Коронованные

Адам понял, что такси остановилось, только когда водитель повернулся к нему. Поблагодарив кивком, Адам вылез из машины, придерживая пальто. Наушник чуть накренился, и Адам поправил его, не переставая говорить.

- Пол, ты же знаешь, нам нужен этот контракт. Но и стелиться не вижу смысла. Не он, так другой. Ты знаешь, агентство не бедствует.

Адам был одним из партнеров бизнеса, так что прекрасно понимал, о чем говорил. Не переставая убеждать Пола, он широкими шагами пересек холл дома и вызвал лифт. Только когда двери разъехались в стороны, наконец-то закончил разговор.

Пока лифт поднимался в пентхаус, у Адама оставалось немного времени передохнуть.

- Напыщенный индюк, - пробормотал он.

Пол ему никогда не нравился. Напоминал не столько индюка, сколько бычка с большими влажными глазами – который способен только на то, чтобы оплодотворять коров. На ферме у дедушки был такой. Пусть Адам и уехал оттуда много лет назад, запомнилось ему хорошо.

Когда двери лифта открылись, Адам уже думать забыл о Поле. Он набрал секретаршу, Эмили, и теперь в наушнике звучал ее деловой голос.

Адам снял пальто и уверенно прошел в гостиную. Огромное пространство, залитое днем светом из панорамных окон, заставленное дизайнерской мебелью, большую часть которой выбирала Эмили. У Адама тогда была большая сделка, так что он махнул рукой и велел секретарше нанять какого-нибудь дизайнера и обставить купленную квартиру.

- Встречу с Рикманом перенеси. Да, я в курсе, что это второй раз, но пусть помучается. Надо напомнить его место, а то совсем обалдел. Это мы ему нужны, а не он нам.

В гостиной уже клубился сумрак, так что только включив свет, Адам заметил сидящего на диване Марека. Тот недовольно сощурился на лампы, зашипел, как рассерженный кот. Стянул с головы огромные наушники и опустил на колени блокнот.

Темные волосы казались влажными и чуть вились, похоже, Марек после душа. Одеться он не потрудился: натянул джинсы и развалился на диване, щеголяя многочисленными татуировками, украшавшими поджарое тело.

Мама всегда говорила, что оба ее сына похожи друг на друга, но Адам считал, это не так. Отвернувшись от Марека, он прошел на кухню, чтобы налить стакан воды и выслушать последние отчеты Эмили. Как раз отключил телефон, когда вернулся в гостиную. Стянул наушник и кинул его на стеклянный столик, украшенный витиеватыми узорами.

- Не знал, что ты будешь здесь, - сухо сказал Адам. Ему всегда требовалось время, чтобы переключиться с сугубо делового тона на более... теплый.

Марек не ответил. Он успел достать сигареты и теперь выпускал в дизайнерский потолок белесый дым. Ноги закинул на тот же столик, так что Адам, снимая запонки, мог видеть подранные джинсы, сцепленные булавками.

- Ты мог бы не курить здесь, - поморщился Адам.

- Нет, - нахально ответил Марек. Затянулся поглубже и выпустил дым.

- Я же просил.

- Ох, представляешь, не всё происходит так, как ты приказываешь. Я не твои бизнес-овечки.

- Ты в моем доме. Мог бы соблюдать простые правила.

- Мог бы уйти хоть сегодня. Это ты настаиваешь, чтобы я оставался.

Что было не совсем правдой, но спорить Адам не хотел. Он прекрасно понимал, что если бы Марек действительно желал уйти, то сделал бы это, даже не предупредив. В конце концов, из дома он всегда сбегал именно так.

Или, если бы Марек хотел, Адам бы его вообще не видел. Пентхаус вполне позволял пересекаться как можно реже.

Вместо споров Адам перешел ко второй запонке и собственной причине, почему не был против брата под боком:

- Звонили из Центра реабилитации. Спрашивали, как ты.

На лице Марека отразилось удивление, но потом он скривился и тут же спрятался за новым облаком дыма.

- Видимо, отец их достает. Хочет узнать, не ширнулся ли я тут чем.

- Ты несправедлив.

- А ты ни черта не знаешь.

Адам вздохнул: этот разговор тоже происходил и не раз. Правда, сегодня Марек неожиданно вскинулся и заявил:

- Отец считал, мне помогут молитвы. Молитвы! Хоть святой водой не кропил.

Этого Адам действительно не знал. Он был в курсе, что отец вдарился в религию после смерти своей сестры Эдит, но Адам всегда считал его достаточно разумным человеком. Если он и Мареку предлагал помолиться, не удивительно, что брат послал его к черту.

- Но именно отец устроил тебя в Центр, - заметил Адам. – Стоит быть благодарным.

Марек снова помолчал, и Адам посчитал разговор исчерпанным.

- Я в душ, займись ужином, пожалуйста. И не кури в доме.

Марек показал средний палец и потянулся за новой сигаретой. Адам не стал возражать: ему не нравился запах табака, но вентиляция работала отлично, и он знал, что одной зависимостью Марек избавляется от другой. Не очень верное решение, но сигареты явно были меньшим злом.

Скинув в ванной одежду, Адам забрался в душ, смывая остатки тяжелого рабочего дня. Вместо с водой он позволял соскальзывать и мыслям о бизнесе, хотя то и дело всё равно возвращался к сделкам.

Возможно, стоит провести ритуал.

Что-нибудь незначительное: например, дома у Пола завтра сломается канализация. Мальчишки случайно вышибут камнем стекло. Заискрит любимый тостер, вдруг замыкание. Что угодно, что задержит Пола и не даст ему присутствовать на встрече.

Отец не одобрял, что сын использует магию в работе.

- Я использую мозги, - возражал Адам. – Магия лишь костыль.

Он немного лукавил: знания Адам действительно приобрел в университете, но вот деловая хватка во многом основывалась на колдовстве. Адам обладал чутким предвиденьем, так что попросту знал, в какие сделки стоит влезать, а что может стать серьезным препятствием. Четких картин он не видел, это больше походило на развитую и всегда верную интуицию.

Адам считал, это как мозги. Если природа его одарила, почему бы этим не пользоваться.

К тому же, отключить предвиденье он не мог. А в ритуалах всегда был уверен. В конце концов, он сильнейший из живущих в их роду.

Потому и считал, что Печать Привратника перейдет к нему в свое время. А она появилась на коже Марека.

Слишком погрузившийся в мысли, Адам задержался в ванной. Быстро оделся в свежую одежду и направился на кухню. Как бы Марек не показывал средние пальцы, он часто ужинал с братом и не имел ничего против того, чтобы накрыть на стол и убрать после заказанную еду.

Кухня оставалась темной, и Адам с досадой подумал, что наверняка Марек не дождался, а еда теперь холодная. Но, включив свет, с удивлением смотрел на пустой стол. Марек даже не начинал. Это он решил побунтовать?

Одновременно с этим своей интуицией Адам уже понял, что происходит. К бунту это не имело отношения. Он стремительно вернулся в гостиную, уже зная, что увидит.

Марек скорчился на том же диване, уткнулся лицом в подушку, кажется, даже прихватил ее зубами, чтобы стоны не были слышны. Он обхватил себя руками и дрожал от боли.

- Мар, - Адам осторожно присел рядом. – Что ты меня не позвал...

В их семье не было принято просить помощи. Дед любил говорить, что каждый должен всего добиться сам, иначе это ничего не стоит. Вот как его отец, который приехал в Америку из Европы, не имея ничего, а в итоге стал владельцем неплохой фермы.

Адаму всегда хотелось возразить, что у прадеда было шестеро братьев и сестер, каждый из которых тоже вложился и помогал, просто позже они разъехались, преумножая род. Но деда было не убедить.

Как подозревал Адам, отец поэтому и уехал в город. Посчитал, что должен добиться всего сам. К тому же, матери фермерская жизнь никогда не нравилась. У отца был книжный магазин, но с ним как раз очень помогала мать. Отец отлично организовывал работу, но ничего не понимал в финансах.

Адам прилежно учился, поступил в университет, который с гордостью оплачивал дед. К тому же, тогда стало очевидно, что у Марека совсем другие интересы, и он скорее уедет автостопом по стране, нежели поступит в университет.

Дед умер, когда Адам закончил учебу и получил работу в фирме. Тогда на похороны съехался весь род, ведь дед был не только старшим, но и любимым. А еще хранителем Печати Привратника.

Она сама выбирала, к кому следующему перейти. И те дни, когда Адам в последний раз был на ферме, наполняли скорбь, колдовство и замершее марево ожидания.

Печать сама избирает хранителя. И она выбрала Эдит, сестру отца. Хрупкую тётю Эдит, которая за наивысшее счастье считала воспитание троих детей. Выбор всех удивил и ошарашил, но бабушка сказала, что пути колдовства неисповедимы, и оно лучше знает, как надо.

Видимо, не всегда. Тётя Эдит не протянула и полгода. У нее не вышло ни быть главой рода, ни тем более сдерживать печать. После нее всё едва не развалилось, но отцу и другим удалось уладить и снова восстановить крошащуюся печать.

Тогда Адам был убежден, что Печать перейдет к нему. Сильный колдун с могучей волей – он бы без труда удерживал Врата. Но всё вышло иначе: Печать избрала Марека, которому тогда едва исполнилось семнадцать.

Каждый должен справляться сам. Благодаря этому, Адам никогда не был близок с семьей. Он звонил бабушке на ферму, спрашивая, как она. Раз в месяц обедал с родителями, но Марек редко к ним присоединялся, его интересовали совсем другие вещи.

Не так давно родители начали упоминали, что у Марека появились и опасные увлечения, но Адам полагал, это мотоциклы или татуировки. Количество последних неуклонно росло, выстраиваясь вокруг чернильной Печати.

Адам не думал, что это наркотики. Даже не подозревал. Пока ему поздним вечером не позвонили из больницы сообщить, что у его брата передозировка. Почему-то для экстренных случаев Марек оставил номер телефона брата, а не родителей.

Позже отец отправил Марека в Центр реабилитации, Адам же крупно поссорился с родителями. Он считал, его должны были держать в курсе. Он мог помочь.

- Каким образом? – спросил тогда отец. – Заменил мозги брата на свои? Или, может, убрал бы Печать?

Все прекрасно знали, что раз в пару месяцев, когда Твари из-за порога начинают ломиться во Врата, их защищает именно Печать и тот, кто ее носит. Человек сам эти Врата, ему требуется воля, чтобы держать Врата закрытыми и пережить боль, потому что именно она полыхает, пока ломятся твари.

С волей у Марека проблем не было. А вот с болью он не знал, что делать, после тёти Эдит Врата совсем расшатались, так что всё стало гораздо сильнее. Наркотики заглушали боль. Как полагал Адам, передозировка как раз произошла в тот момент, когда твари в очередной раз ломились, причиняя боль. Марек хотел с ней справиться.

После Центра и курса лечения Адам забрал брата к себе. Точнее, предложил пожить у него, Марек был совершеннолетним и мог принимать решения сам. Стал совершеннолетним во время лечения.

Только тогда обнаружилось, что не стоит справляться самому. Возможно, пойми они раньше, многих смертей удалось бы избежать.

Тело Марека на диване снова содрогнулось от боли, Печать на его груди слабо светилась. Адам ее почти не видел, потому что брат сжимался.

Положив ладонь на плечо Марека, Адам начал тихонько напевать мелодию без слов. Некоторые вроде как умели исцелять просто прикосновением, но точно не Адам. Ему требовалось направить эту целительную энергию, дать ей окутать того, кого он касается.

Адам никак не мог помочь с сВратами, но тут Мареку и не требовалась помощь. Он был отличным хранителем, который крепко держал Печать на Вратах, сколько бы не скреблись в нее твари из-за порога. А вот с болью физического тела Адам помочь мог.

Как и все остальные из их рода. Если бы только попытались!

Адам был сильным колдуном. Как оказалось, его предназначение тоже отчасти в том, чтобы хранить Печать. По большому счету, он не знал, как бы справился, будь она на его теле. Даже чувствуя за некоторое время приближение приступа, он бы что, отменял все встречи? А если бы это происходило в командировке?

Марек расслабился, хотя его еще била дрожь. Через какое-то время и она утихла, и Адам закончил пение, убрал руку. Он молча ушел и вернулся со стаканом воды и теплым свитером, который усевшийся Марек безропотно надел. Измученный, потрепанный, сейчас он не походил на бунтаря.

- Спасибо, - хрипло сказал Марек. – Кажется... кажется, Печать становится крепче. С каждым разом.

- Серьезно? – удивился Адам. – Не думал, что такое возможно.

Марек залпом выпил воду. Пожал плечами.

- Я хорошо держу Печать. А ты как будто укрепляешь не только мое тело, но и ее.

- Ну... носитель Печати и есть Врата.

- Вот именно. Может, однажды Печать закроет Врата навсегда. И не понадобится хранитель.

Адам очень в этом сомневался. Он не знал толком, что это за твари: бабушка считала их озлобленными духами природы, отец и вовсе думал, что Дверь ведет в Ад. Тётя Эдит говорила, что это зло темное и бесформенное, существующее с тех времен, как на землю выползло первое живое существо и отбросило тень. Всепоглощающие лафвкратовские Древние, как иногда говорил Марек.

Он как-то обмолвился, что успел заглянуть за Дверь, когда получал Печать.

- И она не должна быть раскрыта. Никогда.

Что ж, Марек явно готов вести дело до конца. Адам не против помочь. Раз уж их колдовской род когда-то был избран для того, чтобы хранить Печать.