часть его... сил? Души? Директор сам сказал мне об этом. Он попросил профессора Снейпа обучить меня окклюменции.
— Окклюменции? Хотите сказать, директор считал, что Волдеморт может влиять на вас?
— Наверное, он опасался, что Волдеморт может навредить мне. Но я не достиг больших успехов.
— И что было дальше? Он попросил охрану Нурменгарда отпустить Гриндельвальда, чтобы тот по старой памяти помог ему? Вы это хотите сказать мне, мистер Поттер?
— Да, — ответил Гарри. Слегка растерянно, чтобы показать, что такая версия и ему самому кажется дикой.
— Какие доказательства вы можете представить?
— Свою память, — Гарри пожал плечами. — Я могу точно описать, как все происходило. Описать, как выглядел Гриндельвальд, что он говорил. Могу показать, где он находился.
— Что-то еще?
— Нет, профессор, — Гарри отвел взгляд.
— Ваше обвинение настолько серьезное, что я...
Дверь распахнулась. Гарри знал, что произойдет дальше. Он изо всех сил сжал снитч, который лежал в кармане. Послание уже было написано, оставалось отправить его.
Волшебная палочка Макгонагалл вырвалась из ее руки и полетела прочь. Спустя долю секунды та же участь постигла палочку Гарри.
Оборачиваться не было смысла.
— Альбус? — профессор Макгонагалл широко раскрыла глаза. Наконец, она начала догадываться, что Гарри мог быть прав. Теперь она почти верила ему.
— Минерва, мне очень жаль, — директор дышал тяжело, его голос был очень тихим. — Мне правда жаль. Я редко делаю так, но сейчас у меня просто нет другого выхода. Я не могу позволить всему этому затянуться. Министерство и без этой глупости выводит меня из себя.
— Вам плохо? — она не знала, что делать — пытаться защищать себя и студента или бежать на помощь директору.
Гарри медленно обернулся. Дамблдор сжимал собственную палочку одной рукой, выхваченные были зажаты в другой. Обычно прямая спина ссутулилась. Он оперся о стену.
— Все в порядке, Минерва. Просто нет времени. Совсем не осталось. Гарри, глупо было говорить такое.
— Хотите сказать, вы непричастны к тому, что Гриндельвальд покинул Нурменгард? — Гарри тщательно подбирал слова.
Директор печально рассмеялся.
— Он мертв.
— Мне жаль, — сказал Гарри. — Я знаю, что вы когда-то были друзьями.
— В прошлой жизни, — директор отошел от стены и стал приближаться.
Гарри вспоминал матч по квиддичу. Тот, что случился с ним совсем недавно. «В прошлой жизни». Мадам Боунс, Сириус, Сьюзен. Смех, крики в поддержку команд. Невероятные кульбиты игроков в воздухе.
— Минерва, мне очень жаль, — палочка была направлена на Макгонагалл, директор остановился в нескольких шагах от нее.
— Альбус, зачем? — прошептала она. — Вы знаете, я всегда поддерживала вас. Зачем вы сделали это?
— У меня появился еще один шанс, — он грустно улыбался ей. — Я ждал его очень долго. Шанс поступить правильно.
Гарри знал, что счет пошел на секунды. Он надеялся, что сможет использовать Часы в последний момент, если все сорвется, но не был уверен в результате. Если они создадут еще один вариант истории, его план провалится.
— Альбус, вы всегда поступали правильно, — она сделала шаг вперед, чтобы закрыть собой Гарри. — Опустите палочку. Я не верю, что это вы.
Дамблдор стоял неподвижно очень долго. Гарри начал чувствовать, что его ноги затекли. Боль в руке стала изматывающей.
Наконец, дверь открылась еще раз. Гарри показалось, что он заметил на лице директора облегчение. Но рука с палочкой осталась на месте. Он направлял ее на профессора Макгонагалл.
В кабинет зашли Флитвик, Спраут, Снейп и мадам Боунс. Позади них мелькало несколько фигур студентов. Но дверь закрылась. Профессор Спраут убедилась, что открыть ее у детей не получится, а потом встала рядом с остальными.
— Что происходит, мадам Боунс? Вы прибыли в школу, чтобы пригласить меня на очередной допрос? Я уже все рассказал вам, — директор говорил холодно.
— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, опустите палочку, — Амелия достала собственную и направила на директора. Профессор Флитвик нерешительно присоединился к ней. Снейп и Спраут медлили.
— Хорошо, — Дамблдор убрал палочку.
— Верните, — профессор Макгонагалл быстро пришла в себя и протянула руку, показывая директору, чтобы он вернул ее палочку.
— Не двигайтесь! — возразила Амелия. — Альбус, у вас будет время объяснить все, что здесь произошло, но сейчас я советую вам молчать. У меня достаточно доказательств. Насколько я понимаю, вы обезоружили преподавателя и студента.
— Вы ошибаетесь, мадам Боунс, — он посмотрел на нее печально. — Вы знаете, что не можете угрожать мне.
Снейп поднял палочку.
— Вот как? — Дамблдор рассмеялся, и тогда палочку подняла профессор Спраут.
— Я не знаю, что произошло, Альбус, — сказала она. — Но я вижу, что Минерва пыталась защитить мальчика.
— Мальчика не нужно защищать, — Дамблдор продолжал улыбаться. — Хорошо, я пойду с вами, куда вы скажете.
— Палочку на пол, Альбус, — сказала Амелия. Она ни на секунду не отвела от директора взгляда.
— Как скажете, мадам Боунс, — Дамблдор начал приседать, чтобы положить палочку, но ноги не послушались его, и он упал. Падение не было серьезным, но Макгонагалл дернулась — возможно, от испуга, но, скорее всего, потому что инстинктивно хотела помочь. Все же она осталась на месте. Другие волшебники не шелохнулись.
Гарри понял, что они боятся Дамблдора. Понял, что они все это время подозревали директора. Возможно, не в освобождении Гриндельвальда, но в чем-то неправильном. Когда ты попал в серьезную историю в детстве, тебе уже не удастся выглядеть невиновным. Гарри знал это по себе. На него всегда смотрели, как на того, кто пережил смертельное проклятье. Даже друзья доверяли ему не всегда. Те, что остались в прошлой жизни.
Дамблдор оставил палочки на полу и стал подниматься.
— Минерва, помогите ему, — сказала Амелия.
Гарри вспомнил, что Макгонагалл безоружна. Даже в этой мелочи мадам Боунс не дала слабину. Хаффлпаффцы упрямы в том, что касается их товарищей. Гарри сумел стать одним из её людей, и теперь она готова была идти до конца.
Макгонагалл помогла директору встать. Он посмотрел на нее с улыбкой, и она растерялась, не зная, как реагировать.
— Уведите мальчика, профессор Спраут, — попросила Амелия совершенно другим тоном.
Спраут осторожно подошла к Гарри, положила ладонь ему на плечо и повела к выходу. Он не стал оглядываться. Чем меньше Дамблдор успеет увидеть в его памяти, тем лучше.
За дверью стояло несколько студентов: Сьюзен, Гермиона, Луна, Драко, Невилл. Позади них Гарри заметил Люциуса. В его приходе уверенности не было, но Драко, разумеется, передал ему послание, как только смог. Или Снейп. Сейчас это не имело значения. Главное — Сьюзен успела.
Гарри убрал руку в карман и сжал снитч. Луна достала собственный и улыбнулась, разглядывая аккуратные буквы: «Для Сьюзен Боунс: мне нужна помощь мадам, в кабинете трансфигурации».
— Да здесь целая толпа, — профессор Спраут покачала головой, ни то от огорчения, ни то от радости. — Отведите Гарри в гостиную. Пусть домовики принесут ему чая. Вы посидите с ним?
«Толпа» стала вразнобой кивать.
— Мистер Малфой, вам лучше всего будет подождать в кабинете директора. Я передам мадам Боунс, что вы проявили особый интерес к ситуации, — она захлопнула дверь перед его носом.
Гарри пошел вперед, не обращая на Люциуса внимания. Студенты пошли за ним.
— Что там случилось? — шепотом спросила Гермиона.
— Все нормально, — ответил Гарри. — Сами все узнаете завтра. Я не могу рассказать. Только сделаю хуже.
— Это связано с Дамблдором? — спросил Драко.
— Связано, — отрезал Гарри.
— Ты не ранен? — спросила Сьюзен.
— Все в порядке, на мне ни царапины.
— А рука? — она не сдавалась без боя.
— Рука болит, но я знаю, что делать, так что не о чем волноваться.
— Мне кажется, Гарри, ты изменился, — заметила Луна с улыбкой. — Как будто тебя не было целый месяц.
— Иногда один день кажется вечностью, — пошутил Гарри.
— Хорошо, что Сьюзен успела, — сказал Невилл. — Она так налетела на профессора Спраут — ты бы видел. Мадам пришла тут же.
— Вы меня спасли, — Гарри улыбнулся.
Весь его план стоял на простом предположении, что дети поверят ему безоговорочно. До сих пор он ни разу не использовал снитчи. Но они носили их в карманах и показывали друг другу, как символы того, что состоят в «тайном обществе». Гарри знал, что Сьюзен носит свой снитч постоянно, кладет его рядом с кроватью на тумбе — она сама рассказывала ему.
Когда они узнают, чем закончилась их помощь, будут ли они помогать ему дальше? Скорее всего, да, ведь для них он разоблачил плохого волшебника. Когда им исполнится семнадцать, некоторые поймут, что их использовали.
Наивность плана, его детская нелепость должны были сыграть главную роль в происходящем. Гарри помнил заседание Визенгамота. Для Дамблдора они расстараются, но все будет проходить так же банально. Свидетели, защита, обвинение. Можно ли всерьез обвинять в коварстве мальчика, который для защиты от Альбуса Дамблдора использовал заколдованный снитч и попросил о помощи главу Отдела магического правопорядка? Все, на что хватит присяжных — сдержанные понимающие улыбки.
В гостиной кто-то принес ему чай. Кто-то стал рассказывать, что близнецы устроили очередной розыгрыш. Еще кто-то предложил поесть конфет и принес целую коробку. Гарри вспоминал капли дождя, текущие по стеклам старого дома. Очертания замка. Он надеялся, что Снейпу хватит ума воспользоваться ситуацией.