Падение вниз [1]

Наше время

Кей

Изначальный план был довольно прост – минимум сценария и действий, больше толка.

Я не собирался надолго задерживаться у Чувака – моей целью было немедленно забрать Сирену. Все остальное – тоже интересно, но сильно второстепенно.

У Алека ожидаемо был небольшой запас таблеток, которые идиот хранил после моего отката от этого дерьма. Но тем не менее, он готов был пожертвовать ими. Мне оставалось приехать в трейлерный парк, где, наверное, десятилетие не наблюдалось никакой жизни и встретиться с ублюдком. Наобещать ему всего, что угодно, изобразить покаяние и дружелюбие и, между делом, например, отвлекая на похлопывание спины – всунуть «Окси» ему за шиворот. Ладно, в любой карман или даже капюшон. После этого забрать Сирену, клятвенно обещая, что все в силе и слинять на хрен поскорее.

Дальше все зависело от Алека и Калеба.

Второй – активный юзер даркнета – анонимно оставляет жалобу в полицию, что Юсуф Кречер имеет в непонятном доступе запрещенные теперь лекарства и скидывает место нахождения урода. Алек дожидается приезда копов и разыгрывает перед ними сцену, как шел он мимо, а незнакомый парень пристал к нему со странным разговором, предлагая какие-то чудодейственные таблетки. Последнее было для меня самым сомнительным и опасным, но Алек умел играть на публику, когда нужно.

Мы не предусмотрели только одно.

Чувак был не один. Я сразу увидел парня из его группы в Колледже – сильного, но тупого Джона. Они курили возле одного из ржавых трейлеров – значит, и Юсуф все же додумался обеспечить себе какую-никакую подстраховку.

По хрен.

Я все равно вышел навстречу парням, готовый затирать любую чушь. Была вероятность, что при наличии напарника мне не удастся ничего подсунуть Чуваку, и тот избежит наказания, но для меня все еще оставалось главным – вытащить из их лап Сирену.

Но когда я начал разговор – то довольно быстро увидел ее в окне трейлера, возле которого мы и находились.

Первое, что я ощутил – охренительное облегчение, что все-таки она здесь, рядом. И меня ничто не остановит в ближайшие минуты освободить ее.

Но второе.

Разорванное на груди платье. Вот что еще я увидел. И мне не сложно было догадаться, что это могло значить.

И мой план тут же отправился ко всем чертям. Одно дело – мразь просто испугала девушку, другое – Юсуф, Джон или оба вместе сделали с ней что-то, что в итоге разорвали на груди одежду.

Все, что я ощущал – слепую, огнедышащую ярость.

Я готов был немедленно отправить ублюдков на тот свет. Но Джон, словно страхуя все происходящее, стоял прямо за моей спиной.

Это плохая и проигрышная позиция для меня. Если я с легкостью мог бы поразить Чувака, стоящего передо мной, то тут же со спины получу поражение от его друга. Это известное правило боя – не держи никого позади себя. Потому, сдерживая ярость, мне пришлось продолжить этот конченный диалог, но в это время я постоянно менял позицию, изображая страх и подавленность, когда внутри меня была только горячая ненависть. Я должен был вывести более крепкого урода из-за своей спины.

И когда это получилось, я нанес резкий удар по его лицу, и пока он охал от неожиданности, добавил еще и ногой в живот, чтобы скорее поразить противника. Увидев, как Джонни валится на землю, больше не представляя для меня угрозы, я приступил к главному.

К тому, кто додумался шантажировать меня Сиреной.

Я больше не видел ее профиля в окне, но разорванное платье оставалось перед моими глазами, когда я выцепил пытающего сбежать Юсуфа и стал наносить ему удары. Я бил его по лицу, в грудь, в живот, пинал его тупое тело ногами. Наверное, я бы мог спокойно забить его до смерти, если бы не вмешался Алек, с удивлением до этого наблюдавший за происходящим в машине, которую мы оставили за густыми кустами.

Последний раз взглянув на полуживое тело Чувака и, плюнув в него сверху, я наконец пошел забирать Солнечный Свет из всего этого дерьма.

И теперь она сидит со мной на заднем сидении машины, все еще потрясенная, испуганная, прижавшаяся ко мне, а я ощущаю, что, черт побери, она стоит всего на свете. Жизни, смерти – я готов на все, только чтоб ни одна беда ее больше не коснулась.

Частично я снова виноват в случившемся – признаю. Если бы я в прошлом не связался с Чуваком, то ничего бы сейчас не было.

Но я не могу повернуть время вспять.

Зато в моих силах управлять настоящим и будущим, и не допускать подобной херни. Каждый проступок спустя время несет за собой ответственность. И если бы я еще мог рисковать собой, то безопасностью Сирены – нет.

Юсуф был прав в одном, затеяв это дерьмо, она – мое слабое место.

И всегда им была.

Пока Сирена жадно пьет минералку из моих запасов, я не могу себя остановить, постоянно гладя то ее руку, то плечо, то волосы, поправляю свой пиджак на ней, прикрывающий цветочный бюстгальтер, что виднелся из-за разрыва платья. Мне как будто необходимо постоянно убеждаться, что она здесь, что ей больше ничего не грозит.

Молчавший до этого Алек, сидящий на переднем сиденье, глядя на мои судорожные движения, кривит лицо:

– Мило, аж противно. – Но сам же останавливает себя, догадавшись, что Сирена все же могла пострадать. – Ладно, Тень тут пишет, что копы будут здесь через десять минут. Так что я на выход, а вы валите отсюда поскорее. Мне еще нужно настроиться, чтобы изобразить панику от того, как я видел драку тех двух бомжей.

– Откуда Калеб в курсе передвижения полиции? – отстраненно интересуюсь я.

– Это же Тень, – пожимает плечами друг. – И его хакерские тайны. По-любому он замешан по уши в подпольной торговле детьми и продаже органов. – Он улыбается своей шутке, а потом обращается к Сирене. – Держись, сестренка. Эти твари будут уже сегодня отсасывать за решеткой.

Он покидает салон, освобождая мне водительское место, и я предлагаю жестом Сирене переместиться со мной.

– Кстати, Кей, – бросает мне в спину Брайт, называя по имени, что для него редкость. Слишком много редкостей с его стороны за последнее время. – Нам бы встретиться как-нибудь вдвоем, поговорить.

– Ага. – Он вроде что-то писал, но я тут же забываю об этом.

Сейчас самое время действительно уезжать отсюда и поскорее. С остальным разберусь потом.

Я тут же завожу мотор, строю маршрут в сторону Даствуда.

В дороге Сирена молчит, кутаясь в пиджак, но не заводит разговор, а я сам не тороплюсь начинать его. Жду, когда она сама будет готова.

Только отъехав на приличное расстояние я задаю уместный вопрос:

– Скажи, куда ты сейчас хочешь? Домой? Я отвезу тебя туда, куда ты скажешь. – Потом добавляю. – И сделаю все, что ты скажешь тоже.

Я бы с большим удовольствием отвез ее к себе домой и оставил бы у себя навсегда. Но сейчас точно не та ситуация, где имеет смысл давить на девушку в стрессовом состоянии, поэтому я даю ей полное право на выбор.

– Отвези меня на наше место. – Быстро отвечает она, и я понимаю, что она готовила этот ответ.

– Ты уверена?

– Мне там... хорошо.

Не вопрос – немного меняю маршрут.

Не только ей там хорошо. Романтичная часть меня тоже по-особенному относится к той поляне со склоном – потому что мне нравится иметь с Сиреной что-то общее, только наше.

При этом я все еще не знаю про ее отношение ко мне. То, что она меня поцеловала в трейлере, да еще выразила благодарность – это, возможно, от пережитого стресса. Не исключено, что, если бы первым к ней подошел тот же Алек – она бы не кинулась к нему с подобным, видя своеобразного героя.

И...

Я помню наш последний разговор. Тогда я посчитал, что она выбрала поставить жирный крест на наших отношениях, но, возможно, ей просто не дали возможности вернуться ко мне?

Я давлю в себе эти вопросы, потому что сейчас они не очень уместны. Не после всего пережитого Сиреной – да и зачем повторять по второму разу свои слова.

Я хочу быть с ней.

Люблю ее.

Я чертовски виноват перед Сиреной – и, если захочет, она сама найдет время мне обо всем сказать в случае, если второй шанс у меня будет.

Но на самом деле я вообще не представляю, что этого не произойдет. Мне хочется быть благородным в любом случае, максимально тактичным, понимающим. И принимающим. Но принять то, что Сирены не будет в моей жизни и это финал, я не смогу. Вру себе, что получится, но нет. Я все равно однажды сорвусь и приползу к ней повторно доказывать, что я не тот кусок дерьма, которым был в прошлом. Что я изменился.

Потому что действительно это так.

Но сейчас я молча наблюдаю, как Сирена простодушно садится на траву, не боясь запачкаться и закидывает голову вверх.

– Место силы. – Говорит она, не обращаясь конкретно ко мне.

– Присяду рядом? – уточняю я.

Увидев кивок, я тоже, не запариваясь, сажусь поблизости.

Большое солнце над нами только готовится к жаркому полудню, а сейчас только приятно согревает. Позади слышен шелест листьев на деревьях – оказывается, это довольно умиротворяющий звук. Где-то внизу, за видимостью глаз, тихо плещется вода в озере, омывая собой прибрежный сухой песок.

Может, не место силы, но какого-то вселенского умиротворения – точно.

Какое-то время мы молчим. Девушка продолжает смотреть на плывущие облака, я – на нее. На мои любимые рыжие кудри. На профиль лица без одного изъяна. На слегка подрагивающий уголок губ. На густые ресницы, и как они меняют тени возле глаз, когда Сирена моргает.

Опуская взгляд ниже, мне хочется застонать от ужаса. Я уже не могу не задать вопрос:

– Сирена, они что-то сделали с тобой?

Идиот, конечно, сделали – само похищение и удержание в стремном месте, разве мало? Но слова по типу «изнасилование», «принуждение» просто застревают в моем горле. Потому что это гребаный ад.

Девушка потирает голову рукой:

– Когда я попыталась дать по голове этому смуглому парню, то получила нехилую ответку. Так себе из меня боец, Кей. Мне есть, чему поучиться у тебя. – Намек на раскиданные два тела у трейлера, которые она не могла не увидеть.

Только даже эти ее слова заставляют снова ярость наполнять мое сознание, а мы так и не добрались до главного.

– У тебя платье порвано, – с трудом произношу я, выбрав самый нейтральный намек.

– Попытка напугать. И она удалась. Я была чертовски напугана.

– Прости меня.

Я не выдерживаю и забираю Солнечный Свет в свои объятья. Ее не тронули так. Но то, что ей вообще пришлось терпеть боль и страх – это убивает меня. Эта чистая девочка, которая в жизни никому не причинила зла – просто не должна была страдать ни дня. Но жизнь постоянно преподносит ей поводы для очередной боли.

Вместо защиты, я каждый раз становлюсь замешанным в ее проблемах – за это извиняюсь, за это.

– За что просишь прощения? – уточняет Сирена, но, к моему счастью, не пытается отстраниться от меня. Просто молчаливо прижимается ко мне, не обнимая в ответ, но доверительно кладя голову мне на плечо.

– За то, что ты вообще оказалась в том месте. Если бы я не связался с «Окси» ...

– Ты знал, что этот парень так поступит? – перебивает Сирена, не давая договорить.

– Конечно, нет.

– Ты мог что-то изменить, не будучи в курсе?

– Нет, но...

Сирена поднимает подбородок и ее светлые карие глаза оглядывают мое лицо.

– Кей, не извиняйся за то, что ты не мог предотвратить. Уродов на свете много, никогда не знаешь, что взбредёт им в голову и не можешь заранее отвести беду. Ты меня спас. И я благодарна за это.

Этого недостаточно – от меня. И благодарить не за что. Я должен был все равно...

– Извиняйся только за то, где ты обидел человека, зная, что ему будет плохо. Тогда это будет смысл, если извинение искренне.

Она ласково проводит рукой по моей щеке и легко поднимается на ноги, оставляя меня. Отряхнув подол платья, делает десять шагов к краю этой поляны, за которым следует обрыв и замирает, просто глядя перед собой.

Глядя на нее, я думаю над ее словами.

Она не винит меня за последнее происшествие. Она мыслит иначе.

Но за мной остается огромным грехом тот самый день, когда я сам прервал наши с ней отношения. В день похорон Дастина, когда она, полуживая от горя, так искала во мне поддержку. Она видела во мне спасение тогда, просто в одном только моем присутствии рядом.

А я смотрел на нее и видел, как Сирена похожа на брата, невольная причастность к смерти которого просто кошмарила меня каждую секунду. А еще я винил себя по новой за всю свою ложь перед девушкой, которой так и не смог избежать. Мне казалось, нужно оборвать все, жестко, чтоб не было ни одного шанса на какую-то пустую надежду. Чтобы не дать повода ей любить себя. Не дать себе надежды, чтобы меня, такого, она любила. Вот мои правдивые мысли в то время.

Но я солгал ей еще раз в тот день. Напоследок.

Когда дал понять, что никогда и не любил ее.

Я знал, что это прозвучит максимально жестоко. Я прекрасно осознавал, что здесь и сейчас делаю ей больно, я видел, как Солнечный Свет гаснет на моих глазах. И все равно произнес это, оставив ее одну в этой боли.

Мне самому было не легче, но тогда я сам выбрал такой путь. Сирене же выбора вообще не было.

Я не должен был ее оставлять тогда.

Мне нужно было схватить ее в свои объятья и держать. Быть с ней сколько нужно, пока она не выйдет из своего состояния, а не доламывать ее. Она была не просто моей девушкой, а по-настоящему любимой, я хотел быть с ней, я рискнул, но потом отпустил. Отогнал от себя, оставил ее одну. Не помог.

Я должен был ее удержать. И этим спасти.

Сирена продолжает стоять на том же месте, и даже непонятно, о чем сейчас ее мысли. Я просто смотрю на нее. Чего бы ни говорила, сильная. Добрая. Теплая. Настоящая. Глаза слепит солнце, но я вижу только свой Солнечный Свет.

И поднимаюсь.

Между нами десять шагов.

И я делаю их к ней.

Крепко перехватываю ее за талию за спины, притягивая к себе, и шепчу в затылок:

– Ты не упадешь, Солнечный Свет. Больше не упадешь. Я тебя держу.