Сердца на грани

«.., что в пансионе *** открыта малая оранжерея для ботанических занятий и зимних чтений вслух. Считается полезнымсредством воспитания вкуса и нравственности.» — Алекс прервал чтение старой газетной заметки на последнем предложении, удивившись моей бурной реакции. А я только и успела прикрыть рот ладонью, чтобы своим вздохом не обрести врага в лице пожилой работницы нашей школьной библиотеки. Никто так не чтил тишину и порядок, как эта консервативная женщина.

Последние полчаса мы занимались поиском материалов к нашему проекту, чтобы посвятить Леру в курс дела. Она должна прийти с минуты на минуту, заканчивая своё очередное собрание. К счастью, сегодня все занятия сократили в преддверии восьмого марта, поэтому на большом перерыве мы и решили провести мини-собрание насчёт оранжереи в библиотеке, чтобы не терять время перед остальной половиной уроков.

Небольшое помещение на верхнем этаже здания не пользовалось особой популярностью у учеников, что меня даже радовало: почти всегда здесь можно было спокойно подготовиться к контрольным, написать статью или почитать в одиночестве. Когда я была помладше, а нагрузка ещё не висела удушающей петлёй над шеей, это место было моим любимым во всей школе. Сейчас я была не таким частым гостем, но каждый раз, переступая порог этого кабинета, все мысли словно раскладывались по полкам в алфавитном порядке, как если бы кто-то сделал отдельную картотеку в моём сознании.

— Я где-то читала про эти зимние чтения..., — вспомнила я, подскакивая со стула и подходя к книжному стеллажу позади нашего стола. — Кажется, здесь была книга про самые первые годы пансиона, — пробормотала я, проходясь пальцем по слегка пыльной книжной полке в надежде подтвердить свою догадку.

Мягкий рассеянный свет разлился по библиотеке сквозь высокие окна, медовыми пятнами растекаясь по скрипучему дубовому паркету и книжным полкам, переполненным литературой и документацией об истории школы. Три отдельные рабочие зоны у каждого окна, спрятанные среди стеллажей, создавали ощущение уединения, а толстые стены помещения не пропускали ни единого звука с коридора. Запах старой бумаги, ещё пару мгновений назад клонивший в сон, сейчас только подогревал мой интерес.

— Она должна быть здесь..., — продолжала шептать я, переводя взгляд на самую верхнюю полку. Потребовалось приложить все усилия, чтобы запрокинуть голову так высоко и умудриться прочитать хоть какие-то названия.

«Хроники города ***: история пансионов и школ» смотрела на меня сверху, словно подшучивая, смогу ли я до неё добраться. Пальцы сделали несколько попыток зацепиться за потрёпанный корешок, но даже с приподнятым на носочки ростом мне не удалось сдвинуть её с места. Дурацкие полки.

Вдруг сзади послышался деревянный скрип: и не успела я обернуться, как за спиной оказался высокий силуэт, а прямо над моей головой крепкая рука достала с полки упрямую книгу.

И мне показалось, что в и без того тихой библиотеке исчезли абсолютно все звуки кроме моего пульса, стуком отдающегося в висках.

Держи. Себя. В. Руках.

Собрав все мысли, я развернулась к Алексу лицом: но это не спасло мои щёки от предательского жара. Я ощущала, как лава растекалась по всему телу, заставляя кровь закипать от каждого вздоха, который, по всей видимости, и ему давался с трудом.

— У меня почти получилось её достать, — оправдалась я, попытавшись отвлечься от непривычного тёплого блеска в его глазах.

Боже, кого я обманываю... Дайте мне микроскоп, чтобы рассмотреть каждую золотистую крапинку вокруг его радужки, подсвечивающуюся тёплым весенним солнцем.

— О, не волнуйся, на этот раз я спасал не тебя, — ответил Алекс, обнажив свою ямочку и окончательно сбив меня с мыслей. А затем наклонился прямо к моему уху, и горячее дыхание обдало щеку, заставляя чувствительную кожу на шее покрыться мурашками: — А её, — прошептал он, и через секунду я ощутила корешок книги в своей ладони. Но он не отодвинулся ни на миллиметр.

Всё ещё запрокинув голову, я уговаривала тело выстоять под натиском его настойчивого взгляда, умоляя колени продержаться ещё хотя бы пару секунд.

— Ты решил больше не спасать меня? — вырвалось раньше, чем я смогла отчитать разум за то, что продолжал ступать по этой опасной территории. Чем дольше я поддерживала диалог и находилась в таком близком контакте с ним, тем ближе была точка кипения всех моих внутренних органов.

Иногда мне кажется, что мой мозг относится ко мне, как к своему злейшему врагу.

— А тебе бы этого хотелось? — спросил он, приблизив своё лицо к моему так, что я могла видеть только его. Всё остальное слилось в побочный фон, не оставляя места ни для чего кроме этих беспощадных глаз, заставляющих меня каждый раз искать в них новые смыслы.

— Это не мне решать... — еле произнесла я, не в силах выдавить ничего другого.

Алекс вдруг запрокинул голову и издал глубокий смех, словно я спросила о его любимом мультфильме про Барби, но через мгновение вернулся ко мне, произнося следующие слова с такой чёткостью, будто я должна была не просто услышать, а ощутить их:

— Ты правда не понимаешь, на что способна, ангел?

Хорошо, я их ощутила.

Закипаем. Снимай с огня.

Словно спасение свыше, в его кармане раздался звук телефона, и, тихо выругавшись в сторону, он кивнул, но задержался на мне ещё секунду, прежде чем выйти.

Только тогда я смогла окончательно выдохнуть и поспешила вернуться за стол прежде, чем мозг решит проанализировать ситуацию. Пробежавшись глазами по содержанию, я упёрлась указательными пальцами в виски, осознавая, сколько времени потребуется, чтобы изучить историю каждого учебного заведения в нашем городе... Но мне лишь оставалось надеяться, что оно того стоит.

Дверь снова заскрипела, и через несколько секунду у нашего рабочего стола оказалась Лера, с грохотом положив на него гору документов, а за её спиной показался Алекс. Но он уже был не тем, кто выходил из библиотеки. От блеска в глазах остались лишь тлеющие угольки, которые раздувала надвигающаяся буря, волосы были растрёпаны, а слабая дрожь в руках не смогла спрятаться за объёмным свитшотом. Но страшнее всего был взгляд: пустой, отстранённый, потерянный... Словно чьи-то слова только что откололи часть его сердца, и я услышала, как моё треснуло в ответ.

— Всё в порядке? — не выдержав, спросила я, осознавая всю абсурдность вопроса. На секунду мне показалось, что Алекс как обычно, не ответит. Но когда он приземлился на стул, уронив своё лицо в ладони, а затем прошёлся пальцами по волосам и глубоко выдохнул, я поняла: сегодня, наконец, он не закроется от меня.

— Он снова это сделал... — На его лице начала появляться улыбка. Но не от радости, нет: она была живым олицетворением внутреннего краха — и не сложно было догадаться, кто стал тому причиной. Мне хватило единственной встречи с его отцом и одного разговора, чтобы понять, что так Алекс реагирует только на него. — Она никогда меня не простит, — полушёпотом произнёс он, продолжая смотреть в одну точку, и трещина в моём сердце проросла ещё глубже.

Моя рука инстинктивно потянулась к его, в надежде дать хоть какую-то видимую опору, но внезапный голос Леры вперемешку с её демонстративным откашливанием заставил ладонь остановиться на полпути.

— Может мне кто-то объяснить, в чём дело? — вмешалась она, переводя взгляд с Алекса на меня. Но это была не моя история, чтобы делиться.

— Мой отец — самый главный подонок во вселенной, — сжимая кулак, резко ответил он с той отталкивающей грубостью, которая была характерна лишь тому, кто пытается защититься.

— О, ну это, знаешь ли, не открытие, — ответила Ковалёва, махнув рукой и продемонстрировав дружелюбную улыбку.

«Ты можешь ей довериться» взглядом показала я, глядя на Алекса. И, кивнув мне в ответ, он продолжил:

— Я обещал, что приеду сегодня к младшей сестре, которая осталась в родном городе, — с тоской в голосе произнёс он, пока его рука застыла в сбившихся волосах. — Отец должен был отвезти, у него как раз была назначена важная конференция по работе в старом офисе. — Его голос стал острее, будто каждое слово давалось с дополнительным усилием. — Мы договорились ещё месяц назад. Но только что он всё отменил, внезапно....

— Он отменил поездку ещё неделю назад, — прервала его Лера. Две пары удивлённых глаз переместились в её направлении, ожидая объяснения. И, немного запнувшись, подруга продолжила. — Мой папа... на прошлой неделе он сказал, что ему поручили ехать сегодня на конференцию... Так что твой отменил её уже тогда...

Лицо Алекса окаменело, и ненависть стала просачиваться сквозь взгляд, который, казалось, скоро прожжёт дыру в деревянном столе.

— Специально тянул время, чтобы я не успел купить билеты на единственный поезд, чёртов...

— Ты можешь поехать с отцом Леры, — резко предложила я, не позволив Алексу выругаться на всю библиотеку и обречь всех нас на лекцию о нецензурной лексике. И теперь удивлённые взгляды были направлены на меня. — Раз он едет вместо твоего отца, можно ведь попросить подвезти и тебя, разве нет? — Я перевела взгляд на Леру, сконцентрировав всю просьбу в своих глазах. Она призадумалась, словно просчитывала варианты, а затем наконец ответила:

— В теории, это можно сделать, — начала она, и сердце понемногу начало разжиматься. — Но как ему это объяснить? Ты знаешь, он не поощряет прогулы, — обратилась она ко мне. И если я должна была бы описать отца подруги одним словом, это определённо была бы строгость. Лера не только от природы была склонна к такой дисциплине — воспитание трёх сыновей наложило отпечаток на её отца, и Ковалёву он растил по тем же принципам.

— Может скажем, что ему тоже нужно на какую-то конференцию? — предложила я первое, что пришло на ум.

— Не обижайся, Лавров, — кивнула Лера Алексу, а затем обратилась ко мне, — но часто ты видела футболистов на школьных конференциях? Мой отец ведь знаком с Алексом... И что, школа не предусмотрела ему трансфер заранее? Почему он едет один? Нет, он на это не купится...

Услышав её аргументы, мне пришлось напрячь все свои извилины, чтобы заставить мозг выдать что-то стоящее. Я должна ему помочь.

Я хочу ему помочь.

— Футболисты вообще ходят куда-то, кроме матчей? — спросила я Алекса и получила отрицательный кивок в ответ. Хорошо, значит имеем дело с тем, что есть. Возможно, если бы у меня было время подумать, составить план, взвесить все за и против, то я определённо додумалась бы до какой-то более правдоподобной и рациональной стратегии. Наверняка было полно действительно стоящих вариантов. Но всё, что мой мозг смог придумать в этот момент, звучало как бред под температурой сорок, который мог сработать. А это всё, о чём я сейчас могла думать: Алекс должен встретиться со своей сестрой. Ведь если бы мне нужно было добраться до Миши, я перешагнула бы океаны. — Значит мы пойдём ва-банк, самым абсурдным образом, — начала я объяснять свой план, стараясь не обращать внимания на то, как он звучит вслух. — Скажем, что Алексу срочно нужно появиться на закрытом матче наших будущих соперников, которые, о боже, какое совпадение, играют как раз в твоём городе. Зачем? Оценить обстановку, изучить их тактику. Почему Алекс? Так ведь он новенький и ещё не играл с ними, соответственно, никто не знает его в лицо — идеальный вариант. Для чего и почему так внезапно? Кузнецов прямо сегодня попросил, мы ничего не знаем, он такое часто практикует... И как раз поэтому транспорта нет. Но у директора он всё одобрил! Как попасть на сам матч, если он закрытый? Вот здесь вступаю я: Алекс едет как сопровождаемый игрок, а я — как журналист школьной газеты. Твой папа знает, что я пишу статьи, поэтому скажем, что Кузнецов сам предложил такой формат, и он не станет задавать лишних вопросов.

Они оба смотрели на меня, будто из моего рта доносится несусветный бред... Но только первые секунды. Под конец Лера сменила недоверие на оценочный скептицизм, а Алекс на... благодарность.

— Подожди, дорогая, я правильно понимаю? — спросила Ковалёва, закрыв глаза, словно всё ещё переваривала сказанное. — Ты предлагаешь соврать моему отцу, приплести Кузнецова с директором и спонтанно сбежать с оставшихся уроков? Ты понимаешь, что грозит, если твой план не сработает? Всем нам, — серьёзно произнесла она, взвешивая мои слова.

И, не дав совести захватить власть, я быстро сглотнула и кивнула в ответ.

— Ты не обязана делать... — попытался отговорить меня Алекс, положив свою ладонь на мою вытянутую на столе руку. Но, лишь на секунду взглянув в штормовые глаза и заметив едва появившийся проблеск надежды, я уже не думала о последствиях. Лишь знала, что должна хотя бы попытаться вернуть ему то спокойствие, которое наконец развеет эту бурю.

Он бы сделал то же самое.

— Это может сработать? — обратилась я к Лере, всё ещё просчитывающей варианты. Она снова посмотрела на меня, затем на Алекса, и я заметила, как её непоколебимость дала трещину.

Шанс есть.

— Значит так, — отложив телефон, через пару минут привычным командным тоном произнесла подруга, и отчего-то это только успокоило мою нарастающую тревогу. — Вы выходите прямо сейчас, спускаетесь через чёрный ход и никому не попадаетесь на глаза. Попрошу папу забрать вас на углу школы, — Чёткие инструкции отпечатались в моей памяти жирным шрифтом. — Я прикрою, где смогу.

Мы оба кивнули и, быстро собрав вещи, Алекс начал выдвигаться к выходу. Я задержала взгляд на книге, которую так и не успела просмотреть и, снова борясь с совестью, запихнула в портфель.

— Разве красная пометка на корешке не означает, что книгу нельзя выносить с собой, иначе получишь выговор? — с долей подозрения спросила Лера, удерживая свою стопку документов.

— Только если кто-то заметит, — поспешно ответила я, застёгивая рюкзак. Рука подруги тут же взяла меня за локоть, заставив поднять глаза.

— Саша, ты уверена? Во всём этом... — настойчиво спросила она, ожидая честности. Я обернулась и увидела Алекса, ожидающего меня в дверях. Даже отсюда я знала, как бешено колотится его сердце от возможной встречи с сестрой. Мне вспомнилось, с какой невероятной любовью в голосе он рассказывал мне о ней, и... нельзя разлучать детей! Он заслужил увидеть сестру. И если мне для этого нужно всего лишь пропустить пару занятий — я переживу.

— На удивление, это единственное, в чём сейчас я не сомневаюсь, — честно ответила я, не желая утаивать что-то от подруги. Мне действительно не было страшно. Я хотела помочь, стать его спасателем. Вернуть долг, хотя бы на день.

— Тогда через двадцать минут на углу, машину ты знаешь, — только и ответила Ковалёва, удаляясь впереди меня.

Я сделала ещё один глубокий вдох, чтобы усмирить пульс и заглушить нападающие мысли, и перешагнула порог библиотеки.

Так будет правильно.

Как и договорились, мы с Алексом спустились по боковой лестнице, стараясь не попасться на глаза никому из преподавательского состава: возле учительской пришлось простоять десять минут за углом, ожидая, пока они разойдутся по кабинетам. Незаметно забрав из раздевалки верхнюю одежду, я провела нас нелюдимой тропинкой к назначенной точке, где мы остались ждать отца Леры. К сожалению, погода встретила нас внезапным дождём, заставляя спрятаться в кронах деревьев, потому что ни у одного из нас не было капюшона.

Машина приехала быстрее, чем мы ожидали, и Лерин отец сразу же пустил нас внутрь, чтобы не промокнуть. Пересказав ему уже отрепетированную речь, мы затаили дыхание: он уточнил, есть ли у нас с собой необходимая аккредитация, и мы одновременно кивнули в надежде, что он не попросит её показать. С минуту он скептически рассматривал нас в зеркало заднего вида, но то ли время не давало возможность обдумать решение дольше, то ли моя импровизированная ложь действительно смогла его убедить — но мы двинулись с места.

— Конференция должна закончиться к восьми вечера, так что смогу забрать вас не раньше, — фоновым голосом оповестил нас он, прибавляя громкость в радио так, что я с трудом могла расслышать голос Алекса.

Очевидно, ему совсем не по душе наша компания.

Будто только сейчас осознав, что я снова оказалась заперта в машине, тело начало подавать сигналы с просьбой спасения. Попытка отвлечься на дорогу оказалась безуспешной: ноги продолжали отбивать пульс, а голос в голове решил поставить под сомнение всю эту затею целиком. И, не найдя выхода лучше, я решила ему отвечать.

Ты подумала, что уже можешь осилить машину? После двух-то раз?

Ну тогда ведь получилось...

Может, это была случайность. Что, если сейчас всё снова повторится?

Всё будет хорошо.

Или нет. Или кто-то снова пострадает по твоей вине. Что, если на этот раз это будет Алекс? Он столько раз тебя спасал, и так ты ему отплатишь?

Как ты не понимаешь... именно поэтому я и сижу сейчас здесь! Чтобы помочь ему. И эта дурацкая машина меня не остановит...

Как только я «произнесла» последние слова, голос, к моему удивлению... замолчал, не проронив больше ни слова.

Видимо, сегодня действительно был день дурацких решений, которые работали.

— Можно задать вопрос? — вполголоса спросила я, повернувшись к Алексу и желая занять голову чем-то до возвращение этого колючего голоса.

— Ты знаешь правила, — с улыбкой ответил он.

— Но у меня ничего такого...

— Не я придумывал правила, — ответил Алекс, разведя руками в сторону, и я уловила иронию в его голосе. Но, когда его глаза начали с усиленной частотой поглядывать на спидометр, я поняла: он всё ещё продолжает делать то же, что и всегда, когда я начинаю тревожиться — тянуть время и отвлекать.

Решив поддаться спонтанному настроению этого дня, я аккуратно приоткрыла рюкзак и показала ему книгу с красной меткой на корешке.

— Ты её...?

— Ага, — пробормотала я, пряча книгу обратно. — Теперь можно вопрос?

Его удивлённый взгляд блеснул каким-то неожиданным даже для него одобрением, и он кивнул в ответ.

— Почему тебе так важно было поехать именно сегодня? Можно ведь было взять билет на другой день, разве нет? — спросила я.

— Я и так уже пропустил слишком много, — с тоской в голосе ответил он, всё же попытавшись выдавить улыбку. — Но сегодня... это её день. Я не мог не приехать.

Седьмое марта...

0703

Код на его шкафчике — это день рождения Кати.

Конечно это что-то значило. Стоило догадаться.

— Тогда хорошо, что ты к ней приедешь, — постаралась ободрить его я.

— Да, наверное... Ты не жалеешь, что ввязалась? — опустив голос, спросил он, проверяя, что отец Леры нас не слышит. Но тот был слишком занят дорогой и прослушиванием какого-то подкаста, чтобы отвлекаться на разговоры двух школьников на заднем сидении.

— Ты знаешь правила, — ответила я тем же, улыбнувшись ему в лицо.

— Вот оно и обернулось против меня, — рассмеялся он, задумавшись над секретом, который должен мне рассказать. — Знаешь, иногда я боюсь, что чем дольше меня нет рядом с ней... тем больше мы будем отдаляться друг от друга. И однажды потеряем эту связь... Как у вас с Мишей, — произнёс он почти шёпотом, словно само признание боялось выйти на поверхность.

Признание, которое я всей душой могла понять: мне нечасто доводилось видеть крепкие отношение между братом и сестрой, особенно в нашем возрасте, отчего я ещё сильнее берегла наши. Ведь в глубине меня жил точно такой же страх.

— Ты делаешь всё, что в твоих силах, — ответила я, положив ладонь на его плечо, которое сжалось в благодарности. — И я ничуть не жалею, чтобы ты знал.

Алекс снова начал искать подтверждение правды в моих глазах, и мне не составило труда убедить его в своей честности. Я верила, что всё этого того стоит.

Остаток дороги мы провели за обсуждением проекта, чтобы не привлекать внимание Лериного отца, который предложил высадить нас на остановке у школы, матч которой мы якобы собирались посетить. Уже на подъезде к месту я заметила, что тучи рассеялись, пропуская тёплые лучи, и уголки моих губ непроизвольно поднялись.

Это ли не знак, что я поступила верно.

— Именно поэтому мы называем его «городом Солнца», — заметив мою улыбку, прокомментировал Алекс, когда мы выбирались из машины, предварительно обменявшись телефонами с отцом Леры, который обещал связаться с нами перед дорогой обратно.

Он повёл меня к парку, где мы должны быль дождаться Катю, и я начала понимать, почему он так скучал по родному городу. Улицы казались сошедшими со страниц детской сказки: невысокие дома с черепичными крышами, вымощенная брусчаткой дорога в центре, и люди... Не знаю, как это можно было ощутить, но их доброта витала в воздухе.

Приземлившись на скамейке, я продолжала разглядывать парк, вдыхая аромат лиственных деревьев и прислушиваясь к пению постепенно возвращающихся птиц. Повернув голову, я заметила, что Алекс делает то же самое, и не могла не задержать взгляд на его лице, которое ещё ни разу не видела таким.... счастливым. Словно жизнь понемногу возвращалась в него, наполняя каждую клеточку своим теплом. На солнце волосы словно решили похвастаться своим золотистым свечением, прячущимся раньше, и даже хмурые брови наконец расслабились. А ямочка... она вернулась на законное место, будто здесь ей больше не нужно было прятаться.

Зачем было отнимать у него такую жизнь?

Но моё сердце не успело сжаться от несправедливости и злости на его отца, потому что Алекс тут же встал со скамейки и чуть ли не бегом направился в сторону, с невообразимой скоростью сокращая расстояние и удаляясь от меня на несколько шагов. Я тоже подскочила, но затем замерла, наблюдая за ним: он присел, обхватывая невысокую фигуру за талию и поднял голову, которая, как я могла чувствовать даже отсюда, кружилась от счастья. Катя чуть нагнулась, обвивая его шею, и детский смех разлился по всему парку.

Я невольно замерла от этой картины, наблюдая со стороны за их воссоединением, и не могла остановить одинокую слезу, порывающуюся наружу в уголке глаза.

Когда Катя попыталась вырваться из объятий брата, Алекс ещё несколько раз поцеловал её ладони, сжимающие его руки, (хотя я уверена, что он хотел бы не отпускать её ещё несколько часов) и только затем выпрямился, всё ещё держа её за руку. Он указал ей на меня, и она почти пустилась бежать, когда он, судя по всему, попросил её не чуть усмирить свой пыл.

Посвятив несколько часов изучению её синдрома, я узнала, что ей нельзя волноваться или просто испытывать слишком сильные эмоции, поэтому постаралась унять и свои нервы. Когда они поравнялись со мной, Катя оказалась чуть ниже уровня моего плеча, оставаясь стоять рядом с братом. Она прошлась быстрым взглядом по мне, а затем подняла голову на Алекса:

— Это она?

Тот лишь кивнул в ответ, сдерживая довольную улыбку, пока я терялась в догадках.

— Кажется, ты маловато раз упомянул, какая она красивая, братик, — прокомментировала Катя, заставив меня и Алекса раскраснеться и рассмеяться от такого напора. Да, она явно не была закрытым ребёнком. — Рада наконец познакомиться, — подойдя ближе, уже спокойным тоном сказала Катя, протягивая мне руку.

И когда я сделала шаг навстречу, наконец воспользовавшись возможностью рассмотреть её, моя рука повисла в воздухе, удивившись неожиданному осознанию: Катя выглядела невероятно притягательным, абсолютно здоровым с виду ребёнком с лёгкой россыпью веснушек на курносом носу, волосами, как у брата, и глазами... как у меня.