Глава 12
Прохладное утро укрыло Уайлд Роуз серой дымкой. Эбигейл стояла у окна, глядя на туманные поля и вздыхая тяжело, как если бы каждый вдох нес с собой груз ответственности. Мягкий свет утреннего солнца едва проникал сквозь плотные облака, но девушка знала, что настал момент, которого она так долго избегала. Она медленно подошла к двери кабинета отца и осторожно постучала.
— Входи, Эбигейл,— раздался спокойный голос Джеймса Боуэна.
Джеймс сидел за своим массивным столом, окруженный бумагами и книгами. Его лицо было сосредоточенным, но когда он поднял глаза на дочь, в них мелькнуло тепло.
— Ты хотела поговорить, дочь моя?— спросил он, откладывая ручку в сторону.
Эбигейл глубоко вдохнула и села напротив отца.
— Папа... Я знаю, что сейчас не самое лучшее время, но я должна попросить тебя об одном важном одолжении.
Джеймс приподнял брови, чувствуя напряжение в её голосе.
— Что случилось?
— Руперт и его дядя Фрэнк... Им некуда идти после пожара. И я прошу тебя позволить им пожить у нас, хотя бы на время. Они не должны остаться на улице, тем более после всего, что произошло. Руперт спас Уильяма, рискуя собственной жизнью... Я уверена, что ты понимаешь, насколько это важно.
Джеймс долго молчал, обдумывая слова дочери. Он знал, как сильно Эбигейл переживает за Руперта, и знал, что тот действительно спас его сына. Благородство требовало ответа, и хотя мысли о Лорне, его жене, тревожили разум, Джеймс всё же принял решение.
— Ты права, — тихо сказал он, кивнув. — Фрэнк и Руперт спасли Уильяма, и я им за это вечно благодарен. Они могут переехать в Уайлд Роуз. Я поговорю с прислугой, чтобы приготовили им комнаты.
Эбигейл почувствовала, как её сердце наполнилось облегчением.
— Спасибо, папа. Я знала, что примешь верное решение.
Джеймс лишь улыбнулся в ответ, но его лицо вдруг омрачилось.
— Но будь готова к последствиям. Кое кто в нашей семье будет против.
В этот момент дверь резко распахнулась, и в комнату ворвалась Лорна. Её лицо пылало от гнева, а глаза горели словно огнём. Подслушивать разговор было в её стиле.
— Что за чушь я слышу?! Ты собираешься пустить этих... этих нищих в наш дом?!" — закричала она, не сдерживая ярости.
— Лорна, прошу, успокойся,— начал Джеймс, но его жена не дала ему договорить.
— Успокоиться?! — Её голос взлетел до истеричных ноток. — Как ты мог?! Ты всегда был таким мягкотелым! И теперь я должна терпеть этих людей здесь? А твоя дочь... Она просто использует твоё благородство!
Эбигейл сжала кулаки, но молчала, зная, что разговор должен идти между родителями.
— Лорна,— голос Джеймса был спокоен, но полон твердости. — Руперт спас нашего сына. Если бы не он, Уильям мог бы умереть в том огне. Ты действительно думаешь, что я могу оставить этих людей на улице после этого? Ты же знаешь, какая очередная беда их настигла. Теперь наша очередь протянуть руку помощи.
Лорна замерла, а её лицо исказилось в гримасе гнева и разочарования.
— После всего этого... Я больше не могу терпеть этот дом! Я разочарована в вас обоих. А наш сын... После того пожара я его ненавижу! Он уже не тот Уильям, которого я знала!
Эбигейл вскочила со своего места.
— Мама, как ты можешь так говорить?!
— Как?! — воскликнула Лорна, поворачиваясь к дочери. — Ты понятия не имеешь, что я чувствую! Этот пожар... Он разрушил всё, что я создавала годами. И я не позволю вам, ни тебе, ни Джеймсу, разрушить этот дом еще больше!
Джеймс, оставаясь спокойным, несмотря на ярость жены, встал и посмотрел ей в глаза. Он считал, что Лорна переходит все границы и проявляет невероятный эгоизм.
— Лорна, ты можешь не согласиться с моим решением, но это то, что должно быть сделано. И я ожидаю, что ты примешь его, как я всегда принимал твои.
Лорна стояла, дрожа от негодования, и несколько долгих секунд её взгляд метался между мужем и дочерью. Затем она резко развернулась и покинула комнату, громко хлопнув дверью.
Эбигейл осталась стоять в напряженном молчании, пытаясь собраться с мыслями. Джеймс подошел к ней, положив руку на её плечо.
— Ты поступила правильно, — мягко сказал он.
—Я рад, что ты такая внимательная и добрая. Не потеряй свою человечность, и не пускай в свое сердце зло.
Девушка осталась наедине с отцом, и тишина, которая последовала после выхода Лорны, была почти оглушающей. Её мысли путались, сердце колотилось в груди. Слова матери больно отозвались в душе, словно острые иглы, но Эбигейл знала, что сделала правильный выбор.
— Что мы будем делать теперь? — спросила она, чуть дрожащим голосом, стараясь вернуть себе самообладание.
Джеймс медленно вернулся к своему столу и задумчиво посмотрел на бумаги, лежащие перед ним.
— Я устрою всё для Фрэнка и Руперта. Комнаты уже готовы. Им будет предоставлена вся необходимая помощь. Они могут жить с нами столько, сколько им будет угодно, милая. Так и сообщи им.
Эбигейл кивнула.
— Но... как же слова мамы... Она не сможет это принять.
Джеймс вздохнул, как будто тяжелый груз давил на его плечи.
— Этот дом принадлежит мне. Я — глава семьи. Решение по любому вопросу остается за мной. Лорна всегда была строгой и непреклонной. Её взгляды сформированы годами, и изменить их будет непросто. Но, Эбигейл, прошу тебя — не принимай её слова близко к сердцу. Она переживает по-своему, и хотя её реакция кажется жестокой, это не значит, что она действительно так думает.
Эбигейл опустила голову, понимая, что отец прав, но всё равно чувствовала боль.
— Я просто хочу, чтобы всё было по-другому. Чтобы мама... чтобы она смогла понять.
— Она поймет со временем, — ответил Джеймс, поднимая взгляд на дочь. — Нам всем нужно время, чтобы осознать произошедшее и найти путь дальше.
Эбигейл медленно встала, чувствуя, как напряжение покидает её тело.
— Я пойду к Уильяму. Ему нужно мое присутствие.
Джеймс кивнул.
— Иди, доченька. Я скоро зайду к вам.
Она вышла из кабинета, оставив отца наедине с его мыслями. Проходя по длинному коридору, Эбигейл услышала приглушенные голоса слуг, шепчущих между собой. В их голосах звучало беспокойство, но они быстро замолкли, как только заметили её присутствие.
Когда Эбигейл подошла к двери комнаты Уильяма, она замедлила шаг. Её брат все еще был слаб, а раны всё ещё заживали. Каждый раз, когда она видела его, сердце сжималось от боли и вины. Если бы она знала, что всё обернется так... Но думать об этом было бесполезно.
Она тихо открыла дверь и вошла внутрь. Уильям лежал на кровати. Теперь на нём уже не было того мучительного выражения, которое преследовало его в первые дни после пожара. Он повернул голову, услышав скрип двери, и увидев сестру, слабо улыбнулся.
— Эбби...— прошептал Уильям.
— Я здесь,— ответила она, подходя ближе и садясь рядом с его кроватью. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, —улыбка парня стала чуть шире, но Эбигейл заметила тень боли в глазах.
Она взяла его руку в свою, осторожно сжимая её.
— Скоро все будет хорошо, Уильям. Потерпи. Это было тяжелое испытание для тебя, и для всех нас тоже.
— Я знаю,— он замолчал на мгновение, и его взгляд устремился в потолок. — Но я всё ещё не могу забыть... те моменты в огне. Как я чуть не потерял сознание, как Руперт вытащил меня из этого ада... Эбби, я ему так обязан.
Эбигейл почувствовала, как её глаза наполняются слезами.
— Отец согласился, чтобы Руперт и Фрэнк переехали к нам. Они будут в безопасности здесь, с нами.
Уильям слабо кивнул, явно испытывая облегчение.
— Это правильно... Они заслужили это. Спасибо, Эбби.
Внезапно, дверь резко открылась, и в комнату ворвалась Лорна. Её лицо всё ещё было искажено гневом, но теперь в её глазах вспыхивал холодный огонь.
— Эбигейл, выйди отсюда, — резко произнесла она, не глядя на сына.
Эбигейл удивленно повернула голову.
— Мама, я просто...
— Выйди, говорю! — Прокричала Лорна в истерике.
Девушка замерла, но потом мягко отпустила руку брата и вышла из комнаты, чувствуя на себе яростный взгляд матери. Лорна подошла к кровати сына и, не смотря на его состояние, начала говорить, как будто его боль и страдания её не касались.
— Уильям, — начала она, опустив голос до холодного шепота, — ты даже не представляешь, в какое положение ты нас поставил. Но хуже всего то, что теперь я должна мириться с тем, что эти люди — Руперт и его дядя — переедут в наш дом. Как будто ничего не случилось!
— Мама, оставь меня в покое. Я устал.
Ее глаза сверкали гневом, и она подошла ближе к кровати сына, будто пытаясь еще больше усилить свои слова.
— Я всегда была готова поддерживать тебя, как мать, даже когда ты делал ошибки. Но это... это переходит все границы. Если они появятся в нашем доме, я уйду. Я не смогу жить под одной крышей с тем, кто разрушил нашу семью. Вот увидите, он отберет все, что есть у Боуэнов и бросит вас на улицу. Он разобьет сердце Эбигейл, заберет ребенка и будет шантажировать.
—Откуда такие негативные мысли? Почему ты думаешь только о плохих вещах? Я тут страдаю, но ты продолжаешь говорить только про других. Почему ты не смогла стать для нас хорошей и доброй матерью?
Лорна замолчала. Уильям лишь закрыл глаза, пытаясь заглушить боль, не только физическую, но и душевную.
Мать, видя его безразличие, только сильнее разозлилась.
— Ты слышишь меня, Уильям? — её голос дрожал, но не от слабости, а от нарастающей решимости. — Я больше не буду частью этого безумия. Если Руперт и его дядя переедут в Уайлд Роуз, я ухожу. И тогда ты останешься один, вместе с последствиями своих поступков.
— Тогда уходи. Делай что хочешь, мама. Без тебя в Уайлд Роуз станет спокойнее.
Лорна почувствовала, будто её предали, хотя она не замечала свои манипуляции и плохое отношение к детям. Она не осознавала, что проблема была не в детях и муже, а в себе. Лорна развернулась и быстрыми шагами направилась к двери. Громкий хлопок двери ознаменовал ее уход, оставляя Уильяма в удушающей тишине.
Утро наступило неприветливым, облачным и холодным, как и настроение в доме. Лорна уже давно не могла найти покоя, и этот день должен был стать началом её новой жизни – вдали от всего, что когда-то было ей дорого. Она твердо решила уйти, покинуть Уайлд Роуз и свою семью, оставив их со своими проблемами, разочарованиями и печалями.
Собравшись с мыслями, Лорна спустилась по лестнице, сжав губы в тонкую линию. На кухне её ожидал Джеймс, который молча пил утренний кофе. Он не поднял глаза, не поприветствовал её, словно предчувствовал, что ей есть что сказать. Лорна подошла к столу, слегка помедлив перед тем, как заговорить.
— Я уезжаю, — сказала она, делая ударение на каждом слове, чтобы Джеймс понял всю серьёзность её намерений.
Он наконец поднял взгляд, но в его глазах не было ни удивления, ни тревоги. Это был пустой, уставший взгляд человека, который уже давно смирился с происходящим.
— Куда ты поедешь? — спокойно спросил Джеймс, делая глоток кофе.
— К своей сестре, — ответила Лорна, скрестив руки на груди. — Я больше не могу оставаться здесь. Этот дом стал мне чужим, как и ты.
Джеймс кивнул, словно это было ожидаемо, но его следующая фраза прозвучала холодно и отстранённо:
— Делай, как считаешь нужным, Лорна. Я не буду тебя удерживать.
Эти слова задели её. Она ожидала чего-то другого – попытки примирения, хотя бы намека на сожаление. Но вместо этого она столкнулась с равнодушием. Похоже, он давно уже утратил к ней те чувства, которые когда-то их связывали. Лорна ощутила, как сердце замерло на мгновение, а затем ускорило ритм. В её груди вспыхнул гнев, смешанный с обидой.
— Ты даже не попытаешься остановить меня? — спросила она, не скрывая раздражения.
— А зачем? — Джеймс посмотрел на неё с безразличием. — Мы давно стали чужими, Лорна. Ты всегда была недовольна, всегда пыталась найти повод для ссоры. Я больше не чувствую к тебе ничего, кроме усталости. Так что, если ты хочешь уйти, я не стану тебе мешать.
Слова мужа будто ударили Лорну в лицо. Но она не показала этого. Она держала себя в руках, как всегда. Гнев и обида внутри неё росли, но она знала, что её решение окончательное. Без дальнейших слов, она отвернулась и пошла собирать свои вещи.
Джеймс остался на кухне. Он слышал, как Лорна наверху собирает вещи, хлопает дверцами шкафов, но это не вызывало в нём никаких эмоций. Казалось, что их брак был обречен задолго до этого момента, и он лишь ожидал неизбежного. Мужчина долгое время пытался понять, где они сбились с пути, но со временем осознал, что, возможно, их разногласия были неизбежны. Лорна всегда искала виноватых, находила их в нём, в детях, а он... Он просто перестал бороться.
Когда Лорна вышла из дома с чемоданом в руках, в тишине, которая внезапно наступила, раздался лишь звук её шагов по гравию перед домом. Эбигейл стояла у окна своей комнаты и наблюдала за происходящим. Она видела, как мать уходит, как горько она сжимает ручку чемодана, и внутри неё было странное смешанное чувство – облегчение и грусть одновременно. Она любила свою мать, но последние месяцы, когда обстановка в доме становилась невыносимой, Эбигейл всё чаще думала, что уход Лорны может принести покой в Уайлд Роуз.
Эбигейл вышла в коридор, но не стала спускаться вниз. Она слышала, как дверь захлопнулась, как завёлся автомобиль. Она не пыталась остановить мать. Она знала, что это бесполезно. Кроме того, в глубине души девушка ощущала, что её свобода наконец-то пришла.
Лорна, не оглядываясь, села в машину и уехала. На этот раз она не намеревалась возвращаться. В её голове все еще звучали слова Джеймса, его безразличие к её уходу, и это подталкивало женщину дальше, к новой жизни, где не будет этих постоянных разочарований. Её сестра давно звала к себе, предлагала пожить вместе. Лорна знала, что там, вдали от всего, она наконец-то сможет отдохнуть.
Как только машина скрылась за поворотом, тишина окутала дом. Эбигейл спустилась вниз, чувствуя странное облегчение. Отец стоял у окна, наблюдая за тем, как мать уехала. Он не выглядел огорченным – скорее, он был спокойным, словно это событие не стало для него сюрпризом.
— Папа, ты в порядке? — тихо спросила Эбигейл, подходя к нему ближе.
Джеймс кивнул, но не повернулся к дочери.
— Всё нормально, Эбигейл. Всё так, как должно быть.
Эбигейл почувствовала легкий укол сожаления, но тут же вспомнила о своих планах. Теперь, когда Лорна ушла, ничто не мешало ей быть с Рупертом. Она улыбнулась самой себе, представляя, как весной они смогут пожениться и начать новую жизнь. Спокойную, счастливую и без постоянных упреков матери.
— Мы с Рупертом поженимся весной, папа, — неожиданно для самой себя сказала она, словно пытаясь подтвердить свои планы вслух.
Джеймс наконец обернулся. Его глаза задержались на дочери. Он видел в её лице решимость и уверенность, и это наполнило его какой-то странной гордостью.
— Ты сделала свой выбор, Эбигейл. И я уважаю его, — ответил он, касаясь её плеча. — Ты заслуживаешь счастья.
Она улыбнулась, чувствуя, как облегчение растекается по всему телу. Эбигейл знала, что впереди её ждут ещё испытания, но теперь, без матери, жизнь казалась немного проще. Она готовилась к новым переменам и надеялась, что Уайлд Роуз станет тем местом, где она сможет быть по-настоящему счастливой.
А где-то в другой части города, в доме своей сестры, Лорна сидела у окна и смотрела на пустынные улицы. Её сердце было переполнено горечью и сожалением. Она понимала, что в жизни её семьи наступил новый этап, и он уже не включает её. Но так было лучше – она убеждала себя в этом снова и снова. Лучше для всех.
Вечерело, и в доме Уайлд Роуз снова стало тихо. Тишина, которую каждый член семьи воспринимал по-своему: для кого-то это было облегчение, для кого-то — тревога перед неизвестностью.
Уильям вышел из своей комнаты, когда услышал, как хлопнула дверь, и звук мотора стал удаляться. Он знал, что мать уехала, и это событие одновременно приносило ему облегчение и боль. Спустившись по лестнице, он остановился в холле и увидел отца и сестру, стоящих рядом.
— Она уехала, да? — Его голос прозвучал глухо, будто он говорил сквозь толщу воды.
Джеймс кивнул, не глядя на сына. Эбигейл посмотрела на брата с лёгкой тревогой, но в её глазах была видна слабая тень облегчения. Она понимала, что Уильяму тяжело от отношений с матерью, но её собственные чувства к Лорне давно остались где-то на грани отдалённой привязанности и тихой ненависти.
— Уильям, — сказала Эбигейл, делая шаг вперёд, — ты как?
Он только кивнул в ответ. Внутри него всё бурлило от смеси чувств – и разочарования, и гнева, и того облегчения, которое заставляло его чувствовать себя виноватым. Ему было тяжело, но одновременно он понимал, что с матерью их пути разошлись давно. Её ненависть к нему стала для него невыносимой ношей, и теперь, когда её не было, он, возможно, сможет вздохнуть свободнее.
— Лучше так, чем продолжать жить в этом постоянном конфликте, — наконец пробормотал он, едва сдерживая горечь в голосе. — По крайней мере, теперь у нас будет немного спокойствия.
Эбигейл кивнула, соглашаясь с его словами. Она тоже чувствовала, что теперь, без матери, их жизнь может стать легче. В глубине души она понимала, что уход Лорны был неизбежен, и хотя ей было жаль, что всё закончилось именно так, она не могла не радоваться новым возможностям.
— Мы сможем начать всё сначала, — сказала Эбигейл, пытаясь вдохновить брата и себя на новые свершения. — У нас есть шанс на счастье, Уильям. И неважно, что будет дальше, главное — что мы вместе и поддерживаем друг друга.
Джеймс слушал их разговор, стоя у окна. Он был старше их, видел больше и пережил больше разочарований, чем они могли себе представить. Он знал, что жизнь не станет легче только потому, что их мать ушла. Впереди их ждало множество испытаний, особенно если Эбигейл собирается связать свою жизнь с Рупертом.
— Всё будет хорошо, — наконец сказал он, повернувшись к детям. — Мы справимся. Теперь у нас есть шанс на новую жизнь, и я уверен, что мы сможем сделать её лучше.
Эбигейл кивнула, чувствуя поддержку отца. Для неё это было важно – знать, что, несмотря на всё, что произошло, он всё ещё верит в неё и в их семью. Она подошла к нему и обняла его. Джеймс почувствовал, как его сердце смягчилось. Он был готов поддерживать дочь.
Уильям посмотрел на эту картину и ощутил горький укол зависти. Ему было трудно воспринимать всё происходящее с таким оптимизмом, но он понимал, что должен отпустить прошлое и начать двигаться вперёд. В конце концов, его семья всё ещё нуждалась в нём, даже если мать больше не была её частью.
— Нам нужно многое обсудить, — сказал Уильям, наконец нарушив тишину. — О будущем, о том, как мы будем жить дальше. И о Руперте.
Эбигейл почувствовала, как сердце забилось быстрее. Она знала, что отношения с Рупертом будут предметом обсуждения, но теперь, когда матери нет, она верила, что отец и брат смогут понять её выбор.
— Я знаю, что не все соглашаются с моим решением, — начала она, стараясь говорить уверенно. — Но я уверена, что Руперт — это тот человек, с которым я хочу быть. Я хочу выйти за него замуж весной. Это решение обдуманное, и я не собираюсь от него отступать.
Джеймс посмотрел на дочь. Он видел в её глазах ту же решимость, которую когда-то видел в глазах Лорны, когда они только начинали свою жизнь вместе. Но в отличие от Лорны, Эбигейл была мягче, добрее, и он верил, что её выбор был искренним.
— Если это твой выбор, Эбигейл, — тихо сказал он, — то я поддержу тебя. Ты заслуживаешь счастья. Если Руперт может его тебе дать, то я не стану мешать.
Уильям молчал. Он всё ещё чувствовал сомнения, но понимал, что не имеет права вмешиваться в её жизнь так, как когда-то это делала мать и он сам. Уильям лишь надеялся, что Эбигейл не ошибается в своём выборе и что Руперт действительно сможет сделать её счастливой.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Если ты уверена в этом, Эбигейл, то я тоже поддержу тебя.
Эбигейл улыбнулась. В этот момент она почувствовала, что её мечта о спокойной жизни с Рупертом наконец начинает сбываться. Весна казалась ей уже не такой далекой, и впереди её ждало то, о чём она так давно мечтала — свобода и счастье, которые, как она верила, были ей предначертаны.