Падение вниз [1]

Наше время

Сирена

Я умываю лицо еще раз водой и смотрю на свое отражение.

Губы, нос, светло-ореховые глаза, шрам над бровью из детства – я в порядке. Запускаю руку в волосы – кудрявые кольца цепляются за пальцы. За последний год я привыкла их выпрямлять, но, черт побери, может хватит? Они меня не портят, зато я их порчу вредной процедурой.

Оставляю.

И возвращаюсь в свою комнату.

Натягиваю на себя леггинсы, в которых моя задница выглядит просто умопомрачительно. Сверху – еще не ношеный обтягивающий белый топ от «Найк». Ну да, и он идеально подчеркивает мою форму груди. Кто сказал, что спортивные вещи не могут сидеть сексуально?

Мой любимый стиль одежды и кудряшки – это не возврат к прошлому, а принятие себя самой. Да, мне нравится так выглядеть, мне комфортно, это мое. Я умею быть и утонченно-женственной в платьях, с прической и уместным по случаю макияжем – но буду такой только когда появится настроение строить из себя леди.

Я включаю Тейлор Свифт на музыкальном центре, прибавляю громкость, падаю в свою широкую кровать спиной и начинаю тихонько подпевать.

Меня хватает ненадолго – слишком много внутри энергии – и я снова подскакиваю на ноги и подбегаю к окну, на широком подоконнике которого расположена плетеная корзина диаметром в метр с полевыми цветами. Синие вербены с севера Америки, высокие пурпурные эхинацеи с юга, астры и маргаритки – с востока страны.

Под окнами цветут чопорные розы, а у меня каждый день свое чудо с такими букетами.

Я простила и приняла Кея Хирша.

На самом деле это произошло месяц назад, после той страшной ночевки в трейлере со всеми ее вытекающими. Простила, когда он все правильно понял, обняв меня и прижав к себе, когда я стояла на склоне. В тот момент я окончательно поняла, что готова дать ему второй шанс без всяких «но». Потому что почувствовала, что у нас есть еще будущее.

Может, я слишком наивна и готова закрыть глаза на некоторые вещи.

Может, просто слишком люблю его, и поэтому хочу верить.

Есть еще один вариант.

Может, я и права. И все решила правильно.

Недаром же брат оставил мне ту записку – как чувствовал, что мне понадобится его поддержка именно в этом. Возможно, прочти я ее год назад – что-то бы изменилось. Но Дасти на многое открывал мне глаза.

«Си, если ты это читаешь, значит я уже далеко. Я хотел уехать молча, но в итоге не смог и сижу, чтоб написать тебе это послание. Поэтому ты будешь знать – меня никто не похитил, не убил, я не связался с дурной компанией. Я сам покидаю наш дом, наш район, наш город, наш штат и, возможно, страну. Это только мое решение, об этом знают только Кей, Алек, Калеб и Син».

Это тяжелый момент – судя по всему, Дасти писал это незадолго до предполагаемого отъезда, даже не подозревающий, что он никогда не покинет пределы города, навсегда оставшись в нем под тяжелой землей.

«Сразу уточняю – не злись ни на кого из них за то, что до последнего хранили мою тайну. Потому что я сам взял обещание с каждого, что они никому не скажут ни слова. Очень эгоистично получилось это по отношению к Кею. Надеюсь, он сможет меня однажды простить».

Когда Кей впервые рассказывал мне про эту тайну брата – мне долго не хотелось в это верить. Но это послание только подтвердило все – да, Дасти собирался покинуть меня и семью.

Кей не обманывал меня. Он мог продолжать дальше хранить этот секрет, чтоб еще больше не упасть в моих глазах, потому что сам грыз себя за это. Но выбрал честность.

«И надеюсь, ты тоже меня однажды простишь. Не поймешь – это правда. Я не могу и не хочу рассказывать тебе все причины своего решения, но хочу, чтоб ты знала: мне это нужно. Мне это хочется. Только так я смогу быть счастлив».

Дасти так и не смог признаться мне, что причина крылась в его болезни...

«Сейчас ты на выпускном, думаю, ты отлично проведешь время. И еще раз извини, что огорчил тебя тем, что не пошел с тобой – ты же хотела «представить» мне своего парня, получить братское одобрение, ха-ха?!»

Хотела, помню этот момент. Я была взволнована.

«Так вот – оно у тебя есть. И всегда было. Конечно, я уже давно увидел – вы влюблены друг в друга, это очевидно. И Кею я доверяю как себе – поэтому я только рад за вас, что вы наконец перестали противиться чувствам. Мне даже уезжать так легче, зная, что оставляю вас, когда вы уже вместе и приняли друг друга. Ты позлишься на меня по-любому вначале. И, наверное, поплачешь – прости заранее за это, Сирена, прости-прости-прости! Но в итоге Кей будет тем, кто спасет тебя, и все у вас будет хорошо!»

Это тоже тяжелая часть послания. Альтернативная версия судьбы, как бы все могло сложиться. Если бы Дасти действительно просто уехал, я бы правда плакала и злилась, читая это на следующий день. Но по итогу бы утешилась Кеем, которому уже не нужно было бы хранить эту тайну передо мной. И который не винил бы себя в сопричастности смерти моего брата.

Куча нюансов и множество масштабных событий, которые в одну трагическую ночь перевернули судьбы людей с пути, по которому они шли. И откинули от конечного пункта, до которого должны были добраться.

«П.С. Слушай свое сердце, оно всегда подсказывало тебе только самое правильное. Потому что нет по-настоящему никаких «правильно», есть только то, от что приносит тебе счастье. И любовь. Немного ужасно, мы теперь вроде такие взрослые, поэтому можем говорить о любви без стеснения и серьезно. Так вот, что бы ни случилось – выбирай любовь, слушай сердце.

П.П.С. Я до ужаса люблю тебя, Сирена. Всегда знай это. Извини меня за все – особенно за то, что так и не смог сказать тебе все это в глаза, потому что иначе не смог бы выбрать свой путь и остался бы. Прощай. Твой братишка, Д.»

Прочтя это в первый раз, я плакала.

Ладно, буду честной – каждый раз, когда перечитываю до сих пор – я плачу.

Но со слезами я, наконец, смиряюсь с реальностью. Именно эмоции своим окончательным возвращением делают меня снова живой.

И Кей. Который каждый день теперь бережно собирает разбитую меня по маленьким осколкам.

То, что разбилось – уже никогда не будет цельным, как прежде. Мы с ним оба разбиты, каждый по-своему. Каждый имеет свою боль, свои несовершенства и свою вину. Но... Оказывается, это нормально.

Быть неидеальным – нормально, с этим можно жить. Более того – все так и живут, просто мы еще не знаем чужие истории, порой даже близких друзей, не так ли?

А еще – я признаю, что все мы эгоисты. Кто-то больше, кто-то меньше.

Кей вел себя эгоистично, ставя на первое место только свою боль и потери, и решая за меня, «как нам лучше».

Я тоже. Когда думала только о своей любви и в упор не хотела замечать, что мой родной брат тяжело болен.

Родители – которые дали слишком много свободы своим детям, чтобы больше уделять время друг другу.

Мой брат – когда выбирал свой путь, понимая, как будут страдать его близкие.

И...

Как там сказал братишка, нет никаких «правильно»? Теперь я это знаю. Слушать только свое сердце – а оно любит. Любит Кея, своих вечно влюблённых друг в друга родителей, и конечно же, брата, даже если его больше нет в живых.

Любит и прощает. Понимает и принимает.

Это мой выбор.

На первом этаже я слышу шум и, выбросив все мысли из головы, я тороплюсь вниз. Замираю на лестнице, глядя на пришедшего Кея.

Мой.

Вопреки всему и благодаря всему.

Я постоянно любуюсь его внешностью, как малолетняя девчонка. Мне нравится его голос, манера говорить – когда вся его грубость при мне перерастает в нежность – я просто схожу с ума.

Мне нравится, когда мы идем за руки по улице – коронная парочка: девочка-милашка и красивый парень с крепким телом и в строгом пиджаке – обычно сдержанный Кей может резко остановиться и начать целовать меня. О да, мы те, кого некоторые клеймят за публичное выражение чувств, заставляя случайных свидетелей презрительно фыркать носом.

Мне даже нравятся его вспышки занудства, когда я тащу его перекусить в какой-нибудь фастфуд. Он поначалу делает недовольное лицо, словно ему предложили попробовать на вкус чужие грязные носки. Я игриво дразню его, размазывая на губах крем от пирожного и медленно слизывая его языком. После чего вся его броня рушится, он целует меня и идет заказывать целый поднос чизкейков.

Да, он все еще подвержен здоровому образу жизни и следит за питанием, но это уже не выглядит одержимостью, когда он позволяет себе расслабиться.

Мне нравится его теплое отношение к младшим братьям и сестрам, когда он рассказывает о них. И однажды мы познакомимся с его семьей тоже.

Эгоистично нравится, когда он все еще бесится, когда речь заходит о его бывшем подельнике Чуваке, который сейчас находится под арестом вместе со вторым парнем. Нравится потому, что я чувствую, как его злят люди, которые желали мне зла и делали зло.

Нравится, как, например, сейчас он сближается с моими родителями. Когда я оповестила их официально, что мы встречаемся, Кей поначалу сторонился их, хотя они знакомы уже давно. Ему непривычно было теперь находиться в их глазах в новом статусе. И да, он все не мог поверить, что моим родителям не плевать из какой он семьи и сколько у него денег. Но теперь я вижу, как они с моим отцом обсуждают недавний футбол матч, узнав, что оба болеют за «Philadelphia Eagles», и даже договариваются посетить вместе следующую игру команды.

Не разбираюсь в футболе, но мне нравится, что Кей ладит с моими родителями.

У меня столько всего – «нравится», что замучаюсь перечислять.

И вообще я соскучилась.

Поэтому, спустившись вниз, я выхватываю своего парня из затянувшийся беседы с отцом, и веду за собой в свою комнату.

– Это было невежливо, – строго говорит Кей, закрывая за нами дверь.

У него как будто недовольное лицо и вообще грозный вид, но это обман. Потому что он тут же одной рукой прижимает меня к стене и долго, мучительно, страстно целует меня в губы, потом ниже – по линии подбородка.

Другую руку он заводит мне за спину и гладит ее сверху вниз, останавливаясь на заднице. Чтобы крепко сжать меня за ягодицу.

– О, это тоже невежливо, мистер Хирш, – счастливо хихикаю я.

Обожаю резкие, спонтанные поцелуи. Они самые искренние. Мое тело тут же реагирует на них, вызывая знакомые покалывания внизу живота.

– И чем мы займемся? – мурлыкаю я Кею на ухо. А потом легонько касаюсь языком, вызывая в парне сдавленный хрип.

– Домашними заданиями, мисс Лайал, – усмехается он, отходя от меня.

И я стону. Но уже не от удовольствия.

– Ты серьезно собираешься проверять мое сочинение?

– Да. А потом ты покажешь мне весь список заданий, которые вам дали на лето.

– Зануда.

– Пусть, – отбивается Кей. – Ты сама говорила, что для тебя важна учеба, маленькая, капризная принцесса.

Я горестно закатываю глаза:

– Там так много всего скопилось, не пугай меня так сразу.

– Значит, будем делать.

– Я говорила, что ты зануда?

– Буквально пять секунд назад.

Я делаю расстроенное лицо, хотя на самом деле не могу не уважать Кея за серьезное отношение к жизни. Он всегда был более строг ко всему, что связано с учебой и работой, что выгодно выделяло его из толпы привычных мне лоботрясов. Мне нравится, что он поощряет мое стремление тоже состояться в жизни.

Кей, не зная моих мыслей, фыркает, подкидывая аргумент, который должен меня убедить:

– В конце концов, мы не можем только гулять или трахаться. Пока лето, я твой учитель и буду следить за процессом.

Я прикасаюсь к его ширинке, чтобы он немного сбавил обороты.

Как же он сексуален с этим порочным строгим голосом. Не зная, что учеба важна и для меня. Если раньше я кидалась в нее с головой, чтобы не думать о прошлом, то теперь просто принимаю ее необходимость в своей жизни. Я хочу состояться как профессионал.

– Там очень и очень много скопилось. – Делано вздыхаю я, просто потому что мне нравится наша игра, где он выбирает роль строгого надзирателя-профессора.

– У нас есть время до самого вечера, – усмехается он.

Я облизываю губы, предвкушая сладкое и волнительное испытание.

Потому что у меня все в порядке с подготовкой.

Но я буду какое-то время изображать ленивую и глупую ученицу при суровом «учителе».

А потом он меня «накажет», заставляя стонать в кулак, чтобы не услышали родители.

А потом я его.

Потому что «маленькая, капризная принцесса» просто обожает руководить процессом.