28. Идеальная.
Когда Авигель скрылась из вида, из-за кустов отцветшей сирени осторожно вышла Алекса. Чуть сдвинув брови, она смотрела вслед девушке, и в ее глазах, блестевших от света фонаря, читалась удивленное недовольство. Алекса стала невольной свидетельницей сцены, которая произошла между Авигель, Томом и компанией в беседке. И теперь глубоко задумалась.
Если честно, Алекса не собиралась следить за Томом — была уверена, что в этом нет необходимости, и что он уже принадлежит ей. Все произошло случайно. Они танцевали под заводную музыку, и ей почти удалось завести Тома, плотно прижимаясь к нему бедрами, как ему позвонил Билл. Он сказал Тому что-то такое, отчего его лицо резко изменилось.
Сказав Алексе, что ему нужно уйти, он сорвался с места и пошел прочь с танцпола. Ничего не понимая, девушка последовала за ним — у нее была отличная интуиция, и она чувствовала, что внезапный уход Тома связан со сводной сестрой, которая не понравилась ей с первого взгляда. Однако Алекса была достаточно умна, чтобы оставить свои антипатии при себе. Она умела мило улыбаться даже самым неприятным людям. Как учила ее мать, улыбка красивой девушки — самая лучшая маска. Никто не узнает, что ты на самом деле чувствуешь, пока улыбаешься. Грусть, злость, ненависть — улыбка скроет все.
Алекса поспешила за Томом и опешила, когда увидела, как тот защищает Авигель. Ту самую сводную сестру, на которую он с таким призрением смотрел и с которой даже разговаривать не хотел! И не просто защищает, а держит за руку, сажает себе на колени, обнимает за талию... Будто она дорога ему. Дороже, чем сама Алекса. Том никого не ударил, даже не голоса не повышал — вместо этого продемонстрировал свою власть. Выбрал одного и показательно направил на него весь свой гнев. Чтобы другим было неповадно. А потом, когда компания ушла, Том готов был поцеловать Авигель. Алекса смотрела на них из-за кустов сирени, не понимая, что происходит. Между ними искрило так, будто оба готовы были сорваться и наброситься друг на друга с поцелуями. И когда Алекса поняла это, ее сердце стальною стрелой пронзила ревность.
Она была единственным ребенком в семье. Единственной и любимой внучкой двух бабушек и дедушек. Лучшей ученицей в привилегированной частной гимназии. Первой в балетной школе, в которой занималась много лет. Самой успешной и популярной студенткой на курсе. Той, у которой никогда и ни в чем не было конкурентов — Алекса привыкла быть избранной. А теперь Том Каулитц, которого она пыталась завоевать, вдруг выбрал другую. И не кого-то равного ей, Алексе Кейли, девушке, которую многие называли идеальной. А дочь женщины, которую обсуждала вся их тусовка — ведь она стала второй женой Каулитца. Алекса прекрасно понимала, что Авигель хороша собой, но кто эта девица, а кто она! Том не имел права засматриваться на неё, когда рядом была Алекса. Ее обуяла ревность, которую до этого девушка почти никогда не ощущала.
Видя, как они стоят вплотную друг друга — так, словно до их поцелуя осталась секунда, Алекса закусила губу. Она не собиралась делиться Томом, и невольно сжала пальцы в кулак, впиваясь ногтями в ладонь, когда Том склонился к Авигель и начал целовать щеку и что-то тихо говорить. Алекса уже приготовила план — закричать, сделав вид, будто упала, чтобы отвлечь Тома, как он сам отшатнулся от Авигель. И быстрым шагом ушел. Спустя пару минут она тоже ушла — уже в противоположную сторону, заставив Алексу облегченно выдохнуть.
«И что мне теперь делать? — подумала она, по старой привычке потирая тонкими пальцами браслет на запястье. — Просто наблюдать или перейти к боевым действиям?»
Послышались чьи-то шаги, и Алекса снова нырнула за кусты. Сделала это она вовремя — на дороге снова появился Том. Он огляделся по сторонам, явно ища сводную сестру. Не обнаружил ее и прошипел:
— Идиотка. Шатается одна.
И быстро направился в ту же сторону, куда до этого ушла Авигель. Видимо, решил ее проводить. Это не понравилось Алексе почти так же сильно, как их несостоявшийся поцелуй.
Том проявляет к девчонке заботу? А ведь он должен ненавидеть ее. Что же Каулитц на самом деле чувствует к ней?
Интуиция Алексы буквально кричала об опасности. И когда она во второй раз вышла из-за кустов, решение было принято.
Она будет наблюдать за ними, и если ей покажется, что между ее Томом и его сводной сестричкой что-то есть, она откроет боевые действия.
Алекса Кейли умеет бороться за то, что считает своим.
Терзаясь от ревности, она направилась к ресторану, где продолжали веселиться многочисленные гости Каулитца и его новой жены. Отец Тома был щедрым человеком, поэтому приглашенные на свадьбу не спешили разъезжаться по домам — слишком все было шикарно.
Тома нигде не было, зато Алекса наткнулась у барной стойки на его друга. Билл не особо нравился ей — она считала его легкомысленным бабником, который может плохо влиять на Тома. Кроме того, отец Билла был всего лишь помощником отца Тома. Его семья не имела особой власти. Алекса бы простила это лучшему другу Тома, но чувствовала его равнодушие по отношению к себе. А равнодушие она простить не могла, поэтому относилась к Биллу с хорошо скрываемым пренебрежением.
— Не вышло? — спросил Билл, попивая коктейль и глядя на Алексу с непонятной усмешкой.
— Что не вышло? — не поняла она, присаживаясь рядом.
— Очаровать Тома, — весело отозвался Билл. — Он все равно ушел к ней.
Алекса нахмурилась. Ей вдруг показалось, что он все знает. Знает, что она пошла следом за Томом, что все видела. И что теперь ревнует — так, что у горла стоит ком от отвращения от всей этой ситуации.
— Как ушел, так и вернется, — ответила Алекса холодно и попросила бармена сделать «Маргариту».
— Думаешь?
— Уверена.
— Не могу сказать, что он в тебя влюбился, — продолжал Билл. — Ты ему интересна, но не более. Лучше переключись на кого-то другого.
— Разве я спрашивала у тебя совета, Эртон?
— Нет, но я решил, что просто обязан его дать. Тебе ничего не светит.
— Зачем ты все это говоришь мне? — дернула плечиком Алекса, забыв об улыбке. С ней нечасто общались столь неуважительно, и она вышла из себя. — Какая тебе вообще разница?
— Том мой друг. И хочу, чтобы рядом с ним была достойная девушка, а не охотница за баблом его отца, — спокойно ответил Билл, поправляя чокер на шее.
Бармен тем временем подал Алексе коктейль и та принялась задумчиво рассматривать бокал.
— Ты такой высокомерный, Эртон. Это не красит тебя, как парня, — своим обычным тоном сказала Алекса, взяв себя в руки, хотя внутри все кипело от злости.
— Прости, но честно говоря, мне все равно, что ты обо мне думаешь, — отозвался Билл.
— Тогда почему ты относишься ко мне так плохо? А может быть, я тебе нравлюсь? — промурлыкала Алекса. — И ты злишься, что я не с тобой, а с твоим другом, в тени которого ты будешь всю жизнь, как и твой отец, который всегда в тени Вильяма?
— Я вижу тебя насквозь, — пожал плечами парень. — Тебе плевать на Тома, как на человека. Тебе нужны его бабки и положение в обществе. Поэтому когда он приехал, ты переключилась на него. Разве я не прав?
— Не прав, — Алекса ослепительно улыбнулась.
— Ты рассталась со своим бывшим парнем, потому что на его отца завели уголовное дело и конфисковали все, что могли. У него не стало денег — не стало и тебя. Ты кинула его. И стала искать нового парня. Ты не подходишь Тому, Лекс.
— А что, его сводная сестренка подходит ему больше? — милым голосом спросила Алекса.
— Как знать. По крайней мере, Авигель неплохой человек. И я считаю, что она красивее, — словно дразня ее, сказал Билл. — Ничего личного, просто мои наблюдения. Ладно, мне пора. Отрывайся.
Он допил свой коктейль и ушел, оставив Алексу в одиночестве. Она с яростью сжала бокал.
Вот козел! У Тома точно не должно быть таких мерзких друзей.
***
Билл нашел Тома в номере отеля на последнем этаже. Сняв рубашку, тот сидел на диване и в полутьме глушил виски прямо из бутылки. Том сел рядом, отобрал бутылку и разлил виски по стаканам. У него был небольшой пунктик, связанный с порядком и чистотой. Если пить, то из кружек, если есть, то только за столом. И желательно перед этим помыть руки.
— У тебя такая мрачная рожа. Что случилось? — спросил Билл.
— Бесит, — коротко сообщил Том.
— Кто?
— Кто еще? Сестренка. Нафиг ты сказал мне, что она пошла в сторону этих уродов? Сам бы ее защитил.
— О, я хотел, чтобы ты стал ее супер-героем, — коварно улыбнулся Билл, рассматривая свой макияж в карманное зеркало.
Когда Ави ушла, он направился следом, опасаясь, что она может напороться не на тех людей. И оказался прав. Увидев, что происходит, он позвонил Тому. И тот примчался буквально за две минуты, чтобы защитить ее.
— Не делай так больше, — предупредил друга Том. — Я серьезно.
— Разве она тебе не нравится? — прямо спросил Билл, захлопнув зеркальце.
— Нравится?.. Да, я ее хочу, — вдруг признался Том в порыве откровенности. — Каждый раз, когда вижу, представляю, что она подо мной. Постоянно о ней думаю. Когда кого-то целую, мне кажется, что целую ее. Я даже спать ни с кем не могу. Моя единственная девушка — моя правая рука. «Привет, дорогой», — смешным тонким голосом сказал он, поднимая руку на уровень лица и соединяя большой палец с остальными. Так он имитировал, будто рука разговаривает.
— Даже так? — Билл, казалось, не был удивлен. — И что тебе мешает сделать Аву своей?
Друг недовольно взглянул на него.
— Ты же знаешь. Она ее дочь.
«Ее» было произнесено с непередаваемым отвращением.
— И? Боишься осуждения? Что спишь со сводной сестрой? — спросил Билл.
— Угораешь? Мне плевать на мнение других. Но я не могу. Понимаешь? Не могу! Чувствую себя предателем.
— Но ты же заступился за нее, — заметил Эртон.
— Я не мог иначе! Мы теперь типа одна семья. И никто не имеет права говорить о нас, — рассерженно сказал Том, вспоминая, с каким лицом стояла Авигель, когда они издевались над ней.
Девочка испугалась, хоть и старалась казаться смелой. Не убегала, не просила оставить ее в покое — гордо вздернув голову, смотрела на своих обидчиков. Красивая, смелая, безумно притягательная.
Идеальная.
Том уже находился рядом — стоял в тени. И на мгновение залюбовался ею. Бликами света на густых волосах, пухлыми губами, красивой линией груди, которую хотелось покрывать поцелуями сквозь ткань платья, женственными изгибами бедер... Айви выдавали руки — Том заметил, как дрожат ее пальцы, и его обуяла такая дикая ярость, что захотелось разбить морды каждой твари, посмевшей ее обидеть. Но он сдержался и поступил иначе. Взял ее за руку, чтобы успокоить и показать, что она — с ним. Усадил к себе на колени — зачем, и сам плохо понимал. Просто захотел почувствовать ее тело, слишком соскучился по нему.
Айви сжалась, явно не понимая, зачем Каулитц это делает. А он на мгновение представил, что они без одежды, и она сидит на его коленях не спиной к нему, а грудью, и ритмично двигается, обнимая его за шею. Однако эту невольную фантазию пришлось прогнать — еще немного, и Авигель явно почувствовала, как он возбужден. И решила бы, что он поехавший.
В итоге вместо Тома морду той мрази, что больше всех издевалась над девушкой, начистили другие. Они с Айви остались наедине, и он совершил еще одну ошибку. Встал так близко, как мог, и начал целовать в щеку, вдыхая аромат ее волос — от неё сладко пахло земляникой и полевыми травами. Он мечтал, что девушка поцелует его — почти касался своими губами ее губ. Только вот Ави не сделала этого. Оттолкнула его. И вспыхнув, он ушел. А потом вернулся, чтобы незаметно проводить девчонку.
И как только ненависть может сочетаться с желанием и заботой? Он ненормальный! Долбанный псих.
— Никто не имеет права обижать ее, кроме меня? — спросил Билл с насмешкой.
— Типа того. Тебе смешно, да? — волком глянул на него Том.
— Скорее, грустно, что ты не позволяешь себе быть вместе с той, которая тебе нравится. Я пообщался с ней. Она милая.
— Она стерва! Твою ж мать, а! Как все бесит! — В порыве эмоций Том швырнул диванную подушку в стену напротив, а та, отскочив, попала на бутылку виски, которую Билл поставил на кофейный столик.
Бутылка упала, и Эртон, со вздохом встав, поднял ее. А потом, взяв салфетки, принялся вытирать пол.
— Ты был бы идеальной девушкой, — вздохнул Билл, наблюдая за ним. — Хозяюшкой. Готовил бы мне плов и пасту.
— Не могу сказать о тебе того же самого. Ты был бы редкостной стервой. Капризной сучкой.
Возмутившись, Том отвесил Биллу пинок. Тот в ответ кинул в друга мокрыми салфетками — они попали ему прямо в лицо. Выругавшись, Том вскочил и попытался заломить Биллу руку. Но не получилось — друг хоть и был выше и худее, обладал большой силой. В итоге парни повалились на пол, пытаясь перебороть друг друга. Такие дружеские драки у них происходили с детства и до сих пор. Разумеется, дело всегда обходилось без увечий, хотя как-то Том разбил Биллу нос, и потом долго извинялся. А Билл однажды промазал и ударил Тома под глаз — тот щеголял с фингалом, правда, дело было очень давно, классе в восьмом.
В этот раз обошлись ничьей и после дружеской потасовки парни завалились на балкон вместе с кальяном, который Том заставил раскуривать Билла. На улице стояла глубокая ночь, бархатная и звездная, но часть гостей все еще веселилась на свадьбе — была слышна музыка и голоса. Парни сидели в креслах за столиком, пили газировку из баночек и разговаривали о ерунде, подкалывая друг друга. Том, кажется, пришел в себя и улыбался.
Однако стоило ему глянуть на боковой корпус отеля, на который выходил их балкон, как улыбка померкла, а в глазах зажглись огни. В светящимся окне напротив стояла девушка. Парней, находившихся в темноте, она не замечала. Глядя вниз, она разговаривала по телефону.
Это была Авигель.
— Опять она, — тихо сказал Каулитц. — Она всюду.
— Наверное, это твоя судьба, — хмыкнул Билл.
— Скорее, мой крест.
Том не мог отвести от окна Айви взгляд, и опешил, когда она, закончив говорить, вдруг решила раздеться. Девушка принялась стаскивать с себя платье, не зная, что за ней наблюдают.
— Бесплатный стриптиз, — прокомментировал Билл невозмутимо.
Услышав его голос, Том подался к нему ближе и закрыл ему глаза ладонью. Сам же он при этом не отрывал взгляд от Айви, чувствуя, как ускоряется пульс. Кажется, на ней не было лифчика.
— Эй, дружище, ты офигел?! — возмутился друг.
— Не смотри на нее.
— Она же тебе не нравится?
— Какая разница? Она моя младшая сестренка, — фыркнул Том.
Его ждало разочарование — под платьем у Ави все-таки был лифчик телесного цвета. Его снимать перед окном девушка не стала, и Том вздохнул.
Билл тем временем смог-таки убрать его ладонь со своего лица. Увидел Авигель и весело закричал:
— Закрывай шторы!
— Ну ты овца, отвечаю, — прорычал Том, борясь с желанием броситься на пол, чтобы остаться незаметным.
Авигель услышала. Она замерла, закрыла грудь рукой, словно пытаясь защититься от чужих взглядов, и стала искать взглядом, откуда ей кричали. Пару секунд спустя шторы резко задернулись.
Билл засмеялся и тут же получил тычок в бок от друга.
— Охренел? Ты реально тупой! Нафиг орал?
— Заботился о твоей младшей сестренке, дружище, — отозвался Билл, который явно не чувствовал за собой вину.
— Пошел ты... О себе позаботься. Я тебя в следующий раз убью.
Том откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он очень сильно устал. Этот день вымотал его. Еще и Ави не выходила из головы — правда, в окне его мозг упорно представлял ее без лифчика, и Том почти наяву представлял, как его ладонь скользит по ее груди, то осторожно сжимая ее, то лаская кончиками пальцев, заставляя девушку откидывать назад голову от удовольствия.
Эти картины были такими яркими, что Том почувствовал дикое возбуждение, внизу живота разливалось тягучее болезненное тепло. Резко встав, он ушел в ванную комнату — больше не мог терпеть. Ему нужна была чертова разрядка.
Не снимая одежды, Том зашел за стеклянную перегородку душевой, включил воду, затем — каскадный душ, вода из которого приятной волной спадала на его голову и плечи, расстегнул ремень и ширинку. Выдохнул сквозь зубы, когда коснулся себя. Его рука начала привычно двигаться под мерный шум воды, но он представлял, что это ее рука. Что это Авигель ласкает его, что она рядом, и что вот-вот обнимет его, прижимаясь всем телом. Мышцы живота и бедер напряглись, рука, которой Том неосознанно проводил то по прессу, то по груди, замерла. Он откинул голову назад, чувствуя удовольствие, которое приятным выстрелом пронзило все его тело. А следом — приятное расслабление, которое заставило Каулитца откинуться спиной к стене. Он провел ладонью по влажному лбу, вытирая капли воды и касаясь влажных кос на макушке. Парень украдкой посмотрел в зеркало, поправил пирсинг на губе, облизнул их и сощурился.
В это мгновение ненависть пропала — осталась только нежность. Но он знал, что это ненадолго.
И уже через четверть часа, когда лежал в кровати, он чувствовал вину. У него не было права западать на эту девчонку.