Глава 31
ЛИСА.
Я переступаю порог.
Комната тускло освещена. Первое, что я замечаю, Чонгук, сидящий в углу на коричневом кожаном диване с бокалом виски в руке. Братья похожи как две капли воды. Сердце замирает, и я останавливаюсь, когда вижу другого человека в комнате. Между нами только стол с двумя стульями.
Дверь закрывается, и помещение становится невыносимо тесным. Иван связан и сидит на стуле в нескольких шагах от меня. Пальцы чешутся от осознания, что Чонгук внимательно наблюдает за мной.
— Это его ты выслеживала все это время, не так ли? — Голос Чонгука звучит для меня, как колыбельная.
Я не могу посмотреть в его сторону, не сводя глаз с человека, который отнял у меня все. Того, кого я искала больше половины своей жизни.
— Ты никогда не преследовала меня, верно?
Чонгук всегда был на два шага впереди.
Но сейчас мне нужна только секунда.
С молниеносной скоростью я достаю пистолет, спрятанный в пальто, и направляю его на Ивана. Ожидаю, что Чонгук двинется ко мне или повалит на пол, но он даже не вздыхает.
— Давай поболтаем, милая. Не переживай, Иван никуда не денется.
Иван с кляпом во рту, избитый до крови и в синяках. Он едва жив, но находится в сознании.
Я облизываю губы. Он наконец передо мной.
Чонгук поднимается, и я по инерции направляю оружие на него. Он смеется, поднимая руки.
— Ты хоть раз стреляла, дорогая?
Я нажимаю на курок, и бокал виски, из которого он пил пару минут назад, разлетается вдребезги на столике.
В комнату врывается Лоренцо, но Чонгук быстро кричит:
— Стоять! Я разберусь.
Лоренцо переводит взгляд между нами, его пистолет уже нацелен на мою голову.
Я зашла так далеко не для того, чтобы сдаться.
Я снова направляю пистолет на Ивана. Руки дрожат. Я так долго ждала этого дня. С того момента, когда впервые увидела его стоящим над безжизненным телом моей матери, пока я сидела неподвижно, дрожа от ужаса, малышка с парализованными от страха ногами. Я знаю, без сомнения, что в ту ночь он хотел убить и меня. И я даже желала, чтобы он так и сделал.
— Знаешь, как обидно осознавать, что ты никогда не была сосредоточена на мне, — говорит Чонгук, звуча почти так же безумно, как я себя чувствую. Я наблюдаю за ним краем глаза. Его медленные хищные шаги ко мне заставляют нервничать.
— Когда ты понял? — Спрашиваю я. Голос звучит чужим.
Иван в поле моего зрения, он корчится и пытается выбраться. Чонгук ведет себя так, будто у нас есть все время в мире, лениво поддразнивая меня. Полагаю, он всегда был таким. Единственная, у кого заканчивалось время – это я.
— Когда ты устроила тот маленький пожар в «Amor». Ты знала, что я отреагирую и вызову Ивана, чтобы он отвез моего брата. В ту ночь, когда ты была в особняке, Иван должен был быть там, не так ли? Но тебе не повезло, потому что он решил украсть у меня партию наркотиков в ту же ночь. Потом его отправили в Италию, и тебе пришлось остаться со мной. Ты не могла поехать за ним в Италию, даже если бы захотела, потому что отец запретил тебе оформлять визу. Если бы ты попыталась, он бы узнал и заставил бы тебя вернуться домой с новоиспеченным мужем. Так что тебе пришлось искать другой способ вернуть Ивана, так ведь?
Мой взгляд встречается с его, и в его прекрасных синих глазах закипает тьма. На нем все черное, рубашка наполовину расстегнута.
— Должен признать, я не ожидал, что в тебе столько безумия.
— Мне не нужно это слышать от тебя, — выдыхаю я, с трудом сдерживая дрожь.
— На столе контракт наших отцов. Думаю, он тебе уже не нужен, верно?
Я бросаю на него неуверенный взгляд и делаю шаг в сторону, еще дальше от Чонгука, недовольная тем, как спокойно он сокращает расстояние между нами.
— Нет. Он мне не нужен. Я с самого начала знала о договоре, который они заключили. Ценой была моя мать, не так ли?
— Ах, но сегодня я узнал мотив. Неужели ты ни капельки не заинтригована? — Спрашивает он с таким азартом, будто наслаждается каждой секундой этого представления, и я определенно чувствую, что он играет со мной.
Я облизываю губы и крепче сжимаю пистолет. Мотивы моего отца всегда были понятны с того момента, как я проследила крупный денежный вклад на его счет, и он вдруг выпутался из безвыходного положения. Но просить Чонгука о большем... Скажет ли он мне правду?
Чувствуя мои сомнения, он продолжает:
— В тебе течет кровь мафии, дорогая. Твой отец – трус. Но твоя мать происходила из рода хорошо воспитанных «бизнесменов».
— Нет, моя мать была далека от жестокости.
— Может, когда ты родилась. Твой отец и она заключили очень удобный брак. Почему бы не дать Ивану самому рассказать тебе все? Утром он все равно будет мертв, — Чонгук говорит с притворной доброжелательностью. Он подходит к громиле и срывает кляп.
— Нужно было прикончить тебя, когда ты еще и двух слов связать не могла, — рычит Иван.
Чонгук отвешивает ему пощечину, брызги крови и слюны летят в стороны. Меня трясет от ярости. Как будто Чонгук посягает на мою добычу. Я должна убить этого человека. Сколько раз я представляла этот момент. Но стоять перед ним с пистолетом в руках совсем другая реальность.
— Твоя шлюха-мать так сопротивлялась. Я наслаждался...
С молниеносной скоростью Чонгук проводит лезвием по его щеке от уголка рта до скулы. Иван кричит, а Чонгук засовывает кляп обратно в его окровавленный рот.
— Похоже, он все равно не скажет нам ничего стоящего.
Пистолет направлен в их сторону, но Чонгук невозмутим. Он никогда не боялся меня. Даже когда я старалась разрушить его изнутри, он едва реагировал.
— Не понимаю, зачем тебе так поступать со своим заместителем? — Спрашиваю я.
Разве Иван не был важен для их иерархии? Незаменим в делах, когда Чонгук отсутствовал? Он предал его с партией наркотиков, но разве не сам бы Чонгук наказал его за это? Почему он подал мне его на блюдечке с голубой каемочкой?
— Можно сказать, это совпадение. Иван слишком переоценил свои силы, когда решил, что может украсть у меня. Я люблю месть больше, чем многие, но для Ивана… ты стоишь в очереди первой.
Мое сердце сжимается от этой жуткой, извращенной заботы.
Неужели он действительно даст мне отомстить?
Несмотря на все, что я устроила, он действительно позволил мне получить этот момент?
Чонгук медленно подходит ко мне. Я должна бояться этого человека, особенно после всего, что видела. Я не могу успокоить бешено бьющееся сердце и мысли, которые разрывают меня. Он мог бы сам разобраться с Иваном, и я бы никогда не узнала. Но вместо этого... он привел меня сюда.
— Зачем ты издеваешься надо мной? — Слезы наворачиваются на глаза, вопрос звучит почти как мольба. Чонгук подходит вплотную, и пистолет упирается ему в грудь.
Он не боится меня. Никогда не боялся.
Он осторожно вытирает мои слезы, а я замираю под его прикосновением.
Я в шоке.
Разбита на мелкие кусочки.
— Потому что, милая. Я помогу тебе нажать на курок.
Я не могу дышать. То, о чем я мечтала столько лет, теперь преподносит мне сам дьявол. Я знаю Чонгука лучше, чем хотелось бы. У всего есть своя цена.
— Думаешь, мне нужна твоя помощь? — Шепчу, не в силах перевести дыхание.
Он так близко. В мгновение ока он может направить пистолет против меня. Его присутствие гипнотизирует, а сам он, кажется, получает от этого извращенное удовольствие.
Он стоит у меня за спиной, горячее дыхание обжигает шею. Отвлекает меня от Ивана, заполняет собой все пространство, как всегда, так что я вижу только его.
— Разве ты не благодарна мне, милая, за то, что я привел его к тебе вот так? Не думаешь, что должна отблагодарить меня?
Его руки обхватывают мою талию, притягивая ближе. Мои руки подняты вперед, но его массивное тело нависает надо мной сзади, и его пальцы медленно скользят вниз по моим рукам, приближаясь к пистолету. Адреналин бурлит во мне.
— Разве ты не собираешься убить меня после этого?
— Только если ты будешь плохой девочкой, — насмешливо отвечает он. — Или можем заключить наше собственное соглашение, и я, возможно, окажу тебе милость и пощажу.
Сердце пропускает удар. В его голосе звучит опасная угроза.
— Я могу показать тебе весь мир. Освободить от власти твоего отца. Покажу твое наследие, которое твой отец пытался уничтожить.
На последнем обещании сердце дрогнуло. Я всегда мечтала узнать, есть ли у меня другие родственники. Хотела увидеть место, где росла моя мать. Теперь, зная это, я могла бы найти его сама, как только отец заплатит за свои грехи.
Я годами продумывала каждую деталь, притворяясь послушной дочерью, чтобы получить доступ к его компаниям и проникнуть во все аспекты его жизни. Скоро его мир рухнет, и он окажется в тюрьме за все свои грязные сделки. А я? Что касается меня, то я, конечно, в выигрыше. Бывают судьбы хуже смерти. И я была рада стать торговцем несчастий.
— А что, если я могу сделать все сама? — Спрашиваю, ощущая, как его опасные прикосновения оставляют метки на моих руках. Мое тело предвкушает его грубые наказания.
— А что, если ты перестанешь быть такой упрямой и признаешь свою связь со мной. Мы с тобой не такие уж разные, милая. Я предлагаю тебе весь мир, если ты просто будешь рядом со мной. -
По телу пробегает холодная дрожь, когда он целует меня за ухом.
— Почему ты играешь со мной? У твоей жестокости есть предел?
Его руки обхватывают мои, его пальцы нежно нажимают на мои, что держат спусковой крючок.
— Нет, когда дело касается тебя. Я еще не насытился, разрушая тебя, Лиса Манобан. Так что скажешь? Станешь ли ты моей женой?
Смех, дикий и истерический, рвется наружу, слишком много всего навалилось сразу. Извращенный, темный конец. Или начало. Единственное, что я знаю о Чонгуке – он смертельно серьезен.
Я балансирую между возможностью начать все сначала и прошлым, которое надо оставить позади. Но без этой ненавистной жажды мести я не знаю, для чего еще мне жить.
Абсурд. Никто не может любить мое черное извращенное сердце больше, чем кто-то вроде Чонгука.
Черт возьми, разве не поэтому нас тянет друг к другу? Хочется оттолкнуть эту назойливую мысль, больное и искривленное чувство надежды.
Я не заслуживаю счастья.
Не заслуживаю его.
Мой взгляд возвращается к Ивану, человеку, который задушил во мне любые задатки счастья. После этого, даже когда я всажу пулю ему в голову... Сколько еще я собираюсь винить его? После его смерти и освобождения моей матери, разве я не должна попробовать сделать шаг вперед, если сам дьявол предлагает мне выход?
— Ты начинаешь сомневаться в своей мести? — Чонгук спрашивает сзади с любопытством.
— Нет, — отвечаю я, вспоминая все годы, что я искала этого человека. Все годы, что посвятила своей мести ради памяти матери. Я смотрю в его холодные черные глаза – те самые, что смотрели на меня тогда, много лет назад. Шрам, который остался, подтверждает это.Но он оставил меня в живых.
Это была его ошибка.
— Не каждый рожден убийцей, милая. Я могу выстрелить за тебя, если хочешь?
Бах.
Выстрел. Мой палец нажимает на курок сам по себе.
Это происходит так быстро, что я не успеваю осознать разрушительное опустошение.
Иван рухнул на стул с пулей в голове. Сердце бешено колотится в жуткой тишине. Внезапно я снова чувствую себя одинокой. Слезы неудержимо текут по лицу, когда я вспоминаю свою маму. Ее безжизненное тело, а я сижу рядом, кричу, умоляя ее очнуться. Зная, что она никогда не проснется.
Она оставила меня одну, и теперь единственное, что у меня оставалось – бороться за нее, когда никто другой этого не сделал, – исчезло.
Адреналин бушует в крови, когда Чонгук подходит ко мне. Как бы сильно я ни ненавидела его все эти годы, не могу оторвать взгляд от тела Ивана. И все же, как будто он все еще имеет надо мной власть. Как будто этого недостаточно. Потому что убийство ее не вернет.
Чонгук заставляет меня смотреть на него, приподняв мой подбородок.
Он вытирает слезы с моих глаз.
— Никогда не позволяй никому видеть тебя такой, кроме меня.
Глаза снова наполняются слезами, потому что я никому не показывала своих слез. Когда я была ребенком и ночи напролет плакала о матери, отец отправлял меня к психологам, чтобы они изучали меня, как лабораторную крысу. Я быстро поняла, что это воспринимается как слабость, которая карается. Но перед Чонгуком, последним человеком, которому я должна показывать слабость, я не могу удержаться и разрушаюсь.
Он медленно достает пистолет из моей руки. Я не хочу отпускать, но когда он все же забирает его, правда врезается в сознание. Я убила человека. И не чувствую раскаяния. Пустоту, возможно, и ощущение утраты.
— Все хорошо, милая. Ты отомстила за нее.
Мой мир рушится, ноги подкашиваются, но Чонгук успевает подхватить меня. Он поднимает меня и прижимает к себе, моя голова касается его груди, и я начинаю рыдать. Душераздирающий крик прорывается сквозь сдерживаемое разочарование, освобождая всю накопившуюся боль и потерянные годы.
— Ты сделала это. Его больше нет, — шепчет Чонгук.
Я не знаю, как и почему он меня понимает. Но я не могу перестать прятаться в изгибе его шеи, благодарная за его тепло, вместо одиночества в углу комнаты, как тогда, много лет назад.
Сломанная.
Я знала, что моя месть что-то отнимет у меня.
Не думала, что раскроет еще что-то более уродливое.
Боль и утрату, которые я несла все эти годы.
В его смерти я нашла тревожное ощущение человечности.
То, чего кто-то вроде меня не заслуживает.