18 глава
— Мама, я скоро уйду. На тренировку, — оповещаю я лежащую на диване маму. – Может, надо что-то купить? Я могу по пути зайти.
— На тренировку? — удивленно спрашивает она, проигнорировав мое предложение.
— По конному спорту... Мне нужно готовиться к соревнованиям, — пожимаю плечами я, аккуратно сложив форму в сумку.
— Соревнования? Почему ты не сказала мне? — Кажется, у мамы сегодня день вопросов.
Я закатываю глаза.
— Мама, я узнала совсем недавно, забыла сказать... В любом случае, теперь ты знаешь.
Подумав, что разговор закончен, я иду в коридор обуваться.
Но у мамы другие планы: через секунду я слышу шаги в гостиной за дверью, потом передо мной оказывается недовольно лицо.
— Андрей знает об этом? – нахмурившись и сложив руки на груди, спрашивает мама, пытаясь держаться как можно непринужденней, хотя мы обе понимаем, что она это спросила неспроста.
«Словно ее волнует Андрей», — злюсь я.
На самом деле маме не особо нравится Андрей — она знает его манеру все контролировать и часто замечает это даже не в самых уместных случаях. К тому же он иногда бывает грубым со мной и окружающими (это часто бывает, когда он выматывается на работе), а мама не поощряет такого поведения, поэтому в подобных случаях говорит мне что-то наподобие: «Ой, Анечка, поставила бы его на место, что он так с официантами разговаривает... И тебе грубит, нехорошо», а я просто слушаю и киваю со словами, что он просто устал или у него неудачный день.
Но несмотря на эти, по маминому мнению, плохие качества, она уважает Андрея как моего мужа. Всегда поможет ему и не скажет ничего плохого, как и подобает примерной теще. Порой я удивлялась, почему моя мама так относится к Андрею, если в его отсутствии говорит, что он слишком груб и что ему следует поменьше меня контролировать. Зачем выливать всю эту грязь на меня? Ведь потом я слушаю все ее замечания по поводу характера Андрея. Это не может не утомлять... И мои просьбы, чтобы мама перестала наговаривать на Андрея, не были даже выслушаны.
Но, к сожалению, мои самые близкие люди слеплены из одного теста. Когда Андрей является абсолютным доминантом, то мама в это время просто маленькая копия его. Но мамин контроль другой: он не доставляет ни физической, ни моральной боли и не ущемляет мои потребности и желания.
С одной стороны, разные люди, но с другой, совершенно одинаковые.
— Мам, давай не сейчас, я спешу, — пытаюсь отделаться я от предстоящих маминых сентенций.
Но я отлично понимаю, что это — моя мать, и она сделает все, чтобы узнать то, что ей надобно. Даже несмотря на то что это вообще не ее дело.
— Просто скажи, да или нет?
Иногда моя мать слишком настойчива, но я не хочу вновь испытывать ее гнев каждый раз, когда она смотрит на меня; к тому же есть блины со скорлупой не лучшая перспектива.
— Нет, мама, нет. Об этом почти никто не знает, — тихо произношу я, надев черную куртку.
Мама театрально цокает и переводит взгляд на мою сумку, словно задумавшись о словах, которые прозвучали из моих уст. Потом ее уже коварный взгляд испепеляюще сверкает на меня.
Я невольно замираю.
— А этот, — ядовито произносит она, — знает об этом?
Я хмурюсь, немного обидевшись мамиными слишком резкими словами.
— Его зовут Дмитрий, — с раздражением произношу я, перекинув сумку через плечо, — и нет, мама, он не знает, — вру я, чтобы избежать очередных вопросов.
— Вообще, кто этот Дмитрий? — Мама хмурит каштановые брови и начинает быстро моргать в ожидании ответов.
Я смотрю на экран телефона, чтобы узнать время.
— Мам, такси уже внизу, мне пора, — тараторю я и, не смотря маме в глаза, шагаю за порог дома.
***
— Сегодня ты молодец, Анна! — кричит Наташа, расседлывая аппалузу по имени Триада. — Думаю, что через пару занятий ты выучишь весь путь.
Сегодня целый час мы тренируем выездку по определенному пути, с которым я выступлю на соревновании. Всю тренировку я только и слышала: «от буквы "А" вольт двадцать метров» или «от буквы "Н" выходи на змейку». Наверное, эти тренировки самые скучные в моей жизни, ведь я никогда не любила учиться — я люблю делать. Но чтобы выступить на соревнованиях, нужно сначала выучить весь путь, потому что без этого на выездку я не попаду.
— Кстати, я забыла спросить, а когда соревнования? Точная дата известна? — спрашиваю я, расчесывая мягкой щеткой белоснежную гриву Вьюги.
— У нас еще целый месяц, Анна. Соревнования будут, так скажем, предновогодними, — взмахнув светлыми волосами, произносит Наташа.
Я невольно улыбаюсь, поняв, что мои тревоги напрасны, потому что месяца подготовки мне вполне хватит; особенно с таким тренером.
Закончив расчесывать длинную гриву Вьюги, я сажусь на стул и задумываюсь. Я начинаю думать о наших странных отношениях, разрушающих мой брак, с Дмитрием и о лжи, которую я должна сейчас говорить окружающим; в частности, маме и Лизе, дружбу с которой я уже испортила. И во всем виноват страх, обуздавший меня. С другой стороны, что плохого в том, что я нашла человека, понимающего меня? Почему я считаю, что неприемлемо общаться с Дмитрием? Может, потому, что он мужчина? А я замужем... Откуда у меня этот стереотип?..
«Ага, Андрей постарался. Он всегда презирает любой мой мимолетный взгляд, ничего не означающий, на других мужчин. На него, смотреть только на него».
Но во что превратилась моя жизнь сейчас? Неужели я могу сказать, что все хорошо? Нет, это совсем не так. Я потеряна и опустошена. Андрей, мой горячо любимый муж, которому я прощаю абсолютно все, променял меня на другую, предпочел какую-то стерву мне. Но ведь я должна быть его музой, я должна вдохновлять его... Разве не жена является источником счастья и любви для мужа? Разве не я должна излучать все то, что так необходимо ему? Но нет, Андрей не принимает мою любовь, он больше не способен ее ценить.
И я знаю, что должна отпустить все свои чувства, чтобы мыслить здраво. Я хочу найти ту самую кнопку, которая отключит все мои чертовы чувства, чтобы они не помешали мне сделать правильный выбор, ведь он решит мою судьбу, а я не хочу умереть в слезах и горе...
Вдруг я чувствую теплое дыхание мягкой мордочки на своей руке. Вьюга нюхает и лижет мои пальцы в поисках морковки.
— Эй, ты все съела, малышка.
Вьюга недовольно фыркает и, лизнув меня напоследок, разворачивается ко мне спиной.
— Какие мы требовательные, — смеясь, саркастически произношу я и, прихватив сумку, направляюсь в раздевалку.
Переодевшись, я вызываю такси и еду домой.
***
Хлопнув входной дверью, я не слышу шагов, предвещающих о мамином появлении. В квартире пугающе тихо. Кроме того, я не ловлю ни единого звука, подтверждающих присутствие хоть какой-то жизни.
Сняв верхнюю одежду, я прохожу в мамину спальню, где ожидаю увидеть ее, мирно сопящую на кровати, но и там оказывается пусто.
Меня охватывает паника то ли от беспокойства за мамину жизнь, то ли от страха, что она просто ушла, не вытерпев наших натянутых на данный момент отношений.
Но, пройдя в кухню, я отбрасываю все свои страхи и сомнения, потому что нахожу записку:
«Меня пригласили в гости. Приду вечером».
Я облегченно выдыхаю и довольно улыбаюсь от понимая того, что весь оставшийся день — мой.
Наконец-то я останусь наедине со своими мыслями и смогу разобраться в себе и своей жизни. Ведь мне так необходимо понять, что делать и как дальше жить, потому что так я больше не могу. Это не моя жизнь. Ее испортили — сначала разорвали на мелкие кусочки, а потом собрали черти как. Но мне нужно все исправить. Я обязана помочь себе, ведь никто другой не сможет повлиять на меня так, как влияю на себя я. Мне следовало понять это давно; так я исцелила бы себя намного раньше. Видимо, мне просто нужна свобода, которой, разумеется, мне не хватает.
Но сейчас все меняется. Я меняюсь. Меняется мое сознание. И связано ли это со знакомством с Дмитрием? Если нет, то почему я хочу думать именно о нем, когда говорю о спасении и правильном, счастливом пути?..
Вдруг мои мысли прерывает громкий звук. Это телефон, звенящий в кармане моих джинсов. Я достаю его и вижу имя на экране: «Андрей». Сердце сковывает непонятные чувства: страх, беспокойство, удивление — все вместе создает во мне бурю эмоций. Но я решаю ответить.
Отчаянно сделав последний глубокий вдох, я нажимаю на зеленый значок на экране.
— Да? — дрожащим голосом произношу я, будто не зная, кто мне звонит.
— Анна, привет. — До боли знакомый голос проникает в мои уши, то ли лаская их, то ли убивая.
— Привет, — сухо отвечаю я, пытаясь не поддаваться бушующим эмоциям.
— Как ты? Как мама?.. — Последнее он явно спрашивает из вежливости.
— Все в порядке. – Я все-таки не решаюсь разглагольствовать, боясь не выдержать и сделать то, о чем пожалею.
— Хорошо. — Я слышу его глубокий вдох. — А ты когда вернешься?
Я сажусь на мягкий зеленый стул, одновременно думая, что сказать.
— Не знаю. Пока маме не станет лучше. А ты как?
— Я... Все хорошо. Правда, устаю на работе, как всегда... Но мы уже начали снимать фильм.
Боже, фильм... Теперь его работа тоже является ложью, ведь он утаивает от меня правду. Он пренебрегает моими чувствами, чтобы угодить своим желаниям. Порой собственные потребности вытесняют любовь, ведь желания будут существовать всегда, а любовь рано или поздно уйдет. Но любит ли меня Андрей, если позволяет себе меня так обманывать? Не уважать свою жену и всячески ее унижать, хоть и не осознавая это...
Вдруг глаза накрывает пелена, напоминающая о боли, которую причинил Андрей. Всплывают все самые болезненные воспоминания, которые я храню где-то внутри. Ведь моменты, которые причиняют нам боль, легче спрятать и никогда не вспоминать, нежели ковырять их каждый день и плакать. Но я не могу их удержать в том сундуке, в моем сердце, где храню всю боль, все обиды... Они всплывают на поверхность и теперь убивают меня изнутри. И я не могу молчать...
— Андрей, — произношу я, всхлипывая.
Я не могу сдержать слез. Они будто неуправляемые и живут своей жизнью, потому что текут по щекам все сильнее.
— Анна? — Голос Андрея обеспокоенный. Но он даже не подозревает, что я плачу из-за него. Из-за его поступков: предательств, обид, измен, унижения. Он сделал меня такой — слабой и отчаянной. — Анна, что случилось? — вновь спрашивает он.
Закусив губу, я произношу:
— Скажи... Скажи мне правду. Только правду... В фильме, в котором ты снимаешься, твой герой участвует в... постельных сценах? — скрепя сердце, будто выжимаю из себя я эти два слова, сказать которые смогла с трудом.
Но сейчас самое главное: соврет ли мне Андрей?
Если будет так, то моя боль увеличится, и кто знает, сколько потребуется времени, чтобы залечить мое сердце.
— Да. — Боже, боже мой! — Аня, прости, прости! Я не хотел тебе говорить, но...
— Ты мне не сказал, — почти захлебываясь слезами, произношу я.
Он говорит правду, зная, что ему так невыгодно. Что же с ним? Порой он такой непонятный: то устанавливает свои права и показывает, кто здесь хозяин, то извиняется передо мной, словно ему жаль.
— Аня...
— Не называй меня так, не надо.
— Прости, я понимаю, что это очень...
— Нет! — кричу я так громко, что сама чуть не глохну. — Нет, ты ни черта не понимаешь, Андрей! Ты обманщик, подлый лжец, делающий мне больно! Своей жене, черт возьми!
— Что? Я не понимаю...
— Конечно, ты не понимаешь! Ты...
Я замолкаю и начинаю громко плакать, захлебываясь слезами. Мне так больно от безразличия Андрея, что я не могу остановиться; слезы текут, не собираясь останавливаться.
— Анна, пожалуйста, не плачь.
Но я больше ему не верю. Ему разве жаль? Может, он счастлив, что довел меня? Может, он получает от этого удовольствие?..
— Ты меня обманул! Ты сделал мне больно, сотню раз... Помнишь, что случилось год назад? Как я попала в больницу?
Сердце сковывает ужас и боль от воспоминаний самого страшного дня в моей жизни.
— Анна, я знаю, что перегнул, я извинился.
— Что? Извинился? Серьезно, Кулагин? Ты сломал мне руку, черт возьми! — Я начинаю кричать, забыв про слезы. — Ты сломал мне кости просто из-за того, что я гуляла с другом! Ты просто, мать твою, хладнокровно бил меня, пока я лежала и кричала от боли! А потом ты просто вызвал скорую помощь. Браво, мистер Кулагин. Именно так надо обращаться с женами. — Глаза накрывает новая пелена. Но эта пелена злости, адской злости. — Надеюсь, ты так же будешь воспитывать и Марго. Только, пожалуйста, поменяй постельное белье после вашей бурной ночи!
Я затыкаю рукой рот, поняв, что совершаю ошибку. Я мысленно вонзаю нож в свое сердце за то, что сказала.
— Что? Откуда ты...
Но я уже не слушаю Андрея, не обращаю внимания на его удивление и, может быть, гнев. Уже не придумываю никаких объяснений моим громким словам. И даже не рыдаю в порыве эмоций от болезненных воспоминаний и жестокости мужа. Я просто смотрю на ужасающее мамино лицо, неожиданно появившееся в дверях: на страх, поглощающий ее с каждой секундой.
В этот момент я понимаю, что из-за злости все испортила. Всего лишь за несколько секунд я запорола всю свою ничтожную жизнь, которая и до этого момента была не сахар...