Глава 9.
Лиса продолжала говорить, но голос её еле-еле доносился до Чона. Мысленно он уже был далеко отсюда. Очень далеко. Он унесся в собственное детство, на двадцать три года назад.
- Не уезжай, Илли... мне будет не хватать тебя.
Чонгук ощутил, как объятия стали крепче.
- Я делаю это ради тебя, Гуки. Для тебя. Вот увидишь, я скоро приеду. На мне будет красивое платье, а тебе я привезу много подарков. Я буду присылать тебе денег, чтобы ты мог продолжать учиться в школе, сдал экзамены в университет и стал тем, кем хотели видеть тебя мама с папой. У тебя всё будет хорошо, обещаю.
Десятилетний Чонгук прижался к сестре, уткнувшись носом в её густые тёмные волосы.
- Но я не хочу, чтобы ты уезжала. Я хочу, чтобы ты осталась.
- Я могу работать в Италии, во Франции, по всему миру. Так сказал мне тот бизнесмен. Я заработаю много денег. И ты сможешь получить образование, о котором мечтали мама и папа. Ты же знаешь, как мне трудно найти здесь работу. Но в богатых странах, таких как Италия, есть работа. И дело не только в работе, Гуки. Я всегда мечтала, что когда-нибудь стану певицей, буду носить красивые платья и в меня влюбится красивый и богатый мужчина. Я напишу тебе обо всём этом, только подожди немного. А когда я заработаю достаточно денег, я вернусь, Гуки. Я вернусь.
Илеана ласково потрепала брата по волосам и, выпрямившись, улыбнулась ему.
- Я вернусь, Гуки, к лучшему брату в мире. Обещаю.
И вот прошло двадцать три года, и Чонгук, уже взрослый и богатый мужчина, стоит здесь, а рядом с ним говорит другая сестра. Сестра, которая, как и Илли, готова пойти на всё ради счастья брата.
Если бы Илеана только знала, что за работа ожидает её за границей... пошла бы она на это? Чонгук не знал. И никогда уже не узнает.
Потому что тогда он видел сестру в последний раз.
Но Лисе было прекрасно известно, на что она идёт. Он сам ясно дал ей понять, чего хочет. И она сделала всё, без сомнений и колебаний.
Девушка всё ещё говорила тем же самым спокойным голосом:
- У нас живут около двадцати пяти детей с ограниченными физическими возможностями. Включая Чарли. Он родился с церебральным параличом, потому что отец регулярно избивал маму и у неё случились преждевременные роды. Отец согласился основать здесь клинику в обмен на то, что мама не пойдёт в суд и не предаст дело огласке. Детям здесь хорошо. За ними не только присматривают и лечат. Здесь они находят друзей и семью. Малышам грустно уезжать, потому что в доме, который я купила на те деньги, что хотела потратить на возвращение Бомонда, нет бассейна, который они так любят, и не так много места для игр. Там пока нет пандусов и нужно будет оборудовать комнаты под клинику. А ещё придётся нанять меньше персонала, потому что я не могу себе позволить держать большой штат - с тех пор, как перестала получать месячное содержание от отца... - Лиса замолчала. Она посмотрела вперёд, и выражение её лица немедленно изменилось.
Чонгук повернулся. С другой стороны террасы в их сторону шёл Мэттленд в компании женщины средних лет. Как только они подошли ближе, Чонгук узнал её. Достопочтенная Амабел Манобан утратила красоту своей дочери, но всё же выглядела прекрасно, как и многие женщины, принадлежащие к высшему обществу.
- Мистер Чон? - произнесла она голосом, в точности как у Лисы. - Здравствуйте. Я Амабел Манобан. Простите, я не знала, что вы прибудете к нам сегодня. - Женщина протянула руку в приветствии, и Чон, сам того не осознавая, пожал её.
- Это было внезапное решение. Я прошу прощения за беспокойство.
- О, ну что вы, - ответила Амабел. - Не хотите ли кофе? Или, может быть, просто осмотрите дом? Или?..
Кажется, впервые Амабел не знала, что сказать. Чонгук видел, как она напряжена, но вряд ли бы кто-то посторонний заметил это. Женщина оставалась спокойной. Она держала себя в руках, не позволяя эмоциям взять верх над нею. Неважно, что происходит.
Лиса стояла рядом с матерью с таким же непроницаемым видом. Она не пошевелилась, ничем не выдала себя. Ничего, абсолютно никаких эмоций не отражалось на её спокойном, бесстрастном лице. Так же, как и в тот вечер, после обеда, когда он объявил о своей цене.
Лиса просто приняла его условия. Приняла всё, что он с ней сделал.
Всё.
Чонгук снова посмотрел на лужайку. Туда, где играли дети. Он заговорил, обратив взгляд на Амабел Манобан. Её сын, брат Лисы, играл среди детей на колясках.
- Боюсь... произошло какое-то недоразумение. - Чонгук увидел, как на мгновенье в глазах женщины отразился ужас. Он не дал ей заговорить, а продолжал, глубоко вздохнув: - Бомонд ваш. Документы будут возвращены вам немедленно. Я оплачу услуги специалистов, которых вы вынуждены были отпустить, выкуплю дом, который вы вынуждены были купить для переезда клиники, и возмещу все расходы. Прошу вас, примите... - Неужели его голос дрогнул? Чонгук надеялся, что ему показалось -... искренние извинения за моё непонимание. - Он снова полной грудью вдохнул воздух и продолжил: - Вы позволите также сообщить вам известие, которое, я полагаю, принесёт вам облегчение? Вам больше не нужно опасаться мужа. Джилс Манобан мёртв.
Чонгук заметил, как побледнела Амабел. Он старался смягчить свой тон, но у него не получилось. Мужчина отвернулся и пошёл прочь. Туда, откуда пришёл. За ним последовал Мэттленд.
В какой-то момент Чонгук услышал торопливые шаги за спиной, ощутил, как кто-то тянет его за рукав.
- Ты уверен? - раздался сзади голос Лисы. - Ты уверен, что его больше нет?
- Его убили члены наркомафии, - пояснил Чонгук, посмотрев ей в глаза. - Он обратился к ним за помощью, но когда они узнали, что его компания перешла ко мне, и проверяется налоговой службой, то не захотели оставлять его в живых. Мои люди наблюдали за ним всё это время. Они и сообщили мне о его смерти. Скоро ты узнаешь обо всём из официальных источников.
Что-то отразилось в глазах девушки. Что-то похожее на то, когда она позвала его на террасу. И слова сами слетели с его губ:
- Лиса, я не знал о детях! Клянусь, я не знал! - Он перехватил её руку, но она отдернула её, словно его прикосновение причинило ей боль.
Чонгук смотрел в её глаза, пытаясь дать ей понять, что сейчас чувствует, но она отвернулась.
- Лиса... - его голос звучал сломленно и хрипло. - Нам нужно поговорить. Я должен...
Но она уже пошла прочь. Вина пожирала Чонгука, рвала на части его истерзанное сердце.
- Я не знал, - повторял он словно мантру, - я ничего не знал...
Опустошённый, он вернулся к машине.
- Это правда? Мы можем не уезжать отсюда? - восторг Чарли был непередаваем.
Лиса со слезами на глазах смотрела, как мама обняла малыша.
- Да, дорогой, так и есть. Разве это не чудесно? Мы можем оставаться в Бомонде сколько захотим.
Не первый раз Лиса ощущала, как к глазам подступали слёзы. Она так много пережила... После визита Чона они в тот же день получили документы на дом вместе с чеком на такую гигантскую сумму, что могли не только погасить все задолженности, но и расширять и совершенствовать клинику. Лиса подумывала об увлажнителях и очистителях воздуха, которые помогли бы детишкам. Малыши так отчаянно боролись за жизнь...
Мама тоже изменилась. Лиса видела это. И не только потому, что её ребёнок, о котором она так молилась, был сейчас в безопасности, но и потому, что сама могла теперь не волноваться за свою жизнь. Монстр, терроризировавший её с самого дня свадьбы, мёртв.
Глаза Лисы светились победным светом. Она не могла и не хотела чтить память отца. Он этого не заслуживал. Джилс избивал и мучил жену, унижал собственного сына и позаботился о том, чтобы его дочь не могла вести нормальную жизнь. Любовь Лисы к своему избраннику, её замужество не входили в его планы. Да и то, правда - кто захотел бы, чтобы его тестем стал негодяй Джилс Манобан?
Хотя даже теперь, после смерти отца, ни любви, ни замужества у неё не будет. Лиса в этом уверена. Пройдёт ещё немало времени, прежде чем она сможет забыть о той ночи в постели Чона. Ночи, когда она, как ей казалось, поднялась к небесам. Вот только потом упала на грешную землю. Какой мужчина захочет быть с ней? Ни один не пожелает, когда узнает... узнает, что она сделала. Узнает о её воспоминаниях...
Я поступила так, как должна была. У меня не было выбора. Не было выхода.
Девушка повторяла эти слова снова и снова, но они ничего не меняли. Абсолютно ничего.
Плохой поступок во имя благих намерений. Но какими бы ни были причины, я никогда не смогу забыть ту ночь...
И снова воспоминания тяжёлым грузом ложились на плечи. От этого груза Лиса никогда не сможет избавиться. Всё уже произошло. Она сделала то, что сделала.
День за днём её память твердила ей одно и то же. Ночь за ночью в своих снах она снова и снова переживала то же самое.
Чонгук отключил телефон и отменил все встречи. Три недели его секретарша пыталась связаться с Лисой Манобан, чтобы попросить её о встрече. Чонгук должен поговорить с ней. Просто обязан. Но она игнорировала все его попытки. Все.
Он смотрел в окно на улицу Мэйфейр, на проезжающие мимо дорогие машины, на маленькие уютные домики, но не замечал ничего вокруг. Он не мог уехать, потому что ему необходимо было быть в Англии на случай, если Лиса захочет встретиться с ним.
Но она никогда не захочет.
Чонгук тяжело вздохнул. Он знал, что сам должен пойти к ней. Но не мог. Он не хотел снова оказаться в доме, где правда об Лисе Манобан обрушилась на него и поглотила его с головой, перевернув весь его мир с ног на голову.
Однако это единственный способ увидеть её.
Чонгук поднял трубку.
- Скажи Мэттленду, что мне нужна машина через пятнадцать минут.
Лиса была в бассейне. Проводила для детей урок плавания. Дети обожали купаться. Вода давала им ощущение свободы, которой так недоставало на суше. На другой стороне бассейна весело плескались Чарли и Том.
- Лиса, тебя зовёт мама.
Девушка передала малыша терапевту, вышла из воды и пошла в раздевалку.
Что случилось? - размышляла она. Мама знает, что я занимаюсь с детьми, и не стала бы звать меня без причины. Лиса ощутила смутную дрожь. Только Чон Константин вызывал в ней подобные чувства. Но у персонала чёткие инструкции не отвечать на его звонки.
Нет! Не думай. Не вспоминай. Выключи память.
Чона нет. Его не существует. Не позволяй ему снова завладеть твоими мыслями, твердила себе девушка.
Лиса быстро прошла через холл и вошла в комнату матери.
Амабел была там. И Чон тоже.
Девушка дернулась было уйти, но мама заметила дочь, и её лицо просияло.
- Ах, Лиса, ну наконец-то! Заходи. Садись.
Стараясь не замечать присутствия Чона, Лиса прошла в комнату и заняла место рядом с матерью у окна.
- Мистер Чон как раз говорил, что очень хотел бы посмотреть, что мы сделали здесь. Уверена, ты не откажешься показать ему всё. С его стороны очень любезно найти для нас время.
- Ну что вы, миссис Манобан, - улыбнулся Чонгук. - Я предпочёл бы вернуться сюда при других обстоятельствах.
- Я вам так благодарна, мистер Чон. Знаю, по закону Бомонд должен был принадлежать вашей компании. Но...
- Нет. - Чонгук поднял руку. - Такого не должно было произойти с этим домом. Всё, что я сделал, это исправил ситуацию, которая не должна была возникнуть с самого начала. А сейчас, если ваша дочь сможет уделить мне немного времени, я был бы премного благодарен...
- Боюсь, сейчас не самое подходящее время, - перебила Лиса, заслужив укоризненный и одновременно разочарованный взгляд матери.
- Моя дорогая, мистер Чон очень занятой человек. И очень великодушный.
Лиса ощутила возрастающую злость. Она так сжала кулаки, что ногти впились в кожу. Но девушка не могла себе позволить устроить сцену при маме. Нужно увести Чона отсюда.
- Что ж, отлично, - буркнула она. - Пройдёмте сюда, мистер Чон. - Лиса резко встала и распахнула перед ним дверь.
Чонгук последовал за ней, попрощавшись с миссис Манобан.
- Лиса...
- Сюда, мистер Чон. - Лиса пошла к коридору, ведущему к комнатам, где жили больные дети.
Чонгук перехватил её за локоть. Лиса замерла.
- Лиса, я пришёл поговорить с тобой, а не осматривать дом. Нам нужно объясниться.
Лиса повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
- Нет, мистер Чон. Если вы пришли за этим, я должна просить вас уйти. - Она дернулась. - Прошу вас меня отпустить.
Он повиновался.
- Лиса. Нам нужно поговорить. Я бы предпочёл встретиться наедине, но, если ты хочешь, мы можем сделать это здесь. Я не уйду, пока ты не выслушаешь меня.
Лиса взглянула на Чонгука. Его лицо исказилось от боли. С минуту девушка молча смотрела. Не в глаза, нет. В лицо. Она не могла думать, дышать, делать что-нибудь. А потом... Лиса развернулась и направилась к главному входу.
Он последовал за ней.
Лисе было всё равно. Она шла в своё убежище, в укромный уголок, где пряталась с детства. Задолго до рождения Чарли Лиса убегала сюда, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Она знала, что здесь никто не услышит и не увидит её слёз.
- Ну? - скомандовала она. - Я слушаю.
С минуту Чон молчал. Он разглядывал Лису. Что-то в ней изменилось. Исчезло.
- Почему ты не сказала мне, зачем хочешь вернуть Бомонд? - спросил он, наконец.
- Я говорила.
- Ты сказала, что этот дом принадлежал твоей матери, и всё, - возразил Чон.
- Ты знал, что здесь находится клиника. Я упоминала об этом несколько раз.
- Да, но я, как и все, думал... - он шумно вдохнул, - что это частная анонимная клиника для богатых и знаменитых алкоголиков и наркоманов.
- Хочешь сказать, таких алкоголиков и наркоманов, как я и моя мать?
- О твоей матери давно ходили слухи. Что она слишком много пьёт. Теперь-то я понимаю, почему. - Чон замолчал, а потом с отчаянием произнёс: - Боже, если бы я знал! Если бы я только знал!..
На миг повисла тишина. Лиса слышала биение собственного сердца. Она до сих пор не могла заглянуть Чону в глаза. Но она смотрела ему в лицо. Внезапно он заговорил:
- Прости меня. Пожалуйста. Прости меня за то, что я с тобой сделал.
Лиса подняла голову.
- Я не могу. - Она обняла себя руками, как будто ей было невыносимо холодно. - Я не могу простить тебя. Не могу простить себя.
- Себя?
- Да. - Её голос звучал ровно, бесстрастно. Как будто за неё говорил кто-то другой. - Умом я понимаю, что меня нельзя судить за такое поведение. Что я сделала это ради мамы и тех детей, которые нуждались в этом доме. Но это ничего не меняет. - Лиса говорила еле слышно. - Годами я наблюдала за своим отцом. Я знаю, что такие как он, не имеют принципов. Они спят с женщинами за деньги и за другие услуги. И ты такой же, Чонгук. Той ночью ты заставил меня почувствовать себя самой последней портовой шлюхой. Даже если бы я потеряла память, ничего бы не изменилось. Я сделала то, что сделала. Ничто никогда не сможет этого изменить. Ничто. - Лиса замолчала.
Злость всё больше овладевала ею. Она уже не могла сдерживать ярость.
- Ты не имел права так поступать! - закричала девушка. - Не имел права! Хотела ли я вернуть этот дом из-за Чарли и таких же, как он, или из-за того, что моя мама страдала алкоголизмом... или потому, что я наркоманка, у тебя не было никакого права так поступать со мной!
Её слова болью отзывались в сердце Чонгука. Но он должен был выслушать её, должен был дать ей понять, что раскаивается.
- Ты заставил меня заниматься с тобой сексом! И не смей говорить мне, что секс - это составляющая любых здоровых отношений! То, что ты заставил меня пережить, больше было похоже на порнофильм! Грязную порнуху! И тебе об этом известно! Более того, ты добился того, что я испытывала при этом удовольствие! К чему скрывать? Я не хотела, чтобы всё было так! Меньше всего я желала получить от этого удовольствие! - Лиса замерла. На её лице отразилось отвращение. - Но я не могла остановиться! Не могла ничего поделать с собственным телом. Потому что тело создано для того, чтобы испытывать наслаждение. Потому что секс - это наивысшее из удовольствий, данное нам свыше. Но не для того, чтобы разрушить чью-то жизнь, а для того, чтобы наполнить её. И не говори, что я сумасшедшая. Это не так. Я просто хотела, чтобы всё было по-другому. Хотела...
Лиса замолчала. Чон не пошевелился. Кажется, каждое слово давалось ему с трудом.
- Лиса... я не могу... изменить... то, что я сделал. Ты и представить себе не можешь, как я ненавижу себя за это, но пойми, позволь мне объяснить кое-что... я... умоляю тебя. Когда я... взял тебя... в ту ночь, я думал... я считал, что ты... не такая... что ты... шлюха...
- Да как ты смеешь?! Как ты мог обвинять меня в том, о чём не имел ни малейшего понятия? Что я такого сделала, отчего ты стал думать обо мне так низко? Как тебе вообще такое могло в голову прийти? До того, как я пришла в твой офис с чеком за Бомонд, между нами не было ничего, кроме одного-единственного поцелуя. Одного поцелуя! Даже девственница могла бы подарить тебе этот поцелуй!
- Я подумал так потому... потому что твой отец предложил мне тебя в тот день, когда мы обедали на его яхте.
- Отец... что?.. - не веря своим ушам, прошептала Лиса.
- Он проводил меня в твою каюту. Ты лежала в постели, в одной ночной сорочке... Может быть, ты спала. А может, ждала моего прихода, предварительно договорившись с отцом. Лиса, - его голос сорвался, - пойми... вокруг твоего имени всегда ходили слухи. Одни считали, что ты до сих пор девственница, а другие... Они рассказывали, что ты во всём повинуешься отцу... что он выбирает тебе любовников, которые могут быть выгодны ему. Как Пьер Рофле, сын президента банка. Он мог бы помочь отыграть компанию твоего отца. И Пьер был во Франции тогда...
- Ты подумал обо мне такое?!
- Я не знал тебя. Не знал, какая ты. Поэтому... - Чонгук помолчал, - я решил проверить это сам. Я сделал тебе то предложение, думая, что ты откажешься. А когда ты согласилась... - (Лиса не верила своим ушам.) - Я не собирался заниматься с тобой сексом. Я только хотел проверить тебя. Поэтому я отверг тебя... пытался отправить тебя домой. Но ты не ушла, ведь так? Ты твёрдо решила выполнить мои условия и получить Бомонд. Ты выиграла, я не устоял. И сделал то, что сделал. И оставил тебя ни с чем. Я знал, что поступил низко. Поверь, я презираю себя за это... Боже, Лиса, я думал, что ты... как же я ошибся в тебе!
Повисла тишина. Лиса вдруг разозлилась. Она отступила, отошла от него.
- Ты ошибся во мне, да? Бог мой, да как ты смеешь стоять здесь и говорить мне такие слова? Да кто ты такой, чтобы требовать доказательств, правдивы ли слухи обо мне или нет? Как ты мог подумать, что я шлюха, исполняющая приказы отца? Какое право ты имел заставлять меня проходить твой дурацкий тест? - Лиса едва не задохнулась от негодования. Она не дала ему сказать ни слова в свою защиту. Набрав в лёгкие побольше воздуха, девушка продолжала: - Да кто ты вообще такой, чтобы судить любую из женщин? Ты что, святой? Позволь тебе напомнить, что и ты был со мной в постели. И ты сам выбрал этот путь. Никто не заставлял тебя поступать именно так. Так кто ты после этого? Кто ты, Чон? - Лиса снова замолчала, но только чтобы собраться с силами. - Меня от тебя тошнит. Вот ты стоишь здесь и говоришь мне, как ошибался! Зато я не ошиблась в тебе. Пьер Рофле открыл мне глаза! Женщина, которую ты подцепил в клубе и увёл из бара, не жила в отеле. Она проститутка. Пьер рассказал мне. Он сказал, что она предлагала ему свои услуги за наличные. Но тебя это, кажется, не беспокоило, да? Для тебя это вполне нормально. Знаешь что? Я благодарю Бога, что Пьер раскрыл мне глаза. Потому что тогда я поняла, кто ты на самом деле!
Лиса задыхалась от ярости. Она не замечала, как лицо Чона исказилось от боли. Ярость ослепила её.
- Ты такой же, как и мой отец! Платишь шлюхам и считаешь это совершенно нормальным! Я больше не хочу видеть тебя, слышишь? Не смей больше приближаться ко мне! - Лиса в последний раз взглянула на Чона. - Убирайся, - произнесла она холодно. - Прочь с глаз моих. И из моей жизни.
Его лицо не выражало никаких эмоций. На минуту Лисе показалось, что Чон хочет что-то сказать, но он промолчал. Долго смотрел на неё, а потом опустил голову, развернулся и пошёл прочь.
Лиса провожала взглядом его удаляющуюся фигуру. Она дрожала. Тени словно сгущались вокруг неё, пока всё её сознание не окутала темнота.