34. Бассейн.
Голова Тома лежала на острых девичьих коленях; его глаза были закрыты, и он сосредоточился на прикосновениях. Тонкие пальцы девушки играли с его косами, мягко перебирали их, опускались от виска к щеке, от щеки — к линии подбородка, ласково поглаживали шею. Они чертили на груди парня непонятные узоры, и каждое ее прикосновение дарило ему нежность. Эта нежность была непокорной, пронзительной, словно вспышки звезд в его сердце. И безумно необходимой — она была нужна Тому, как воздух.
«Не уходи, пожалуйста. Побудь со мной еще немного. Ты так мне нужна».
За этими обрывочными мыслями стоял образ Авигель. Она то улыбалась ему — как тогда, в первый день их знакомства, которое еще не предвещало беды. То смотрела на него со смесью удивления и мучительного желания продолжить поцелуй дальше...
Женские пальцы замерли на солнечном сплетении парня и медленно повели вниз, к ремню. Не открывая глаз, Том поймал тонкую руку и прижал ее тыльную сторону к своим губам.
«Я очень скучаю»
— Том, можно откровенный вопрос? — раздался голос Алексы. — Ты не хочешь меня? Я тебя не привлекаю?
Хрустальный образ Айви в голове Тома разбился на тысячи сверкающих на солнце осколков. Услышав голос Алексы, он больше не мог представлять себя с той, о которой думал с мучительным постоянством.
Том нехотя открыл глаза — он находился в своей квартире, куда сбегал, когда жизнь в особняке отца казалась ему особенно невыносимой. Алекса пришла к нему в гости, хотя он и не звал ее. Ему хотелось одиночества, но выгнать девушку не смог.
— С чего ты взяла? — недовольно спросил Том, поднимаясь с ее колен и садясь рядом.
— Мы ни разу не спали, — тихо сказала Алекса. — Со мной что-то не так, да?
В ее голосе послышались слезы, и Том поморщился. Ему не нравилось, когда девушки плачут, он начинал ощущать беспомощность, а быть беспомощным он ненавидел.
— С тобой все так, — сказал он, стараясь сдержать раздражение.
— Тогда почему? — еще тише спросила девушка, и Том не знал, что ей сказать. Не признаваться же, что на нем проклятье этой ведьмы Авигель, и он, как помешанный, думает только о ней?
— Не хочу торопить события, — ответил Том.
Это были слова Билла, и он решил позаимствовать их.
— А по-моему, дело в ней, — вдруг неожиданно решительно сказала Алекса.
Том нахмурился.
— В ком?
— В твоей сестре.
Сестре. Это слово было словно очередная пуля, выпущенная в его душу. Том разозлился. То, что он испытывал к Ави, было его тайной, и ему не нравилось, когда кто-то был в курсе этой тайны.
— Я не понял тебя, — нахмурился Том.
— Что же тут непонятного... Она тебе нравится? — спросила Алекса, глядя ему в глаза, словно пытаясь найти в них ответ.
— Не говори глупости. Я ее ненавижу, — бросил он.
— Жаль, — проронила Алекса.
— Жаль? — поднял он бровь. Ему не нравился этот разговор.
— Если бы ты сказал, что тебе на нее плевать, я была бы спокойной... А ненависть... Это слишком сильное чувство. Не зря же говорят, что от ненависти до любви всего лишь один шаг, — сказала Алекса печально. — Но знаешь, я верю, что ты не станешь встречаться с дочерью этой ужасной женщины, которая так поступила с твоей мамой. Бедная Лилит. Не знаю, как она вынесла это предательство. Муж бросил ее ради другой. Второго предательства она точно не переживет... Ой, — Алекса испуганно прикрыла рот, глядя на рассерженного Тома. — Извини. Я забылась и сказала лишнее. Боже, прости, пожалуйста, я настоящая свинья.
Алекса вскочила с дивана и схватила крошечную дизайнерскую сумочку, в которой помешались только кошелек и телефон.
— Я пойду, Том. Прости еще раз. Я не хотела тебя задеть. Просто... Просто я слишком эмоционально вовлечена в эту ситуацию. Наши мамы ведь дружат, и я знаю больше, чем должна была знать. А еще...Я не отдам тебя так просто. Не отдам.
Чмокнув его в щеку, Алекса действительно ушла, оставив Тома в двойственных чувствах. С одной стороны, он был безумно зол на девушку. Она не должна была так говорить ни о Авигель, ни о его матери. А с другой, Том был подавлен — ему не хотелось быть предателем. Он не такой. Не такой, как отец!
Сходя с ума от эмоций и не чувствуя времени, Том бил грушу, что висела в комнате, и делал это с таким остервенением, что по его лбу стекал пот, кисти гудели от ударов, а мышцы в руках задеревенели от напряжения. А потом он просто упал на пол и прикрыл глаза.
Что, черт возьми, ему делать?
На следующее утро Том вернулся в дом отца — тот позвонил ему и приехать голосом, не терпящим возражения.
— У меня дела, — с раздражением ответил Том.
— А у меня день рождения, если ты забыл, — хмуро ответил отец, и парень мысленно выругался. Черт, забыл!
— Я хочу отпраздновать его со своей семьей, — продолжал отец. — Или я для тебя больше не семья?
— По-моему, пап, этот вопрос должен задавать я, — вырвалось у Тома.
— Радуйся, что я сейчас не рядом, чтобы отвесить тебе затрещину, — не самым любезным голосом сказал отец и, еще раз велел приехать домой, отключился.
Том нехотя стал собираться. И что ему подарить? Сложно дарить подарок человеку, у которого все есть. Когда-то давно в детстве он рисовал отцу открытки, и когда дарил их, отец радовался так, словно ему подарили акции нефтяной компании. Не будет же он и сейчас рисовать ему открытку? Пошел он... Какой ему, на хрен, подарок? Пусть женушка с новой доченькой покупают.
Однако несмотря на эти мысли, Том все-таки купил подарок отцу. Телескоп — самый лучший и дорогой в магазине оптической техники, который консультант не уставал нахваливать. Отец не шибко-то увлекался астрономией, ему на нее, как и на звезды и вечность, было просто плевать. Зато у Меган была мечта — наблюдать за самыми дальними уголками Вселенной через телескоп, но мечта так и осталась мечтой. Меган ушла, так и не успев взглянуть в ночное небо через оптический увеличитель. Том верил, что теперь младшая сестренка видит звезды лучше, чем кто-либо из живущих на земле.
Этим подарком Том хотел напомнить о сестре. О том, что Авигель не заменит ее. Каждый раз, видя, как она мило беседует с отцом, он злился. Не понимал, почему отец так добр к ней, почему смеется над ее шутками, почему покупает подарки, почему смотрит на нее со знакомым теплом, будто она — это их Меган.
— Где отец? — приехав, спросил Том у управляющего, встретив его на первом этаже особняка.
— Уехал, но сказал, что скоро будет, — учтиво ответил тот. — Ваша мачеха в столовой, а ваша сестра...
— У меня нет сестры, — перебил его Том и направился к себе. Телескоп должны были доставить в самом скором времени — за это он отвалил кучу денег.
Этот один из последних июльских дней был погожим и жарким, спасали лишь кондиционеры, однако духота заставила Тома пойти в бассейн — ему хотелось освежиться и размять ноющие после вчерашнего боя с грушей мышцы. Он вышел на задний двор в одних шортах, с перекинутым через плечо полотенцем, и направился к бассейну, вода в котором казалась лазурной под лучами палящего солнца. Том уже предвкушал, как нырнет в прохладную воду, как вдруг осекся, увидев в бассейне Ави. Она лежала на надувном матрасе, соблазнительно согнув одну ногу, закинув руки за голову и отвернув от солнца голову на бок. Ее волосы были собраны в высокий хвост, кончик которого опускался в воду, а из одежды на ней был лишь раздельный купальник небесно-голубого цвета. Выглядела Айви так невинно и вместе с тем сексуально, что Том поплыл.
Не отрываясь, он разглядывал ее: изящные изгибы, трогательно выпирающие косточки на бедрах над узкой полоской голубой ткани, небольшую, но крепкую грудь, которая почему-то казалась Тому безумно чувствительной. Всего лишь несколько прикосновений к ней в той библиотеке, и Айви возбудилась еще сильнее — он чувствовал это, лаская ее грудь через ткань.
Не понимая, что делает, Том зачем-то достал телефон и сделал несколько снимков Авигель. Он хотел коснуться ее. Прижать к бортику бассейна и целовать, ловя губами ее дыхание и не позволяя сбежать. Хотел ощущать ее руки на своих плечах. Он хотел ее саму.
Все так же не замечая его, Ави поправила верх купальника и вернула на место сползшую лямочку, а Тому представилось, будто она ласкает себя. О да, он бы посмотрел на это. На то, как гладит свое тело, как играет с собой, доводя до пика. Как выгибает спину и закусывает губу. Как игриво смотрит на него, призывая помочь ей.
Том не был железным — его тело отреагировало на Авигель и фантазии с ее участием.
«Твою мать», — мысленно выдохнул Том. Очень вовремя. Спасибо, чувак.
Том машинально стянул с плеча полотенце и накинул на согнутую руку, закрывая им низ живота, который томительно тянуло от возбуждения. Когда девчонки возбуждены, этого может никто и не понять, а у парней сложнее — это заметит каждый.
Сделал он это вовремя — Авигель, наконец, заметила его и подняла голову. Том думал, что на ее хорошеньком личике появится презрение или хотя бы злость, но ничего подобного — девчонка смутилась, словно он увидел ее не в купальнике, а без одежды. Интересно, а если бы она знала, насколько сильно он сейчас ее хочет, убежала бы из бассейна? Решила бы, что он в край испорченный? Или бы начала усмехаться?
Тому не хотелось, чтобы Ави видела, как он реагирует на нее. Он даже задержал дыхание — недостаток кислорода вроде бы как должен был заставить кровь отправиться в мозг. По крайней мере, так говорил Билл, который постоянно читал какую-то дичь. Но Тому это не помогало раньше, не помогло и сейчас. Наваждение не проходило.
Черт, черт, черт. Да какого хрена?
— Что? — неприветливо спросил Том, стараясь не показывать, насколько он возбужден.
— Что? — переспросила Авигель.
— Ты так смотришь, как будто хочешь меня, — ухмыльнулся он.
— Не льсти себе. Ты же помнишь, что мозг — самая сексуальная часть мужского тела? — улыбнулась она холодно, явно придя в себя. — А у тебя его нет.
С этими словами она, словно русалка, нырнула в воду и поплыла к противоположной стороне бассейна. Разозлившись, Том тоже оказался в воде — ее прохлада помогла ему прийти в себя. Он плавал, мощно загребая руками воду, и физическая нагрузка окончательно привела Тома в чувство. Однако, когда он остановился у одного из бортиков, чтобы перевести дыхание, Айви в бассейне уже не было. Она ушла.
Из бассейна Том вышел не сразу — надев солнечные очки, он лежал на том же самом надувном матрасе, на котором недавно лежала Авигель. Ему казалось, что он чувствует ее запах, хотя этого не могло быть. Просто он сошел с ума.
Гребанный псих. Так зависнуть на какой-то девчонке.
Нет, не на какой-то. На сводной сестренке с острым язычком.
Жаль, что они не в порнофильме — по тегу #сводные можно найти много всего интересного.
Отец приехал пару часов спустя, и Тому пришлось спускаться в столовую на праздничный ужин. Отцу захотелось провести его дома, со своими близкими — рестораны, клубы и отели порядком ему надоели. Богатство и роскошь приелись. Уют и спокойствие — вот что он выбирал.
— Хочу провести вечер в кругу семьи, — добавил отец, вызвав у сына приступ отвращения.
Какое громкое слово — семья. И как умело отец заменил одну семью на другую. Но Каулитц ничего не сказал — решил не устаивать конфликт, по крайней мере, сегодня. Вместо этого он молча презентовал отцу подарок. По его указанию в гостиную внесли телескоп — большой и тяжелый. Продавец уверял Тома, что о таком телескопе мечтают даже профессионалы, что там говорить о любителях!
Пусть отец вспомнит о мечте сестры.
Но он не понял намека. А может быть, просто забыл, что Меган мечтала о телескопе. Отец вообще почему-то обрадовался, осмотрел подарок со всех сторон и объявил, что лично разберется в механизме наблюдения за небесными телами и они поедут смотреть на звезды в какое-нибудь укромное местечко подальше от городского засвеченного неба.
— Поедем все вместе, — пообещал отец и пристально взглянул на Тома. — И ты тоже. Даже не спорь. Будем разглядывать звезды.
Тот снова ничего не сказал — просто отвернулся, делая вид, что ему интересна дверь. А пока отец разговаривал с мачехой, услышал насмешливый шепот рядом с собой:
— Зачем смотреть на звезды, если одна и так нон-стопом сияет у кое-кого во лбу, правда?
Том обернулся и увидел Авигель — сейчас на ней вместо купальника было нежно-васильковое приталенное платье до колен. Целомудренное — такие платья носят только хорошие девочки. Распущенные волосы, минимум косметики, серьги в виде клевера... Сама невинность.
— Не нарывайся, — тихо сказал Том, сгорая от желания взять ее за руку.
Просто взять за руку. Ощутить ее пальцы в своих. Сжать. И не отпускать.
Это точно безумие.
Вместо ответа Авигель показала ему кончик языка и отвернулась. Он не обиделся — напротив, почувствовал нежность. Как будто любимый котенок стащил кусочек колбасы со стола.
Да что. С ним. Не так.
Ладно бы, он просто бы хотел переспать с ней. Но не брать за руку? Чувствовать нежность? Что?
Как бы вырвать это из сердца? Или придется вырвать сердце?
Мачеха лично приготовила ужин — это был один из ее подарков отцу. Ей даже повар не помогал, она все сделала сама. И блюда были какие-то простые: салаты, запеченная курица, голубцы, какие-то рулетики, канапе. Венцом ее творения был торт, кажется, «Наполеон», и выглядел он отвратно, не как в пекарне, откуда мать заказывала сладкое на праздники. Том осматривал тарелки с усмешкой — не привык к такой еде. Зато отец обрадовался.
— Слушай, у тебя оливье, как у моей матери, — объявил он, пробуя салат.
Том от еды отказался. Откинулся на спинку стула, сказав, что ему ничего не нравится.
— Ну ты и привереда, — спокойно заметила Авигель, сидящая рядом с ним.
— Тебя забыл спросить, — огрызнулся парень.
— Том, — нахмурился отец, услышав его слова. — Вежливее.
— Да ладно тебе, Уилл, — успокаивающе коснулась мачеха его плеча. — Я ведь и правда не особо хорошо готовлю.
За столом они просидели больше часа. Том все-таки попробовал кое-что — а все потому, что был голоден. Когда он был голоден, то терял способность критически оценивать ситуацию. По крайней мере, он так себя успокаивал. На удивление ему понравилась еда, которую готовила мачеха, но говорить это он, естественно, не стал. Обойдется. Зато поймал веселый взгляд отца, который явно все прекрасно понимал.
— Ави, будь добра, положи Тому оливье, — попросил отец, заметив пустую тарелку сына.
— Да, конечно, — с кроткой улыбочкой ответила та.
Айви взяла блюдо, встала и, едва касаясь бедром плеча Тома, отчего тот занервничал, наложила ему в тарелку салат. Причем так много, что казалось — еще пару ложек, и оливье начнет вываливаться из тарелки.
Том недобро взглянул на девушку, но та не растерялась.
— Чтобы ты хорошо кушал, рос большим, сильным и умным. Правда с последним у тебя точно проблемы, — шепотом добавила Авигель, чтобы их родители не слышали. — Хотя бы большим будешь.
— Не провоцируй меня, — предупредил ее Том.
— Иначе что? Кинешь в меня голубцом? — спросила она насмешливо. — Или съешь все, что у меня в тарелке?
«Зажму тебя к стене, и хрен вырвешься», — мрачно подумал он.
Нагло улыбнувшись, Ави плюхнула еще одну ложку оливье на горку, которая высилась в его тарелке. Забавная она все же. Другие девчонки перед ним либо стелются, либо показывают свою сексуальность в надежде, что он не устоит, а эта бесстрашно его доводит. Играет с ним, как со своим щенком. Думает, что он ничего не сделает? Или уверена в собственной силе? Наивная. Не понимает, что он позволяет ей делать это. Играть.
Когда Айви отвернулась, Том, сам не понимая, зачем делает это, положил ей на тарелку несколько кусков курицы. Когда Авигель увидела их, округлила глаза и, кажется, не сразу поняла, откуда они взялись. Потом потрясенно уставилась на Тома, поняв, что это он подложил их ей. Но ничего не сказала. А уже пару минут спустя Том нашел эти чертовы куски в своей тарелке.
Он уже хотел отомстить — и накидать этой идиотке все, что было на столе. Но вдруг сам себя оборвал. В детстве они с Меган часто так делали — подкладывали друг другу еду за столом, что ужасно злило мать. Зачем он делает это с Ави? Она ведь ему никто. Чужая, ворвавшаяся в его семью. Та, которая способна изменить своему парню с незнакомцем. Высокомерная стерва. Почему он ведет себя с ней так, будто она близкий человек?
Может быть, не только отец, но и он сам предает Меган?
Том и сам не знал.
Отец был в хорошем настроении и ностальгически вспоминал моменты из детства и армии, что случалось с ним крайне редко. Новая женушка слушала его, открыв рот, будто ей было интересно, а Авигель все время улыбалась и шутила. Она неплохо ладила с отцом, и тот относился к ней слишком уж благодушно.
— Когда отец застукал меня с сигаретой, он заставил меня ее съесть. Орал на весь дом, только матери ничего не сказал, а то бы она меня убила. Она была женщиной жесткой, скорой на расправу. Могла сначала подзатыльник дать, а потом пожалеть. Директором завода была, — вспоминал отец. — Жаль, что не дожила до этого дня. Ты бы ей понравилась, Мелисса.
Он коснулся до руки новой жены, и та ласково улыбнулась, из-за чего Тома передернуло.
— А мою мать она терпеть не мог, — заметил он.
Мать и бабка все время ругались. Страшно ругались, с проклятьями и истериками. Том был мелким, плохо помнил, из-за чего, но в его голове отчетливо отложилось, как они с Меган сидят на кровати, держались за руки, пока мать и бабка орут, как ненормальные, бьют посуду и проклинают друг друга.
Отец едва заметно поморщился. Ему явно не хотелось это вспоминать, и он перевел тему:
— Помнишь, сколько тебе было, когда я впервые тебя с сигаретой застукал?
Том пожал плечами. Помнил, конечно, но делал вид, что ему все равно.
— Ему лет четырнадцать стукнуло. Наглый такой был, курил ночью у себя в комнате, открыв окно. Я вхожу — этот балбес смолит и смотрит на меня так, будто я к нему в сортир вломился, — ударился в воспоминания отец.
— Уилл, а ты тогда тоже его заставил съесть сигарету? — хихикнула Ави. Тому почему-то стало смешно, но он даже не улыбнулся.
— Это негуманно, — хмыкнул отец. — Посадил на неделю на домашний арест. Вместо того, чтобы ехать с классом в Испанию, он остался дома. Месяц со мной не разговаривал, пока новые шмотки и телефон не понадобились. Тогда таким разговорчивым стал, не заткнуть было.
«Да завали ты уже рот», — вертелось в голове Тома. Ему не нравилось, что отец делится личным. Это их воспоминания, они не предназначены для чужих.