Глава 19
Эбигейл сидела на краю своей постели. Тусклый свет вечера пробивался сквозь занавеси, обрисовывая её фигуру в сером полумраке. В комнате царила тишина, но в её голове звучали голоса — шепоты воспоминаний, обрывки фраз, которые пронзали сердце, как острые иглы. Она не могла избавиться от образа Руперта, его улыбки, взглядов, наполненных теплом, которые сменились холодом и дистанцией.
После их разрыва прошло всего несколько дней, но для Эбигейл это было похоже на вечность. Трагические события, разразившиеся в её жизни, обострили внутреннюю борьбу, которую она старалась игнорировать. Каждое утро начиналось с пустоты, которая только углублялась. Мысленно она возвращалась к тому вечеру, когда все изменилось. Словно кто-то вырвал из её души часть самого важного, оставив лишь болезненные воспоминания. «Почему?» — снова и снова спрашивала она себя, но ответа не было.
Ночью ей снились кошмары — Руперт, уходящий от неё, его холодный взгляд, который больше не горел любовью. Эти сны оставляли её в слезах, изматывая. Иногда казалось, что вокруг неё крутится мир, в то время как она застряла в своём собственном аду.
Эбигейл сидела в углу своей комнаты, укутанная в теплый плед, хотя в помещении было достаточно жарко. Ее глаза были устремлены в одну точку на стене, где, казалось, она видела нечто, недоступное другим. Она тихо шептала себе под нос, перебирая в памяти какие-то обрывки событий, но всё казалось настолько расплывчатым, что сама Эбигейл не могла понять, что было реальным, а что — всего лишь плодом её воображения. Иногда она поднимала глаза к потолку, словно ожидая ответа на свои безмолвные вопросы, а потом вновь опускала взгляд на свои дрожащие руки.
День тянулся бесконечно долго, как будто время застыло. Сад за окном, раньше казавшийся таким живописным и успокаивающим, теперь выглядел словно пустыня, откуда не было возврата. Эбигейл часами могла сидеть там, не замечая ни прохлады ветра, ни запаха цветов, которые она когда-то так любила. Она не осознавала, что у нее есть ребенок. Воспоминания о его рождении были поглощены тем мраком, который теперь окутал её разум. Иногда она слышала детский плач, но это казалось ей лишь отголоском сна, а не реальностью. Когда же к ней приходила няня с младенцем, Эбигейл смотрела на малыша как на чужого, словно впервые видела его.
— Как он попал сюда? — тихо спрашивала она, словно разговаривала сама с собой, а потом вновь погружалась в свои мысли, не дожидаясь ответа.
Каждый день превращался в нескончаемую череду однообразных мгновений. Её присутствие в этом мире становилось всё более призрачным, и она всё глубже уходила в себя, теряя связь с окружающей реальностью.
Лорна обратно приехала в Уайлд Роуз. Первым делом она решила сразу же увидеть Эбигейл. Поднявшись по лестнице, и, подойдя к её комнате, она легонько постучалась и открыла дверь. Её сердце сжималось от тревожных предчувствий. Она не знала, что ожидать, но слухи о состоянии девочки, которую она все же считала своей дочерью, не давали покоя. Когда она переступила порог, её взгляд остановился на фигуре, которая казалась больше тенью, чем человеком. Эбигейл сидела на краю кровати, будто запертая в собственном мире, отрезанная от всего, что раньше имело значение.
Лорна почувствовала, как её ноги стали ватными, и пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать свой ужас. Это была не та Эбигейл, которую она знала. Перед ней сидела хрупкая, разбитая душа, потерявшаяся в собственных страхах и видениях.
— Эбигейл, — тихо позвала Лорна, стараясь придать своему голосу твёрдость, хотя в груди всё холодело.
Эбигейл не сразу отреагировала, будто звук её имени доносился до неё издалека. Когда же она наконец подняла глаза, Лорна едва узнала её. Взгляд был мутным, пустым, и в нём не было ни капли того огня, который она когда-то видела. Это пугало Лорну больше, чем её собственная боль.
Вид дочери в таком состоянии ударил её сильнее, чем она могла предположить. Вся её решимость, вся холодная сдержанность, с которой она справлялась со своей собственной утратой, начала рушиться под натиском осознания, что Эбигейл, её Эбигейл, теперь потеряна, словно в темной и бесконечной пустоте. Лорна переживала потерю мужа и сына с горькой сдержанностью, но это состояние, это немое отчаяние перед ней, заставляло её трепетать от ужаса.
— Ты... ты помнишь, кто я? — Лорна шагнула ближе, едва сдерживая дрожь в голосе.
Эбигейл лишь на мгновение задержала взгляд на Лорне, прежде чем вновь уставиться в пустоту. Никакого признания, никакой искры осознания. Лорна чувствовала, как что-то внутри неё ломается, как поднимается волна страха, что уже ничто не сможет вернуть Эбигейл обратно.
Женщина молча развернулась и решила увидеть малыша Адама, который находился в противоположной комнате. Она стояла у дверей детской, чувствуя, как её сердце тяжелеет с каждым шагом. Её взгляд задержался на колыбели, где мирно спал маленький Адам. Невозможно было не заметить, как этот маленький невинный комочек жизни стал причиной стольких бед и страданий.
Она медленно подошла к колыбели, и когда её руки подняли малыша, Лорна ощутила странную смесь чувств. Тёплый, едва ощутимый вес ребёнка был таким противоречивым на фоне её внутреннего опустошения. Его безмятежное лицо, розовые щёчки и крошечные пальчики казались настолько далёкими от тех бурь, которые разрывали их семью.
Лорна посмотрела на Адама, прижимая его к себе, и горькая улыбка скользнула по её лицу.
— Ты... — голос Лорны был тихим, почти шёпотом, но в нём звучала вся тяжесть накопившихся эмоций. — Ты принёс нам столько несчастья, малыш, но ты не виноват в том, что родился.
Её слова прозвучали почти обвинительно, но затем, словно раскаявшись в этих мыслях, Лорна мягче продолжила:
— Ты всего лишь невинное создание, попавшее в этот мир не по своей воле. И никто не смог бы предвидеть, какие беды принесет твое появление.
Лорна ощущала, как её руки едва заметно дрожат, но всё же крепче прижала ребёнка к себе, будто пытаясь найти хоть какое-то утешение в этом невинном существе. Она стояла так несколько минут, в тишине, прерываемой лишь тихим дыханием малыша. Лорна знала, что Адам не заслуживал ни капли ненависти, но ей было трудно отогнать мрачные мысли о том, каким роковым оказался его приход в их семью.
Разум женщины ещё пытался удержать её на грани здравомыслия, но тьма, которой она позволила окутать своё сознание, становилась всё более густой. Она часто искала утешение в вине, и с каждым бокалом реальность становилась всё более искаженной. Порой Лорна не могла отделить фантазии от действительности, и теперь перед ней открылась новая, пугающая мысль.
Она смотрела на безмятежное лицо малыша и вдруг поймала себя на том, что в её сознании начала зарождаться идея, которой раньше она бы ни за что не позволила укорениться. Лорна считала себя женщиной с сильным характером, но даже самые сильные порой ломаются, и сейчас ей казалось, что все несчастья в Уайлд Роуз начались с его рождения. Если Адам исчезнет, если его не будет здесь, может быть, тогда всё вернётся на круги своя?
— Если бы тебя не было здесь, — прошептала Лорна, — может быть, тогда и беды покинули бы этот дом. Может, Эбигейл снова вернулась бы к жизни...
Эти слова звучали ужасающе, но в голове Лорны они стали неотъемлемой частью той искривленной логики, которую подстёгивала её печаль и алкоголь. Она была далеко не глупа, и разум ещё отчаянно сопротивлялся этим мыслям, но с каждым днем терять рассудок становилось всё проще.
Лорна попыталась убедить себя, что это лишь алкогольные фантазии, что она не сможет пойти на такое. Но идея уже поселилась в её душе, и теперь ей было трудно игнорировать её. Но чем дольше она держала малыша, тем больше в её голове закреплялась эта опасная мысль — может быть, всё действительно станет лучше, если его не будет...