Глава 8.
Чонгук сидел в салоне первого класса самолёта, направляющегося в Нью-Йорк. Он открыл свой лэптоп. Впереди куча дел.
Мужчина не сделал ни одного. С отсутствующим видом он уставился на экран в ожидании пароля. Мозг просто отказывался работать этим утром.
Казалось, Чонгук был заключён в огромный пузырь, который всё рос и рос вокруг него с тех пор, как он брёл, почти не разбирая дороги, по пустынным улицам Лондона, ища спасения в своём опустевшем офисе, где он мог бы провести ночь в одиночестве.
Но с тех пор с ним был спутник, от которого Чонгук не мог избавиться. Он был здесь. Рядом.
Внутри. Именно он разрывал его плоть невидимыми зубами.
Звали этого спутника отвращение. Отвращение к себе. Абсолютное, полное отвращение.
Как он мог позволить себе сделать то, что сделал?
Не надо было вообще прикасаться к Лисе. Даже подходить к ней. Я был так беззащитен перед её красотой, что злость на себя и стыд заставили меня пойти на это. Я хотел, чтобы она подумала, будто снова одержала верх надо мной, а потом... потом я сам изменил условия, чтобы Лиса узнала всю горечь. Я не из тех мужчин, которыми можно манипулировать.
Но всё же Лиса заставила Чонгука опуститься до её уровня. И даже то, что он в конце так унизил её, показав, каково это - быть жертвой нечестной игры, ничуть не смягчало его отвращения к себе.
Чонгук был уверен, что запомнит эту ночь на всю жизнь.
Никто. Никто и ничто не сможет стереть её из его памяти.
О боже, зачем я это сделал? Почему не выбросил её как мусор на помойку, где ей самое место? Лиса ничего не стоит. Совсем ничего. Я должен был уйти, оставив её ни с чем.
Чонгук медленно открыл глаза. Что ж, теперь с Лисой Манобан тоже покончено. Теперь она для него была объектом отвращения, и никем больше. И он использует воспоминания об их ночи, чтобы убить надежду, зародившуюся однажды в его сердце. Никогда больше Чонгук не вспомнит о Лисе Манобан, как о прекрасной нимфе, сбежавшей от него, оставляя за собой лишь тонкий аромат духов. Он запомнит её дешевкой, которая из корыстных побуждений легла с ним в постель. Только так.
Чонгук подставил лицо солнцу, словно желая, чтобы оно сожгло что-то внутри. И это было не только отвращение к себе, но и нечто худшее.
Я мог бы влюбиться в Лису... Я мог бы любить её...
Но сейчас я потерял её навсегда.
Лиса сидела в поезде, уносящем её прочь из Лондона, и смотрела на проплывающие мимо пейзажи. Леса и поля были прекрасны в это время года.
Но Лиса не замечала ничего вокруг.
Она не знала даже, какая сила заставила её встать и двигаться. Купить билет на поезд, сесть в купе, положить свои вещи на место и расположиться у окна.
Поезд вёз её домой, в Бомонд. Там ей придётся рассказать матери о том, что ей не удалось вернуть их единственное пристанище. А потом предстоит ещё более тяжёлый разговор с персоналом клиники и её обитателями...
- «АК Интернэшнл» могут позволить нам снимать Бомонд, - осторожно начала Лиса, приехав домой. - Но они могут так же просто вышвырнуть нас отсюда. Лучше, если мы будем готовиться к последнему. Я свяжусь с агентами по недвижимости и узнаю, нет ли подходящего здания для нас.
Лисе пришлось проигнорировать раздавшиеся повсюду вздохи.
А затем она обзвонила все агентства в поисках нового дома для клиники. Она знала, что Чон Чонгук выкинет их. Без сомнений и сожалений. Этот человек совсем как её отец. Точно такой же, как Джилс Манобан.
- Понимаю. Спасибо, что сообщили. Удачного дня.
Лиса повесила трубку. А потом повернулась в сторону миссис Дин, главной медсестры клиники.
- Это случилось. Бомонд будет выставлен на продажу завтра. В агентстве сказали, что в скором времени ждут первых покупателей.
- Что ж, вы предупреждали, что так может произойти. Хотя я всё же до последнего надеялась, что всё останется по-прежнему, - женщина вздохнула.
- По крайней мере, у нас было три месяца, чтобы найти альтернативный вариант.
- Но нам потребуется гораздо больше усилий, чтобы сделать его подходящим для наших маленьких пациентов, - возразила медсестра. - Да и расположение Бомонда намного лучше. Тут тихо и много места.
- Тот вариант лучший из всех, что мне предлагали.
- А ваша мама...
- Знаю, - прервала Лиса. Ей не хотелось даже думать о том, как больно будет матери расставаться с домом, в котором она росла. - Но она переживёт. Должна. Мы все должны. У нас нет выбора.
Так же, как у Лисы не было выбора, кроме как жить с тем, что произошло. Ничто уже не изменит этого. Ничто не сможет стереть воспоминаний, которые преследуют её ночь за ночью.
Как только Лиса засыпает.
Она снова и снова переживает каждый миг, проведённый в постели Чон Чонгука. Человека, который разрушил всю её жизнь.
Днём Лиса ещё могла забыться в работе. Ей нужно было спасать клинику.
А ночью... Ночью Чонгук снова и снова приходил к ней, заставляя переживать сладость близости с ним и последующее унижение.
Лиса просыпалась в холодном поту. Её сердце бешено колотилось, ещё раз напоминая о крушении всех её надежд.
Мужчина, который подарил ей кусочек рая, затем своими руками разрушил всё, ради чего она жила. И теперь она презирала его всем своим существом, каждой клеточкой своего тела.
Каждый миг своей жизни.
Чонгук оторвался от чтения газеты. Всё равно он не понял ни слова. В последние дни ему с трудом удавалось сосредоточиться на делах. Словно серая пелена стояла перед глазами. Чонгук закрыл глаза. Веки как будто налились свинцом. Всё это время он почти не спал.
Он резко открыл глаза. Взял несколько листов печатного текста, которые получил сегодня от директора медицинской исследовательской лаборатории в Оксфорде. Чонгуку не обязательно было читать документы, он уже решил, что будет финансировать эти исследования.
Но даже несмотря на это и другие хорошие новости, мужчина пребывал в дурном расположении духа. От своих агентов из Южной Америки Чонгук узнал, что цель его жизни достигнута. Джилс Манобан убит.
Теперь он должен был бы испытывать облегчение и радость.
Всё так просто. Но...
Чонгук ощутил лишь небывалую боль.
Почему я снова чувствую боль оттого, что потерял что-то, чего никогда не имел? Её не существовало, женщины, о которой я мечтал, она оказалась не той... так почему я чувствую эту боль?.. Но сколько бы Чонгук ни повторял себе это, память играла с ним злую шутку. Он помнил не последнюю ночь с Лисой, а первую. Ту самую, когда он впервые увидел девушку...
Лунный свет серебрил темную воду. Играла медленная приятная музыка. Её волосы блестели при луне. А в её глазах, блестящих странным светом, хотелось утонуть. Её хрупкое тело дрожало в его объятиях. Её аромат, тонкий и возбуждающий... И сладость её губ...
Это было не воспоминание. Это была грёза. Мираж, растаявший с рассветом.
Лиса Манобан, пустышка, готовая на всё ради собственной выгоды, продолжает спокойно жить на этом свете - в то время как Илеана...
Нет! Безумие снова размышлять об этом.
Душа Илеаны нашла своё успокоение. Её боль отомщена. Но сколько ещё таких же, как Джилс Манобан? И сколько таких Илеан? Чонгук знал ответ. Тысячи. Миллионы. И он даже со своими деньгами мало что может сделать против них.
Чонгук посмотрел в окно. Машина плавно ехала мимо какого-то маленького городка. Название показалось мужчине знакомым. И Чонгук понял почему. Это был ближайший городок от того дома, что Лиса Манобан так отчаянно хотела заполучить. Дома, который служил клиникой, где её аристократическая мамочка лечила свою расшатанную психику.
Он отдал распоряжение о продаже Бомонда и забыл о нём. Интересно, дом уже продан? А если нет, может ли он пригодиться мне? - подумал Чонгук.
- Мэттленд, мы едем в Бомонд, - скомандовал он водителю.
Лиса сидела за компьютером, изредка поглядывая в окно. День выдался чудесный. Никогда ещё Бомонд не казался девушке столь прекрасным. Может быть, потому, что летом здесь было особенно красиво, а может, потому что скоро она навсегда покинет этот дом.
Лиса любила бывать на свежем воздухе в такие дни, но сейчас прогуляться в саду не представлялось возможным. Нужно успеть сделать кучу дел - оплатить счета, разослать почту, рассортировать файлы. Денег не хватало. Но трудности не пугали Лису.
Благодаря работе она забывала обо всём. Чувствовала, что живёт.
Лиса замерла. Это что, шум колёс подъезжающей машины? Девушка оторвалась от своего занятия, подошла к окну и выглянула на улицу. Только незнакомцы подъезжали к парадному входу. Может, это потенциальные покупатели, о которых её предупреждали? Блестящий чёрный «мерседес» остановился. Открылась передняя дверца, из которой вышел водитель.
Лиса не имела ни малейшего представления о том, кто это может быть. Никакого. Но когда водитель открыл заднюю дверцу и помог своему хозяину выйти из машины, сердце Лисы замерло. В голове застучало, а перед глазами всё поплыло. Девушка вцепилась в штору, боясь упасть.
Не может быть... этого не может быть...
И тут Лиса ощутила небывалый прилив сил. Словно что-то могущественное завладело всем её существом.
Телом и душой.
Она развернулась, подошла к двери и вышла в холл. Уверенным шагом приблизилась к парадному входу и шагнула на улицу. Её лицо было совершенно непроницаемым, когда она смерила холодным взглядом Чон Чонгука, только что ступившего на первую ступеньку лестницы, ведущей к дому.
- Убирайся отсюда, пока я не вызвала полицию! - бросила она со злостью.
Её глаза горели от ярости.
Чонгук замер на месте. Какого черта здесь забыла Лиса Манобан? - пронеслось у него в голове.
Меньше всего мужчина ожидал обнаружить здесь эту женщину. Если бы он знал, что найдёт её здесь, то объехал бы это место за тысячу миль!
Чонгук так долго пытался изгнать её образ из своей головы. Меньше всего на свете ему хотелось ещё когда-нибудь в своей жизни взглянуть на Лису Манобан. И вот она стоит перед ним. Одетая в простую майку и хлопковую юбку. И никаких дизайнерских лейблов и этой аристократической напыщенности.
Чонгук почувствовал себя так, будто ему только что воткнули нож в спину. Он пытался снова убедить себя в том, что Лиса Манобан продала ему своё тело в обмен на этот самый дом. И теперь, кажется, чувствует себя здесь хозяйкой.
Чонгук ступил на следующую ступеньку, тогда как Мэттленд, который был также и его телохранителем, остался стоять поблизости, в любой момент готовый вмешаться.
- Я сказала, проваливай отсюда или я вызываю полицию!
Чонгук проигнорировал очередной злобный выпад, кивнув Мэттленду. Мужчина вышел вперёд.
- Отойдите, мисс, - произнёс он бесстрастно. - Так будет лучше.
Лиса посмотрела на телохранителя, затем снова на Чонгука.
- Вы можете быть здесь хозяином, мистер Чон, но английский закон требует, чтобы вы предоставили прошение о том, что хотите вступить в права собственности. В письменном виде и за двадцать четыре часа. Возвращайтесь, когда оно у вас будет.
Чонгук и бровью не повёл. Мэттленд прошептал что-то ему на ухо, и тот кивнул.
Прежде чем Лиса успела что-то сообразить, телохранитель блокировал её, заломив руки.
Чон Чонгук с довольным видом прошествовал в дом.
- Вы ведь не будете больше сопротивляться, мисс? - поинтересовался Мэттленд.
- Если вы немедленно не отпустите меня, я подам на вас в суд за применение насилия! Вы меня поняли?
Мужчина отпустил её, но проследовал за ней в дом и теперь не отходил ни на шаг.
Чонгук тем временем оглядывал просторный холл.
- Я уже сказала, - объявила Лиса. - Если вы немедленно не покинете этот дом, я звоню в полицию. У вас ещё нет права собственности.
Проигнорировав её тираду, Чонгук обратился к своему телохранителю:
- Мэттленд, найди кого-нибудь из медицинского персонала и скажи, что мисс Манобан нуждается в помощи.
Мужчина кивнул и уверенным шагом вышел из холла.
Чонгук повернулся к Лисе. Его глаза не выражали ничего. Одно безразличие. Он заговорил, и каждое его слово ударом ножа отзывалось в душе девушки:
- Полагаю, вам следует вернуться в ту часть дома, откуда вы пришли, и продолжить терапию. Ваша мать когда-то владела этим домом, но вы, - холодно произнёс он, - всегда были здесь только пациентом.
- Пациентом?! - изумилась Лиса.- Наверное, вам позволяют перемещаться по дому, потому что ваша мать была здесь хозяйкой, но это ведь...
- Убирайся! Выметайся отсюда! Забирай своего громилу и уходи отсюда! Вон! Сейчас же. Ты не имеешь права быть здесь. Никакого права. Но даже если бы ты могла по закону находиться здесь, как ты посмела показаться мне на глаза? Как ты посмела? Боже, да я должна была бы опозорить тебя в прессе за то, что ты сделал! Они бы не оставили тебя в покое, уж поверь! Выбросить нас отсюда после того, как ты пыталась взять за этот дом такую цену! Но я не стал сообщать в газеты, и знаешь, почему? Я не хотел расстраивать маму. Одному Богу известно, сколько ей пришлось пережить. И я не позволю тебе вымазать меня в ещё большей грязи. То, что ты заставил меня сделать... - Лиса скривилась от отвращения. - Господи, то, что ты заставила меня сделать...
- Что я заставил тебя сделать? - рассвирепел Чонгук, вмиг оказавшись рядом. - Я ни к чему не принуждал тебя. Ты пошла на это сама. По собственной воле. Так что не пытайся прикинуться невинной овечкой. Ты такое же ничтожество, как и твой отец. И ты это доказала.
- Ты сума сошёл!
- Но ты ведь такая, признайся, - прошипел он. - Или будешь отрицать? Или мне напомнить тебе, как ты стонала в моих объятиях, соглашаясь на всё - на всё! - что мы делали. Так что не думай, что тебе удастся провести меня, потому что я знаю, какая ты на самом деле. Женщина, которая способна на всё, лишь бы получить желаемое.
Лисе хотелось убежать, но она не могла. Ей негде было скрыться. Она должна была пережить это. Высказать всё Чон Чонгуку. И момент для этого настал.
- Я сделала то, что должна была сделать, - произнесла она странным голосом. - Ты дал мне ясно понять, что не продашь Бомонд, если я не проведу с тобой ночь. У меня не оставалось выбора.
- Ты должна была так поступить? Неужели? Что ты положила на другую чашу весов? - Чон обвел рукой холл. - Эту кучу кирпичей и камня? Клинику, созданную только для тебя и твоей матери? Алкоголичка и наркоманка. Это твой маленький секрет, Лиса? Ты любишь эти маленькие белые дорожки так же, как постельные интрижки? Секс и наркотики, каково это, а? Лучше? Ты получаешь двойной оргазм? Но ты пытаешься выглядеть невинной скромницей, да, Лиса? Тебе это нравится, правда? Теперь-то я знаю, какая ты. Сколько у тебя было любовников, Лиса? Не только тех, которых тебе выбирал отец, но и твоих собственных? Сколько ещё мужчин знают, что ты готова на всё, чтобы получить то, что хочешь? Ты поэтому злишься? Потому что со мной твой метод не сработал? Ты не получила свой ненаглядный Бомонд, так, Лиса?
- Боже... - выдохнула девушка. - Ты думаешь, ради этого я хотела вернуть дом? - Она кивнула на двойные двери справа, а затем оглянулась и посмотрела на него. - Пойдём, - позвала она. - Иди и увидишь сам. - Медленно Лиса подошла к стеклянным дверям, ведущим на улицу. - Сюда... - её голос звучал как-то странно.
Что ещё она задумала? - недоумевал Чонгук. Но теперь меня не проведёшь. Я знаю, какая она. Я помню. У меня есть доказательства.
Он наблюдал, как Лиса свернула за угол и исчезла из вида. Он последовал за ней.
И замер, как громом поражённый.
Перед ним раскинулась обширная аккуратная лужайка. Повсюду росли цветы. Но не прекрасный вид заставил его замереть. По краям лужайки, как и повсюду, были оборудованы пандусы с металлическими парапетами. По ним ездили инвалидные коляски.
В них сидели дети. Некоторых катили медсестры, другие передвигались сами. Они шумели, смеялись и болтали. Кажется, все эти больные дети играли в какую-то игру, заключил Чонгук. Может быть, даже с правилами. Он не был уверен.
Весь мир перевернулся с ног на голову. Чонгук заметил, как один малыш радостно едет на своей коляске в сторону Лисы.
- Лиса! Лиса! Ты видела? - Его глаза светились от счастья. - Я догнал Тома, а он просто гонщик на колёсах. Я никогда раньше не догонял его, а сегодня у меня получилось. Ты видела? Видела?
Лицо мальчика показалось Чонгуку знакомым. На вид ему было лет семь, не больше.
- Я видела, Чарли, - ответила ему Лиса. - Я знала, что когда-нибудь ты сможешь догнать Тома. Ты очень быстро научился ездить. Молодец, - девушка потрепала малыша по волосам и снова заговорила: - О-о, тебе лучше уехать. Кажется, Том направляется сюда, чтобы отыграться.
Мальчик быстро развернул коляску и помчался прочь от настигающего его друга.
- Это Чарли, - сухо сказала Лиса. - Мой брат. Это ради него и ради других таких же малышей мне нужно было вернуть Бомонд. Чтобы они могли и дальше жить здесь и лечиться, - она обратила на него бесстрастный взор, - чего бы это ни стоило.