Падение вниз [1]

Наше время

Кей

Всю Америку сотрясает шокирующая новость. Таблоиды, газеты, новости, подкасты, блоггеры – все их сводки были посвящены масштабному расследованию по всем штатам деятельность медицинской корпорации «ФармаИндастриал».

Именно та, что несколько лет назад выпустила на аптечные рынки тот самый «Оксикон».

Звенели новости, что пациенты на него подсаживаются и становятся зависимыми, благодаря опиодным составляющим. Было доказано, что его влияние на организм действует в два раза сильнее морфия. Лекарство, помимо рецептов для действительно нуждающихся в помощи, массово было вброшено в руки всевозможных наркоторговцев, которые уже годами выстраивали свои схемы.

«С точки зрения наркотической мощи «Оксикон» является ядерным оружием» – заявил известный журналист-расследователь.

Богатая семья – владельцы этой фирмы готовились получить пожизненные сроки, а сейчас велся всеамериканский розыск всех причастных, кто погрузил людей в этот ядовитое безумие.

Знал ли я, что все настолько плохо, когда ввязывался в это? Честно нет.

«Окси» был уже привычен в медицинским обороте, и никто не придавал ему особого значения.

Знал ли я, что таблетки будут использоваться в среде наркоманов? Вполне. Но, честно говоря, это тоже не звучало для меня чем-то шокирующим. Подобные люди существовали всегда – в попытках упороться даже самыми безопасными и невинными, на первый взгляд, лекарствами.

Хотел ли я поощрять у своих «клиентов» зависимость или, как оказалось «подсаживать»? Абсолютно нет.

Но когда всё это приобретает такой резонанс, мне своя собственная позиция уже не кажется такой убедительной.

Ну да, еще в самом начале я видел в своей деятельности только лишь помощь реально больным, которые не хотят напрямую обращаться к врачу по личным причинам. Да, я пошел на это, чтобы заработать денег. Да, все время я искренне понятия не имел, насколько может быть паршив «Окси» – об этом трубят только сейчас, тогда это было привычное на слух лекарство.

Имелись ли у меня сомнения в честности Чувака, что он не кидает меня в качества дилера к наркоманам? Разумеется.

Именно поэтому я все разузнал от Дастина – своего первого клиента и убедился, что он действительно онкобольной, а не какой-то торчок.

И на этом успокоился.

Больше никаких проверок, знакомств, личных встреч – я убеждал себя, что делаю все правильно и помогаю людям. Я оставлял таблетки в разных местах, а потом отсылал координаты – даже не зная, кто заберет «Окси».

Потому что не хотел знать на самом деле, подозревая, что могу обнаружить совсем не своего клиента? Если тогда и были подозрения, я их заглушал.

Тревожным звонком в свое время стал уже Алек Брайт.

Человек, которого я уже знал лично, и у которого абсолютно точно не было никаких физических заболеваний.

Но я всецело доверял Дастину, что он за него ручается.

Алек получал совсем крохи и редко – и этим я тоже успокаивал себя.

Но больше успокаивать себя у меня не получится. Я даже не собираюсь этого делать. Это полное дерьмо. Я вляпался, мать вашу.

Я конченный придурок.

И двуличная мразь.

Кей Хирш – стипендиат, парамедик, благородный сын и попросту хороший человек. Который следит тщательно за своим здоровьем – выбирает исключительно полезную пищу, ежедневно посещает спортзал, не злоупотребляет вредными привычками.

И он же раскидывает по городу отраву для бедолаг в виде «Окси», чтобы заработать себе бабла.

Две стороны одной медали.

Кто-то думает, что знает меня как довольного здравого парня, да хрен вам с два. Одной рукой – лечу, другой – убиваю.

Вот правда – которую я должен принять. О самом себе.

Последние годы я по факту был двуличным уродом. Блестящая картинка ЗОЖника с красивым, накаченным телом, которое я легко бы мог рекламировать на популярных обложках журналов. Но при этом – красть здоровье у других людей.

Еще один плевок в свою и без того подпорченную биографию жизни.

В свое время я забрал сердце у девушки, которая верила мне на все сто процентов, и постоянно ее предавал, разбивая это сердце. Я должен был остановиться сразу, потому что в отличии от нее был в курсе, что я причиню ей боль. Или стать ее защитником, наплевав на свои обещания. По итогу я и боль причинил, и не спас, когда она во мне нуждалась больше всего.

То, что она трахнула меня, а на мое искреннее, но действительно жалкое «люблю» сказала «ненавижу» – было самым минимальным наказанием с ее стороны. Будь у нее за спиной настоящий защитник – он бы порвал меня в клочья за всё.

Да даже ее родители могли не оставить от меня живого места после убийства их сына – когда стали в курсе, что их сын болел лейкемией и принимал рецептурный препарат, не находясь на учёбе у лечащего врача.

Небольшое расследование с их стороны – и семья Лайал в два счета вышла бы на меня.

Это какое-то вселенское везение, что они не стали этого делать и копать глубже.

Я не чувствую себя в полной безопасности.

Я в полной заднице.

И в какой-то степени готов нести наказание. В том смысле, что я не самоубийца, который мечтает оказаться за решеткой. Но если такое произойдет однажды, я откажусь от адвокатов, потому что чувствую свою вину.

При чем эта вина гложет меня целый год.

Если я могу отстраниться от всего остального, то от семьи Лайал – нет. Каждый из них относился ко мне хорошо. Старшее поколение всегда встречали меня в своем доме приветливо, хоть поначалу я боялся, что по сравнению с другими гостями я там буду находиться раздражающим пятном с маркировкой «нищеброд». Дастин был мне самым близким другом – единственным, с кем я делился абсолютно всем и получал в ответ поддержку. Сирена меня боготворила.

А я всех предал.

И если жизнь покарает меня и заставит платить за грехи, я буду замаливать их только перед этой семьей. Перед каждым из них.

Поэтому, когда нас, несмотря на каникулы, уже второй раз таскают на экстренное собрание в Колледже, где приглашенный доктор медицинских наук на пару с мужиком в форме, пугают страшными последствиями «Окси» и радуют его изъятию из товарооборота – я уже просто смиряюсь с тем, как сильно я пал.

Но стараюсь все-таки жить дальше. Что-то планировать, заглушая лишние сейчас чувства внутри себя.

Первое по плану и самое принципиальное – не сметь себе даже приближаться к Сирене.

Второе – только официальная работа, абсолютно законная, где я на все миллион процентов буду знать, что мои действия не принесут никому вреда.

Третье – я сделаю все возможное, чтобы убийца Дасти сидел в тюрьме, потому что иначе никогда не избавлюсь от чувства вины.

Погрузившись в свои мысли, я стараюсь отстраниться от собрания и того, что говорят. Иначе мне кажется, что мое виноватое и замешанное в этой херне, лицо невероятно легко привлечет к себе внимание. Как шизоид я повторяю про себя три пункта плана на жизнь, словно в ином случае могу это как-то забыть.

Хотя не смогу вообще никогда.

Когда все начинают расходиться, я даже не пытаюсь задерживаться, чтобы обсудить новую сенсацию с однокурсниками. Мне хватает подобного и на работе – кажется, весь медицинский персонал, начиная от санитаров обязаны во всеуслышание произнести: «Каждый, кто связан с «Оксикон» – потенциальный убийца».

И пусть мое лицо остается внешне спокойным, но внутренне я принимаю это слово именно на себя. Каждый раз.

Поэтому у меня нет особого желания вариться в этой теме и со своими одногруппниками.

Домой. Нахер.

Но подходя к стоянке, я вижу толпу старшекурсников у центральных ворот – не смотря на медицинский уклон Колледжа, они все как один смолят сигареты и громко смеются. Мне плевать, я не тот, кто имеет права судить за двойные стандарты. Но сердце неприятно сжимается, когда я вижу легко узнаваемые дреды Чувака. Мексиканец со странным именем Юсуф стоит вполоборота и тоже замечает меня. При узнавании на его лице расползается улыбка, которая сейчас мне кажется зловещей, достойной отбитого психа.

Меня удивляет, что он чувствует себя спокойно и даже весело в сложившейся ситуации, но я делаю вид, что не узнаю его и быстро сажусь в свою машину.

Самое сильное желание после встречи с ним – это двинуть отсюда как можно скорее. Паранойя, да, но вполне оправданная при нынешних обстоятельствах.

Но я буду трусом, если не покончу с этим дерьмом немедленно.

В телефоне я быстро нахожу контакт Чувака и отправляю ему короткое, но точное сообщение:

К: «Я пас».

Пока он с друзьями, я не жду скорого ответа и, возможно, тут и нечего ждать – я выразился довольно ясно.

На данный момент у меня нет новых запасов «Окси», а процент с последней сделки я получил еще около месяца назад. Все, нахер. Меня ничто не связывает с этим делом.

Но сообщение прилетает гораздо быстрее, чем я думал – не успеваю даже завести двигатель.

Ч: «Понял».

И всё.

Неожиданно для себя, я выдыхаю с каким-то облегчением, будто ситуация могла сложиться иначе. Ведь не могла же.

Но, видимо, все-таки подсознательно у меня имелись опасения, что я так быстро и легко не соскочу. Поэтому для большего успокоения я ко всем чертям удаляю этот гребаный контакт, отрезая окончательно от себя эту часть жизни.

Мне не становится легче от этого.

Даже когда я выруливаю со стоянки и все дальше уезжаю от Колледжа.

Я пытаюсь выкинуть все из головы и повторять три пункта плана на жизнь.

Никакой Сирены.

Только легальный заработок.

Месть за Дасти.

Первое – вот без херни, самое сложное. Я как-то жил без нее год, когда она уехала. Я даже пытался заводить отношения, трахать других девушек, но все это походило на суррогат. Теперь вкусив Сирену еще раз, мне потребуется весь свой арсенал стойкости, пытаясь игнорировать то, что я все еще без ума от нее.

Второе – самое терпимое. У меня будет меньше денег – это не круто. Но будет больше стимула вкалывать, чтобы их зарабатывать. Я не аскет, но крепкий, здоровый парень, который имеет шансы получить высокооплачиваемую работу хотя бы в перспективе.

Третье – жизненная необходимость. Плевать сколько на это уйдет время – месяц, год, два, половина моей жизни – но я не успокоюсь, пока на руках Макса Колди не будут застегнуты наручники. Если повезет – перед этим я надеюсь успеть исказить лицо ублюдка до неузнаваемости.

Я не знаю его лично, наслышан лишь от других о его неуравновешенности, знаю о стопроцентных уликах, что это он убивал моего друга. Из его рук был сделан контрольный выстрел. Он отрезал ему пальцы в припадке своего безумия.

Макс мог бы стать самым главным человеком в моей жизни, кто вызывает во мне животную ненависть.

Безумный пес, что должен был сидеть на цепи.

Но даже он не переплюнет моей ненависти к себе, и на это есть причина, от которой невозможно отмахнуться или снова сбежать от чувства вины за свои поступки и действия.

Ведь это я отправил близкого друга в то место, где его прикончит это животное. По итогу это я стал тем, кто выбрал место его смерти.