Необходимость

Прикосновение грубых пальцев к коже лица заставляет резко открыть глаза. Я делаю судорожный вдох. На меня в миг накатывает сильная боль по всему телу.

— Проснулась?

По скрипучему деревянному полу шаркают ноги. Этот звук неприятно отдается в моей голове. Я с трудом фокусирую взгляд на взрослом мужчине. Кожа на худом лице стала дряблой и морщинистой, волосы поредели. Улыбка казалась сумасшедшей. Когда я посмотрела в его глаза внутри поселяется странное чувство. Постепенно приходить узнавание.

— Так вот какой ты, — шепчу я. Выходит какое-то жуткое хрипение.

— Облейте ее водой, она не может прийти в себя!

Такое ощущение, как будто я теряюсь в пространстве, но кто-то действительно обливает меня ледяной водой. Во мне что-то щелкает. Возвращается прежняя живость, боль пронизывает каждую клетку тела, страх возрастает. В голове всплывают произошедшие события. Я пытаюсь шевелить руками, однако движения сковывает металл.

Поворачиваю голову сначала в одну сторону, затем в другую. В углу, сгорбившись, сидел Андрей. Господи, он без сознания!

— Андрей. Андрей! — кричу я. Владимир сидит рядом со мной. Я плачу, перевожу свой взгляд на него и не могу сдержать свой порыв. Плюю в его лицо и рычу на него.

— Что ты с ним сделал?

Он жестко берет меня за челюсть, пристально посмотрев в глаза.

— Живучий твой малыш. Сердечко еще бьется.

— Что тебе нужно? Почему ты портишь жизнь моей семье?

— Ты подстрелила моего человека. Очень метко, солнышко.

Владимир облокачивается локтями на колени и складывает руки на подбородке.

— Я все думал, как же мне тебя найти. Обыскал два больших города, но тебя нигде не было. Оказывается, твой папочка всех обхитрил. Ты тихонько сидела дома. Ну да ладно, ты все равно сама сюда пришла. Угодила в ловушку, так сказать.

— Какого лешего ты говоришь?

— Серёга хорошо тебя прятал, говорю. А мама твоя так вообще спряталась в другой стране. Обоих так тяжело найти. Сами же не появятся, когда так нужно.

— Отпусти меня, больной ты ублюдок.

— Точно, подожди секунду, — говорит мужчина. Он развязывает веревки на ногах, отпирает ключом наручники и тотчас прикрепляет одну сторону на себя. Какого черта?

Вскинув руку, я даю Владимиру сильную пощечину. Голова сдвигается в сторону, но он не злится.

— Солнышко, если ты будешь вызволять свою злость на меня, я вспыхну. А если я вспыхну, мне захочется кого-нибудь убить. Давай обойдемся без жертв.

— Отпусти Андрея. Делай со мной что хочешь, но его отпусти. Он же тут не причем.

— Он мне и не нужен. Сам же пришел.

— Что?

— Пацан сам пришел. Говорит, мол, не трогай мою семью, особенно Еву. Мол, Серёга отдаст деньги, давай без всякой дребедени. А я говорю — ладно. Но он, видимо, меня не понял, взялся за оружие и давай стрелять по всем подряд. Слушай, парень отличный стрелок! Убил четверых моих ребят. Правда, ничего у него не получилось, мы его повязали. Знаешь, я его не отпущу. И тебя тоже.

Он больной на всю гребаную голову. Проклятый псих. Я молчу. Владимир тянет меня за руку и ведет на кухню. Из-за боли мне тяжело передвигать ногами. Андрей остается позади, а я все думаю о нем и не могу поверить, что он лично пришел к этому уроду. Оказался заложником в собственном доме. Ненавижу его за то, что он решил действовать в одиночку и ненавижу себя, потому что тоже полезла в это дело. Иногда мы принимаем слишком глупые решения, не рассчитав своей силы.

Владимир усаживает меня на стул. На столе лежат пистолеты, какие-то бумаги, куча фотографий и сигареты. И только сейчас начинаю ощущать витающих запах дыма, которым овеян весь дом.

— Такая спокойная. Как себя чувствуешь?

Он улыбается. Что-то в его лице видится знакомым, но я не понимаю, что именно.

— Мой человек так сильно тебя избил. Прости меня, солнышко.

Куртку с меня сняли. Я оглядела руки, покрытые огромными свежими кровоподтеками. На лице тоже полно ссадин и синяком, иначе бы не болело.

— Я тебя ненавижу. Кем бы ты ни был для моего отца, я всем сердцем и душой тебя ненавижу.

— Ладно, начнем с самого начала. Во-первых, я нашел твою маму. Смотри как складывается: Серёга искал ее много лет, а я нашел за чертов месяц. Но я рад, потому что две дорогие женщины находятся рядом со мной.

Я недоуменно смотрю на него. Он нашел мамою маму? Зачем?

Я вздрагиваю, услышав истошный крик.

— Что там у них? Вставай, поглядим.

И он опять тянет меня за собой в другой конец дома. Шагнув в комнату, он закрывает мне обзор своей худощавой спиной, но потом отходит, и я едва ли падаю на колени. Они нашли Дениса! Со стоном я принимаюсь идти на него, пока металл больно не карябает мою руку, заставляя вернуться. Владимир меня не пускает. Денис, как и все мы, был привязан к стулу и лицо не отличалось от нашего.

— Что же ты, черт возьми, делаешь? — закричала я на Владимира. Мужчина, который стоял возле Дениса, держал железную палку.

— Ева? — говорит Денис хрипло. Он сплевывает кровь. Плечо у него было вывихнуто назад. Боже, я не могу этого выдержать.

— Его папочка должен мне кое-что.

— Рука?..

Я не могла продолжить. Мое сердце болело, воздуха предательски не хватало.

— Наверное, сломал или еще чего. Ладно, нам уже надо поговорить.

***

Фотография моей матери.

Она стояла рядом с Владимиром с каменным лицом. Он небрежно закинул здоровенную руку на ее маленькое плечо. Мама была беременна: держалась за животик, обнимала меня.

— Даша радовалась беременности, солнышко. Поверь мне, я сам видел. Они с Серёгой были хорошей парой, — он прервался и почесал раскрасневшийся нос. Я ему не верила. — Я любил Дашу. В моей жизни никогда не было женщины, которую я желал так сильно, хоть и половину времени я провел в тюрьме. После выхода мне захотелось ее найти.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? Просто скажи, что тебе нужно от папы?

— Он так и не отдал мою долю за клуб. Сдал меня полиции.

— Не ври! Тебя нашли в собственной квартире, чуть ли не мертвым.

Глаза у него затуманились. Он достал из кармана пакетик с белым порошком. Затем высыпал его стол и сделал длинную дорожку. Свернув бумагу в трубочку, он резко втянул в себя эту гадость и пощупал переносицу.

— Не будешь слушаться, заставлю принять дозу, — засмеялся мужчина. Смешным это не было.

Я молча посмотрела на его руки, исколотые от иглы. Точки различной величины, покраснения и воспаления. Как же противно! Не могу поверить, что это происходило на моих глазах. Дверь на кухню была закрыта, но мне хотелось, чтобы хоть кто-то сюда вошел.

— Так вот. Твой папа сдал меня полиции. Хрен бы с этим. Солнышко, мы были лучшими друзьями чуть ли не с пеленок. Мы знали друг друга как облупленных. Женька позже появился, однако отлично вписался в наш составчик.

Не припомню, чтобы папа также говорил.

— Короче, мне обидно. Сердце болит. Я ему благодарен, он пытался меня вылечить. Ну чтобы я наркоту не принимал. Прости, деточка, я не смог. Эта хренотень меня удушила.

Он засмеялся, потом вдруг заплакал. Настроение у него менялось по секундам.

— Мне нужны деньги. Я не тупой. Знаю, Серёга где-то долю держит, а там столько денег, что на всю жизнь хватит. Мне надо! Героин нынче дороговат. Только вот их не отдает!

— Папа разговаривал с тобой?

— Несколько раз. Разве он не сказал? Если бы он по-хорошему согласился отдать мне долю, позволил один раз увидеться с тобой, я бы все это не придумал. Нет же, ему вдруг приспичило все спрятать. Ладно хоть матушку твою нашел. Любовь всей своей жизни.

— Зачем?

— Она же твоя мать. Ты ее сколько раз видела?

Владимир плачет, все трет и трет свой покрасневший нос. Да он погряз в наркотиках!

— Отвечай, девочка! Не-мед-лен-но. Слышь? — он постучал пальцем по моей голове. Достав из кармана еще один пакетик, швырнул его в мою сторону. — Твое. Погляди. Хочешь?

— Я не знаю ее. Она ушла от нас с папой, когда я только родилась.

— Ну надо же! А Даша молчала. Я начал было думать, что ты в нее пошла, но нет. Говоришь. Внешне ты на нее очень похожа. Такая же красивая, милая.

— Что тебе нужно?

— Точно! Про деньги я сказал. С тобой вот увидеться захотел.

— Зачем ты друзей моих трогаешь?

— Кого?

— Свету с Пашей.

— А, ну надо было же стимула придать. Как она там? Ребенок живой?

— Ну и сволочь же ты! — не выдержала я и толкнула его в грудь. Владимир вдруг схватил меня за футболку одной рукой и притянул к себе.

— Не рыпайся! Я реально заставляю тебя принять наркотики. Будешь всю жизнь страдать.

Я сглотнула. Хватка сильная.

— Я же как узнал, всегда хотел тебя увидеть, солнышко! — закричал Владимир. — Я думал о тебе каждый день на протяжении двадцати лет! Думал о твоей маме. Все думал и думал, как же так получилось, что мы создали ребенка и разбежались в разные стороны.

О чем он говорил? Какой ребенок?

— Хочешь маму увидеть? Мы ее за домом оставили. Там привязали. Ай, что я спрашиваю-то. Эй, кто-нибудь там!

В комнату кто-то вошел, но я даже не смотрела.

— Приведите Дашу. Скотч снимите. Руки сзади веревками только завяжите и все. Ничего лишнего. Предупреди, что пришло время увидеться с дочерью.

Он прикоснулся своими отвратительными руками к моему лицо. Меня воротило от него.

— Сейчас я все расскажу. У меня и для мамы твоей есть доза. Я все предусмотрел.

— Господи, пожалуйста, — прошептала я. Пожалуйста, пусть нас кто-нибудь найдет. В голову пробирается нечто, готовое свести меня с ума.

— Ты совсем раскисла. Такие синяки под глазами. Скоро все кончится, солнышко.

— Что тебе нужно от Дениса?

— Его отец мне нужен. Предатель, чертов! Все они предатели. Главное, чтобы вы, детки, такими не выросли.

— Тогда отпусти его. Пожалуйста, прошу тебя.

— Нет. Сначала ваши папы придут, а потом я решу, что мне с вами делать.

В этот момент дверь распахнулась. Я никуда не смотрела. Не так я представляла нашу встречу. Услышав женский всхлип, я вовсе закрыла глаза. Мама находилась со мной в одном помещении, но я не могла заставить себя смотреть на нее. Это всего лишь сон.

— Дашенька-а-а, — протянул Владимир. — Как же я по тебе соскучился. Руки не болят?

— Будь ты проклят! — завопила женщина.

Кожа покрылась мурашками. За свои двадцать лет я много о ней размышляла, но в действительно не представляла, что смогу увидеть ее. Я не тосковала по ней, потому что никогда даже не видела. Да и не было нужны!

— Солнышко, открывай глаза. Давай. Быстро-быстро. Хочу стать тем, кто познакомит вас. Даша, скажи ей!

Она молчала. Минуту. Две. Три. Никто ничего не говорит. Тут вдруг стул, на котором сидел Владимир, с грохотом свалился на пол, моя рука дернулась.

— Скажи ей открыть глаза, стерва, — прошипел мужчина. Послышался стон, хриплое дыхание и хлопок по коже. Он душил ее? Это заставило меня открыть глаза. Он и вправду душил ее. Мою мать. Я схватила его за руку и силой потянула на себя.

Я услышала хлопок и стон, затем еще несколько. Он душил ее!

— Все, я открыла глаза. Открыла!

Владимир посмотрел на меня.

— Смотри на нее, черт возьми. Не на меня.

И я посмотрела на маму, горько зарыдав. Больше я терпеть не могла. Даша тоже плакала. Передо мной стояла точная копия меня. Или я была ее копией. Она осталась такой же, как на фотографии, почти не изменилась. Маленькая, худенькая и бледная.

— Здравствуй, — тихо проговорила Дарья. Я кивнула. Владимир толкнул меня к стене. Я ударилась об нее, затем упала на стул. С мамой он проделал то же самое, и я поняла, что люди для него всегда были и будут обычными животными.

— Я воссоединил семью.

— Чертов псих, вы никогда не были моей семьей!

Даша всхлипнула.

— Где же ваш ребенок, которого вы вместе создали? — продолжала я, глядя то на Владимира, то на Дашу.

— А тут начинается самое интересное. В далеком... каком-то там году, мы с твоей мамой познакомились в университете. Столкнулись, банально, да? Я с первого взгляда влюбился. Прямо как мальчишка...

— Мне эту историю тысячу раз рассказывали! Я задала тебе конкретный вопрос!

Владимир сжал губы и посмотрел на маму. Та в свою очередь лила слезы.

— Прошу тебя, не говори. Просто убей меня. Сделай со мной что угодно, но не порть жизнь моему ребенку и тем, кто сидит за этой стенкой.

— Завались, я для этого и собрал вас здесь.

— Володя, пожалуйста...

— Никакого ребенка нет, солнышко. Ты есть. Двадцать лет назад мы тебя создали. Создали самого прекрасного ребенка на свете, — сказал он и попытался притянуть к себе.

Я отпрянула от него и сильно ударила кулаком по голове.

— Не смей поднимать руку на своего отца, тварь! — он больно потянул меня за волосы.

— Боже мой, какой же ты ненормальный! Гребаный псих, вот ты кто! Даша, какой на хрен отец?

Но она молчала. Владимир тоже. А я вдруг поверила, потому что пристально взглянула на обоих людей и вспомнила слова папы, который говорил мне, что Вова первый встретил маму и они даже пытались встречаться. Сердце заколотилось. Вот почему я так смотрела на него некоторое время назад. Черты лица... они были и у меня.

Я обвела их взглядом, пытаясь подметить знакомые черты лица. С мамой мы похожи, это видно невооруженным взглядом. Верить я не хотела, поэтому даже не вникала в черты лица Владимира.

— Так ты не любила моего папу? Изменяла ему с этим вот наркоманом?

— Я любила твоего отца, Ева! — зарыдала Даша. Она повернулась ко мне. — Никого кроме него не могла видеть. Так любила, что жизнь могла отдать за него! Это вышло случайно.

Я усмехнулась, и проговорила: — Я появилась случайно.

— Нет, Евочка, конечно, нет. Ты не была случайностью, наоборот, я хотела тебя. Хотела ребеночка.

— Прости, ты говоришь, что случайно перепихнулась с папиным лучшим другом. Ты не хотела меня!

Даша покачала головой.

— Теперь я хочу быть рядом с тобой, солнышко, — сказал Владимир. Я вскинула брови от удивления.

— Пошел ты! Никогда, никогда в этой жизни ты не будешь рядом со мной. Никто из вас, слышите? Вы чертовы лжецы!

Я сжала кулаки. Злость постепенно набирала силу. Я попыталась ударить Владимира, но тот схватил мою руку и отвел в сторону. Тогда я встала и пнула его в спину. Когда он отвлекся на боль, я ударила кулаком в его лицо, задев губу. Удар оказался сильным, рука заболела, а на губах у Владимира появилась кровь.

Только я не знала, что человек, принявший наркотик, всегда будет сильнее любого другого человека.

Мужчина с размаху дал мне пощечину, отчего я упала на пол. Он схватил меня за шею и силой сжал горло. В глазах появились искры. Я выпучила глаза и пыталась отвести его руку от себя, но было так больно, что своих сил у меня не оставалось.

— Прекрати! Володя, прекрати!

Он не отпускал. Воздуха совсем не было. Я била его по руке и щипала. Он явно намеревался меня задушить. Глаза стали стеклянными, в них бурлила ярость, злость, боль, гнев. Все это смешалось вместе с наркотиками. Я окончательно ослабла и перестала сопротивляться. Руки сами по себе упали вдоль тела, а глаза закрылись. Каким-то образом мне еще удавалось остаться в сознании, я чувствовала, как его пальцы перекатывались и сжимали мое горло.

— Пожалуйста! Это дочь, твоя родная дочь! Ты же ее так любишь. Помнишь, как ты говорил мне это? Володенька, вспомни как ты любил ее.

Слова. Воздух. Боль. Возможно, меня убивала не физическая боль, а душевная. Слова раздирали мое сердце на кусочки. Неожиданно пальцы на горле разжались. Я резко глотнула воздуха и осталась в таком положении, затем выдохнула. Повторила так несколько раз до тех пор, пока не смогла хоть немного отдышаться.

— Я твой биологический отец и всегда им буду.

— Отец тот... кто... смог... вырастить меня, — слова давались тяжело. Увидев новую вспышку гнева на лице у мужчины, Даша встала передо мной и накинулась на Владимира. На его ужасное, иссохшее тело, напичканное наркотиками. Как я могла быть дочерью этого ничтожества?

У меня не получилось дышать. Из носа сильным потоком хлынула кровь. Она стекала по губам, подбородку и лилась прямо на руки и одежду. Голова закружилась. Я закашляла приступом.

— Ева? — спросила Даша. — Боже мо, Ева!

— Солнышко, — испуганно произнес Владимир и опустился рядом со мной. — Было же все нормально, зачем ты все портишь!

Я не могла поверить, что он сказал это после того, как пытался меня задушить. Хотя у него, вероятно, получилось, потому что легкие отказывались принимать воздух. Почувствовав металлический вкус в горле, я поняла, что кровь идет не только из носа, но и где-то внутри. Этот наркоман что-то сделал со мной.

Перед глазами виделись Андрей и Денис. Они стояли возле меня и тепло улыбались. Я видела любовь в их глазах. Мне хотелось этой любви. До глубины души хотелось снова ощутить их присутствие и любовь. Но я не могла.

Тьма окончательно взяла вверх, и я последовала за ней.