Глава 18
Эбигейл, не намереваясь тратить силы на дальнейшие разговоры, холодно посмотрела на Джулию. Взгляд её был полон презрения и решимости. Она не собиралась больше играть в эти детские игры, а тем более разбираться с тем, что скрывается за милой внешностью кузины.
- Джулия, - голос Эбигейл был предельно холоден, каждое слово звучало, как приговор, - ты должна немедленно уехать.
На лице Джулии появилась растерянность, которая быстро сменилась ужасом. Её глаза расширились, и она прижала руку к груди, словно не веря своим ушам.
- Но... Эбигейл, как ты можешь... - начала она, но Эбигейл уже отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
Спустя несколько минут, вся в слезах, Джулия нашла Руперта в гостиной. Он, сидя в кресле у камина, листал свежий номер газеты. Увидев Джулию, он заметил её заплаканные глаза и сразу отложил газету в сторону.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил он, подходя к ней.
- Эбигейл хочет, чтобы я уехала, - прорыдала Джулия, опустив голову, как будто боялась встретиться с его взглядом. - Я... я не понимаю, что я сделала не так.
Руперт нахмурился, его глаза сузились, но в его сердце всё же проснулось чувство защиты к плачущей девушке.
- Почему она так сказала? - он нежно взял Джулию за руку, пытаясь успокоить её. - Это ведь твой дом тоже, ты не заслуживаешь такого отношения.
- Она злится, - продолжала рыдать Джулия, едва не теряя дыхание от подавленных эмоций. - Злится на меня из-за какого-то платья. Я только хотела... я не думала, что это её так рассердит...
Руперт крепче сжал её руку, его лицо стало ещё более мрачным. Внезапно Джулия почувствовала смелость и шагнула ближе. Встретившись с его взглядом, она поцеловала его, не оставив шанса на отказ.
К её удивлению, Руперт не отстранился. Его губы слегка приоткрылись, и в этот момент Джулия поняла, что за его холодной маской скрывается что-то большее, чем просто безразличие.
- Я поговорю с Эбигейл, - решительно сказал он. - Ты никуда не поедешь. Это просто недоразумение.
Когда Руперт вошел в спальню, Эбигейл стояла у окна, глядя на потемневшее небо. В её сердце был хаос, но она старалась не показывать этого. Руперт остановился у порога и заговорил, голос его был полон осуждения:
- Эбигейл, мы должны поговорить.
Она резко обернулась, увидев в его глазах холодную решимость.
- О чём? - спросила она, хотя прекрасно знала, к чему идет этот разговор.
- Почему ты так обошлась с Джулией? - Руперт сделал шаг вперёд. - Она здесь, чтобы помочь тебе, а ты выгоняешь её из-за какого-то платья. Разве это справедливо?
Эбигейл почувствовала, как волна гнева захлестнула её. Всё это время она держала себя в руках, стараясь оставаться сильной, не показывать слабость. Но теперь, видя, как Руперт встает на сторону Джулии, в ней что-то сломалось.
- Ты ничего не понимаешь, Руперт! - её голос задрожал от подавленных эмоций. - Я хозяйка Уайлд Роуз! Это моё право решать, кто здесь будет жить, а кто - нет!
Руперт замер, ошеломленный её вспышкой, но быстро пришёл в себя.
- Ты слишком сурова к ней, - сказал он более мягко. - Она просто пытается помочь. Адам остаётся без должного внимания, ты видишь это? Джулия приносит в дом радость, которой нам всем сейчас так не хватает, особенно ребёнку. Ты должна понимать это. Заботься о нём лучше, Эбигейл. Ведь он нуждается в тебе больше, чем ты думаешь.
Слова Руперта больно ранили её, словно острые ножи. Всё, что она сдерживала в себе, вырвалось наружу в одной жестокой вспышке:
- И ты тоже на её стороне, да? Ты думаешь, что я плохая мать? - закричала она, чувствуя, как ярость заполнила её до краёв. - Но я скажу тебе одно, Руперт: ни она, ни кто-либо ещё не заменит меня в этом доме. И уж точно не ей решать, как мне воспитывать своего ребёнка!
Громкий голос Эбигейл эхом разнёсся по комнате, и на мгновение тишина повисла между ними, такая тяжёлая, что казалось, она давит на них обоих. Руперт, поражённый её вспышкой, стоял неподвижно, глядя на неё с непроницаемым выражением лица. Но внутри он понимал, что этот конфликт был не о Джулии и не о платье. Это было о боли, которую они оба носили в себе, о страхе и ревности, которые разрушали их семью изнутри.
Малыш Адам был для Эбигейл не просто ребёнком, а болезненным напоминанием о прошлом, о тех ошибках, которые она совершила, и о тех потерях, которые ей пришлось пережить. Каждый его взгляд, каждый его плач возвращал её в тот день, когда она потеряла отца и брата. Эти трагедии навсегда оставили отпечаток в её сердце, и теперь, глядя на сына, она видела не просто невинного ребёнка, а воплощение своих грехов и неудач.
Иногда Эбигейл казалось, что Адам был частью того проклятия, которое преследовало её с тех пор, как она связала свою жизнь с Рупертом. Этот брак, полный тайных обид и неразрешённых противоречий, лишь усугублял её внутренние муки. Всякий раз, когда она пыталась приблизиться к сыну, внутри неё что-то сопротивлялось, не позволяя ей любить его так, как того требовало материнское сердце.
Она часто ловила себя на том, что не может даже посмотреть на Адама без ощущения глубокой печали и разочарования. Этот ребёнок, нежный и беззащитный, рождённый в мире, полном боли и утрат, стал для неё неким символом её ошибок, тех решений, которые она принимала в момент отчаяния. И, несмотря на все её усилия, Эбигейл не могла искренне любить его в полной мере. Она чувствовала, что её сердце словно покрыто льдом, который не растопить ничем на свете.
Слова отца, когда-то казавшиеся лишь его строгим наставлением, теперь стали проникать в сознание Эбигейл, разрастаясь в её разуме, как ядовитый плющ. Он всегда предупреждал её, что люди вокруг будут стремиться воспользоваться их богатством, желать завладеть всем, что принадлежит семье Боуэн. Эти мысли, когда-то отдалённые и кажущиеся маловероятными, теперь начали наполняться новой силой, на фоне разочарования и тревоги.
Она вспомнила тот день, когда в её жизнь вошёл Руперт, и, словно заново переосмысливая их отношения, начала задаваться вопросами. Как могло случиться так, что он оказался рядом именно тогда, когда она была так уязвима? Могла ли его любовь быть искренней? Или же всё это было ловкой манипуляцией, тщательно продуманным планом, чтобы приблизиться к её богатству и влиянию? С каждым днём, с каждым взглядом на Руперта её сомнения лишь усиливались.
Эбигейл охватывала паранойя. Ей начинало казаться, что настоящая любовь была для неё недостижимой, что она не заслуживала её. Что если всё вокруг - лишь искусно разыгранная пьеса, где она исполняет роль доверчивой наследницы, обманутой и преданной самым близким человеком? Особенно гложила её мысль о том, что чувства Руперта могли быть фальшивыми.
Сомнения терзали её, заставляя подозревать каждого - даже того, кому она когда-то доверяла всем сердцем. Мир вокруг становился всё более призрачным и лживым, и она не могла избавиться от чувства, что её жизнь превращалась в лабиринт обмана, из которого не было выхода.
Этот контраст особенно резко подчеркивала Джулия. Рядом с ней Руперт выглядел счастливым, словно все тени, что его окружали, вдруг рассеялись. Его смех, искренние улыбки и легкость в общении с кузиной вызывали у Эбигейл непреодолимое ощущение зависти и горечи.
Каждый раз, когда она наблюдала за ними, её сердце сжималось от боли. Джулия была яркой, игривой и полной жизни - всем тем, чем Эбигейл не могла быть в этот момент. Она не могла понять, как Руперт, видя её страдания, мог быть так непринужденен в обществе Джулии.
Эбигейл ощущала себя словно тенью, сидящей в углу, когда веселье разворачивалось перед ней. Её собственные чувства, полные грусти и разочарования, не находили места среди их светлых мгновений. С каждой новой встречей с Джулией паранойя нарастала. Эбигейл стала бояться, что именно эта беззаботная радость кузины станет преградой между ней и Рупертом, указывая на её собственную неудачу в поиске счастья.
На следующий день, полная обиды и горечи, Джулия уехала, оставив после себя лишь шлейф недосказанности и недовольства. Эбигейл смотрела ей в след с холодным сердцем, чувствую, что с уходом кузины её мир стал ещё более пустым и мрачным.
В тот же день, когда Эбигейл пыталась привести мысли в порядок, её внимание привлекло что-то отсутствующее. Она подошла к своему туалетному столику и, глядя в зеркало, осознала, что кольцо, подаренное Рупертом, пропало. Это было не просто украшение - это был символ их любви, знак его преданности.
Сердце Эбигейл забилось быстрее от тревоги. Мгновение спустя она поняла, что кольцо не просто исчезло - его украла Джулия. Эта мысль обрушилась на неё с новой волной ярости и отчаяния. Вспомнив, как Джулия с лёгкостью входила в её жизнь, она не могла сдержать взрыв эмоций.
- Джулия! - закричала она, обращаясь к пустоте, словно её кузина могла бы услышать. - Ты всё время лгала мне!
Эбигейл резко направилась в гостиную, где Руперт сидел, погружённый в чтение газеты. Она не собиралась сдерживать себя.
- Руперт! - воскликнула она, прерывая его сосредоточенность. - Кольцо пропало, и я уверена, что это сделала Джулия!
Руперт удивлённо поднял взгляд, но в его глазах не было того понимания, которого ожидала Эбигейл.
- Эбигейл, ты не можешь быть уверена в этом, - произнёс он, старательно сглаживая её возбуждение. - Возможно, оно просто потерялось.
- Потерялось? - усмехнулась она с презрением. - Ты же знаешь, что оно мне очень дорого! Неужели ты так просто отвергаешь мои чувства? Это не просто украшение, это символ нашей любви!
Руперт нахмурился, и его голос стал более настойчивым.
- Я понимаю, что кольцо важно для тебя, но обвинять Джулию без доказательств - это неправильно. Возможно, стоит поговорить с ней, а не закатывать скандал.
Эбигейл почувствовала, как её гнев нарастает, превращаясь в неконтролируемую ярость.
- Ты защищаешь её! - крикнула она, не желая сдерживаться. - Эта девчонка только и делает, что стремится заполучить то, что принадлежит мне! Я не позволю ей отнять у меня то, что мне дорого!
Руперт вздохнул, глядя на неё с растерянностью. Он понимал, что Эбигейл была полна эмоций, но в его сердце росло недовольство.
- Эбигейл, ты должна успокоиться. Джулия не враг, - произнёс он сдержанно. - Нам нужно разобраться в этом спокойно, а не ссориться.
Но слова Руперта лишь подливали масла в огонь. Эбигейл, теряясь в своих эмоциях, не хотела слушать его. Она только и думала о том, что Джулия могла быть частью заговора против неё, и её страхи вновь обретали форму.
Эбигейл не могла больше сдерживать свои эмоции. Ярость, недовольство и чувство предательства, накапливавшиеся в ней, разразились мощным ураганом. Она бросила взгляд на окружающее - дорогие вазы, антикварные часы, картины - и в тот же миг её разум затмило безумие.
- Всё это не имеет значения! - закричала она, роняя вазу на пол. Стекло разбилось, и осколки разлетелись, как её разбитое сердце.
Руперт вскочил, но вместо того, чтобы остановить её, он просто смотрел, поражённый её реакцией. Эбигейл продолжала крушить всё, что попадалось ей под руку, словно каждое движение помогало снять тяжесть, накапливавшуюся в её душе.
- Ты не понимаешь, - всхлипывала она, бросая в угол очередной предмет интерьера. - Я одна, и все вокруг только и ждут, чтобы заполучить то, что мне принадлежит! Этот дом, эта жизнь... всё уходит у меня из-под ног!
- Эбигейл, успокойся! - произнёс Руперт, пытаясь подойти ближе, но его голос звучал как далёкое эхо.
Её слёзы текли по щекам, но они были полны не только горя, но и ярости. Она чувствовала, как внутри разрываются последние барьеры, которые она возводила для защиты.
- Ты даже не можешь понять, через что я прохожу! - кричала она, срывая голос от эмоций- Ты всего лишь смотришь со стороны, не зная, каково это - потерять всё, что любишь! Ты не знаешь, что за стенами этой красоты скрываются страдания!
Руперт наконец подошёл ближе. Его бледное лицо выражало смесь беспокойства и печали.
- Эбигейл, я хочу помочь тебе, но это не решение. Уничтожая всё вокруг, ты только усугубляешь ситуацию, - говорил он, стараясь прикоснуться к её руке, но она отстранилась, словно его прикосновение обжигало её.
- Ты не понимаешь, - повторяла она, как заклинание. - Всё это фальшь, и даже ты... даже ты можешь оказаться частью этой игры.
Её слова ударили по Руперту, как молния. Он замер, не в силах найти ответ. Эбигейл, чувствуя, что погружается в пропасть, лишь усиливала свою ненависть к тому, что когда-то казалось её защитой.
Со слезами на глазах, с разбитым сердцем и миром вокруг, который разрушается на её глазах, она погрузилась в истерику, не желая видеть последствия своих действий.
Эбигейл, стоя среди обломков разбитого стекла и беспорядка, почувствовала, как её слова, как острые ножи, рвут на части последние остатки доверия. Она смотрела на Руперта, и в её глазах плескались слёзы, смешанные с горечью и недоверием.
- Может, ты тоже не любишь меня, - произнесла она слабо. - Может, ты просто пользуешься мной, как все остальные. У тебя есть свои цели, и я - лишь средство для их достижения.
Руперт, поражённый её обвинениями, не сразу нашёлся с ответом. Он подошёл ближе, стараясь уловить её взгляд, но она отвернулась, будто боялась встретиться с правдой.
- Эбигейл, что ты говоришь? - Произнёс он, стараясь сохранить спокойствие. - Я не такой человек.
- Не такой? - Она усмехнулась, и в её голосе прозвучала издевка. - Ты говоришь об этом, когда я одна здесь, в полном одиночестве? Тебе не жаль меня?
Руперт покачал головой, чувствуя растерянность и боль.
- Я действительно люблю тебя! Но ты не даёшь мне шанса быть рядом с тобой, понимаешь?
- Любишь? - Эбигейл подняла взгляд, и в её глазах вспыхнула искра гнева. - Тогда почему я чувствую себя такой одинокой? Почему ты позволяешь себе оставаться здесь, не замечая, как мне тяжело?
Она сделала шаг назад, будто стараясь дистанцироваться от него, и в этот момент Руперт ощутил, как холодное расстояние между ними растёт.
- Ты не понимаешь, как трудно мне видеть тебя такой, - ответил он дрожа от эмоций. - Я хочу помочь, но ты отталкиваешь меня, создавая преграды.
- Преграды? - воскликнула она резко высоким голосом. - Может, ты просто не знаешь, что делать, когда женщина, которую ты любишь, не может быть счастливой рядом с тобой?
Эбигейл чувствовала, как её душа разрывается на части, и эта боль лишь усиливала её подозрения. Она смотрела на Руперта, и её сердце сжималось от страха, что его чувства могут быть лишь временной иллюзией.
Руперт, глубоко обиженный словами Эбигейл, почувствовал, как его сердце разрывается. Он не мог поверить, что их отношения дошли до такой точки, когда любовь превращается в подозрения и недоверие. С болью в глазах он посмотрел на Эбигейл, стараясь найти в её лице хоть каплю понимания, но вместо этого увидел только холод и отчуждение.
- Если ты думаешь, что я не люблю тебя, - произнёс он сдержанно, но с горечью, - тогда, возможно, нам действительно лучше расстаться.
Он подошёл к своему шкафу и начал собирать вещи. Руки Руперта дрожали от гнева и разочарования. Каждый предмет, который он упаковывал, напоминал о тех мгновениях счастья, которые они пережили, и о том, как быстро всё это разрушилось. Он чувствовал, как его гордость разрушается на глазах. Каждое движение давалось ему с трудом. Руперт был полон гнева, но ещё больше - разочарования в себе. Как ему стало возможным так сильно полюбить женщину, которая лишь раз за разом подчеркивала его низкий статус?
Но сильнее всего его терзала мысль о разлуке с малышом Адамом, своим сыном. Он знал, что Эбигейл никогда не отдаст его, и это разрывало его сердце на части. Каждый смех, каждое мгновение, проведённое с Адамом, теперь казалось недосягаемым, как сон, ускользающий при пробуждении.
- Руперт, подожди! - Эбигейл попыталась сделать шаг вперёд, но он остановился, не оборачиваясь.
- Я не могу оставаться здесь, - произнёс он с холодным спокойствием. - Ты не веришь в меня, и, возможно, это лучший выход для нас обоих.
- Но... - начала она, но слова застряли у неё в горле. Она чувствовала, как её сердце сжимается от осознания, что может потерять его навсегда.
- Я уеду, и, возможно, это будет лучше, - произнёс он, продолжая собирать вещи.
Каждый его шаг ощущался как удар в сердце Эбигейл. Она хотела крикнуть, остановить его, но вместо этого осталась стоять, словно парализованная. В тот момент, когда Руперт вышел и закрыл дверь их комнаты, она поняла, что это навсегда.
Слёзы снова потекли по щекам Эбигейл, и в её душе царила пустота. Она осталась одна, окружённая обломками не только вещей, но и своей надежды на счастье.
Руперт стоял перед зеркалом в гостиной, глядя на своё отражение с глубокой печалью и растерянностью. Слова Эбигейл, как острые ножи, вонзились в его душу, оставляя болезненные раны. Он чувствовал себя ничтожным и жалким, словно каждый раз, когда она говорила о своём богатстве и о том, что она хозяйка Уайлд Роуз, она напоминала ему о его месте - в тени её великолепия.
Он вспомнил, как когда-то мечтал о любви, о том, что рядом с ней сможет быть равным, но теперь это казалось недостижимой фантазией. Каждый её взгляд и каждое слово давили на него, и он не мог избавиться от ощущения, что остаётся на втором плане, словно зависимый от её благосклонности.
- Как я мог позволить себе быть таким уязвимым? - Думал он, сжимая кулаки. - Разве я не достоин любви, несмотря на её богатство?Может, мне стоит оставить это место навсегда, - тихо произнёс он, наполняясь решимостью. - Мне нужно найти себя, а не быть просто тенью.
С этими мыслями он закрыл дверь за собой, и в тот момент, когда он вышел, почувствовал, как с плеч сваливается тяжёлый груз. Но в душе оставалась пустота - за ней тянулись воспоминания о том, что могло бы быть, если бы они были на равных, и о том, как сильно он будет скучать по сыну.
Фрэнк Кэвилл, увидев Руперта за воротами Уайлд Роуз, стремительно подошёл к нему, стараясь остановить. В его глазах читалась тревога.
- Руперт, подожди! Ты не можешь просто уехать так внезапно. Это не решение!
Руперт остановился на мгновение, но в его сердце уже была решимость. Он тяжело вздохнул, стараясь не выдать своего внутреннего состояния.
- Я принял окончательное решение, - произнёс он, глядя в глаза Фрэнка. - Я устал. Устал от всего, что здесь происходит.
- Устал? - удивился Фрэнк, недоумение проступило на его лице. - Но это же твой дом, твоя семья!
- Семья? - Руперт горько усмехнулся. - Уайлд Роуз забрал всю мою жизненную силу. Я больше не могу здесь оставаться. Это место превратилось в тюрьму для меня.
Фрэнк не мог поверить в то, что слышит. Он чувствовал, как его сердце сжимается от беспокойства.
- Ты не можешь просто так всё бросить. Подумай о сыне! Он нуждается в тебе.
- Я знаю, - тихо ответил Руперт, но в его голосе звучала решимость. - Но я не смогу быть хорошим отцом, если сам не найду себя. Я не хочу, чтобы мой сын видел, как его отец страдает.
Фрэнк попытался подойти ближе, но Руперт лишь покачал головой.
- Мне нужно сменить обстановку, - произнёс он, словно это было единственным выходом. - Я надеюсь, что когда-нибудь смогу вернуться, но сейчас я не могу оставаться здесь ни минуты дольше.
С этими словами он развернулся и вышел, оставив Фрэнка стоять в замешательстве. Руперт чувствовал, как за ним закрывается дверь, но в душе всё ещё оставалась надежда, что, возможно, это не конец, а только начало нового пути.