Глава 2
Шел 1952 год. Эбигейл выросла утончённой и привлекательной девушкой. Её стройная фигура и густые тёмные волосы привлекали внимание окружающих. Но особенно выделялись её завораживающие серо-голубые глаза. Даже в моменты гнева или разочарования в её взгляде сохранялась едва уловимая мягкость, придававшая ей особое очарование.
Каждое утро Эбигейл вставала рано, садилась на подоконник и смотрела в сад, чтобы насладиться свежим воздухом и тишиной.
— Эбигейл, доченька, ты ещё спишь? — раздался за дверью тяжелый голос отца. Он осторожно открыл дверь и вошел.
Джеймс был человеком солидным и авторитетным, с мощной фигурой и строгими чертами лица. Его золотисто-каштановые волосы начали седеть, а густая борода была аккуратно подстрижена. На его лице читалась усталость — от трудов и забот, которые он не высказывал вслух.
Он подошёл к её кровати, и его глаза, которые всегда были полны уверенности, теперь выражали страх. На его лице была отражена не только усталость от постоянных забот, но и беспокойство за будущее дочери.
Джеймс сел на кровать дочери и посмотрел ей в глаза.
— Эбигейл, я знаю, ты уже догадываешься, зачем я пришел. Однако я должен это сказать. Мы живем в мире, где статус и положение имеют значение. — Его голос дрожал от эмоций, и он делал паузы, пытаясь подобрать слова, которые могли бы убедить её. — Всё, что я делаю, это для твоей безопасности.
Джеймс сделал глубокий вдох и продолжил, стараясь сохранять спокойствие, хотя его голос выдавал страх, который он не мог скрыть.
— Я хочу, чтобы ты была с человеком, который сможет обеспечить тебе безопасность и счастье. Я хочу видеть рядом с тобой того, кто позаботится о тебе. Кого-то, кто нашего уровня, понимаешь о чем я?
Эбигейл почувствовала, как её сердце сжалось от услышанной информации. Она знала, что её отец не просто хотел её контроля — он искренне стремился защитить её от окружающего мира, который казался ей таким жестоким и корыстным. В его глазах она увидела не только решимость, но и беспокойство, которое только усилило её внутреннюю борьбу.
— Но я не могу жить ради безопасности! — в её голосе была смесь гнева и боли. — Я хочу быть с человеком, который понимает меня, кто ценит меня за то, кто я есть, а не за то, что я могу ему предоставить!
Джеймс нахмурился и закрыл глаза, будто бы пытаясь сохранить последние остатки своего самообладания. Его сердце разрывалось от мысли, что он может потерять свою единственную дочь из-за своего желания оградить её от опасностей.
— Я знаю, что ты не понимаешь этого сейчас, — сказал он тихо, — но когда ты станешь старше, когда увидишь, как тяжело всё это на самом деле, ты поймёшь. Я не хочу, чтобы ты столкнулась с бедностью и нуждой, которую испытал сам. Я видел, как разные люди крутятся вокруг нас, и это мучительно, потому что я не могу защитить тебя от всех опасностей. Я не хочу видеть, как кто-то недостойный может разбить тебе сердце, понимаешь?
Эбигейл молча кивнула и ничего не ответила.
Когда тишина между ними стала невыносимой, Джеймс встал, решив немного прогуляться, чтобы разогнать мысли. Он прошёл по коридору, который когда-то был наполнен детским смехом и играми, но теперь его шаги звучали глухо. Его мысли лихорадочно проносились сквозь сознание, терзая его изнутри.
Вскоре Эбигейл переоделась и спустилась вниз. Она нашла своего отца в библиотеке, где он сидел за массивным дубовым столом, усталый и задумчивый.
— Папа, — начала она полная решимости,
— понимаю, что тебе тяжело, но я должна быть честной с тобой. Я не могу согласиться выйти замуж просто ради того, чтобы поддерживать наше положение. Я чувствую, что это не сделает меня счастливой.
Отец устало взглянул на неё. Он встал, оперся о стол и сказал:
— Эбигейл, каждый раз, когда я вижу тебя, я вижу в тебе всё, что потерял, — начал он дрожа от эмоций. — Я вижу свои страхи, свои жертвы, и как общество на нас давит. Люди смотрят на нас с завистью и стремятся получить часть нашего богатства. Я хочу защитить тебя от этого мира, который постоянно угрожает нам. Но если ты не согласишься следовать моим советам, мне будет трудно справиться с этим.
Эбигейл почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Взгляд отца напоминал отражение ее собственных страхов, и она осознала, что желания и стремления сталкиваются с реальностью.
— Папа, я знаю, что общество может быть жестоким, но я не могу позволить, чтобы это определяло моё будущее. Я должна найти свой путь, даже если я столкнусь с трудностями. Я не могу жить ради безопасности, которая лишает меня свободы выбора.
Джеймс закрыл глаза, пытаясь сохранить самообладание. Его лицо было искажено болезненным выражением, и он почувствовал, как тяжесть его задач становится почти непереносимой.
— Я просто не хочу, чтобы ты столкнулась с теми же трудностями, которые я пережил, — его голос был еле слышен. — Я построил этот дом, чтобы мы могли быть в безопасности, но теперь боюсь, что всё это может быть разрушено.
Эбигейл подошла ближе и мягко положила руку на его плечо.
— Мы не можем позволить страху управлять нами, — прошептала она. — Я верю, что мы сможем найти баланс между безопасностью и счастьем. Пожалуйста, доверься мне, папа.
Джеймс повернулся к ней, и его лицо осветилось слабой надеждой. Его сердце, хотя и не полностью, успокоилось, почувствовало облегчение от того, что его дочь не потеряла свою внутреннюю силу.
— Хорошо, — сказал он тихо, — я доверюсь тебе, но помни, что наш мир полон опасностей. Я надеюсь, что ты не ошибешься в своем выборе и будешь счастлива.
Эбигейл кивнула, и они снова погрузились в тишину. В этот момент, в библиотеку, где Джеймс и Эбигейл обсуждали их затруднительное положение вошла Лорна Боуэн. Её лицо, обрамлённое светлыми, но уже седыми волосами, не выражало никакой теплоты. В её глазах был холод, который можно было почувствовать в воздухе.
Муж посмотрел на неё с напряженным взглядом, как если бы он ожидал, что её появление создаст неприятности. Лорна не обратила внимания на них. Её взгляд был сосредоточен только на собственных мыслях и переживаниях.
— Джеймс, — её голос был ледяным и резким. — Что здесь происходит? Я слышала, что ты вновь начинаешь обсуждать эту бесполезную тему. Сколько раз тебе нужно повторять, что наши дети должны сделать то, что от них требуется?
Мужчина устало вздохнул, и его лицо стало ещё более напряжённым. Он знал, что Лорна никогда не была доброй и отзывчивой матерью. Её беспокойство о собственных интересах затмевало всё остальное, и она редко проявляла заботу о своих детях.
— Лорна, — сказал он, стараясь сохранить спокойствие, — мы обсуждали будущее Эбигейл.
Лорна фыркнула, и её выражение лица стало ещё более отстранённым.
— Пожалуйста, не трать своё время на эти бесполезные обсуждения, — сказала она с полным презрения голосом. — Наша дочь должна понимать, что её долг — это подчиняться нашим желаниям. Нельзя позволить ей делать собственные ошибки, которые могут стоить нам состояния.
Эбигейл, наблюдая за матерью, почувствовала, как её гнев и обида нарастают. Лорна никогда не скрывала своего недовольства, и её холодное отношение к семье было постоянным напоминанием о том, что она считала их только вспомогательным фоном для своей собственной жизни.
— Мама, — сказала Эбигейл с болью и решительностью, — я имею право на свои собственные выборы. Мне нужно иметь возможность строить свою жизнь.
Лорна посмотрела на дочь с презрением. Её глаза вспыхнули от гнева.
— Ты думаешь, что можешь делать всё, что хочешь? — Голос матери звучал как удар. — Всё, что ты делаешь, это только разочаровывает нас. Если бы ты только прислушивалась к нам и исполняла свои обязанности, ты бы не причиняла нам такую головную боль.
В этот момент в комнате появился Уильям. На его лице читалась растерянность. Он выглядел уязвимым перед матерью, и его появление только усилило напряжение, которое висело в воздухе.
— Мама, — начал он неуверенно, — мне кажется, что мы могли бы хотя бы попытаться понять чувства Эбигейл. Она же не просто игрушка, которой можно управлять, когда это удобно.
Лорна повернулась к нему, готовая сжечь сына своим взглядом.
— Уильям, — сказала она резким голосом, — ты не понимаешь, как устроен мир. Все наши действия должны быть направлены на обеспечение нашего положения.Твои сентиментальные размышления лишь отвлекают нас от реальности.
Её слова, как стрелы, пронзали воздух, и Уильям почувствовал, как его сердце сжалось от боли. Он знал, что мать всегда относилась к нему с неприязнью, считая его ненадёжным и причиняющим ей страдания. Он был рожден раньше времени, и это всегда служило для Лорны напоминанием о её собственных неудачах и мучениях.
Джеймс, наблюдая за сценой, почувствовал, как его собственное терпение истощается. Он встал и подошёл к Уильяму, обняв его одной рукой, как будто стараясь передать свою силу и поддержку.
— Уильям, я понимаю, как тебе тяжело. Мы все проходим через свои испытания, и твои чувства тоже имеют значение. Лорна, конечно, строга, но вы должны прислушиваться к словам матери.
Парень опустил голову. Его глаза наполнились слезами, которые он пытался скрыть. Он всегда чувствовал себя ненужным и неуместным в этом доме, и сейчас его страдания казались невыносимыми.
— Я просто не могу понять, почему нельзя быть хотя бы немного человечным друг к другу? Почему наша мама не может относиться к нам с любовью?
Лорна сжала губы, оставаясь бесстрастной, но внутри неё нарастало раздражение. Она посмотрела на сына, и в её взгляде мелькнуло разочарование.
— Мы живём в мире, где каждый сам за себя. Если ты не можешь это понять, то это только подтверждает, что ты недостаточно силен, чтобы справиться с настоящими трудностями.
С этими словами она резко повернулась и вышла из комнаты, оставив за собой холодное молчание. Взгляд Джеймса и Эбигейл встретился, и в их глазах отразилась общая боль. Они оба чувствовали, что им предстоит столкнуться с суровой реальностью, где их семья будет подвергаться испытаниям.
Эбигейл стояла на берегу, слушая, как ветер гонит волны по поверхности воды. В этом шуме ей слышались отголоски прошлого — её голос, полный надежд, её смех, который она когда-то так легко дарила миру. Но теперь всё это казалось далёким и чужим.
Несмотря на всю тяжесть её внутренней боли, она сохраняла необычайную красоту. Её черты оставались утончёнными и элегантными. Даже когда жизнь шла наперекор её желаниям, в ней было что-то неуловимо притягательное. Каштановые волосы, хоть и убранные в спешке, всё равно мягко струились по шее, слегка выбиваясь из узла, что придавало её облику нежную небрежность. Её кожа, бледная от волнений и бессонных ночей, оставалась безупречно гладкой. Высокие скулы и прямой нос придавали ей благородный вид, а губы, едва подрагивавшие от переживаний оставались мягкими и полными, даже когда из них не исходило ни единого слова.
Глаза Эбигейл, как два серых озера, хранили в себе глубокие переживания. Даже в моменты самой сильной печали в этих глазах проскальзывала искра, будто бы сообщая о том, что она еще не потеряла надежду на свое будущее.
В этот момент она стояла у своей хижины глядя на озеро, и вдруг почувствовала, как её сердце сжимается от тоски. Мысль о том, что настоящая любовь, о которой она так много мечтала, никогда не придёт в её жизнь-пронзила. С детства она верила в рассказы о настоящей любви, которые читала в книгах, но годы шли, а парень мечты все не появлялся.
С каждым прожитым днём её вера в светлое будущее угасала. Она видела, как друзья находили свои пары, как они обменивались взглядами, полными тепла и любви. Но для Эбигейл всё это казалось недосягаемым.
Она вспомнила те немногие моменты, когда ей казалось, что вот-вот встретит кого-то, кто сможет пробудить её чувства. Но каждый раз судьба будто бы играла с ней, оставляя одну, без ответов на её вопросы. Эти короткие вспышки надежды теперь казались ей просто обманом.
Эбигейл думала о своей матери, которая всегда была настолько занята правилами и приличиями, что никогда не говорила о любви. Может быть, мать просто не знала, что это такое? Или, возможно, она сама когда-то испытала разочарование и теперь не хотела, чтобы её дочь испытала то же самое? Мысли о ней всегда были перемешаны с чувством горечи, и сейчас это ощущение стало невыносимым.
Девушка не могла представить себе будущее, в котором она была бы по-настоящему счастлива. Её душа словно застыла в этом бесконечном ожидании, которое никогда не наступит. Но, несмотря на это, в глубине души всё ещё теплился крошечный огонёк надежды.
Стоило Эбигейл утонуть в своих размышлениях, как на горизонте, словно по воле высших сил, появился проблеск надежды. Издалека, с вершины зеленого холма, послышался топот копыт, который быстро приближался, прерывая тишину, окружавшую её. Она подняла глаза, и перед её взором предстал молодой всадник, который с лёгкостью управлял великолепным скакуном.
Светло-каштановые волосы парня развевались на ветру, а гордая осанка и уверенные движения придавали ему благородный вид. Лошадь, мощная красивая и грациозная, с блестящей чёрной шкурой, скакала вперёд.
Эбигейл невольно задержала дыхание, наблюдая за тем, как приближается молодой человек.
Его лицо было едва различимо, но она могла разглядеть в его чертах брутальность. Он казался чуждым этому печальному месту.
Когда он, наконец, оказался достаточно близко, чтобы рассмотреть его, она почувствовала, как её сердце сделало странный скачок. Это было неожиданно и непривычно, но в то же время она не могла отвести взгляд. В его присутствии было что-то, что заставляло её забыть о грусти, заполнявших душу. В тот момент, когда их взгляды встретились, мир вокруг неё, казалось, замер, и только топот копыт и шум ветра нарушали эту тишину.
Эбигейл застыла на месте, не зная, как реагировать. Она не могла поверить, что этот момент на самом деле происходит с ней. Может быть, это и есть тот шанс, о котором так долго молилась? Тот неожиданный поворот судьбы, о котором так мечтала?
Печаль Эбигейл была глубже, чем могла показаться на первый взгляд. Её душа всегда стремилась к большему, чем просто тихая жизнь в деревне. С юных лет она мечтала о далёких странах, о больших городах, где её бы никто не знал, где она могла бы быть собой. Её воображение рисовало картины разнообразных городов, шумных улиц, и невероятной природы где-то далеко от Лейнвуда. В этих мечтах она была кем-то значимым, человеком, которого уважали и о котором говорили с восхищением.
Она представляла себе, как однажды выйдет из узких рамок, в которых её держали родители, и обретёт свободу. С детства в её сердце горела страсть к новому, неизведанному. Но суровая реальность с каждым днём всё сильнее отравляла её мечты. Её мать и отец, люди строгих принципов, не видели в её мечтаниях ничего, кроме пустой фантазии. Они хотели видеть свою дочь замужем за приличным мужчиной, ведущую спокойную жизнь, которую они считали правильной.
Эбигейл часто чувствовала, как её собственные желания подавлялись. Она мечтала стать кем-то важным, независимой женщиной, которая могла бы сама распоряжаться своей судьбой. Но каждый раз, когда она пыталась заговорить об этом с матерью, Эбигейл видела лишь её равнодушие и непонимание. Мать, казалось, вообще не слышала её слов. Для неё существовало только одно: обеспечение благополучия дочери через выгодный брак. Отца же заботило лишь то, чтобы Эбигейл следовала традициям и не отступала от семейных устоев.
И вот она стояла здесь, на берегу озера, размышляя о том, что её жизнь превратилась в нескончаемую череду несбывшихся надежд. Вместо того, чтобы исследовать мир, она застряла в своей маленькой деревне, окружённая людьми, которые не разделяли её устремлений. Внутри девушки теплилось то самое непокорное чувство — желание вырваться, бросить вызов судьбе и жить так, как она всегда мечтала. Встреча с этим молодым человеком, хоть и была неожиданной, вдруг показалось ей знаком того, что её жизнь всё ещё может измениться.