Нелюбимая

В прошлой главе:

― Спасибо тебе. Я действительно не ошибся в той, кто станет мамой для Вики и моей женой.

Хань улыбнулся, по-настоящему и искренне, так, как он не улыбался никогда раньше. Мужчина кивнул и, прижимая к себе ребёнка, проследовал в гостиную, с неподдельным интересом спрашивая у дочери, каких именно птичек она видела; Янлин же, заворожённая и поражённая этой улыбкой, ещё несколько секунд оставалась недвижимая.

Ночью Янлин не могла спать, постоянно ворочаясь. Глаза никак не могли закрыться, а организм никак не хотел отключаться. Сама девушка была уверена в том, что слишком много времени провела на свежем воздухе, и после длительного перерыва это дало такой эффект: долго копившаяся энергия, наконец, нашла выход и, нерастраченная полностью, продолжала стеснять тело. Версия была вполне логичной, вот только на что списать странное тепло, разливающееся откуда-то от сердца, Лин не знала.
Ко всему прочему примешалось ещё и растущее волнение: уже послезавтра она станет женой господину Лу. До этого девушка почти не придавала этому значения, смирившись, но теперь, с приближением того часа, когда их объявят мужем и женой, с приближением того момента, когда они наденут друг другу кольца, она чувствовала, что всё больше нервничает. Волнение это было странное, ни на что больше непохожее, Янлин никогда раньше не чувствовала себя так.

Лин думала о том, как изменится её жизнь после этого. Возможно, она сможет называть господина Лу по имени ― ей безумно нравилось его имя. Хань. Было что-то нежное, предрассветное, трогательное в его имени. Девушке нравилось думать его именем, думать этим «Хань», но вслух произнести его она пока не решалась, как не решалась и обратиться к мужчине на «ты» ― это казалось ей ужасно неудобным, неловким, стесняющим. Возможно, она сможет вести себя с ним чуть более непринуждённо, спрашивать у него о его делах, о его работе. Янлин, и правда, было это интересно, как интересно ей было спрашивать у брата обо всём, чем он занимался: Крис всегда увлечённо рассказывал ей всё, что знал, разъяснял то, чего она не понимала, учил тому, чему мог научить. Возможно, она сможет хотя бы изредка готовить господину Лу завтраки или ужины. Возможно, она даже сможет попросить у него сводить её в театр ― Лин уже давно мечтала сходить в театр, но не могла себе этого позволить. Янлин, конечно, не была столь самонадеянна, чтобы думать, что так и будет, но она искренне мечтала об этом. Девушка так же не хотела быть с мистером Лу мужем и женой, а хотела стать ему настоящим другом, на которого тот смог бы положиться.

Весь следующий день прошёл под знаком «волнение в квадрате»: хотя ничего особенного не происходило, Янлин всё равно чувствовала себя не в своей тарелке. Когда Хань сообщил ей о том, что после росписи состоится небольшой званый вечер, на который приглашены только самые близкие, и спросил, кого бы она хотела там видеть со своей стороны, она поняла, что на ум ей приходит только брат, но, как оказалось, его уже пригласили. «Ты точно никого больше не хочешь там увидеть?» ― с сомнением спросил Лу и на кроткое «Нет» Янлин только удивлённо выгнул брови. Целый день девушка была сама не своя, и Хань это хорошо видел, но ничем не мог помочь, хотя и хотел. Ведь где-то в глубине души он осознавал свою вину перед девушкой за то, что лишает её шанса быть любимой, иметь нормальные отношения с мужчиной и, в конечном итоге, иметь нормальную семью. Он прекрасно понимал, что выдернуть Лин из домашнего гнезда и сразу приставить в качестве чуть ли не няньки к трёхгодовалому ребёнку ― кощунственно и жутко неправильно, но видя, как девушка любит его дочь, Лу несколько заглушал в себе все эти мысли.

― Миссис Чжанг поможет тебе собраться утром, можешь об этом не волноваться, ― сказал он ей за ужином, чтобы хоть как-то разрядить немного гнетущую обстановку за столом. Сехун, молчавший до этого, хмыкнул, горько и раздражённо одновременно, Лин решила не обращать на это внимания. Она научилась не обращать внимания. ― И надеюсь, ты не против того, что я сам купил тебе платье.

― Я доверяю Вашему вкусу, господин Лу, ― с кивком головы улыбнулась девушка и отложила приборы. ― А теперь я прошу меня извинить, но я, пожалуй, пойду спать. Нужно хорошо выспаться перед завтрашним днём, ― девушка встала из-за стола и спешно ушла к себе.

Сехун поднялся следом за ней и, поблагодарив за вкусный ужин, так же отправился на второй этаж. В его голове стучали тысячи молоточков, которые буквально выдалбливали на коре его головного мозга «сейчас или никогда». У него был последний шанс что-то доказать брату, которым он собирался воспользоваться. Он не мог допустить завтрашней регистрации брака, только не завтра, не в этот день. У парня был план действий, вот только Сехун совсем не был уверен в том, сработает ли он. В любом случае, он был на грани отчаянья, поэтому был готов пойти на всё. Даже на то, на что собирался пойти.
Выждав несколько минут, он постучался в дверь Янлин. Девушка, подумав, что это может быть миссис Чжанг или ещё кто-то из прислуги, разрешила войти. Усмехнувшись, Сехун вошёл внутрь, закрывая за собою дверь; Лин, не ожидавшая его увидеть, чуть вздрогнула и отшатнулась на шаг, однако взгляд её не лишился твёрдых ноток, а наоборот, даже приобрёл ещё больше этой твёрдости и уверенности в чём-то.

― Что Вы здесь делаете, Сехун? ― спросила она, стараясь сделать так, чтобы голос её не дрожал. Но парень, несмотря на это, всё равно углядел в её голосе что-то такое, что заставило его в очередной раз усмехнуться, и выглядел он с этой ухмылкой несколько угрожающе: изогнутый уголок губ и решительный взгляд совсем не понравились Лин. Она обхватила себя за плечи, чуть поглаживая их, и повторила свой вопрос. В три широких шага преодолев расстояние между ними, Сехун порывисто схватил девушку и прижал к себе. Янлин сдавленно охнула, совсем не ожидая такого. Сердце учащённо забилось, а дыхание сбилось совсем, она почувствовала себя подобно птице, прижатой лапой хищника к земле. Она испуганно хлопала ресницами, смотря куда-то поверх плеча молодого человека, совершенно сбитая с толку, не знающая, что ей делать.

― Ты мне очень нравишься, Янлин, ― дыхание парня обожгло ухо, и девушка снова вздрогнула и рвано вздохнула, впадая практически в панику. Когда губы Сехуна коснулись её щеки, прокладывая дорожку к её собственным губам, она как будто очнулась, тут же предпринимая попытку вырваться, но парень не дал ей этого сделать, хватая её за подбородок и насильно целуя. Янлин мотнула головой, но это не дало результата. Слёзы начали собираться в её глазах, а Сехун, казалось ей, просто упивается её слабостью. Он подталкивал её к кровати, что удавалось ему крайне легко, учитывая его силу, всё так же целуя её плотно сжатые губы. Янлин не могла поверить в происходящее, слёзы уже вовсю струились по лицу, страх затоплял её сознание: то, что парень собирался сделать, было слишком явным, чтобы не понять этого. Девушка пыталась оттолкнуть от себя Сехуна, она буквально умоляла взглядом не делать этого, но он лишь смеялся над ней.
Когда ноги девушки, встретившие преграду в виде кровати, подогнулись, и она вместе с Сехуном упала на эту кровать, осознание того, что никто не придёт ей на помощь, мощным электрическим зарядом прошло по её телу, из-за чего Лин даже как-то обмякла вся, безвольно опустив руки, которые до этого с силой упирались в грудь молодому человеку, а в голове осталась только одна мысль ― «Лу Хань». Что он сделает, когда узнает? Как он отреагирует? Что он о ней подумает? Почему-то было важно именно то, что он подумает о ней, а не о его младшем брате. Ужас медленно подступал комом и тошнотой к горлу. Чувствуя, что девушка больше не сопротивляется, Сехун почти возликовал, думая, что его план удался. Он попытался задрать не слишком длинный подол платья, и когда его пальцы коснулись обнажённой кожи на бедре Янлин, он вдруг понял, что он творит.

Получившейся буквально секундной заминкой успела воспользоваться Лин, отталкивая от себя, наконец, Сехуна; она вскочила с кровати и, запинаясь и утирая с лица слёзы, выбежала прочь из комнаты, совершенно не задумываясь, куда бежит. И лишь когда она столкнулась с полным непонимания взглядом Ханя, она осознала, куда именно она бежала. Комната Лу Ханя. Сама того не осознавая, она хотела получить от него каплю тепла и защиты.

― Что случилось? ― ничего не понимая, спросил Лу, подходя к девушке, которая сотрясалась в рыданиях и выглядела слишком взъерошено, слишком помято: волосы выбились из причёски, подол платья задран, а слёзы размазали по лицу ту немногочисленную косметику, что на нём была. Она выглядела крайне разбито, и Хань даже дыхание затаил, настолько непривычно было видеть её такой. Янлин, в очередной раз громко всхлипнув, шагнула навстречу мужчине, но ноги её подкосились, и она упала бы, если бы Хань не успел подхватить её. Девушка обхватила его своими руками, прижимаясь щекой к его груди, и ещё громче зарыдала. ― Боже, да что произошло? ― не выдержал Хань, совершенно растерянный и не знающий, что нужно делать в такие моменты, когда у тебя в объятиях рыдает девушка. Что он делает, когда плачет Вики? Качает её на руках... Не будет же он качать на руках Янлин?! «Успокойся, Хань!», ― мысленно прикрикнул он сам на себя, пытаясь понять, что он должен сейчас сделать, чтобы Лин перестала рыдать. Миссис Чжанг что-то говорила про травяной чай, который успокаивает нервы...

― Так, Янлин, прекратить истерику, ― пробормотал он, усаживая девушку в кресло. Та полными слёз глазами посмотрела на него и прошептала одними губами: «Не уходите». ― Я только за чаем, сейчас приду. Ну, всё-всё, не плачь, ― Хань, неожиданно для себя, утёр тыльной стороной ладони слёзы с лица Янлин и, пока она, удивлённая, не начала снова плакать, вышел из своей комнаты, ссилясь придумать, где может быть травяной чай миссис Чжанг.

Когда он вернулся, девушка уже не плакала, только шмыгала носом, и плечи её подрагивали от спазма, который случается после длительных рыданий. Протянув Янлин чашку с горячим чаем, Хань присел перед ней, заглядывая в покрасневшие её глаза. «Как же стыдно, простите меня», ― опять одними губами, пересохшими, распухшими отчего-то, произнесла она, делая большой глоток и пытаясь скрыть лицо за волосами. Хань растерянно улыбнулся одним уголком губ и снова спросил, что случилось, но Лин, кажется, собиралась оставить его без ответа. Когда он поднялся, девушка неожиданно схватила его на руку, поднимаясь следом.

― Сехун... ― услышав имя своего брата, Хань отшатнулся, как от удара, а в глазах его вновь заплясали бесы. Что он выкинул на этот раз? Почему он не успокоится? ― Сехун, он в моей комнате... Он пытался... ― испуганно и смущённо прошептала девушка, отвернувшись от мужчины.

― Я сейчас вернусь, ― довольно резко, но тихо сказал Лу, освобождая свою руку от пальцев Янлин. Та проводила его мутным взглядом и опустилась обратно в кресло.

Сехун, и правда, был в комнате Лин, он сидел на её кровати, сжимая ладонями голову. Хань подлетел к нему, рывком поднимая брата за грудки, отчего ткань рубашки младшего затрещала, рискуя порваться.

― Какого чёрта ты творишь? ― прорычал Хань, встряхивая безвольно повисшего в его руках Сехуна.

― А ты помнишь, какой завтра день? ― после продолжительной паузы, вопросом на вопрос ответил парень, поднимая на старшего затуманенный взгляд, полный боли. Тишина послужила ему ответом. ― Завтра её день рождения, ― Сехун усмехнулся, вновь опуская голову, и спина его затряслась, как сначала показалось Ханю, от смеха. Но капли, упавшие ему на руки, его в этом разубедили. Хань поражённо отпустил брата. Он плакал. Плакал, ожесточенно утирая слёзы рукавом и пальцами, сжимая до головокружения челюсти, пытаясь доказать себе, что он не плачет; он плакал так, как плачут маленькие мальчишки, когда больно стукнулись коленкой. А ведь он и был, по сути, ещё мальчишкой.

Вернувшись к себе в комнату, Хань был сам не свой. Мотнув головой, он попытался отогнать от себя наваждение и понять, что за чертовщина происходит в его доме. Прислушавшись к непривычной тишине, он постарался обнаружить Янлин, которая нашлась в его кровати, закутанная в одеяло до подбородка и свернувшаяся калачиком. Во сне лицо её разгладилось, и только красные припухлости под глазами напоминали о минувшей истерике. Ханю подумалось, что всё неправильное в его жизни началось именно с появлением в его доме Ву Янлин. Но... в какой-то степени ему это даже нравилось?