21. Память об ушедшем
Дом Малфоев не был похож на Нору или жилище Боунсов. Он был гремучей смесью представлений о волшебниках времен Средневековья и дурного вкуса. Гарри без труда различал изъяны — слишком дорогие вазы, слишком яркую ткань.
Утром Нарцисса позаботилась о завтраке и пригласила гостя к столу. За все время Гарри так и не видел Добби. Люциус вскользь сказал о нем, но домовик избегал Гарри. Возможно, услышал плохое о нем от хозяев. Гарри был слишком измотан, чтобы сожалеть об отношении домовика. В прошлом они были друзьями, но Гарри перестал надеяться, что сможет сделать настоящее лучшей версией прошлого. Да, Темный Лорд не возродился, в Азкабане все еще отбывают наказание преступники, Сириус Блэк стал свободным волшебником, а Хвоста допрашивают в Аврорате. Но, по большому счету, ничего не изменилось. Так почему Добби должен доверять ему?
— Спасибо, что позволили мне остаться, — сказал Гарри, решив проявить вежливость.
— Вряд ли у нас был выбор, — ответила Нарцисса. Она посмотрела на Гарри с вызовом, и он вспомнил, что она была женой Пожирателя Смерти. Возможно, она использовала Непростительные Чары и пытала людей, как Люциус. Возможно, она видела больше смертей, чем Гарри мог вообразить. От женщины, которая вела вежливую беседу с Грейнджерами в Косом Переулке не осталось и следа.
— У меня тоже не было выбора, — сказал Гарри. Есть расхотелось.
— Мы не опустимся до того, чтобы травить гостя, — прокомментировала Нарцисса, заметив, как он положил столовые приборы.
Поколебавшись, Гарри отрезал кусочек яичницы и положил в рот. Еда была вкусной.
«Ты превращаешься в Аластора», — сказала одна часть Гарри.
«Ты пришел в гости к Пожирателю Смерти», — напомнила другая.
— Ваш подарок очень помог мне, — сказал Гарри, игнорируя жестокий взгляд Нарциссы. Чего еще он мог ожидать после того, как использовал «Круцио» против Люциуса?
— Который из них? — без тени вежливости уточнила Нарцисса.
— Знак Даров Смерти, — ответил Гарри. — Я многое узнал.
— Надеюсь, это к лучшему.
— Не уверен, но все равно спасибо.
Он съел еще несколько кусков, но аппетит пропал окончательно. На ум приходили хитроумные зелья с занятий Слизнорта. Советы Снейпа, Гриндельвальда. Наставления Гермионы. Все обрушилось на Гарри, и он понял, что его стошнит, если он продолжит есть предложенное Малфоями.
— Люциус ждет вас в кабинете, я провожу, — Нарцисса встала из-за стола и пошла к лестнице.
Мрамор сиял безвкусицей. Дорогие портьеры кричали о богатстве и отсутствии чувства меры. Гарри будто шел по музею. Он не мог понять, для чего Малфои превратили свой дом в аляповатый мавзолей бесполезных дорогих вещей. Наблюдая, как Нарцисса идет вперед него, он представлял себе бесконечные обыски Министерства. Наверняка, посланные в дом авроры замечали то же, что Гарри — богатство, отсутствие чувства меры. При таком отношении Малфои казались не опасными преступниками, для которых использование любых чар, зелий, артефактов зависело от ситуации. Нет, дом словно кричал, что здесь живут марионеточные злодеи, сошедшие в мир из статей журналистов «Пророка».
Хороший вкус было видно только у одного существа в этом доме — пока Нарцисса Малфой шла по лестнице ее осанка была идеально ровной, а шелковая юбка плескалась о ступеньки. Гарри представил себе, каково жить с такой матерью. Вряд ли она разрешает гулять допоздна с друзьями. Вряд ли она хвалит за проявленные открыто эмоции, вряд ли одобряет их, как миссис Уизли. Скорее всего, быть сыном Нарциссы Малфой чертовски тяжело. Как и жить в этом доме.
Гарри представил, как маленький Драко пытается взобраться по лестнице. Ступеньки предназначались для взрослого человека, не для ребенка. Весь дом предназначался для взрослых. Возможно, приверженцы чистоты крови застыли в том веке, где предполагалось, что, родившись, человек сразу должен был стать взрослым.
Пока они шли по коридору, Гарри разглядывал портреты, развешанные по стенам. Некоторые ворчали, заметив его пристальный взгляд, другие поправляли очки или книги в своих руках. Но большинство, абсолютное большинство — игнорировало существование гостя. Для них он был слишком маленькой сошкой, и Гарри понял, что так же к нему начинают относиться хозяева дома. Для Малфоев, которых на первом курсе восхитила его смелость и щедрость, он стал очередной помехой.
«Думай, — в отчаянии шептал себе Гарри, — думай, что сказал бы Гриндельвальд? Что я могу предложить им? Что нужно Люциусу Малфою?»
Нарцисса подошла к двери, достала волшебную палочку и взмахнула ей изящным жестом. Дверь в кабинет стала открываться, но в голове Гарри до сих пор не было плана. На всякий случай, он готовил защитные заклинания и пытался вспомнить, как быстро действует самый медленный яд.
Люциус Малфой сидел за письменным столом и при помощи старомодного пера выводил что-то — буквы или цифры — на пергаменте.
— Тебе известно, что Лили и Джеймс Поттеры были членами так называемого «Ордена Феникса»? — спросил Люциус Малфой, не отрываясь от своего занятия.
Гарри прошел в комнату и услышал, как хлопнула дверь, которую закрыла Нарцисса. Они остались вдвоем. Теперь элемент неожиданности был на стороне противника. У Люциуса в кармане могли быть любые артефакты, зелья, он мог заранее зачаровать ковер, картину, пол — что угодно. Гарри чувствовал себя голым, лишенным даже мнимой защиты.
Он прошел в центр комнаты и стал разглядывать старую карту Соединенного Королевства, где были отмечены объекты из мира волшебников. Спина Гарри вспотела под тяжелым взглядом сидящего за столом Люциуса, но нужно было перехватить инициативу во что бы то ни стало.
— Ты интересовался, по какой причине остался жив? — спросил Люциус.
Гарри снова промолчал. На карте он заметил знакомые очертания Хогвартса, а рядом, словно игрушечный, Хогсмид. Потом его взгляд стал скользить по карте, отыскивая нужные объекты. В памяти всплыл нелепый совет Гриндельвальда — думать о чем угодно, кроме важного. Да, специалист в области легилименции счел бы Гарри умалишенным. Стоять спиной к Пожирателю Смерти и пялиться в карту.
С другой стороны, что может произойти? Люциус Малфой превратится в вампира и покусает его? Ни с того ни с сего швырнет проклятьем в спину? Нет, подобные вещи делают либо сразу, либо никогда. Теперь опасность только в провальных переговорах, в упущенных возможностях, в обязательствах, которые Малфой может навязать. Значит, нужно показать, что ему все равно. И ему, по большому счету, действительно все равно. Так или иначе он узнает, что означает загадочное «уронить». Если Малфой знает о Часах, об их важности, об их ценности для Дамблдора, можно поторговаться.
— Ты убил Барти, — сказал Люциус.
Гарри услышал, как заскрипело отодвигаемое кресло.
— Не только, — ответил Гарри. Он помнил каждую смерть, которая произошла по его вине. Аластор Муди, Рита Скитер, профессор Квирелл, Геллерт Гриндельвальд.
— Ты использовал Часы ради мести?
Гарри повернулся — Люциус Малфой обошел стол и теперь стоял в центре кабинета. Он держал руку на трости, а второй опирался на стол.
— Я хотел спасти хороших людей, — ответил Гарри, широко улыбаясь. — Произошло много плохих событий. Они больше не произойдут, я изменил историю.
— Значит цель достигнута? Пора возвращать артефакт? — Малфой улыбнулся в ответ такой же широкой искренней улыбкой, от которого завтрак в желудке Гарри перевернулся.
— Нет, — ответил Гарри. — Дамблдор знает о нем.
— Ну разумеется, — Люциус подошел к карте, которую долго разглядывал Гарри. — Альбуса Дамблдора считают самым влиятельным волшебником нашего времени. И ты не хочешь отдавать ему Часы.
— Я не хочу отдавать их... никому, — Гарри посмотрел на карту.
Он представил, что видит на карте Люциус Малфой. Десятки разоренных поместий Пожирателей Смерти, канувшие в небытие дома аристократов, которые отказались отступить от правил.
— Часы — мрачный артефакт. Министерство долгое время держало их существование в тайне, но когда у тебя хорошие связи, тайны — понятие относительное.
— Вы знаете о крестражах? — спросил Гарри, меняя тему.
Слово надолго заставило Люциуса замолчать.
— Я слышал о них, — сказал Малфой после паузы.
Гарри понял по этой паузе и расплывчатому ответу, что Малфой врет. Даже если он слышал слово, он понятия не имеет, что слово означает.
— Том Риддл...
— Да как ты...
Имя Темного Лорда было для Люциуса Малфоя подобием красной тряпки. Гарри начинал понимать образ его мыслей. Для Малфоя имя, честь, статус были превыше денег. Он давно отрекся от Темного Лорда, но привычка играла с ним злую шутку.
— Он был обычным человеком, — Гарри перебил собеседника. — Том Риддл был обычным человеком, он боялся смерти, и он превратил себя в жалкое подобие волшебника. Именно поэтому он проиграл в Годриковой Впадине. Вместо того, чтобы пощадить мать и младенца, он, опасаясь угрозы, атаковал их. Она рискнула и победила. Вот так это работает, Люциус, если вы до сих пор не поняли. Можете отсиживаться здесь, ждать, пока вернутся старые добрые времена, но ничего не произойдет, пока вы не рискнете.
— Значит ты, как и твоя мать, любитель риска? — Люциус усмехнулся.
— Нет, — Гарри выразительно посмотрел на трость, которую Люциус сжимал изо всех сил. — Я просто не боюсь смерти.
— Глупости.
— Ты думаешь, я повернул Часы, чтобы выжить? Использовал артефакт неизвестной силы, ничего не зная о возможных последствиях, просто чтобы продлить себе жизнь? — Гарри не удержался от смеха — это было так же естественно, как рассмеяться над человеком, поскользнувшимся на банановой шкурке. — Ты понятия не имеешь, сколько раз я должен был умереть. И мне плевать, честно говоря. Все мои друзья, все, кто был мне дорог, остались там — в другом мире, которого я никогда не увижу. У меня никого нет. Ни Беллатрисы Лестрейндж, ни Барти Крауча, ни десятка прихлебателей, которые могли бы сойти за подобие соратников. В прошлом году мне помогала разобраться с Темной Меткой первокурсница, а этим летом Амелия Боунс согласилась купить мне несколько книг по истории магии. Думаешь, мне есть дело до смерти? Посмотри на меня, я пришел к тебе в дом, прекрасно понимая, что ты можешь сделать. Вперед, попробуй. Убей меня, если сможешь, и посмотрим, что произойдет.
Люциус долго молчал, не сводя глаз с Гарри. Его рука сжималась на трости, потом расслаблялась, и все повторялось снова.
— Тогда зачем ты здесь? — спросил он, наконец.
— Я все еще знаю, как все исправить, — ответил Гарри. — Я все еще могу сделать мир лучше. Может быть пройдет десять лет, двадцать, пятьдесят, и я пойму, что запутался, но сейчас я вижу это так же ясно, как то, что ты меня не убьешь.
— Ты добиваешься власти?
— Власти? Чего угодно. Власти, знаний, денег, если понадобится.
— Темный Лорд предпочитал страх.
— Он всю жизнь боялся сам, его нетрудно понять, — Гарри пожал плечами. — Если страх будет единственным способом — пусть будет страх.
— Ты действительно видел Гриндельвальда, — Люциус усмехнулся, сделал крутой разворот при помощи каблуков и изрядной сноровки, прошел к столу и сел. Бой был окончен.
— У меня на лице еще один шрам? — пошутил Гарри. Теперь, после боя, пришло время разрядить обстановку.
— Нет, дело не в шрамах. Говорили, самым страшным, что делал Геллерт Гриндельвальд было безумие. Он буквально сводил людей с ума своими идеями. Целые государства становились его единомышленниками. Я хорошо вижу это безумие в тебе.
— Тебя это устраивает?
— Безумный мальчишка, одержимый идеями революционных перемен? — Люциус обмакнул перо в чернильницу и вернулся к работе. — Одного я уже пережил.
— В таком случае я спрошу прямо. Что тебе нужно? — Гарри вернулся к карте. Он заметил, как несколько крошечных составов покатились по полотну к нужным станциям. Конечно, карта была зачарована, но Гарри невольно улыбнулся, когда увидел детали.
— Как ты сказал? Власть, деньги, если понадобится, страх.
— Значит, знания...
— Знаний достаточно, — отрезал Люциус. — Темный Лорд кормил меня этими байками слишком долго. Он обещал всем нам секрет бессмертия. Тебе ни о чем не говорит словосочетание «Пожиратели Смерти»? Потом он умер, а нас начали подозревать во всех грехах. Даже тех из нас, кто приходил, чтобы спасти близких.
— Не нужно рассказывать мне трогательные истории о близких, — Гарри надеялся, что его голос не задрожал. На самом деле, ему хотелось использовать Непростительное проклятье еще раз.
— На войне, Гарри Поттер, умирают люди, — сказал Люциус. — Твои родители были членами «Ордена Феникса», они воевали. Никто не заставлял их делать это, никто не гнал их на войну. Они рискнули, они проиграли. Многие из нас проиграли в той войне.
Гарри стиснул кулаки.
— Хочешь проверить, в чем мое слабое место? — он подошел к столу, оперся на него и посмотрел на Люциуса. Тело маленького мальчика мешало ему впервые за долгие месяцы. Он подумал, что со стороны выглядит глупо, но гнев был таким сильным, что придавать особого значения нелепости ситуации Гарри не мог. — Мои родители умерли, когда я был таким маленьким, что не мог даже понять этого. Я жил в компании родственников, которые меня ненавидели. Пять лет я пытался выжить в Хогвартсе, сражаясь с призраками Темного Лорда, с его приспешниками, с чужими фантазиями о нем и о себе самом. Я использовал Часы и потерял даже это. Если ты думаешь, что у меня есть что-то, что я могу потерять, что ж, удачи в поисках. Если найдешь, не забудь рассказать мне. Посмотри на меня, у меня нет даже нормального тела, я застрял в этом.
— Необязательно быть таким... эмоциональным, — Люциус вежливо улыбнулся. — Я всего лишь отвечал на вопрос. Хочешь держать меня на коротком поводке, обещая бессмертие? Не выйдет. У меня есть то, что тебе нужно, и я не отдам это просто так.
— Ты знаешь способ избавиться от артефакта, — Гарри усмехнулся. — Ты не слушал меня? Я не хочу избавляться от него.
— Часы питаются душой.
— Как ты верно заметил, на войне умирают люди, — Гарри почувствовал невероятную легкость. Он вспомнил, что уже чувствовал ее — в день, когда ему пришлось убить Барти Крауча. Да, тогда тоже было легко. Он мог сделать что угодно.
— Значит ты собираешься идти ва-банк? Против Дамблдора, Министерства? Один?
— С чего ты взял, что мне придется идти против Министерства? Я прожил три месяца под носом у Амелии Боунс.
— Не помню, чтобы Амелия Боунс была...
— Хватит, — Гарри отступил на шаг. — Мне не нужен союзник, который дрожит от каждого шороха.
— Союзник? — Люциус откинулся на спинку кресла.
— Тебе не нравится то, что происходит в мире волшебников, как и мне...
— Мне казалось, у нас противоположные цели.
— Волшебники превратились в страшную сказку. Они прячутся вдали от магглов и опасаются сделать неверный шаг. Министерство контролирует их, оберегая магглов от волшебства.
— Самое время рисовать символ Даров Смерти?
— Понимаю, к чему ты клонишь. Гриндельвальд во многом ошибался, но в некоторых вещах был прав. Волшебники и магглы не должны прятаться друг от друга. Волшебство — не болезнь.
— Ты хочешь развязать войну? Добиться отмены Статута?
— Войну? — Гарри рассмеялся. — Для войны мне придется подрасти. Еще хотя бы пару лет, иначе моим лучшим оружием будет нелепый облик. Война не нужна, если у тебя достаточно влияния, денег, знаний... и страха.
— И у тебя их достаточно? — Люциус наклонился ближе, скрестил пальцы и посмотрел на Гарри поверх них.
Гарри подумал, что сейчас, когда рука Люциуса достаточно далеко от волшебной палочки, можно атаковать. Мысль была привычной и почти не испугала его.
— Нет, сейчас их недостаточно. Для этого я здесь.
— Я-то думал, тебе нужно провести где-то неделю.
— Ты хотел знаний, бессмертия, секретов Темного Лорда? Вечером ты их получишь. Считай это авансом. Ты поймешь, кем был волшебник, из-за которого твой дом превратили в посмешище.