Нелюбимая

В прошлой главе:

― Сегодня ей исполнилось бы двадцать четыре, ― потупив взор, ответил Сехун. Волосы его спутались, плечи будто стали меньше, и сам он как будто уменьшился, стал незначимым, незаметным. Он был ребёнком, который сегодня прощался со своей первой любовью.

― Отпустите её.

― Простите меня.

― Я Вас уже простила.

Янлин печально улыбнулась и зашагала прочь от этого места, оставляя Сехуна прощаться с тем, что он не мог оставить три года.

На следующий день, как и было обещано Ханем, Сехун уехал. Не было долгих прощаний, слезливых напутствий на дорогу, нет. Парень просто очень низко поклонился и произнёс тихое «Простите», не обращаясь ни к кому конкретно. Он сожалел, и сожалел искренне; он понял, что был не прав, и у него хватило мужества признаться себе и другим в этом. Он был просто ослеплён своими иллюзиями, которые не давали ему взглянуть на жизнь, в частности и на Янлин, под другим углом.

Хань догадывался об этих иллюзиях и их причинах. Да, он считал любовь своего младшего брата к Вэйинь настоящей иллюзией, напускным чувством, которое, однако, вышло из-под контроля юношеского разума и превратилось в нечто гораздо большее. Сехун просто не знал настоящей Вэй, он не знал ту её, что открывалась Лу и обитателям дома, когда не было никого постороннего в его стенах. Он знал лишь её образ, невероятно талантливо сыгранную ею роль, в которой она была милой и стеснительной леди, в которой улыбалась всем и каждому, в которой была именно той Вэйинь, в которую имел неосторожность влюбиться Сехун. Он видел её лишь пару раз, и этих нескольких часов ему хватило, чтобы отдать ей своё сердце. Чувство, закалённое расстояниями и длительными невстречами, становилось сильнее с каждым днём, принося страдания молодому человеку, а горе его, после смерти Вэй, было просто невероятным. И видя, как страдает младший брат, Лу Хань в очередной раз убедился, что ему не нужны все эти романтические чувства.
Хань не хотел точно так же однажды попасться в плен чьих-нибудь глаз, быть заворожённым чьим-нибудь голосом, таять от чьих-нибудь прикосновений. Он не хотел мучиться невозможностью быть вместе. Хань не хотел страдать, а в то, что любовь может приносить счастье, мужчина не верил.

***

Дни летели быстро, подгоняемые осенними ветрами. Холода и ливни застали врасплох, накатив в этом году как-то слишком неожиданно. Осень, казалось, воцарилась буквально в один момент, укрывая золотом всё вокруг. Для Янлин это время года никогда не было любимым, хотя бы потому, что их и так не слишком живой сад умирал окончательно, унося с собой немногочисленные краски тех цветов, что она сажала собственноручно каждую весну. Их дом погружался в бесконечную тоску, дожди беспрестанно стучали в окна, опавшие листья стремительно темнели, совсем не даруя Лин того очевидного очарования осени, которое воспели в своих произведениях многочисленные гении.
В этот раз всё было совсем по-другому. Жёлтый цвет удивительно грел взгляд, будто сменившие окрас деревья стали вторым солнцем. Ливни перестали казаться угнетающими, ведь в доме по-прежнему оставалось тепло и светло, а разговоры с маленькой Вики, которая «любила дождик», заставляли Янлин увидеть в каплях воды на стёклах что-то такое, чего она не могла увидеть раньше. Что-то такое, из-за чего сердце билось чуть чаще, а взгляд бесконечно терялся в непроницаемых стенах падающих с неба капель.

Возможно, в этот раз осень дарила больше счастья, потому что вокруг девушки была совсем другая атмосфера, другие люди. Один лишь взгляд на малышку Вики наполнял Лин теплом до краёв, а её такому доверчивому «мама» она и вовсе не могла нарадоваться; неспешные полуночные разговоры за чашкой чая с миссис Чжанг были словно отдушиной после долго дня; а заезжающий время от времени Сюмин всегда настаивал на проведении во дворе барбекю, от которого не мог отказаться даже Хань ― он в эти моменты, кажется, совсем забывал о своей холодности, весело обсуждая с другом и женой те вещи, которые происходили на работе. И больше всего в этой осени Янлин радовал именно мистер Лу. Просто одним своим существованием. Девушка не могла найти этому причину, да и не старалась особо. Ей просто было приятно его молчаливое общество, приятно было просто смотреть на него.

С течением времени мужчина менялся. Лу Хань становился более открытым, более разговорчивым. Он замечал все эти собственные изменения, но не был против них, считая, что он может позволить себе быть немного другим. Лу привык к Янлин, привык к её тихому голосу, который с восторгом рассказывал о тех или иных свершениях Вики, привык к её доверительному взгляду, и он больше не казался чем-то из ряда вон выходящим. Вот только слово «жена» не укладывалось у него в голове. Он почти боялся этого слова, ведь Вэйинь сумела вложить в эти буквы столько отрицательного, что он просто не мог позволить себе назвать Лин женой. «Друг». Да, пожалуй, она стала ему самым настоящим другом. Тем, кто всегда поддержит: Хань всё чаще делился с ней своими переживаниями, тем, что беспокоило его, и всенепременно получал со стороны девушки слова поддержки, которые от любого другого показались бы незначительными, и только Янлин могла вложить в них всю свою душу. Её искренность порой выбивала почву из-под ног мужчины, он становился безоружным, не мог больше оставаться равнодушным.
И единственное, в чём Хань пока не мог себе признаться, так это то, что общество Янлин стало не менее необходимым, чем общество дочки. Да, он нуждался в её присутствии, в её голосе, в её взглядах, ведь они дарили ему столько спокойствия после трудных, напряжённых рабочих будней, сколько ему не могло подарить ничто и никто более. Это почти что пугало.

Воскресенье было одним из немногих дней, в которые Хань находился дома, и ничто не могло вызволить его за пределы его особняка. Обычно они с Вики проводили время во дворе, дурачась с Лордом или играя в мяч, но в это воскресенье с самого утра по небу гуляли мрачные тучи и время от времени накрапывал дождь, поэтому, беспокоясь о здоровье дочери, Лу решил не выходить сегодня на улицу. Девочка долго дулась, но потом, купившись на обещание папы почитать ей новую книжку со сказками, перестала хныкать и с радостью отправилась в свою комнату вслед за Ханем. Воспользовавшись тем, что мужчина присматривает за Вики, Янлин, чувствовавшая острую потребность побыть наедине с собой и своими мыслями, отправилась с Лордом на прогулку по парку.
Ноги сами привели её к тому самому старому фонтану. Девушка теперь часто бывала здесь, когда ей необходимо было о чём-то подумать: тишина и уединение этого места были для неё привлекательными в эти моменты. Да и сама атмосфера, царившая здесь, располагала к раздумьям.

Пёс носился от дерева к дереву, обнюхивая влажную их кору и иногда пытаясь что-то выцепить своими клыками. Янлин же была слишком задумчива, чтобы заметить хоть что-то вокруг себя. Она думала о чём-то одном, но и обо всём одновременно. Девушку что-то беспокоило в последнее время, вот только она никак не могла поймать в голове ту самую, тревожащую её, мысль. Что-то такое, что стесняло её грудь, не давая дышать в полную силу; что-то такое, из-за чего непонятный жар заполнял её, смущая и волнуя; что-то такое, из-за чего она не могла спокойно спать по ночам. Что-то настойчиво нарушало её покой, её душевное равновесие, то затапливая волнами беспричинного счастья, то удручая не менее беспричинной тоской... Несколько тяжёлых и холодных капель упало на плечи Янлин, отчего она вздрогнула и очнулась от своих дум, понимая, что просидела у фонтана несколько часов, которые пролетели крайне незаметно. Спохватившись, девушка бросилась ловить Лорда. Дождь быстро набирал обороты, размывая в грязь все тропинки, ведущие обратно к дому, а сама Лин промокла буквально за пару секунд, поэтому девушка очень быстро пожалела, что не обратила своего внимания на состояние погоды немного раньше.

Хань заметил отсутствие Янлин только тогда, когда уснула Вики, а он спустился на первый этаж. Сначала он не придал должного значения этому, но когда увидел, какой ливень льёт за окном, заволновался. Куда она снова запропастилась? А вдруг она заболеет? Что, если она попала в беду, например, поскользнулась на мокрой земле и подвернула ногу, а теперь не может идти? Может, ей нужна помощь?..

― Боже, я такими темпами точно сойду с ума, ― прошептал Лу, садясь за стол в столовой и отпивая свежесваренного кофе. ― Кажется, мне давно нужно привыкнуть к тому, что Лу Янлин ― одна ходячая проблема, ― выдохнул мужчина и, поняв, что назвал девушку чисто непроизвольно своей фамилией, улыбнулся. Иногда ему казалось, что он не женился на довольно взрослой девушке, а удочерил себе ещё одну дочку ― слишком уж по-детски та себя временами вела. Да и волновался молодой человек за неё не меньше, чем за Вики.

Прошло минимум полчаса, прежде чем входная дверь открылась, впуская в дом прохладный, но свежий воздух и шум ливня. Облегчённо вздохнув, Хань вышел в прихожую и не сумел сдержать улыбки: Янлин выглядела как промокший до нитки котёнок ― с волос и одежды буквально ручьями текла вода, глаза были широко раскрыты и смотрели удивлённо, а ресницы её, под тяжестью стекающих капель, почти поражённо хлопали. Беспокойство, уже успевшее крепко обхватить пальцами сердце мужчины, мгновенно пропало. Но Лу и слова не успел сказать, как во всё ещё открытую дверь забежал довольный Лорд, счастливо виляя хвостом и разбрызгивая вокруг влагу и грязь. Стряхнув с себя воду, из-за чего образовалась самая настоящая лужа, пёс, радостно гавкнув, улёгся прямо в эту лужу, продолжая вилять хвостом.

― Ну хоть кто-то счастлив в этом мире, ― пробурчала Лин, стаскивая с себя промокшие сапоги. Хань не выдержал и рассмеялся ― громко и задорно, на что девушка смотрела несколько мгновений, не веря своим глазам, а потом и сама рассмеялась, смущённо и счастливо, представив, как, должно быть, комично она в этот момент выглядела. Сердце её забилось быстрее, горячее от смеха мистера Лу.

А сам он давно себе признался, что ему до боли в груди нравится смех Янлин.