Глава девятая ЛИЦО СМЕРТИ
Над островом грудились тучи. Весь день поднимался
с горы поток горячего воздуха и взмывал на десять тысяч
футов вверх. Воздух был заряжен коловращеньем газов и
готов взорваться. Под вечер солнце ушло с неба, и преж-
ний ясный свет стал пронзительно медным. Даже ветер с
моря был горяч и не свежил. С деревьев, с моря, с розо-
вых скал смыло цвет, и на них давили черно-белые тучи.
Только мухам все это было нипочем, они вытемнили своего
повелителя, а сваленные кишки из-за них сделались похо-
жи на груду блестящего угля. Когда в носу у Саймона
лопнул сосудик и пошла кровь, они и тут им не заинтере-
совались, предпочтя дохлый дух свинины.
Кровь носом принесла облегчение, припадок Саймона
перешел в истомный сон. Он лежал под лианами, пока на
день наползал вечер и вверху громыхало. Наконец он
проснулся и смутно различил темную землю у себя под ще-
кой. Он еще полежал немного, не шевелясь и уставясь
прямо перед собой невидящим взглядом. Потом перевернул-
ся, подобрал под себя ноги, схватился за лиану, подтя-
нулся. Лиана дрогнула, мухи взвились, гнусно ноя, и
тотчас снова обсели падаль. Саймон встал. Свет светил
не по-земному. Повелитель мух висел на палке, как чер-
ный мяч.
Саймон вслух спросил лужайку:
- Что же можно еще сделать?
Ответа не было. Саймон повернулся к лужайке спиной
и начал углубляться сквозь заросли в сумрак леса. Он
печально брел между стволов, и лицо было лишено выра-
женья, а возле рта и на подбородке запеклась кровь.
Лишь иногда, раздвигая кусты и выглядывая дорогу, он
складывал губами слова, но наружу не выпускал.
Наконец лиан стало меньше, и с неба стал брызгать
жемчужный свет. Здесь был хребет острова, земля слегка
выгибалась, шла на подъем к горе и не так непролазны
были джунгли. Заросли и чащоба то и дело перемежались
прогалинами, Саймон брел по подъему, и скоро деревья
расступились перед ним. Он пошел дальше, спотыкаясь от
усталости, но не останавливаясь. В глазах не было всег-
дашнего сиянья. Он продвигался вперед с унылой сосредо-
точенностью, как старик.
Но вот ветер чуть не сшиб его с ног, и он увидел,
что стоит на камнях под медным, большим небом. У него
были ватные ноги и давно уже болел язык. Ветер добрался
до вершины, и тут что-то случилось, синий сполох пробе-
жался по черной туче. Саймон заставил себя снова идти
вперед, и ветер налетел снова, еще сильней, он трепал
деревья, они гремели и гнулись. И вдруг Саймон увидел,
как кто-то скорченный на вершине выпрямился и посмотрел
на него. Опустив лицо, Саймон снова пошел вперед.
Мухи давно обнаружили сидящего. Подобие жизни вся-
кий раз спугивало их, и они взвивались над его головой
темной тучей. Потом синяя ткань парашюта опадала, сидя-
щий вздыхал, тяжко кланялся, и мухи снова облепляли го-
лову.
Коленки Саймона больно стукнулись о камень. Дальше
он уже двинулся ползком, и скоро он все понял. Путаница
веревок открыла ему механику зловещего действа; он уви-
дел белую носовую кость, зубы, цвета тленья. Он увидел,
как ремни и брезент держат без жалости бедное тело, не
давая ему распасться. Потом снова подул ветер, и тело
вскинулось, поклонилось, смрадно дохнуло на Саймона.
Саймон снова упал на четвереньки, и его вырвало, вывер-
нуло наизнанку. Потом он взял в руки стропы, высвободил
из-под камней и избавил тело от надругательств ветра.
Наконец он отвернулся и посмотрел вниз на берег.
Костер на площадке, кажется, погас, во всяком случае,
дыма не было. Дальше по берегу, за речушкой, рядом с
плоской скалой робкий дымок взбирался в небо. Забыв про
мух, Саймон смотрел на этот дымок из-под щитков обеих
ладоней. Даже с такого расстояния можно было разгля-
деть, что почти все, а может, и все мальчики - там.
Значит, перебрались - подальше от зверя. Саймон снова
глянул на бедную развалину, смердевшую у него под бо-
ком. Зверь был безвреден и жуток; об этом надо было
скорей сообщить всем. Саймон бросился вниз, у него под-
кашивались ноги, он заставлял себя идти, но ковылял
кое-как.
- Ну, давай купаться, - сказал Ральф, - больше де-
лать нечего.
Хрюша обозревал хмурое небо сквозь покалеченные
очки.
- Не нравятся мне тучи эти. Помнишь, как лило,
когда мы высадились?
- И опять польет.
Ральф нырнул. У самого берега в бухте играли двое
малышей, пытаясь освежиться в брызгах, которые были
теплее тела. Хрюша снял очки и, чинно ступив в воду,
снова надел. Ральф вынырнул и ртом пустил в него струю.
- Ты лучше не надо. Из-за очок. А то если ты на
них попадешь, мне сразу вылазить придется, чтоб их вы-
тереть.
Ральф снова пустил струю и промахнулся. Он засме-
ялся, ожидая, что Хрюша, как всегда, смирно отступит в
скорбном молчании. Но тот вдруг заколотил руками по во-
де.
- Хватит тебе! - заорал он. - Слышь, что ли?
И в бешенстве плеснул водой Ральфу в лицо.
- Ну, ладно, ладно, - сказал Ральф. - Ты только не
бесись.
Хрюша перестал колотить по воде руками.
- У меня голова болит. Хорошо бы похолодало.
- Хорошо бы дождь.
- Хорошо бы домой.
Хрюша снова улегся на пологий песчаный берег. Кап-
ли сохли на выдавшемся брюшке. Ральф пустил струю прямо
в небо. По скольжению светлой прорехи между туч можно
было угадать, куда ползет солнце. Ральф стал на колени
в воде и посмотрел кругом.
- А где же все?
Хрюша сел.
- Может, в шалашах лежат.
- Где Эрикисэм?
- И Билл?
Хрюша показал за площадку.
- Они вон туда пошли. К Джеку подались.
- Ну и пусть, - выдавил Ральф. - Мне-то что...
- Это они мяса чтоб покушать...
- И чтоб охотиться, - сказал Ральф жестко, - и ди-
карей изображать, и лица размалевывать.
Хрюша рыл канавку в песке и не смотрел на Ральфа.
- Может, и нам туда податься?
Ральф быстро глянул на него, и Хрюша покраснел.
- Ну... то есть на всякий случай, чтоб там не выш-
ло чего.
Ральф снова пустил в небо водную струю.
Не доходя до лагеря Джека, еще издали, Ральф и
Хрюша услышали шум пира. Между лесом и берегом, под
пальмами, была травянистая полоса. Всего на шаг вниз от
нее начинался белый, нанесенный приливами песок, теп-
лый, сухой, гладкий. Еще ниже была скала, она тянулась
к лагуне. Под скалой, уже у самой воды, снова был ма-
ленький пляж. На скале горел костер, и со свиного мяса
жир капал в невидимое пламя. На траве собрались все,
кто только был на острове, кроме Саймона, Ральфа и Хрю-
ши, да еще двоих, занятых жаркой. Хохотали, пели, валя-
лись, сидели, стояли - и все держали мясо в руках. Судя
по лицам, испачканным жиром, пир подходил к концу, и
кое-кто уже прихлебывал воду из кокосовых скорлуп. Еще
до начала пира в центр лужайки приволокли большое брев-
но, и Джек, размалеванный, в венке, теперь сидел на
нем, как идол. Перед ним на зеленых листьях были груды
мяса и фрукты, а в кокосовых скорлупах - питье.
Хрюша с Ральфом подошли к краю травянистой лужай-
ки; замечая их, мальчики один за другим умолкали, пока
не остался только тот, что стоял рядом с Джеком. Нако-
нец и тот умолк, и тогда Джек повернулся. Он смотрел на
них. Треск огня был единственным звуком, поднимавшимся
над ровным рокотом моря. Ральф отвел от него глаза;
Сэм, решив, что это Ральф смотрит на него с укором,
нервно хихикнул и сунул в траву обглоданную кость.
Ральф неуверенно шагнул, показал на пальму, что-то нес-
лышно шепнул Хрюше; оба хихикнули в точности как Сэм. И
Ральф зашагал вперед, высоко выбирая из песка ноги.
Хрюша пытался насвистывать.
Тут мальчики, жарившие мясо, как раз отделили
большой кусок и побежали к лужайке. Они наткнулись на
Хрюшу, обожгли, и Хрюша взвыл и стал приплясывать. Тот-
час Ральфа и всю толпу объединил взрыв веселья. Снова
Хрюша сделался общим посмешищем, и, чувствуя себя нор-
мальными, все радостно хохотали.
Джек встал и взмахнул копьем.
- Дать им мяса.
Те, кто держали вертел, дали Ральфу и Хрюше по
сочному куску. Они приняли дар, истекая слюной. И стали
есть, стоя под медью неба, звенящей о скорой буре.
Снова Джек взмахнул копьем.
- Все наелись досыта?
Мясо еще оставалось, шипело на палках, громозди-
лось на зеленых тарелках. Жертва собственного желудка,
Хрюша швырнул вниз, на берег, обглоданную кость и наг-
нулся за новым куском.
Джек снова спросил, уже резче:
- Все наелись досыта?
В тоне была угроза, гордость собственника, и маль-
чики стали глотать не прожевывая. Поняв, что конца это-
му пока не предвидится, Джек поднялся с бревна, служив-
шего ему троном, и прошествовал к краю травы. Сверху
вниз он разглядывал из-за своей краски Ральфа и Хрюшу.
Они немного поднялись по песку, и Ральф, обгладывая
кость, смотрел на костер. Он подсознательно отмечал,
что пламя теперь уже видно на сером свету. Значит, при-
шел вечер, но красоты и отрады он не принес - только
страх.
Джек сказал:
- Подайте мне пить.
Генри подал ему скорлупу, и он отпил из нее, глядя
на Хрюшу и Ральфа из-за зубчатого края. Сила покоилась
на мышцах его загорелых рук, и власть улеглась ему на
плечо, нашептывая в ухо, как обезьяна.
- Всем сесть.
Мальчики рядами уселись перед ним на траве, а
Ральф и Хрюша стояли на мягком песке, футом ниже. Джек
их не замечал и, склонившись маской к сидящим, ткнул в
них копьем: - Кто желает вступить в мое племя?
Ральф вдруг дернулся, подался вперед, споткнулся.
На него оглядывались.
- Я накормил вас, - сказал Джек. - А мои охотники
вас защитят от зверя. Кто желает вступить в мое племя?
- Я главный, - сказал Ральф. - Вы же сами меня
выбрали. И мы решили следить за костром. А вы погнались
за едой.
- А ты не погнался? - крикнул Джек. - У самого в
руках кость!
Ральф залился краской.
- На то вы и охотники. Это ваша работа.
Снова Джек перестал его замечать.
- Кто желает вступить в мое племя, развлечься?
- Я главный, - дрожащим голосом сказал Ральф. - И
как же костер? И у меня рог...
- Что-то ты его с собой не захватил, - сказал Джек
и оскалился. - Небось там оставил, а? И вообще в этой
части острова рог не считается.
Вдруг сверху ударил гром. Уже не прошелся глухо,
бабахнул взрывом.
- Рог и тут считается, - сказал Ральф, - и всюду
на острове.
- Ну и что из этого? А?
Ральф оглядел ряды. Ни в ком не нашел сочувствия и
отвернулся, сконфуженный, потный. Хрюша шептал:
- Костер - это наше спасенье...
- Кто желает вступить в мое племя?
- Я.
- И я.
- И я.
- Я протрублю в рог и созову собрание, - задохнул-
ся Ральф.
- А мы не услышим.
Хрюша тронул Ральфа за руку.
- Пошли. А то худо будет. И мы же ведь покушали
уже.
За лесом полыхнула молния и громыхнуло так, что
один малыш заплакал. Посыпались крупные капли, и слышно
было, как плюхалась каждая.
- Будет буря, - сказал Ральф, - и дождь, как когда
мы высадились. Ну, и кто же, интересно, умница? Где
твои укрытия? Как ты без них обойдешься?
Охотники уныло поглядывали в небо, уклоняясь от
капель. Все нелепо засуетились. Вспышки стали ярче,
гром надрывал уши. Малыши с ревом метались по траве.
Джек спрыгнул на песок.
- Танцевать! Ну! Наш танец!
И, спотыкаясь, пробежал по глубокому песку на го-
лую скалу, где был костер. Между вспышками было темно и
страшно; все, голося, побежали за Джеком. Роджер стал
свиньей, хрюкнул, напал на Джека, тот увернулся. Охот-
ники схватили копья, те, кто жарили, - свои вертела,
остальные - обгорелые головни. И вот уже все кружили,
пели. Роджер исполнял ужас свиньи, малыши прыгали вок-
руг участников представленья. Небо нависало такой
жутью, что Хрюше и Ральфу захотелось влиться в эту обе-
зумевшую компанию. Хотя бы дотронуться до коричневых
спин, замыкающих в кольцо, укрощающих ужас.
- Зверя бей! Глотку режь! Выпусти кровь!
Кружение стало ритмичным, взбудораженное пенье ос-
тыло, билось ровным пульсом. Роджер был уже не свинья,
он был охотник, и середина круга зияла пусто. Кто-то из
малышей затеял собственный круг; и пошли круги, круги,
будто это множество само по себе способно спасти и вы-
ручить. И был слаженный топот, биенье единого организ-
ма.
Мутное небо вспорол бело-голубой шрам. И тут же
хлестнул грохот - как гигантским бичом. Пенье исходило
предсмертным ужасом:
- Зверя - бей! Глотку - режь! Выпусти - кровь!
Из ужаса рождалось желание - жадное, липкое, сле-
пое.
- Зверя - бей! Глотку - режь! Выпусти - кровь!
Снова вызмеился наверху бело-голубой шрам и грянул
желтый взрыв. Малыши визжа неслись с опушки, один, не
помня себя, проломил кольцо старших:
- Это он! Он!
Круг стал подковой. Из лесу ползло что-то Неясное,
темное. Впереди зверя катился надсадный вопль.
Зверь ввалился, почти упал в центр подковы.
- Зверя бей! Глотку режь! Выпусти кровь!
Голубой шрам уже не сходил с неба, грохот был не-
переносим. Саймон кричал что-то про мертвое тело на го-
ре.
- Зверя - бей! Глотку - режь! Выпусти - кровь!
Зверя - прикончь!
Палки стукнули, подкова, хрустнув, снова сомкну-
лась вопящим кругом. Зверь стоял на коленях в центре
круга, зверь закрывал лицо руками. Пытаясь перекрыть
дерущий омерзительный шум, зверь кричал что-то насчет
мертвеца на горе. Вот зверь пробился, вырвался за круг
и рухнул с крутого края скалы на песок, к воде. Толпа
хлынула за ним, стекла со скалы, на зверя налетели, его
били, кусали, рвали. Слов не было, и не было других
движений - только рвущие когти и зубы.
Потом тучи разверзлись, и водопадом обрушился
дождь. Вода неслась с вершины, срывала листья и ветки с
деревьев, холодным душем стегала бьющуюся в песке гру-
ду. Потом груда распалась, и от нее отделились ковыляю-
щие фигурки. Только зверь остался лежать - в нескольких
ярдах от моря. Даже сквозь стену дождя стало видно, ка-
кой же он маленький, этот зверь; а на песке уже расплы-
вались кровавые пятна.
Тут сильный ветер подсек дождевые плети, погнал на
лес, и деревья утонули в каскадах. На вершине горы па-
рашют вздулся, стронулся с места; тот, кто сидел на го-
ре, скользнул, поднялся на ноги, закружился, закачался
в отсырелом просторе и, нелепо загребая мотающимися но-
гами по высоким верхушкам деревьев, двинулся вниз,
вниз, вниз, и на берег, и мальчики, голося, разбежались
во тьме. Парашют потащил тело и, вспахав воды лагуны,
швырнул через риф, в открытое море.
К полуночи дождь перестал, тучи унесло, и снова
зажглись в небе немыслимые блестки звезд. Потом ветер
улегся, и стало тихо, только капли стучали, шуршали по
расселинам и плюхались, скатываясь с листка на листок в
темную землю острова. Воздух был прохладный, сырой и
ясный; скоро угомонилась и вода. Зверь лежал комочком
на бледном песке, а пятна расплывались и расплывались.
Край лагуны стал полосой свечения, и, пока нарас-
тал прилив, она наползала на берег. В ясной воде отра-
жалось ясное небо и яркие угольники созвездий. Черта
свечения взбухала, набегая на песчинки и гальку, и, на
мгновенье дрогнув упругой рябью, тотчас глотала их нес-
лышным глотком и продвигалась на берег дальше.
Наползающая на отмели ясность вод по кромке кишела
странными лучистыми созданиями с горящими глазами. То и
дело окатыш побольше, вдруг выделясь из множеств, оде-
вался жемчужным ворсом. Прилив ровнял взрытый ливнем
песок, все покрывая блестящей полудой. Вот вода косну-
лась первого пятна, натекшего из разбитого тела, и соз-
данья бьющейся световой каймой собрались по краю. Вода
двинулась дальше и одела жесткие космы Саймона светом.
Высеребрился овал лица, и мрамором статуи засверкало
плечо. Странно бдящие существа с горящими глазами и
дымными шлейфами суетились вокруг головы. Тело
чуть-чуть поднялось на песке, изо рта, влажно хлопнув,
вылетел пузырек воздуха. Потом тело мягко качнулось и
сползло в воду.
Где-то за темным краем мира были луна и солнце;
силой их притяжения водная пленка слегка взбухала над
одним боком земной планеты, покуда та вращалась в
пространстве. Большой прилив надвинулся дальше на ост-
ров, и вода еще поднялась. Медленно, в бахромке любо-
пытных блестящих существ, само - серебряный очерк под
взглядом вечных созвездий, мертвое тело Саймона поплыло
в открытое море.