Прекрасное далёко

Повернув за угол относительно нового многоэтажного дома, девушка вышла на пустынную набережную, выложенную грязно-молочной плиткой. У узорчатых перил, отделяющих улочку от берега моря, стояла одинокая пустующая палатка, в которой когда-то продавались вкуснейшие булочные изделия. Саша всё ещё хорошо помнила пожилого мужчину с весёлым характером, что был владельцем лавочки. Спускаясь по грязным бетонным ступенькам, ведущим к самому берегу, девушка несколько раз оглянулась, ощущая где-то в глубине души непонятную ей тревогу. Ступив ногой на галечный берег, Саша услышала характерное шуршание мелких камушков под ногами. Лёгкий плеск волн ласкал её уши, мягкий охлаждающий бриз подул в разгорячённое лицо. Однако стоило поднять голову и осмотреться, как все приятные чувства испарялись, оставляя после себя лишь ужас и отвращение. Чёрная и грязная морская вода, с зёленоватой пеной оставляла после себя отвратительные пенистые разводы на омываемой ею гальке. Камешки с некоторых сторон обросли мерзкой тёмно-коричневой растительностью, чем-то напоминающей грибок. Вдалеке, на другом краю берега, виднелись гигантские трубы заводов, покрытые пылью и копотью, из некоторых всё ещё выходили клубящиеся пары производственных выбросов, медленно расползаясь и сливаясь с кучевыми непроглядными облаками. Но самым страшным было не это. Куда не брось взгляд, на берегу всюду лежали трупы морских обитателей, кучи мусора и склизких водорослей, выброшенных вместе с мёртвыми, кое-где наполовину засохшими медузами на берег. Горы дохлой рыбы с выпученными, отвратительно желтоватыми глазами, облинявшей чешуёй и воспалёнными жабрами, размякшие и разлагающиеся туши осьминогов валялись то тут, то там, словно растекаясь по поверхности гальки. Самым пугающим было обилие мёртвых дельфинов, кожа их почернела, и кое-где начала гнить, зубы рассыпались или пожелтели. Чуть дальше в месте, где камни становятся более крупными, валялась наполовину сгнившая туша кита, покрытая пеной, издающая отвратительный запах гнили, смешанный с запахом застоявшейся морской воды. Желтоватые кости наполовину оголенного скелета животного, словно острые иглы, обтянутые ссохшимся слоем гниющей кожи, угрожающе выпирали наружу, а вывалившиеся наружу через дыры на брюхе внутренности, превратившись в склизкую гниющую массу растеклись по гладкой поверхности гальки. Отвратительный смрад ударял в нос, несмотря на респиратор, глаза слегка заслезились, а к горлу подступила тошнота. Ян стал недовольно хныкать, вертеться, тереть глаза, хвататься за край респиратора, в попытке снять его с себя. Саша поймала его ручки в свои, приобнимая голову малыша:
-Потерпи немного, пожалуйста. Потерпи. Скоро всё закончится. – Просила девушка, продолжая держать руки Яна.
Она быстро зашагала вдоль берега, обходя трупы морских обитателей. Несколько раз она неудачно ставила ногу, наступая в склизкую гниющую массу, Саша поскальзывалась, чуть ли не падая. Проходя мимо туши кита, девушка как можно плотнее прижала респиратор к носу малыша, прикрывая его рукой, а сама задержала дыхание. Запах был просто невыносимым. Бросая на несчастное животное взгляд в последний раз, Саша вдруг вспомнила, с чего всё началось.
Много лет назад, когда она только переехала в этот город, убегая от экологических катастроф и адских загрязнений в крупных мегаполисах, вода в море была идеально чистой, эта бухта была известным местом пребывания различных компаний сёрферов. Это место напоминало девушке о матери, которая также увлекалась этим спортом в молодости, когда ещё была жива. Прекрасные пейзажи открытого моря и чистого неба, кое-где закрытого красивыми тёмно-серыми тучами, сквозь которые пробивались слепящие лучи солнца, волнующееся чистое море, притягивающее своей могучей стихией. Однако несколько лет назад вода в нем внезапно стала менять свой цвет, становясь крайне неестественно-мутной, и постепенно всё чернее и чернее. А люди, которые коснулись её, в основном это были ныряльщики и сёрфингисты, заболевали странной кожной инфекцией, у них страшно слезились глаза, и отекала слизистая оболочка носа. Чем больше проходило времени, тем страшнее становились симптомы, по новостям передавали о быстром реагировании и изучении учёными общей ситуации. Частные СМИ же наоборот, обвиняли власть и заводы, стоящие неподалёку, почти у самого берега. Но, как бы там ни было, люди, поражённые болезнями от контакта с водой, начали погибать, морских обитателей в большом количестве выбрасывало на берег, кто-то умирал ещё до этого, а некоторые дельфины и рыбы мучились и умирали, задыхаясь прямо на берегу. Службы спасения животных отчаянно пытались спасти ситуацию, однако многие из них также подверглись инфекции. Власти запрещали какие-либо контакты с водой, набережная закрылась, и доступ к прибрежной полосе был запрещён якобы в связи с работой учёных и расследованием обстоятельств деятельности компании, которой принадлежали заводы, обвиняемые в загрязнении. Все работы длились около недели. В итоге правительство объявило причиной катастрофы опасные ядовитые водоросли, запретило пребывание людей на набережной, в чем уже не было необходимости в связи с масштабным загрязнением воздуха. На этом дело было закрыто. Даже независимые СМИ внезапно замолчали, ситуация всё ухудшалась, на чёрной воде появлялась пена омерзительной субстанции и цвета. Всё больше крупных морских животных выбрасывало мёртвыми на берег. Море было негласно переименовано в Ядовитое.
  Отвлекая от мрачных мыслей, перед взором Саши предстал образ матери и отца, на сердце стало тепло, а приятные воспоминания заполнили разум. Мимолётные, еле различимые картинки из детства: рабочий станок отца, заваленный машинными деталями и инструментами, приятно пахнущий деревом и машинным маслом, яблочный салат по фирменному рецепту бабушки, нежно таящий во рту, тёплое прикосновение мягкой женской ладони к макушке, родительские объятия, небольшой домик с огородом, который столь сильно любила мама, старый железный мангал с углём, покрывшийся копотью. Вдруг, приятные воспоминания девушки прервал рёв проезжавшей мимо машины, обдавшей её облаком пыли с грязью. Саша кое-как успела отвернуться, закрывая Яна, устало повисшего в сумке на животе. Девушка бросила крайне недовольный взгляд в след водителю. Похоже, они уже дошли до шоссе, а это значит, что прошли как минимум два-три часа, девушка и не заметила за своими мыслями, как быстро пролетело время. Ребёнок заметно устал, он тихо стонал и ворочался, иногда вымученно потирая глаза. Саша стала обеспокоенно оглядываться, в поисках места, где можно было бы остановиться и передохнуть, но ничего подходящего не попадалось. Продолжая неустанно шагать вперёд, они оказались на узкой тропинке, петляющей по широкой степной местности, исчезая за поворотом невысокого холма, покрытого тернистыми высохшими кустами. Старая пожухлая трава ломалась и громко шуршала, потрескивая под ногами, уже не такие плотные облака медленно плыли по небу, однако всё также почти полностью заслоняя собой хоть малейший клочок чистой лазури. Остановившись у самого подножия холма, девушка тревожно оглядела малыша, касаясь тыльной стороной ладони его лба, сердце её пропустило удар. У Яна была явная лёгкая температура. Саша почти побежала, по тропинке, огибая возвышенность, спина покрылась холодным потом, про себя она умоляла, чтобы им попалось хоть что-нибудь, что могло бы помочь.
  Изрядно запыхавшись, девушка подняла голову, осматривая всё пространство вокруг. Внезапно, на глаза попался одноэтажный домик, сложенный из бруса, довольно старый на вид, слегка покосившийся набок. Он был окружён небольшим участком огорода, из почвы которого выглядывало несколько очень слабых на вид растений, названий которых Саша уже не помнила. Небольшая территория была окружена старым деревянным заборчиком, абсолютно бесполезным на деле, со сломанной калиткой, в углу стоял обветшалый сарайчик, дверь которого приоткрывалась от малейшего дуновения ветра, издавая при этом режущий уши скрип. На бельевую верёвку у самого дома женщина хилого на вид телосложения, с жилистыми ногами, в старом платье, плотно затянутом на талии толстым потрёпанным изрядно поясом, цепляла влажные тряпки, еле как напоминающие на вид одежду. Её волосы, похожие на солому, были затянуты в тугую косу, а из-под старого резинового респиратора выглядывали стёртые в кровь участки шеи и лица.
Саша замерла в нерешительности, с чего бы этой одинокой женщине соглашаться предоставить им помощь? Девушка опустила взгляд на тяжело дышащего сына, сердце её болезненно сжалось, руки затряслись, до боли сжимаясь в кулаки, а к горлу подступил ком. Вскинув голову, девушка зашагала вперёд. Она не будет плакать, не важно, что придётся сделать, какой ужасный поступок совершить или насколько сильно унизиться. Она сама приняла это решение, решение спастись и уже не получится развернуться назад. Подойдя к самой калитке, Саша притормозила, задержав взгляд на лице женщины, её глаза и щеки впали, вдоль лба пролегли глубокие морщины. Девушка вдохнула поглубже, стискивая зубы, сердце её билось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди:
- Нам нужна помощь. Прошу, мы...
Не успела Саша договорить, как незнакомка со всей силы встряхнула влажную тряпку, выжимая капли воды на сухую землю, кое-где покрытую еле живыми травинками: - Проваливайте. – Охрипшим строгим голосом выдала она, всё ещё стоя спиной к девушке с сыном. – Тут вам не приют для нуждающихся.
Она положила костлявую руку, туго обтянутую старой перчаткой на поясницу и, тяжело наклонившись, стала молча собирать остатки сухого белья в старую плетеную корзину с большой дырой в боку. Девушка ничуть не удивилась такому ответу, сама она наверняка поступила бы также, поэтому, в глубине души уже решилась на худшее. В доме этой женщины наверняка должно было быть хоть немного еды и лекарств. Саша нащупала пальцами правой руки небольшой походный нож в правом кармане старых штанов, однако, решила сделать последнюю попытку:
- Я молю вас, мне только нужны лекарства для сына, - выдавила из себя девушка сквозь зубы, в страхе сжимая мокрую от холодного пота руку в кулак. – Больше ничего не нужно.
Саша лишь сейчас осознавала, на что решается, глаза её умоляли, тело и руки мелко дрожали от напряжения, она не хочет этого делать, но если будет необходимость, она пойдёт на всё. Вдруг Ян, словно почувствовав, что говорят о нём, завертел головой, жалобно и тихо заплакал. Не в силах выдержать этого, девушка зажмурилась, крепко обнимая дрожащее тело сына. Женщина замерла на месте, всё также стоя к Саше спиной, она опустила голову, заметно было, как руки её сжались. Незнакомка помолчала ещё несколько секунд, затем, поставив свою ношу на землю, повернулась лицом к девушке, руки её были сцеплены в тугой замок, было видно, насколько трудное для себя решение она принимала прямо сейчас. Саша молча смотрела в её глаза, продолжая прижимать к себе плачущего сына, её сердце словно замерло в ожидании, сейчас всё зависело от решения женщины. Молчание длилось всего минуту, но по ощущениям прошла словно целая вечность. Незнакомка нахмурилась, громко выдыхая сквозь стиснутые зубы, она медленно зашагала навстречу девушке, остановившись у самой калитки, молча её открыла:
- Приютить не могу, но помочь с сыном...- Она бросила короткий взгляд на заплаканное личико Яна. – Помогу.
Сердце Саши пустилось в пляс, она никогда в жизни не испытывала подобного, трясущиеся руки внезапно ослабли, а перед глазами всё пошатнулось. Одним лишь усилием воли девушка заставила себя устоять на ногах. Она с благодарностью кивнула, не в силах произнести ни слова, и медленно зашагала по тропинке через калитку. Для Саши будто произошло самое большое чудо на свете, она не понимала, почему женщина приняла подобное решение. Девушка ощутила, как в глубине её души от подобного совершенно «неоправданного» милосердия что-то пошатнулось.
Незнакомка представилась Марией и, проводив Сашу с сыном в дом, наказала ждать. Изначально она быстро осмотрела Яна, что на деле оказалось очень затруднительно. Девушка обнимала сына обеими руками, не подпуская женщину ни на шаг. Саша опасливо вздрагивала, когда еле как уговорившая её Мария касалась лба и горла сына, иногда непроизвольно перехватывая руки женщины, осматривавшей горло ребёнка. С горем пополам завершив осмотр, слегка вспотевшая от волнения женщина ненадолго вышла. Аккуратно присев на старую кровать, укрытую вышитым цветочными узорами пледом, пружинный матрас которой тут же просел чуть ли не до самого пола под весом девушки, она окинула быстрым взглядом всю комнату. Старая чугунная батарея на стене у самой кровати излучала приятное тепло, нежно согревая ноющее тело девушки. В комнате приятно пахло неизвестными ей травами. Старая пыльная лампа, висящая под потолком, не горела, единственным источником света были два окошка на соседних стенах в деревянных рамах, на одном из подоконников которых стояло крошечное зелёное растение в светло-синем керамическом горшочке. У противоположной стены стояла старая модель духовки, на удивление с чистой плитой, совсем не заляпанная жиром и разводами. Довольно древние, но чистенькие кухонные приборы в ряд лежали в специально отведённой для них коробочке, а различные крупы, масла, консервы, специи и прочие коробочки в идеальном порядке были расставлены по верхним полочкам слегка потрескавшегося лакированного буфета со стеклянными дверцами. Прямо под окном у самого входа стоял потёртый письменный стол со множеством старых папок, подвязанных тонкими холщовыми верёвочками, стопками бумаг, толстыми книжками в изношенных переплётах с крайне замудренными названиями и выдвижными ящиками. На стене, за кипами бумаг и папок, за тонкой белой занавеской девушка заметила край деревянной рамочки и документа, из-за старого синего журнальчика она разглядела лишь несколько слов: «С отличием. Врач по специальности...».
Мария вернулась, неся в руках пучок засушенных ароматно пахнущих трав, что само по себе было невероятно, практически невозможно вырастить нечто подобное на столь неплодородной почве. Под мышкой она несла увесистый мешочек с лекарствами и ртутным градусником, подобные давно перестали производить. Переложив всё из рук на деревянный столик у кровати, женщина перехватила пристальный взгляд Саши, направленный на тот самый градусник, она продолжала обнимать сына слегка дрожащими руками. Женщина коротко вздохнула, поднимаясь на ноги:
- Не доверяю я этим современным технологиям. – Проворчала Мария, примирительно заглядывая в глаза напряжённой девушке. – А эта вещь надёжная.
Молча кивнув в ответ, Саша отвела взгляд от мешочка с лекарствами. Женщина вдруг добродушно усмехнулась, аккуратно протягивая градусник в руки девушки:
- Поставь ему сама, мне ж ты не дашь этого сделать.
Саша посмотрела в глаза Марии, испещрённые множеством мелких морщинок, впавшие, но глядевшие на неё без какой-либо прежней злобы или неудовольствия. Девушка внезапно подумала о том, что и вправду не смогла бы позволить кому-то кроме неё касаться сына. «Всё-таки эта женщина крайне проницательна» - пронеслось в голове у Саши, пока та аккуратно ставила градусник сонному Яну. Женщина забегала по комнате, поставив чайник с водой на разогретую плиту, она разломала длинные веточки сухих трав, по одной закидывая их в закипающий отвар. По всей комнате струился приятный аромат древесины, смешанный с душистым запахом отвара, нежно щекоча ноздри. Спустя несколько минут Мария приблизилась к Саше с Яном, протянув аккуратно руку. Подобный деликатный жест со стороны женщины, поначалу казавшейся столь грубой и неприветливой, вызвал на лице у девушки лёгкую улыбку. Как оказалось, никакой температуры у малыша не было, хоть неугомонная Саша и попросила проверить ещё раз. В итоге оказалось, что на фоне общих тревог та просто навоображала себе лишнего. Слегка смущённая, но всё же обрадованная подобным стечением обстоятельств девушка от всей души поблагодарила Марию, вслух сетовавшую на «свойственную нынче родителям чрезмерную сердобольность».
Женщина перелила слегка остывший травяной отвар в детскую бутылочку, наказав девушке давать Яну в определенное время по несколько глотков, а так же обязательно дать ребёнку передохнуть. Саша почувствовала, что Мария колеблется, принимая сложное для неё решение, но по какой-то причине, несмотря на все обстоятельства, подсознательно девушка ощущала, как что-то в груди рвётся подальше от города, не позволяя задержаться в доме женщины. Чтобы прервать повисшее в комнате неловкое молчание, она машинально спросила:
- А вы врач?
Мария несколько секунд недоумённо смотрела ей в глаза, в попытке понять, откуда абсолютно незнакомой девушке знать об этом. На секунду, она даже напряглась, глядя подозрительно, но тут же повернула голову, бросая короткий взгляд на клочок диплома в старой рамочке из древесины, выглядывающей из-за кип бумаги. Мария усмехнулась, плечи её заметно расслабились:
- По образованию. – Коротко ответила та, упираясь взглядом в одну точку в окне. – Закончила с отличием, могла бы работать дальше, но нашли кандидатуру более...
Женщина на секунду замолчала, в раздумье жуя губами, подбирая подходящее слово. Наконец поднимая слегка грустный взгляд, наполненный усталостью, она улыбнулась и сказала:
- Более «выгодную».
Саша не нуждалась в дальнейших объяснениях, всё и так было очевидно, очередной загубленный жестокими и подлыми порядками, талантливый, но простой человек. Девушка медленно поднялась на ноги, нацепив рюкзак на плечи, она аккуратно умостила мирно сопящего сына в сумку на животе:
- Нам уже пора. – Тихо, но уверенно сказала Саша, обращаясь к погрузившейся в раздумья Марии.
Та подняла на девушку слегка рассеянный взгляд, словно только заметила, что та уже встала и оделась. Лишь согласно закивав в ответ, женщина поднялась со стула, намереваясь проводить гостей. Дорогу до калитки они провели в молчании, очевидно, ни одна из них просто не хотела ничего говорить, либо даже не знала, что нужно сказать. Мария приоткрыла деревянную, наполовину поломанную старую калитку, издавшую тихий скрип, и Саша с Яном вышли с территории участка, бросая несколько коротких слов благодарности на прощание. Не было смысла в большем, ведь они знали, что видят друг друга в первый и последний раз. Небо окончательно заволокло серыми тучами, сомкнувшимися в один плотный ком. Неприятный, слегка тёплый ветерок гонял ошмётки сухой травы по степной местности, пригибая к земле слабенькие растения на грядках Марии. Небольшой холм чёрной тенью нависал над деревянным домишкой, а по пологому склону, меж сухих кустарников, петляла одинокая тропинка. Отойдя на небольшое расстояние, Саша невольно оглянулась, бросая последний взгляд назад. Она увидела сгорбившуюся от усталости худую спину Марии, медленно ковылявшую к грядке в конце огородика. Внезапно порыв ветра пронёсся по всему участку, срывая слабо закреплённый на бельевой верёвке старый, но хорошо выстиранный белеьнкий медицинский халат, увлекая его за собой, вскоре они скрылись за вершиной невысокого холма. Женщина лишь на секунду подняла голову, провожая сорванную тряпку взглядом, а затем снова склонилась над примятыми к земле порывом ветра ростками. Саша развернулась и быстро зашагала прочь по извилистой длинной тропинке, сквозь бескрайнюю, пустую и безжизненную степь.