Глава 5
Когда-то очень давно малышка Юки слышала радостный смех матери и прокуренный голос отца, и шутки одноклассников раздавались со всех сторон. Ей было весело, радостно, хотелось продолжать идти навстречу небольшим в силу её возраста препятствиям. Но тот роковой день разделил жизнь на до и после.
Юки возвращалась с прогулки поздно вечером. Мама не раз звонила ей, но в порыве игры она не слышала телефонную мелодию, терявшуюся в шуршании лепестков сакуры. Когда же она опомнилась от безудержного хохота и разговоров, то с ужасом осознала свою ошибку и решила сократить дорогу, пройдя по территории стройки, чтобы скорее добраться до дома. Она могла бы написать родителям или позвонить, но ответом на её надежды были лишь уведомление о разрядке телефона и подкативший к горлу удушающий ком, словно мимо в этот момент пронёсся злобный иттан-момэн¹.
Юки почти пересекла заваленный строительными материалами и грязной спецодеждой участок, когда раздался громкий и резкий звук. Она ничего не поняла. Её вдруг затошнило, в ушах зазвенело, по тыльной стороне руки потекла кровь. А после этого она упала.
Очнулась Юки уже в больнице — возле неё сидели перепуганные родители и стоял серьёзный врач. Она не слышала, но знала: что-то явно не в порядке. Потом, не понимая ничего, невпопад кивала. А в конце концов закричала, но не услышала собственного крика.
Так она и стала глухой. Точнее, не так. Окружающие перешёптывались, что она инвалид, больной ребёнок, а её родители — чуть ли не самые несчастные люди на всём белом свете. Однако ей была ни к чему всеобщая жалость. «Не стоит пытаться понять, всё равно вы не сможете, так что просто примите случившееся как данность и дайте нам спокойно жить дальше», — эта мысль стала её девизом. Но мир был слишком жесток, особенно дети.
После злополучного происшествия Юки каждый день просыпалась с мечтой обрести слух, а сейчас, напротив, отдала бы многое, чтобы не слышать противные крики и сдавленные стоны в соседней комнате. Ещё и кровать жутко скрипела, отчего она краснела ещё больше.
«Как так можно? Разве это не предательство? — Юки попыталась отвлечься от звуков и предприняла попытку уснуть. Шуршание бумажных полотенец и листков, раскиданных по подушкам, мешало сосредоточиться на собственных мыслях. — Может, мама изменяла папе уже тогда? Что её не устраивало? Почему нельзя было поговорить, рассказать обо всём? Я бы поняла, если бы она призналась…»
Юки не знала правды, но тешила себя этой мыслью.
«Теперь я хотя бы постараюсь добиться правды о том, почему меня убили и кто к этому причастен. Я призрак, и, может, это пойдёт мне на пользу?»
В отличие от людей, привидениям не требовалось удовлетворять физические потребности. Юки это было на руку, потому что бессонница извечно мучила семейство Комацу и передалась и ей. Она до раннего утра могла сидеть перед монитором или за чтением журналов. Сон никак не приходил, из-за чего она испытывала частые головные боли, которые, в свою очередь, вызывали плохое настроение и проблемы с общением. Иногда её посещала мысль о том, что смерть — единственный выход из этого замкнутого круга. И правда, умерев, Юки ощутила некоторую лёгкость. Всё её тело стало очень хрупким и невесомым, усталость исчезла, но спать по-прежнему не получалось. Иногда в ухе раздавалось неприятное жужжание — это её слуховой аппарат отходил и издавал противный звук, слышимый не только ей, но и окружающим. Она снимала его и оставалась в полнейшей тишине, отчего становилось страшно. Впрочем, небольшие огоньки по всей комнате добавляли уверенности в завтрашнем дне.
Юки зарылась под груду одеял и завыла, не выдержав того, что творилось вокруг. Стены будто дрожали от похоти, просачивавшейся сквозь щели. Одновременно дразнящий и отвратительный аромат окутывал Юки с головы до ног.
— Хватит, хватит, хвати-и-ит!
От громогласного вопля, казалось, замолкло всё вокруг, даже старенький телевизор госпожи, проживавшей напротив.
— Что это за чувство?
Юки откинула одеяло, спустила ноги на пол и зашагала к матери, которая уже сидела на кухне и пила чай. Удо перелистывал снимки сальными руками, и она в полной мере убедилась в его «профессионализме» в сфере фотографии.
— Ну кто так делает?! — возмутилась Юки, плюхнувшись рядом. Её невидимая кисть попыталась коснуться локтя гостя, но предсказуемо прошла сквозь него. — Хоть бы руки помыл. Вот папа…
Эти слова заставили её на мгновение предаться светлой грусти, но потом она фыркнула и начала крутиться на стуле, поглядывая на мать.
— Когда твой муж пришлёт документы о разводе? — спросил Удо, закрыв альбом.
— Завтра или послезавтра. Хочу поскорее перестать о нём думать, — недовольно произнесла Нана. — Ох, а как там твоя мама? Ей стало лучше?
Удо покраснел и отвернулся к окну. Спустя несколько томительных секунд он наконец ответил:
— Да. Врач сказал, что в её возрасте подобное состояние — совершенная обыденность. Нужно уделять ей больше внимания и обеспечить постоянный уход.
— Она принимает свои таблетки?
Удо кивнул.
— Думаю, будет лучше, если на ночь ты останешься здесь, а утром пойдёшь домой. Хорошо?
Впервые за долгое время Юки уловила тревожные нотки в голосе матери.
«Либо она хорошая актриса, либо этот мужчина ей небезразличен. Интересно, что в нём такого необычного?»
Юки стало не по себе от собственных мыслей. Она не знала подлинных эмоций матери и мотивов её поведения. Ещё бы, она ведь мёртвая девочка, у которой нет ни нормального образования, ни какого-либо опыта в отношениях. Она даже школу не смогла окончить и поступить в университет.
— Я постелю тебе в гостиной.
После этих слов Нана удалилась. Юки осталась наедине с её любовником, который разглядывал фотографию, тайком извлечённую из портмоне.
«Знакомая девушка, — пронеслось в её голове, когда она разглядела девочку в форме своей школы. — Стоп, это же… Саку-тян? Неужели она его дочь?»
— Сакура, надеюсь, с тобой всё будет в порядке — мужчина с любовью в глазах провёл пальцем по изображению миловидной девочки. — Потерять подругу, да ещё и таким образом…
«Что значит — таким образом? И он сказал, что я была для неё подругой. Мы с ней много общались в детстве, но… Она же теперь звезда, айдол… Ничего не понимаю», — Юки растерянно посмотрела на мужчину, бережно спрятавшего фотографию.
— Хм, нужно будет прояснить этот момент, — пробормотала она себе под нос.
Удо накинул куртку и улёгся на небольшой диван. Юки решила потратить время на более серьёзные вещи — составление плана действий.
«Первое: проследить за маминым любовником. Второе: побольше узнать о его дочери, Сакуре, и о том, какие у нас были отношения. Третье: навестить одноклассников, может, удастся подслушать сплетни о моей прошлой жизни и обстоятельствах смерти. Четвёртое: проведать отца».
— Думаю, на этом можно закончить, — заметила Юки, после чего поправила волосы и ещё раз пристально просмотрела список. — Дело превыше всего.
После этого она безразлично взглянула на алые облака за окном. Светало. На улице слышались сигналы машин, рёв моторов и крики.
— Кошмар, я потеряла счёт времени.
Юки услышала, как хлопнула входная дверь, и поспешила за маминым ухажёром, который между тем стремительно пересекал одну улицу за другой. Он будто боялся опоздать, спеша увидеть кого-то важного.
«Может, его ждёт дочь? Если она со мной дружила, то, наверное, находится в крайне подавленном состоянии, — сделала вывод Юки и ускорила шаг. Она шла по земле, но не чувствовала опоры под ногами. Словно парила, подобно одинокой маленькой птице в грозном небе. — Даже в бестелесном состоянии я не успеваю за простым человеком. Если бы знала, что так получится, то занималась бы спортом».
Юки неуверенно лавировала между гаражами и хлипкими постройками, которые, как ей казалось, могли рухнуть в любой момент. На дороге то и дело попадались баночки из-под напитков, дырявые контейнеры и грязные обрывки ткани.
«Неужели он здесь живёт? Мне казалось, что он очень обеспеченный человек. Выглядит уверенным, самодостаточным и приличным».
Юки стало стыдно от собственных мыслей.
Из тени у стен построек, мимо которых пролегал их путь, раздавался вой собак и кряхтение беспризорников. Каждой клеточкой своего эфемерного тела она ощущала горе и ненависть обитателей этого места. И чем дальше они продвигались среди трущоб, тем чётче Юки улавливала странный запах. Он напоминал смесь горьких трав и заставлял глаза слезиться.
Удо поднялся на хлипкие ступеньки, которые жалобно застонали под его тяжестью. Он осторожно прошёл несколько лестничных пролётов и остановился у квартиры под номером четыре — знаком боли и смерти. Уже сквозь закрытую дверь Юки поняла, что внутри случилось нечто ужасное. Она буквально тонула в тухлом, гнилостном запахе чужого несчастья.
— Мам, я принес твоё лекарство, — прокричал в темноту Удо, войдя в прихожую. — Мама?
Мужчина зашагал по квартире, и Юки последовала за ним, чувствуя ужас, навеваемый атмосферой дома. Она прошла в одну из комнат и застыла, прислонившись к стене, по которой в конце концов и сползла на пол, сама того не заметив. В её горле застрял немой крик, и если бы он был слышен живым, они бы точно оглохли.
Через несколько минут появился Удо, который побледнел и отчаянно закричал, увидев висевшую в петле пожилую женщину.
«Ещё одна смерть. Ещё одно тело. Когда же это закончится, Ками-сама?»
Как только Юки пришла в себя, то на полусогнутых ногах приблизилась к мужчине и попыталась коснуться его спины. Он дрожал, рыдал и судорожно развязывал верёвку, впивавшуюся в пальцы.
Мужчина вызвал полицию, кое-как объяснил ситуацию и назвал адрес. Полицейские прибыли через десять минут и зафиксировали факт смерти, небрежно записав в качестве причины её наступления суицид, сухо произнесли слова соболезнования и уехали.
Юки сидела рядом с Удо и гладила его по волосам. Он не чувствовал её прикосновений, но она не могла не пожалеть его. Мужчина теребил в руках деревянную рамку с общей фотографией, где были запечатлены он, мать и его дочь, и, истерически вздрагивая, сжимал её всё крепче и крепче, словно мечтал разломить пополам.
«Ему нужно побыть одному», — поднявшись, решила Юки. Она бездумно зашагала в соседнюю комнату, где на прикроватной тумбе увидела целую стопку бумаг с надписью «Пропал человек», и узнала свой нелепый вид на фотографии.
«Что они здесь делают? Кто принёс их сюда?» — недоумевала она, осмотрев обстановку.
В центре комнаты стоял небольшой столик, заваленный тетрадями и альбомами для рисования. В стеклянном стаканчике размещались кисточки, ручки и карандаши. Они буквально тонули в серо-зелёной жиже размешанных в воде красок. Слева был шкаф для одежды, почти пустой. На полу лежал мягкий бордовый ковёр с несколькими пятнами. На деревянных полках у правой стены лежали книги японских авторов: Харуки Мураками, Рю Мураками, Кобо Абэ, Миюки Миябэ и многих других.
«Душу невозможно разглядеть сразу. Когда люди встречаются, они видят лишь лица друг друга. Внешность ничего не значит. Родство душ — вот что важно», — эту фразу из «Виртуальной семьи» Юки запомнила на всю жизнь, в том числе и загробную.
«Вот бы увидеть Саку-сан. Может, она — ключ к разгадке?»
Входная дверь с грохотом хлопнула, впустив пыль с улицы. Юки вздрогнула, услышав тяжёлые шаги. Вскоре на пороге показалась невысокая девушка со слегка вьющимися волосами. Она быстро захлопала глазами, посмотрев прямо на незваную гостью.
— Юки? — несмело произнесла она. — Т-ты же ум-мер-рла… Я же теб-бя-я…
«Что она говорит? Не могу разобрать…»
Слух, однако, тут же вернулся, и Юки оглушил чей-то вой. Он перекрыл речь Сакуры и вызвал сильную боль. Лицо Юки исказила гримаса. Она упала и схватилась за голову. В сознании витали образы и обрывки каких-то фраз.
Сакура сделала несколько несмелых шагов и накренилась с сумасшедшим выражением лица. Юки подумала, что её глаза вот-вот с мерзким звуком вывалятся ей под ноги. Оглушительный крик Сакуры заставил её съёжиться ещё больше, и она растворилась в воздухе.
«П-показалось?» — стрелой пронеслось в голове Сакуры. Впрочем, она не успела в полной мере осознать случившееся, потому что упала без сознания. Из её ладони выпала записка, где кривым почерком было выведено: «Прости. Нам нужно прекратить общаться». Записка, пропитанная слезами и болью.
Примечания:
¹В японском фольклоре — призрак, который представляет собой вращающуюся белую полосу хлопковой ткани около тридцати сантиметров в ширину и до двадцати-тридцати метров в длину. Он летает по ночам и иногда душит людей, обвёртываясь вокруг головы или шеи, после чего уносится ввысь вместе с жертвой.