18.
Я никогда не пыталась успокоить нервы алкоголем или сигаретами. Презирала всё, что связано с зависимостью и неконтролируемыми состояниями. Но часто ловила себя на мысли, что сочувствую таким людям. Например, Бродячему Псу. Он умный мужчина, философ в какой-то степени. Говорит о важном, о чём сноб, работающий без выходных и мечтающий о богатстве, вряд ли скажет.
Я приходила к маме в обед. Солнце зашло за горизонт, а я сидела на берегу Кубани, где бывала каждый вечер в Армавире. Теперь я была умнее, чем в первый раз: брала с собой два пледа — одним укрывалась, другой стелила на песок. Плед защищал от холодного песка, а сигарета в руках — от внутренней боли.
Я все еще презирала этот способ успокоиться, но он временно помогал лучше любых таблеток.
Телефон безжалостно издал последний писк звонка, прежде чем окончательно отключиться. Я не знала, сколько времени прошло, пока я сидела, молча и отрешенно, глядя перед собой. Вода билась о песок, воздух был слегка морозным, а на небе загорались первые звезды.
Жалела ли я о звонке Дмитрию? Отчасти. В отчаянии можно натворить глупостей. Свой поступок я считала именно таким. Необдуманным и глупым. Я решила, будто звонок ему окажется моим спасением, но ошиблась.
Что он мог сделать? Не возникнуть же, как джин, в считанные секунды.
В моей ладони оказалась горсть песка. Я медленно выпускала его, наблюдая, как тоненькая струйка утекает в темноту. Затем я легонько хлопнула по песку ладонью. И еще раз.
И еще много-много раз.
Я вздохнула и откинулась на спинку. Прикрыв глаза, я представила, как нахожусь на другом конце света, где меня никто не найдет. Белый песок, голубая вода, самый красивый закат. Шум реки добавлял реалистичности моим мыслям, и картинка становилась четче.
Уходить не хотелось, но нужно было. Еще один сон на берегу, на холодном песке, я бы не выдержала. Поэтому я поднялась и потянула за собой плед.
Путь к спуску оказался долгим. Мне пришлось обходить весь берег. На полпути силы иссякали, а глаза болели от напряжения. Ни фонарей, ни света от телефона. Я сделала шаг, но не подняла ногу достаточно высоко и споткнулась. Едва удержалась, чтобы не упасть на песок.
— Да хоть что-нибудь может пройти так, как я этого хочу?!
Я раздражённо взмахнула руками. Сил не было. Неудачное движение стало последней каплей, и я не сдержалась, ругая себя вслух.
Я подняла голову и посмотрела на звезды. Их стало гораздо больше, чем в последний раз. Когда-то я говорила Дмитрию, что звезды спасают меня в трудные моменты, потому что в них я видела отца.
Это именно то, что мне сейчас нужно: снова погрузиться в самобичевание. Просто нелепо.
Я нашла Малого Льва и самую незаметную точку в этом созвездии. Она была единственной неизменной среди бесконечного движения звезд. Эта слабая и бесполезная среди других точка казалась мне закономерной.
Как так вышло, что человек, который любил и заботился обо мне, просто исчез, не сказав ни слова? Тот, кто уверял меня в моей уникальности, разрушил все и оставил меня одну? Это я виновата или он – настоящий подлец?
— Тут есть кто-нибудь?
Издалека донеслись крики. Я резко вскочила, мое тело мгновенно напряглось. Самозванцем мог оказаться любой. Никогда не знаешь, что задумали люди, появившиеся ночью на берегу реки. Меня охватила дрожь. «Самозащита», — подумала я. Но чем защищаться в случае опасности? Пледом? Я сжалась, прищурилась и вгляделась в темноту.
— Ана!
Мне показалось, что я ошиблась. Но имя повторили снова. Кто-то искал именно меня. Я невольно напряглась.
Кто вообще мог звать меня в такой час, тем более здесь, в Армавире?
Услышав очередной выкрик, я замерла. Осознав, кому принадлежит этот голос, я в изумлении прижала ладонь к губам.
Это невозможно. Этого просто не может быть!
Дмитрию больше не нужно было кричать. Он неожиданно появился передо мной с фонариком телефона. Я стояла перед ним с широко раскрытыми глазами. Руками я крепко сжимала перед собой плед.
Я не могла поверить своим глазам. Что это за магия? Галлюцинации? Или это сон?
Мы стояли в полутора метрах друг от друга. Я не могла разглядеть его за ярким светом, но сама невольно щурилась от ослепительного сияния. На несколько мгновений он замер, и мне показалось, что я услышала его спокойный выдох.
Дмитрий резко сократил расстояние между нами и заключил меня в крепкие объятия. Он тяжело дышал мне в макушку. Это не игра моего воображения: Лемин действительно был здесь, держал меня в своих руках.
Мои руки оказались сцеплены. Я могла только прижаться головой к его плечу и вдыхать его аромат. Как же он приятно пах...
Мы простояли так некоторое время, в абсолютной тишине. А потом я наконец спросила:
— Как ты оказался здесь?
— На ковре-самолете прилетел.
— Круто, — саркастично ответила я, — далеко припарковался?
— Не очень, — он погладил меня по волосам, — что ты здесь забыла?
И как часто бывало, он отвечал вопросом на вопрос.
— Бежала от призмы идеального будущего. — отвечала я, припомнив слова бездомного Бродячего Пса.
— Что?
Он отстранился и наконец выключил фонарик. Теперь я видела лишь очертание его фигуры.
— Когда ты приехал? — я перевела тему.
— Я был в аэропорту когда ты позвонила мне. Объяснишь что случилось?
Я боялась объяснений. Мне было проще до Луны пешком дойти, чем вывернуть то, что лежало на душе.
— Я не ожидала, что ты..
— И все же, я здесь.
Я поджала губы. Помолчав недолго, я взвыла, откинула плед обратно на песок и присела на него. Обхватила голову руками и мысленно пыталась справиться с собой. Почему так трудно рассказать, что произошло?
Мой отец, которого я считала погибшим, оказался жив. А мама, о которой я никогда не говорила, медленно угасала.
Я тихо заплакала. И радовалась тому, что мы находились в темноте. Дмитрий присел рядом, коснулся моей коленки и мягко погладил ее.
— Замерзла?
— Нет, — неуверенно отвечала я, — совсем нет.
— Ана, я в очень большом смятении. Ты сбежала, оставив глупую записку и не постаралась выйти на связь ни разу. Пожалуйста, поделись со мной. Что произошло?
— Я...
Дыхание перехватило. Я пыталась убедить себя, что доверяю Дмитрию. Ведь я обнажилась перед ним не только физически, но и, как мне казалось, душевно. Но сейчас... сейчас все было наоборот. Я никогда не верила ему полностью, как бы мне ни хотелось.
— Есть ли между нами доверие, в котором ты меня убеждала?
— Я не знаю.
Я говорила честно. Проблема была не в нём, а во мне.
Он привлек меня к себе. Осторожно поглаживая плечо, Дмитрий прижался подбородком к моей макушке и молчал. Сколько еще раз ему нужно будет вот так молчать, чтобы достучаться до меня?
— Будет очень странно, если я сейчас уеду.
— Я не хочу этого.
— Тогда чего ты хочешь, Ана?
Я взглянула на небо.
— Оказаться звездой в Малом Льве.
— Самая ярчайшая в этом созвездии - Преципуа. Она стремится к тому, чтобы быть гигантом.
— Дмитрий, я тебя не достойна.
Он помолчал недолго. Я могла лишь гадать, о чем он думал. Вариантов было немного: либо он считает меня сумасшедшей, либо полностью согласен со мной. К любому из этих сценариев я была готова.
— Возможно, — спокойно сказал он. — Но это потому, что ты иногда поступала некрасиво. Не нужно доказывать мне, что только ты сама можешь себя понять. Ты можешь быть равнодушной ко всему, но я, хоть и молчалив, точно не слеп. Раны не нужно вскрывать раз за разом. Достаточно их зашить и позволить другому окончательно их залечить.
— Думаешь, ты справишься с этим?
— Позволь хотя бы попробовать.
Плечи поднялись и медленно опустились. Его признание меня поразило.
— Мне страшно.
Лемин говорил вкрадчиво, приближаясь ко мне. Он уткнулся носом в мой висок и медленно водил им по коже, вызывая мурашки по телу.
— Пока не взглянешь страхам в глаза, не поймешь, сколько прекрасного тебя окружает, — закончил он.
— Ты о себе? — я улыбнулась.
— В том числе, — отшутился он.
Я взяла его ладонь на своей коленке и сжала. Пора встретиться со страхами лицом к лицу. С чего же начать?
— Помнишь, я сказала что сирота? Точнее, что-то подобное. — я помолчала, в то время как Дмитрий кивнул на мои слова. — Я соврала. Моя мама жива.
Я замерла. Слова не шли, я лишь глотала воздух и пыталась найти нужные выражения.
— Не придумывай подходящие слова. Говори, как думаешь.
Я прикрыла глаза. Что ж...
— Несколько недель назад Оксана сообщила, что мама тяжело больна. Рак развивался стремительно, и она ничего не предпринимала для спасения. Для меня это не было трагедией, ведь мама не проявляла особой заботы или любви. В детстве, возможно, да, но не после смерти отца. Она всегда находила повод меня упрекнуть, обидеть, придиралась к каждой мелочи. Казалось, ей хотелось испортить мне жизнь. В её глазах я была глупой девочкой, ничего не понимающей в этом мире.
— Почему ты - Ана?
Я цокнула.
— Задаешь самый очевидный вопрос, на который и сам уже знаешь ответ.
— Я хочу услышать это от тебя.
— У каждого свой способ бежать от прошлого. Я выбрала такой. И надеялась, что прошлое никогда не будет иметь значения в моем настоящем.
— Как же прошлое не имело значения, если ты писала письма отцу?
— Это...другое.
— Интересно, какое другое?
— Я была лишена любви и заполняла дыру внутри. Эти письма помогали, я вела дневник.
Я размышляла, говорить ли Дмитрию о воскрешении его отца. Молчала, слушая шум волн и поглаживая его ладонь большим пальцем. Это меня успокаивало.
— Вела или все еще ведешь?
— Больше не веду.
— Почему?
— Потому что теперь у меня есть ты.
Я врала наполовину. Больше не собиралась писать отцу. Он совершил ужасный поступок — предал меня. Предатели не заслуживают внимания. Но с другой стороны, иногда сокрытие не есть ложь. Я соврала Дмитрию во благо.
И я бы правда больше не писала отцу, потому что только Дмитрию могла доверить свои мысли. В письмах я изливала душу, а теперь все это хотела сказать ему лично.
Мы сидели до рассвета, наблюдая, как небо светлеет. Я показала Лемину фотографию, сделанную на рыбалке с отцом в семь утра. Пейзаж с нашего места был в точности как на снимке. Меня охватила тоска, но другая. Тогда это была светлая, щемящая тоска любви, а теперь — с болью.
— Как ты нашел меня?
Дмитрий опирался двумя руками на плед, распрямив свои ноги. Его ноги были выпрямлены, а черные брюки покрыты песком. Казалось, это его совершенно не беспокоило.
— С помощью Мишель.
— Что? — я удивленно распахнула глаза. — Вы разговаривали?
— Пару раз. В первый набрал ее я, во второй - она сама. Именно она предположила, что ты в Армавире.
Только сейчас я осознала, как низко себя повела с Мишель в нашей последней ссоре. Жаль, что такие вещи становятся очевидными только в самый неподходящий момент.
— То есть, ты не был уверен в том, что я именно здесь?
— Нет, — глядя на рассвет, отвечал он. — но чувствовал, что не ошибаюсь. Думаю, Мишель единственная кто знает тебя лучше любого. Хоть ты и от нее так же закрываешься.
Что-то в груди защемило. Да, я ужасная подруга. Этому нет никакого оправдания.
— Удивительно, что ты появляешься именно тогда, когда это кажется невозможным.
— Я уже вылетал сюда, когда ты позвонила мне. Не представляешь что я испытывал в самолете все время, что не мог набрать тебе.
— Дмитрий, — я посмотрела на него, не отрывая глаз. Какая же я глупая. — Прости меня. Я заставила тебя переживать из-за звонка. А потом телефон разрядился, и я, как дура, пришла сюда.
— Ты посчитала это нужным. Сейчас я рядом, и ты в порядке.
Я улыбнулась и нежно поцеловала его. Внутри меня жила любовь, которую я хотела выразить.
— Я скучала по тебе.
Он кивнул, его губы коснулись моих.
— Я тоже скучал.