Нелюбимая

В прошлой главе:

― Я, конечно, хоть и более лоялен к таким вещам, как судьба, удача, случайность, проведение, нежели ты, но всё же не особо в это верю, и тем не менее, считаю, что Янлин тебе послали какие-то высшие силы. Таких женщин, как она, нужно только любить, их невозможно не любить. Я удивлён, как ты до сих пор не бросился ей в ноги.

Сюмин, который выглядел как будто даже обиженно, замолк, уступая право перебивать тишину настенным часам. Во дворе громко лаял Лорд, до слуха едва доносился женский смех, внизу уже вовсю гремели кастрюлями и сковородками, готовя ужин.

― Говори, что хочешь, Хань. Не умеешь любить, и чёрт с тобой. Вот только себя-то не обманешь.

― Мы можем избежать появления там? ― Хань с силой сжал в пальцах ручку, с плохо скрытым недовольством посматривая на два приглашения на ежегодный «Рождественский бал-маскарад». Курьер принёс их утром, и с тех пор они не давали мужчине покоя. ― У меня нет никакого желания присутствовать там.

― Боюсь, что нет, Хань. Пака почти не застать в стране, тем более ― в городе. Ты же знаешь, он работает в Корее, и этот бал ― единственная возможность встретиться с ним и договориться о персональной встрече, ― Сюмин покачал головой, возвращаясь к очередному отчёту. ― Мы должны быть там.

― Ну, а телефон? Договориться по телефону? ― Лу встал, взяв в руки приглашения, и, подойдя к окну, раскрыл одно из них. «Приглашаем Вас 22 декабря посетить ежегодный Рождественский бал-маскарад...», ― написанные от руки слова почему-то так раздражали мужчину, что он едва не пыхтел от злости.

― Мы уже пробовали, забыл? По телефону у него расписание на два года вперёд забито, ― Мин снова покачал головой, на этот раз не отвлекаясь от ноутбука, и спросил: ― Почему ты так бесишься? Подумаешь ― очередной званый вечер, которые ты так любишь. Думаю, Янлин будет рада побывать там. Ты за полгода её даже в театр ни разу не сводил...

― Ты правда думаешь, что ей понравится? ― живо отозвался Хань, а Сюмин, согласно кивнув, усмехнулся: Лу лежал весь как на ладони, и все его переживания и их причины были ясны как божий день. Все проблемы и вопросы, которые друзья обсуждали в последнее время, всегда сводились к девушке, и тогда Хань преображался и проявлял куда больше заинтересованности в разговоре. Мин посмеивался над ним, но не мог не радоваться переменам в друге. Кажется, он смог открыть ему глаза в тот день. ― Надеюсь, миссис Чжанг согласится остаться с Вики...

Янлин, получив приглашение, была безумно рада и, не раздумывая ни секунды, согласилась. Она поделилась с Ханем, что в детстве всегда мечтала хоть разок побывать там, когда видела, как её папа и мама собираются на этот бал, и какими счастливыми её родители оттуда возвращаются. «У моей мамы, ― рассказала девушка, ― была невероятно красивая маска. Из чёрного бархата, с нашитым золотым бисером. Мама, когда её надевала, сразу становилась такой... таинственной, сказочной, что я её даже узнать не могла. Когда мама перестала посещать бал, я попросила подарить мне маску и сохранила её, в тайной надежде когда-нибудь её примерить». Она радовалась, совсем как маленькая девочка, возможности побывать на таком большом мероприятии, надеть на себя мамину маску и станцевать хотя бы один танец с Лу Ханем; Лин постоянно витала где-то в облаках и улыбалась сама себе, и вместе с ней в приподнятом настроении пребывал и весь дом, и Лу Хань в частности.
Янлин была счастлива, миссис Чжанг согласилась посидеть с Вики, наряды на себя взял Тао, обещая, что его знакомый модельер сделает всё «по высшему разряду», и только одно волновало Лу: как Лин зарекомендует себя представителям высшего светского общества? Сможет ли повести себя достойно им? Выдержит ли многочисленные нападки богатых жён (а нападки, мужчина был уверен, будут)? Она была отрезана от всей этой атмосферы много лет, так сможет ли она продержаться? Хань не мог дать ответов на эти вопросы, ему оставалось только ждать и верить в Янлин.

Сюмин заехал чуть раньше, чем они договаривались, и Янлин была ещё не готова, поэтому Лу предложил выпить по чашке чая в столовой. Они разговаривали о том, как лучше и быстрее договориться с небезызвестным им обоим Паком, и, увлечённые, не сразу услышали шаги девушки. Первым её увидел Сюмин, сидевший лицом ко входу; он поражённо замер, не веря своим глазам. Только когда друг не ответил на его вопрос, Хань догадался обернуться тоже, не понимая, на что так уставился Мин.
Лин одной рукой неловко придерживала подол длинного приглушённо-чёрного платья, которое делало девушку несомненно прекрасной, а во второй держала чёрную маску, разукрашенную золотым бисером. Волосы крупными локонами лежали у неё на плечах, дымчатый макияж невероятно шёл девушке и выделял глаза, а ярко-красный оттенок помады притягивал к губам внимание, добавляя образу цвета. В новом платье она казалась выше, ещё стройнее и аристократичнее. Хань не мог отвести от неё взгляда: он вскочил со своего места, заворожённый и полностью поверженный. Янлин улыбалась произведённому своим видом эффекту, загадочно и смущённо; едва шелестела платьем, неуверенно переминаясь с ноги на ногу; и пристально смотрела прямо мужчине в глаза, в которых не видела ничего, кроме восторга. Хань знал, что она привлекательна; но только теперь, глядя на неё совершенно другими глазами, он понял, насколько девушка прекрасна. Он не был склонен к эстетическому наслаждению, никогда не покупался на внешний вид и везде искал смысл ― в Янлин он такой смысл нашёл.

― Вы не поможете мне, мистер Хань? ― девушка протянула Лу свою маску, и тот, дрожащими отчего-то пальцами, аккуратно завязал чёрные атласные ленты на её затылке; открытая платьем спина с тонкой ниточкой золотого украшения на ней заставила мужчину почувствовать себя в крайней степени неловко.

― Предлагаю не дожидаться пробок и отправиться прямо сейчас, ― прокашлялся Сюмин, разрушая странную тишину, повисшую в столовой, где остывал не допитый Ханем чай.

В большом зале частной галереи, где и проходил рождественский бал-маскарад, было уже довольно много людей, чтобы растеряться от вида всех этих ярких масок, улыбок и прожигающих вниманием взглядов неизвестных. Играла громкая музыка, несколько пар кружилось в танце, а остальные гости, собравшись в небольшие компании, что-то обсуждали, смеясь и отпивая из бокалов с шампанским. Янлин растерянно хлопала ресницами, стараясь привыкнуть к яркому мельтешению перед глазами, и только крепче сжимала рукав пиджака Ханя, который был не в меньшем замешательстве, чем и сама девушка. «Пойду узнаю, здесь ли Пак», ― прокричавший это на ухо Сюмин почти сразу же растворился в красочной толпе, оставляя их одних.
Через пятнадцать минут музыка затихла буквально на минуту, а какой-то представительный старичок объявил, что гости могут снять свои маски для удобства в общении; Янлин пришлось снять и свою маску ― она не была ещё настолько узнаваема в этих кругах, чтобы оставаться со скрытым чёрным бархатом лицом. К Ханю подходили и здоровались множество людей, и Лин не успевала запоминать их лиц и имён, когда мужчина представлял ей их; она только кивала и улыбалась, выражая тем самым радость от знакомства. Мужчины и женщины желали счастливого Рождества, между тем осматривали её с ног до головы, удивлённо переспрашивали у Лу «Жена?», искали в её лице черты сходства с лицами, которые мелькали в журналах и газетах, и, не узнавая в ней никого известного и богатого, теряли к ней всяческий интерес, но, естественно, не показывали этого, помня о приличиях, и всё же, их равнодушие было трудно не заметить. Лу это всё действительно, по-настоящему раздражало, вся эта двуличность и лицемерие, но он мог только ободряюще улыбаться и приобнимать девушку за плечи, впрочем, Янлин не теряла своего отличного настроения и продолжала восхищённо оглядываться. Девушка была счастлива, ей казалось, что она попала в сказку: столько красок, цвета, блеска она не видела за всю свою жизнь; она не танцевала никогда пару часов без остановок, не ловила на себе восхищённые взгляды.
Они танцевали, и тогда Хань чувствовал себя самым счастливым человеком, потому что Лин улыбалась ему и смотрела ему в глаза. Он думал, что сможет переступить через свои собственные принципы, он сможет пересилить себя. Ради неё. Сюмин был на сто процентов прав тогда, он не может больше обманывать самого себя и Янлин, не может больше скрываться за своей маской, которая за двадцать семь лет прочно прилипла к его личине ― избавиться от неё будет трудно, но он будет стараться. Смотря на то, как тонкая золотая цепочка поблёскивает между изящных лопаток Лин, Лу думал, что он всё изменит между ними, он сделает её счастливой, ведь она достойна этого. Он всё в себе сломает, перестроит. Ради неё. Она не может оставаться нелюбимой.

Когда Янлин отошла в уборную, к Ханю подбежал чем-то крайне взволнованный Сюмин. Ещё щёки нервно краснели, глаза блестели, предвещая мужчине что-то недоброе.

― Хань, старайся держаться рядом с Янлин, ― проговорил Мин, расслабляя на своём горле галстук. Он залпом выпил бокал белого вина и дёргано осмотрелся. ― Ляоцзи здесь. Она ищет тебя, ― Лу неверяще вылупился на друга, пытаясь сказать взглядом, что, если это шутка, то крайне неудачная, но в ответ получил взгляд, говорящий «какие уж тут шутки!».

Бояться женщину ― не самое благородное и мужественное занятие из тех, что знал Лу Хань, но Ляоцзи была совершенно уникальным, не подчиняющимся никаким правилам исключением. Она была дьявольски красивой, умной и хитрой, по-настоящему притягательной и в высшей степени самоуверенной. Она была из той породы людей, которые всегда добиваются своего, бросая все средства для достижения своей цели. А ещё она была младшей сестрой Вэйинь и имела навязчивую идею ― заполучить в свои изящные ручки Лу Ханя, который об этом прекрасно знал. Их знакомство было сумбурным и имело довольно продолжительную историю: именно Ляоцзи должна была стать женой Лу, пока её родители не посчитали, что она слишком мала для замужества, и не отдали в жёны старшую дочь ― тогда Ляо было всего лишь семнадцать. Одержимая Ханем, она ещё год пыталась всеми силами расторгнуть брак, не жалея денег и своего времени. После смерти Вэйинь о ней не было слышно, но Хань, помня о тех вещах, которые вытворяла девушка, помня о том, какой упорной она может быть и как сильно она хочет полностью завладеть им, не то, чтобы боялся её, но некоторое волнение испытывал точно. Ляоцзи была дьявольски красивой, умной и хитрой, она была почти сумасшедшей в своём им помешательстве.

Она могла быть опасной.

О том, что Ляо могла видеть его с Янлин, и теперь последней могла грозить опасность, Хань подумал уже тогда, когда был на полпути к уборным ― до этого он действовал почти рефлекторно. Стараясь не думать о младшей сестре своей бывшей жены, мужчина спешил в противоположную часть зала, туда, где находился ряд одинаковых дверей с опознавательными знаками, изображающими женский или мужской силуэт: оттуда постоянно выходили люди, и Лу, в попытке отыскать среди них фигуру Лин, не заметил небольшого углубления в стене, откуда грациозно выплыла девушка, прикрывающая половину лица маской. Хань сначала не обратил на неё внимания, но она преградила ему путь. Взгляд безумных живых глаз мужчина узнал сразу.

― Ты, я вижу, узнал меня. Тогда, не буду устраивать лишних спектаклей, Ханни, ― Ляоцзи схватила Ханя за руку и увлекла за собой в нишу. Он не хотел подчиняться девушке, но лишней заинтересованности со стороны публики Хань не желал, поэтому надеялся уладить всё быстро и в дали от чужих глаз. ― Я так скучала по тебе, Ханни, почему ты не нашёл меня? ― девушка прильнула всем телом к Лу, обхватывая его лицо ладонями. Мужчина вздрогнул от того, какими холодными были её пальцы. ― Ты стал ещё красивее, тебе идёт возраст. Я так сильно люблю тебя.

― Что тебе от меня нужно? ― прошипел Хань, прикладывая не мало усилий, чтобы отцепить от себя безумную, но та держалась слишком крепко. Такого отвращения к женщине Лу не испытывал ещё никогда. Его всего трясло крупной нервной дрожью, он был вне себя ― Хань не помнил, когда последний раз был в таком состоянии.

― Ты. Мне нужен ты, неужели ты ещё этого не понял? Как ты можешь противиться мне, когда мы уже переспали с тобой? Как порядочный человек, ты должен на мне жениться, ― шептала Ляо, опутывая своими руками мужчину, который сопротивлялся этому, как мог. Ему было противно слушать этот голос, противно чувствовать её прикосновения, противно думать о том, как далеко она готова зайти. Ещё противнее становилось от того, что всё это могла увидеть Янлин. ― Почему ты не женился на мне?

― Это было пять лет назад, Ляоцзи, и я уже был помолвлен с твоей старшей сестрой. В конечном итоге, ты подсыпала мне в алкоголь какую-то дурь, так что я чуть не умер, и в полусознательном состоянии меня изнасиловала, ― сбрасывая с себя руки девушки, Хань пытался всё же отыскать Янлин в потоке лиц, проплывающих мимо этого странного углубления. Лишь бы Лин ничего не увидела. В голове остался всего лишь один вопрос: как ему от неё избавиться?

― Но ты же помнишь, как нам было хорошо? Я отлично помню. Давай будем вместе? Вэйинь больше нет, она нам не помешает!

― Я снова женат, Ляоцзи, я безумно люблю свою жену, мы счастливы вместе, и с тобой мы никогда не будем вместе, как же ты не можешь понять? ― Хань цедил слова сквозь зубы, сжимая кулаки и стараясь дышать глубоко: он безумно злился, злился настолько, что в глазах всё плыло и темнело. Он ненавидел её всей своей душой. Ненавидел лишь за одну вероятность того, что она может навредить Янлин. ― Не подходи ко мне больше, Ляоцзи, я не хочу тебя больше знать и видеть когда-либо в моей жизни.

Лу почти ничего не видел перед своими глазами. От злости, от накрывших его волной воспоминаний, от отвращения к тому, что Ляо всё же умудрилась его поцеловать ― он почти ничего не видел. Вот только тонкую ниточку украшения на белой спине, которая слишком стремительно отдалялась от ниши к выходу из галереи, он видел слишком прекрасно, чтобы всё понять. Янлин видела этот несуразный и ненастоящий поцелуй и теперь сбегала с бала, как Золушка, для которой пробила её персональная полночь.

Слёзы просились наружу, но Лин не позволяла себе плакать. Мистер Хань ничего и никогда ей не обещал. Она не имеет права претендовать на сердце и любовь мистера Ханя. И мистер Хань может целовать кого угодно, не спрашивая на это никакого разрешения. Вот только она никогда не думала, что ей будет так больно увидеть всё это. Янлин уговаривала себя успокоиться, но уговоры плохо действовали. От отвращения к самой себе, к той неизвестной, которая, обхватывая шею Лу, целовала его, к холодному воздуху, который опалял обнажённую кожу, ко всей своей жизни ― кружилась голова. Она терпела слишком долго, она позволила себе поверить, поверить в то, чего никогда не будет ― что господин Лу, к которому она всегда будет обращаться на «Вы», может полюбить её. Янлин считала себя по-настоящему глупой, если действительно посмела себе такого напридумывать. Она не может сбежать, показав таким образом свою слабость, ей нужно сделать над собой усилие и вернуться, сделать вид, что ничего не было. Но почему ей так тяжело взять себя в руки? Почему так жгуче обидно и до головной боли непонятно? Нет, она обязана вернуться.

― Янлин, ты почему в таком виде на улице? ― к девушке, обхватившей себя руками, подбежал Сюмин, тут же накидывая ей на плечи своё пальто.

― Мне нужно домой. Я очень плохо себя чувствую. Отвезите меня домой, Сюмин, пожалуйста, ― тихо выговорила Лин, поплотнее запахивая на себе плотную ткань, что далось ей с большим трудом, ведь обессиленные пальцы никак не могли за неё ухватиться ― последнее упрямство покинуло её. Ей нужно было просто побыть одной. Потом она снова будет сильной, будет радоваться каждому дню, проведённому рядом с Лу Ханем, будет любить его и его дочку, но сейчас слишком тяжело. Дыхание как будто пропадало.

― Конечно, поехали! ― торопливо отозвался Мин и, поддерживая девушку за локоть, повёл к своей машине. ― А Хань?

― Он сказал, что ещё останется. У него есть какое-то дело. Что-то про господина Пака.

Сюмин кивнул и проследил за тем, чтобы девушка удобно устроилась на заднем сидении его автомобиля.

***

Сообщение от Сюмина о том, что он отвёз Янлин домой, застало Лу Ханя уже на полпути к дому: «Я отвёз Янлин. Что произошло? Она ужасно выглядит», ― три коротких предложения заставили мужчину выругаться и тут же устало извиниться перед таксистом. Он смог уйти с этого треклятого бала только через час после Лин, потому что, во-первых, ему необходимо было отвязаться от Ляоцзи, а во-вторых, он так и не встретил господина Пака ― впрочем, теперь это было уже не важно: бросив всё, он поймал такси и возвращался домой. Что-то подгоняло его, и он торопил таксиста. Будто что-то могло вершиться в эти минуты, что-то непоправимое, что могло перевернуть всю его жизнь снова с ног на голову. А ведь он только смирился со всем.
Уставший дом звенел тишиной, погружённый во тьму. Вики давно спала, миссис Чжанг, наверняка, тоже, Сюмина нигде не было ― видимо, он уехал незадолго до появления Ханя. Лу не мог видеть с улицы, горит ли в комнате Янлин свет, поэтому поднимался на второй этаж с тяжело бухающим сердцем. Из-под двери сочилась узкая полоска света, а это значило, что девушка ещё не легла. Неуверенно постучав костяшками пальцев, Хань толкнул дверь: Янлин металась по комнате и скидывала вещи в небольшой чемодан. На лице её лежала тень тревоги и страха, а руки дрожали, и Лин никак не могла взять в себя в руки, всё время сдувая с лица непослушные пряди, которые были забраны в почти неряшливый хвост.

― Хорошо, что Вы приехали, мистер Лу. Я прошу прощения за то, что уехала с вечера, не предупредив Вас, просто мне внезапно стало плохо, а найти Вас я не смогла, ― Янлин лгала, и Хань это чувствовал, но не спешил уличать её в этом. Ведь только он сам был во всём виноват. По большому счёту, это Ляоцзи его поцеловала, и он сам не был причастен к этому поцелую, но он всё равно чувствовал себя виновным во всём. ― Я... Мне нужно уехать, ― Лу почувствовал, как его сердце стремительно ухнуло вниз, и мужчина задержал дыхание, ― мне только что звонил брат. Он сказал, что мама серьёзно заболела. Крис говорит, что это очень серьёзно.

― А как же Вики? ― Хань проглотил тугой комок в горле. Он хотел сказать совсем не это. Он хотел извиниться перед ней, всё объяснить, попросить не уезжать, остаться с ним, ради него, но ему просто не хватило сил и мужества.

― Я вернусь через два дня. Я сама не хочу оставлять девочку, я люблю её всем сердцем, но так же сильно я люблю и свою маму, поэтому хочу увидеть её и поддержать в болезни, ― Янлин нервно застегнула чемодан. ― Вы отвезёте меня на вокзал? Я попросила миссис Чжанг забронировать мне билет. Поезд завтра, рано утром.

― Конечно, ― выдавил Лу.

― Спасибо, ― девушка, не смотря на Ханя, подошла к окну и обхватила себя руками. Мужчина медленно приблизился и положил ей руку на плечо, намереваясь сказать слова извинения, но Лин дёрнулась, как ужаленная, и испуганно на него посмотрела. ― Простите, мистер Лу, мне неудобно говорить Вам, но, пожалуйста, не могли бы Вы оставить меня одну? Я всё ещё неважно себя чувствую.

Лу кивнул и вышел из комнаты. Что же он, чёрт возьми, наделал?