Глава 20
Фрэнк Кэвилл, пожилой, но ещё полный сил мужчина, никогда не был из тех, кто бросает своих близких в трудную минуту. У него в глазах всегда была суровость, за которой скрывалась глубокая преданность тем, кого он считал своей семьёй. Когда его племянник Руперт поступил так безрассудно, оставив Эбигейл одну с ребёнком и на грани полного отчаяния, Фрэнк не мог и не хотел просто наблюдать за этим.
Сначала его охватил гнев — ярость на Руперта за его слабость, за предательство, за то, что он покинул женщину, которая так нуждалась в нём. Но затем, в глубине души, Фрэнк понял, что злость ничего не изменит. Он взял на себя обязанность сделать всё возможное, чтобы помочь Эбигейл, которую начал воспринимать как свою собственную дочь.
Фрэнк с головой погрузился в заботы о поместье. Уайлд Роуз стал его вторым домом. В прошлом, он был человеком дела, привыкшим к тяжёлому труду и ответственности, и теперь эти качества стали как никогда важны. Он следил за тем, чтобы на территории всегда всё было в порядке: чтобы сады оставались ухоженными, чтобы крыша не текла, а дом оставался в достойном состоянии, несмотря на все трудности.
Он понимал, что Уайлд Роуз — это не просто здание, а символ, место, наполненное воспоминаниями и историей, которое ни в коем случае нельзя было позволить разрушиться. Уход за ним стал для Фрэнка чем-то вроде личного долга перед Боуэнами. Каждый день он вставал рано утром и работал до позднего вечера, делая всё, что в его силах, чтобы сохранить это место, даже если иногда казалось, что весь мир вокруг него разваливается.
И хотя заботы о поместье занимали его время и мысли, его тревога за Эбигейл никогда не оставляла его. Он часто бросал взгляд в сторону её комнаты, когда проходил мимо, прислушиваясь к звукам, надеясь, что она выйдет, что хоть на мгновение её глаза просветлеют. Но вместо этого он видел лишь безмолвную тень, притаившуюся за дверью, и от этого его сердце разрывалось.
Фрэнк не мог заменить ей отца, но мог быть тем, кто останется рядом, кто не даст ей утонуть в горе. Он чувствовал вину за то, что его племянник оказался слабым, но хотя бы он сам мог остаться верным и поддержать Эбигейл, пока она не обретёт силы в себе вновь.
Анна, молодая горничная, была одной из немногих, кто смог сохранить в себе свет в эти трудные времена. Она была скромной и доброй девушкой, всегда готовой помочь и поддержать тех, кто нуждался в её заботе. Когда Эбигейл родила Адама, Анна сразу предложила свою помощь в уходе за малышом. С первых дней между ней и ребёнком установилась особая связь — Адам отвечал на её заботу тихим, но глубоким доверием.
Эбигейл и Анна были близки, и их отношения давно вышли за рамки привычных для госпожи и служанки. Анна была одной из немногих, с кем Эбигейл могла поговорить по душам, хотя такие моменты становились всё более редкими с каждым днём, по мере того, как душевное состояние Эбигейл ухудшалось. Но несмотря на это, Анна продолжала заботиться о малыше с преданностью, которую не могла сломить никакая беда.
Каждое утро Анна с любовью брала Адама на руки, играла с ним, убаюкивала его, когда он плакал, и кормила его, вкладывая в это столько заботы, словно он был её собственным ребёнком. Она часто пела ему колыбельные, рассказывая, что её мама когда-то пела ей эти же песни в далёкой деревне. Когда Эбигейл замыкалась в своей комнате, Анна всегда находила возможность, чтобы занять малыша, отвлекая его от того мрака, который всё сильнее окутывал дом.
Для Анны Адам стал источником радости и смысла в её жизни, особенно в те моменты, когда всё казалось безнадёжным. Она видела в нём невинное создание, которому нужны любовь и забота, и старалась дать ему всё это в полной мере. Она понимала, что Эбигейл не способна сейчас быть для него матерью, но Анна чувствовала своим долгом стать тем человеком, кто сможет согреть ребёнка теплом и любовью.
Когда приехала мисс Джулия, Анна безумно ревновала малыша Адама. Ей казалось, что какая-та незнакомка отобрала её роль и делала вид, будто заботиться о нем. От Джулии сквозило фальшью, и она это остро ощущала. Ей хотелось, чтобы гостья поскорее покинула Уайлд Роуз.
Девушка продолжала верить, что когда-нибудь всё наладится, что Эбигейл вновь обретёт силы и радость жизни, что тёмные дни останутся позади. И пока это время не наступило, она не отступала, ежедневно вкладывая всю свою душу в уход за малышом, которого она любила как своего.
Анна осторожно приоткрыла дверь в детскую, собираясь, как обычно, проведать маленького Адама. Она ожидала увидеть мирно спящего младенца, но её сердце замерло, когда в полумраке комнаты она заметила Лорну, стоящую у колыбели. Лорна держала Адама на руках, её глаза были полны какого-то мрачного и тревожного выражения, а лицо выглядело измождённым и почти неузнаваемым.
Она замерла на пороге, ощущая, как волна беспокойства захлёстывает её. Лорна всегда была воплощением элегантности и силы, но теперь перед ней стояла женщина, которую было трудно узнать. Её осунувшееся лицо, темные круги под глазами, волосы, небрежно собранные в пучок, и одежда, которая когда-то подчеркивала её статность, теперь казались только жалкими остатками былой красоты. От неё исходил лёгкий, но ощутимый запах алкоголя, который ясно говорил о том, как Лорна боролась с болью потерь.
Анна почувствовала, как холод пробежал по её спине. Ей никогда не приходилось видеть Лорну в таком состоянии, и это испугало её. В голове мелькнула мысль о том, что она не должна была заходить сюда, что нужно было оставить Лорну наедине, но что-то внутри неё заставило сделать шаг вперёд.
— Миссис Боуэн, — мягко позвала Анна, стараясь, чтобы её голос звучал как можно спокойнее. — Всё в порядке?
Лорна резко обернулась на звук её голоса, и Анна увидела, как в глазах хозяйки блеснуло что-то опасное, почти безумное. На мгновение она испугалась, что Лорна скажет что-то резкое или обвиняющее, но затем женщина словно утратила весь свой пыл и просто смотрела на Анну с каким-то глубоким, тяжёлым взглядом.
— Анна... — голос Лорны был хриплым, как будто ей было трудно говорить. — Ты любишь этого ребёнка, не так ли?
Анна не знала, что ответить, но в её сердце не было сомнений.
— Да, миссис Боуэн. Я очень люблю Адама.
Лорна кивнула, и её губы сжались в тонкую линию. Она снова посмотрела на малыша, который мирно спал в её руках. Затем, медленно и с трудом, Лорна вернула Адама в колыбель, осторожно поправляя одеяло.
— Тогда ты будешь продолжать заботиться о нём, — сказала она, отворачиваясь от Анны, как будто та не заслуживала её взгляда. — Он заслуживает лучшего... лучшего, чем мы можем ему дать.
Анна поняла, что её хозяйка в каком-то ужасном внутреннем смятении. Но она решила ничего не спрашивать, чтобы не усугубить её состояние. Вместо этого она подошла ближе, готовая забрать на себя заботу о ребёнке и позволить Лорне уйти на отдых. Но прежде чем Анна успела это сделать, Лорна уже направилась к двери, с медленными и тяжёлыми шагами, как будто на плечах висел груз, который она больше не могла нести.
Анна осталась наедине с Адамом, стоя возле его колыбели и глядя в след уходящей Лорны. В её душе смешались страх и жалость. Анна поняла, что её любимая хозяйка теряет себя, и её сердце сжалось от беспомощности. Она знала одно: она не позволит этому ребёнку пострадать от тех бурь, которые разрывают его семью.
Анна, заметив, что Адам проснулся и теперь никак не хочет засыпать, решила, что прогулка на свежем воздухе поможет успокоить малыша. Она аккуратно завернула его в мягкое одеяльце и, тихо напевая, вынесла на улицу. День был тёплым и ясным. Легкий ветерок колыхал листья на деревьях, наполняя воздух ароматами сада. Анна направилась к беседке, надеясь, что тишина и покой сада помогут ребёнку обратно уснуть.
Когда она подошла ближе, её взгляд упал на Лорну, которая сидела в тени беседки, отрешённо глядя в пустоту. Анна остановилась, чувствуя, как её сердце тревожно замерло. Она не хотела беспокоить хозяйку, но, похоже, Лорна уже заметила их. Что-то в её взгляде заставило Анну насторожиться. Лорна смотрела на неё и на ребёнка так, словно наконец-то пришла к какому-то тяжёлому решению.
— Анна, подойди, — мягко позвала Лорна, приглушенным, почти нежным голосом.
Анна подошла, держа Адама на руках, и остановилась перед Лорной, заметив, как та пристально разглядывает малыша.
— Он такой маленький... — прошептала Лорна, как будто говоря сама с собой. Затем её взгляд поднялся на Анну, и в её глазах мелькнуло странное, непонятное выражение. — Ты ведь любишь его, Анна?
Анна кивнула, слегка обеспокоенная таким вопросом.
— Да, миссис Лорна, я люблю его как своего.
Лорна на мгновение отвела взгляд, словно собираясь с мыслями, а затем неожиданно сказала:
— Я хочу, чтобы ты забрала его в Лондон.
Анна не сразу поняла, что именно она имеет в виду, и в её глазах отразилось недоумение.
— Что вы имеете в виду, миссис Боуэн?
Лорна посмотрела на неё с тяжёлым, почти отчаянным выражением.
— Забери Адама отсюда, из Лейнвуда. Увези его в Лондон, подальше от этого проклятого места. Он не должен оставаться здесь. — Лорна с трудом произносила слова, словно она сама не до конца верила в то, что говорила. — Я всё организую. Деньги, жильё, вся документация — не беспокойся ни о чём. Я позабочусь о вас. Ты сможешь растить его, как своего собственного ребёнка, вдали от всех этих несчастий.
Анна была ошеломлена. Она смотрела на Лорну, пытаясь понять, насколько серьёзно та говорит, но в её глазах не было и тени сомнения. Лорна говорила искренне, пусть и под гнётом отчаяния.
— Миссис Боуэн... — начала Анна, но не знала, как продолжить. — Я не могу просто взять и увезти его. А как же Эбигейл? Как же вы?
Лорна вздохнула, и её лицо исказилось болью.
— Эбигейл сейчас не в состоянии заботиться о нём, а я... — Она замолчала, не в силах продолжить. — Пожалуйста, Анна. Сделай это для нас всех. Возможно, так хотя бы он будет счастлив.
Анна стояла перед выбором, от которого кружилась голова. Она всегда знала, что Лорна способна на неожиданные поступки, но это предложение потрясло её до глубины души. В её голове роились мысли: как она сможет это сделать, как она сможет объяснить всё Эбигейл? Но в то же время она видела перед собой Лорну, которая отчаянно пыталась спасти хотя бы одного человека в этом доме от разрушения, которое надвигалось.
Анна опустила глаза на малыша, который наконец-то мирно уснул у неё на руках, и глубоко вздохнула.
— Если это действительно то, чего вы хотите, миссис Лорна, я сделаю всё возможное, чтобы позаботиться о нём, — тихо ответила Анна, чувствуя, как внутри неё зарождается решимость.
Лорна едва заметно кивнула, словно её слова наконец-то дали ей какую-то крошечную надежду.
— Спасибо, Анна, — прошептала она. — Спасибо.
Лорна стояла у окна, нервно постукивая пальцами по подоконнику. В голове роились мысли о предстоящем отъезде Анны и малыша. Она долго обдумывала этот шаг, и теперь, когда решение было принято, её тревога не исчезла, а лишь усилилась.
Неделя пролетела как в тумане. Лорна тщательно организовала всё, чтобы обеспечить Анне и ребёнку безопасный и комфортный переезд в Лондон. Она наняла надёжного человека, который должен был встретить Анну и сопровождать её с малышом до нового дома. Лорна знала, что этот поступок был правильным, но в глубине души чувствовала тяжесть, будто часть её самой отправлялась вместе с ними.
На подъездной аллее послышался звук приближающегося автомобиля. Лорна сжала руки, пытаясь подавить волну эмоций, накатившую на неё. Вскоре машина остановилась перед домом, и из неё вышел человек, готовый к выполнению своего задания. Лорна вздохнула и, собрав всю свою решимость, направилась к двери, чтобы проводить Анну в новую жизнь, надеясь, что она будет лучше той, что осталась позади.
Фрэнк Кэвилл, заметив суету и встревоженные лица Лорны и Анны, почувствовал, как холодный комок тревоги сдавил его грудь. Он ускорил шаг, а затем и вовсе побежал, чтобы разобраться, что происходит. Его сердце билось в такт шагам, и в голове мелькали худшие мысли.
Когда он подбежал к дому, тяжело дыша от быстрого бега, глаза его были полны беспокойства. Фрэнк заметил, как Анна держала малыша, а рядом стояла Лорна, напряжённая и сосредоточенная.
— Что происходит? — выдохнул он, остановившись перед ними. — Адам заболел? Почему вы так спешите? Куда его увозят?
В голосе Фрэнка прозвучала такая искренняя тревога, что Лорна невольно задержала взгляд на его лице. Она понимала, что Фрэнк был неравнодушен к судьбе ребёнка, и это немного облегчило её сердце, но она знала, что объяснения не будут лёгкими.
— Нет, Фрэнк, он не болен, — мягко ответила Лорна, пытаясь успокоить его. — Мы решили, что Анне и малышу будет лучше в Лондоне. Там они смогут начать новую жизнь, вдали от всего, что произошло здесь.
Фрэнк нахмурился, пытаясь осознать услышанное. Он посмотрел на Анну и ребёнка, словно ожидая другого ответа, но увидел лишь подтверждение слов Лорны в печальном лице девушки.
Фрэнк выпрямился. Его глаза засверкали решимостью. Он не собирался сдаваться так легко.
— Скажите мне хоть адрес, куда вы отправляетесь! — потребовал он дрожащим от напряжения голосом. — Адам мне не чужой! Я должен знать, где будет мой мальчик.
Лорна посмотрела на Фрэнка, чувствуя, как поднимается волна противоречивых эмоций. Она понимала его беспокойство, но не могла позволить, чтобы кто-то вмешался в её тщательно продуманный план. Её взгляд стал твёрже.
— Фрэнк, я понимаю, что вам небезразличен Адам, — начала она, стараясь говорить как можно спокойнее, но в её голосе слышалась непоколебимая решимость. — Но сейчас важно, чтобы он и Анна смогли начать всё с чистого листа. Им нужно время, чтобы прийти в себя и найти своё место в этом мире. Зная адрес, вы будете чувствовать себя обязанным вмешаться, а это сейчас не пойдёт на пользу ни Анне, ни Адаму.
Фрэнк сжал кулаки, но ничего не ответил, понимая, что Лорна была права, хотя ему это и не нравилось. Он попытался найти в её глазах хоть каплю сомнения, но встретил лишь железную волю.
— Я просто хочу быть уверен, что они будут в безопасности, — пробормотал он, слегка сбавив тон, но его взгляд оставался настойчивым.
Лорна, увидев, что его настойчивость ослабевает, сделала шаг вперёд.
— Они будут в безопасности, — заверила она его. — Я позаботилась о том, чтобы всё было устроено как следует. У них будет дом, поддержка и все условия, чтобы начать новую жизнь.
Фрэнк ещё раз глубоко вдохнул, пытаясь подавить чувство беспомощности, которое накатывало на него с новой силой. Внутри он знал, что Лорна говорит правду, но это не снимало его тревоги.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — тихо произнёс он, в последний раз посмотрев на Лорну.
— Я уверена, Фрэнк, — твёрдо ответила Лорна. — Это лучшее для них обоих.
Фрэнк понял, что спорить дальше бессмысленно. Его разум был полон сомнений, но он не мог пойти против её уверенности. Сделав шаг назад, он опустил голову, признавая её победу в этом диалоге, и тихо отошёл в сторону, давая им дорогу к новой жизни.
Лорна сидела на краю кровати, осторожно укрывая Эбигейл тёплым одеялом. Её обычно сдержанное лицо сейчас выражало не привычную холодность, а непривычную для неё нежность и печаль. Весь дом спал, а в комнате дочери царила тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием Эбигейл, которая наконец-то уснула после долгого дня, полного тревог и воспоминаний.
Как ни странно для Лорны, она переживала за Эбигейл так, как никогда раньше. Её сердце было переполнено чувством вины, и она, сама того не осознавая, пыталась восполнить то, что не давала дочери долгие годы. Лорна осторожно погладила Эбигейл по голове, её пальцы слегка дрожали, как будто она боялась нарушить хрупкий мир, который сейчас окружал их обеих.
Когда Эбигейл уснула, Лорна тихо плакала, сдерживая всхлипы, чтобы не разбудить её. Она прижала дочь к себе, ощущая, как тепло их тел смешивается, и шепотом извинялась:
— Прости меня, моя девочка... — её голос был почти неразличим, но каждая фраза была полна боли и раскаяния. — Прости, что я была такой ужасной матерью. Я не смогла сделать тебя счастливой, не смогла найти в себе каплю теплоты, которую ты заслуживала...
Слёзы текли по её щекам, капая на волосы Эбигейл, но Лорна не могла остановиться. Она ощущала, как годы накопившегося отчуждения рушатся, и вместе с этим осознавалась вся тяжесть её ошибок. Она горько сожалела о том, что не смогла стать хорошей женой для Джеймса и хорошей матерью для Эбигейл с Уильямом, хотя когда-то ей казалось, что всё идёт как должно.
— Я думала, что поступаю правильно... — прошептала она, дрожа от эмоций. — Но я была так неправа. Прости меня...
Эти слова были словно исповедь, сказанная слишком поздно, но Лорна чувствовала, что даже сейчас, в этой темноте, в этом уютном тепле, есть шанс для неё стать хоть чуть-чуть лучше, хоть ненадолго, но настоящей матерью для Эбигейл. Она держала дочь, пока её слёзы не высохли, и в этот момент, когда весь мир спал, Лорна нашла в себе ту потерянную любовь, которую так долго скрывала под маской холодности и отстранённости.