11
«Зачастую, смотря фильмы или читая книги, я задумываюсь: а что было бы, если бы эти люди, по ту сторону экрана, никогда не встретились при других обстоятельствах? Один мужчина никогда бы не встретил любовь всей своей жизни, если бы не был тяжко болен, а девушка из обеспеченной семьи никогда бы не обратила внимания на юношу из малообеспеченной семьи, если бы в один миг не потеряла бы все. Собака никогда бы не обрела дом, если бы неравнодушный парень проехал мимо трассы, а бездомный так бы и остался бездомным, если бы однажды его не встретил парень, что занимается благотворительностью. Сложенная череда событий кажется не такой простой и однозначной. Им суждено было однажды встретиться. Через месяц, год, или целую вечность – но это было бы тем самым моментом, после которого уже не свернуть обратно, не изменить главного. Значит ли это, что каждому из них было приписано судьбой встретиться в жизни?
Судьба в целом не однозначное явление. Предопределенность событий настолько необъяснима, что порой даже страшно. Но не страх ли заставляет нас идти в неизвестность, которая так сильно тянет?
Не всегда важен исход событий, как то, что мы проживаем. И это одна из самых удивительных вещей в нашем мире.»
— Ты точно хочешь чтобы я приехала, сладкая?
Мишель закидывала меня вопросами. В какой-то момент, я даже уставши закатила глаза, поправляя сумку на своем плече.
— Да, Мишель, я очень хочу чтобы ты приехала сюда. Я пришлю тебе адрес.
— А это не закрытая вечеринка?
Я оглянулась назад. Охранники на входе стояли лишь для вида, никаких билетов у приходящих людей они не проверяли, точно так же, как и у меня, хотя пригласительное я имела.
— Приезжай. Я жду.
Я сбросила звонок. Как только телефон уместился в сумочку, ко мне подошел Алексей Градский, на чьем празднике я и находилась. Буквально позавчера, очнувшись в доме Лемина, я получила приглашение на первую большую выставку картин Градского в арт-помещении недалеко от центра.
— Рад, что ты пришла.
— Рада, что пригласил. — улыбчиво отвечала я. — Что чувствуешь?
— Немного волнуюсь. — нервно усмехнулся он. — Среди приглашенных есть хорошие инвесторы, в том числе Илатов. Он очень хорош в своем деле.
Меня передернуло. Но я ответила:
— Что ж, если он хорош собой, желаю удачи.
Я отдалилась от Градского, рассматривая работу позади него, как вдруг задумалась. Дмитрий, ответивший на мой вопрос о разговоре с Градским неоднозначно, так и не поднимал больше этого вопроса. Я вернулась к Градскому, коснулась его предплечья и увела в сторону от лишних глаз.
— Леш, что ты знаешь о разговоре Леонида и Дмитрия?
— Ровным счетом ничего.
— Скажи, они оба будут сегодня здесь?
— Вероятно... — растерянно отвечал Градский, — Что-то случилось? Ты меня пугаешь.
Я вздохнула, отводя взгляд в сторону. Натянула на себя улыбку, вновь встречаясь с Градским взглядом.
— Ты дал мне какую-то нелепую информацию в прошлую встречу, и я ждала какого-то внятного ответа, прояснения ситуации.
Алексей лишь пожал плечами, потерявшись от моих слов.
— Ладно, — я погладила его по плечу, за которое несколько секунд назад крепко держалась, — сама разберусь. Наслаждайся сегодняшним вечером, он полностью твой.
Я ушла раньше, чем он осознал всю суть разговора.
За более чем час, проведённый в небольших помещениях, разделённых на зоны с картинами различной тематики, я успела запомнить расположение каждой из них. При входе в галерею можно было увидеть лучшие работы Градского, ранее проданные за внушительные суммы.
В следующей комнате были представлены живописные полотна. Ещё дальше находились картины, на которых были изображены люди: силуэты или портреты. А последняя комната была посвящена родному краю Леши. На своих картинах он передавал видение города, как если бы смотрел на него из окна своего дома, изображая свою комнату и любимые места.
Я вернулась в помещение, где стоял фуршет, и подошла к одному из высоких столиков. На тарелке я увидела клубнику в шоколаде и взяла один кусочек. В этот момент мой взгляд упал на высокие двери, и оттуда вышел человек, которого я не могла не заметить.
Он шёл медленно, оглядываясь по сторонам, и проводил ладонью по своей щетине. Его взгляд сразу же остановился на мне. Я поперхнулась клубникой, отложила её в сторону и выпрямилась.
Лемин застыл на месте, вероятно, размышляя, стоит ли подходить ко мне. Я отрицательно помотала головой, прожевывая остаток клубники. На этом вечере меня интересовал только один разговор – с Краузе.
Помимо нежелательной встречи с Леминым, я старалась избегать общества Оксаны и Ромы.
Пару дней назад, я проснулась от яркого солнечного света, который проникал сквозь шторы. Я лежала на диване, укрытая пледом, и моя поза казалась неестественной.
Оказалось, что я уснула во время разговора с Леминым, и он не стал меня будить. Мы позавтракали в неловкой тишине, а затем он отвёз меня домой.
После этого мы почти не разговаривали по телефону или в сообщениях. Ни о договоре, ни о нашем поцелуе, ни о том, что между нами произошло, не было ни слова. Я очень боялась, что всё начнётся сначала, и мне было проще притворяться, что ничего не было.
Лемин закатил глаза на мой жест, и ушел в сторону, куда – я не имела понятия. Мишель написала, что будет на выставке с минуты на минуту.
От скуки я подошла к пуфику, села на него и стала рассматривать людей, которые были в комнате. Я поймала себя на мысли, что очень боюсь снова встретиться с Илатовым. Интуиция подсказывала мне, что он хорошо знает Леонида Меировича. Пусть я имела козырь в рукаве на случай неприятностей со стороны Ромы, к сожалению, он был подделкой. У меня не было доказательств того, что он домогался меня. С другой стороны, договор с Краузе уже был подписан, а значит пути назад не было. Ответ Лемина по поводу его содействия не имеет большого значения.
Только если не касательно моих принципов.
Я взглянула на вход и увидела, что Мишель входит в зал, полная воодушевления. Я поднялась со своего места и сделала шаг ей навстречу, но тут же за ней вошли Илатов и Оксана в сопровождении Леонида Меировича. Моё сердце забилось чаще, и я застыла на месте, словно мои ноги приросли к полу.
Мишель, словно предчувствуя неладное, нахмурила брови и замедлила шаг. Она не стала оборачиваться, но её взгляд, полный волнения и тревоги, был устремлён на меня.
Я сделала глубокий вдох, впиваясь ногтями в ладони. Мой молчаливый взгляд, брошенный на Рому, не остался незамеченным. В ту же секунду, когда Мишель поравнялась со мной, Илатов обратил на меня свой взгляд.
Я убеждала себя, что мне не показалось. Я хмурила брови и глубоко вдыхала. Илатов никак не проявил эмоций по поводу моего присутствия здесь, и это немного пугало. Он бросил на меня мимолетный взгляд, который длился буквально секунду, и продолжил свой путь в сопровождении жены и основателя Крауз-холла.
Я не могла в это поверить. Проще было думать, что он спокоен лишь потому, что продумал свой план в голове заранее. А не потому, что ему было все равно.
— Кого ты так прожигаешь взглядом? — неловко интересовалась подруга. — Спланировала убийство?
Я прикрыла глаза и покачала головой. Не заметила, как в своих размышлениях поддалась соблазну и выпустила свою ненависть к Роме наружу.
— Если бы, — наконец выдохнула я.
— Что произошло? — не унималась она, — кого ты заметила?
Я сглотнула ком в горле. Так больше продолжаться не могло. Если я буду утаивать прошлое от Мишель и дальше, все падет крахом. Я не готовила себя к тому, чтобы потерять подругу. Только не сейчас. Когда я...
— Мишель. — строго произнесла я. Мои руки коснулись ее плеч, и я заглянула глубоко в ее глаза. Пусть она воспримет мои слова предельно серьезно. — Прежде я никому не доверяла свои секреты, и ты должна понимать, что то, что я расскажу, должно остаться между нами.
Она понимающе кивнула. Я не стала тянуть. Рассказывала про Илатова так быстро, и так тихо, как только могла. Не утаила нашу случайную встречу на благотворительном вечере, как и о том, что о случившемся был в курсе Дмитрий. Мишель внимательно слушала меня, не перебивая и не задавая лишних вопросов, как это обычно бывало. Мне думалось, дело было в том, что я вообще никогда не рассказывала ей о своем прошлом, а когда дело касается такого серьезного, в её понимании, говорить что-то лишнее – это упустить откровенности от меня. Поэтому, она стояла словно статуя, тщательно вникая, а в последующем и обдумывая сказанное мной.
— У меня ощущение, что он играет со мной. Рома не может вот так просто оставить меня в покое. Он ненавидит меня точно так же, как и я его.
В процессе моего рассказа, мы с Мишель прошлись по самому первому залу и подошли к столику с фуршетом. Я прихватила виноград и наскоро засунула его в рот.
— Сладкая, я не понимаю одного...
Брови Мишель поползли вверх, образовывая форму домика, и я заметила в её взгляде то, чего больше всего не хотела видеть. И именно поэтому я никогда не говорила о своем детстве.
В её глазах я видела жалость.
Плевать она хотела на то, что это пережиток прошлого. Я рассказала сейчас, а значит, для нее, это являлось незажившей раной.
Не могла с точностью сказать, что это было не так. Но Мишель слишком углубилась в чувства, прослушав важное.
— Миша, — умоляла я, — перестань так смотреть на меня. Плевать я хотела на то, что было раньше. Мне почему-то кажется что теперь когда он знает в каком деле я занимаю позицию, Рома постарается уничтожить меня. Ведь это и его ремесло тоже, а в нем он сильнее меня. Либо я пойду на опережение и одержу победу, либо кану в пропасть и никогда мне не быть на желанном месте.
— Забудь ты уже о нем. Ты не видишь чего добилась без его присутствия?
Я раздраженно возвела руки к небу и повернула голову в сторону. Моему взору пал журналист, сидевший на пуфике, на котором прежде сидела я. Он сидел, облокотившись локтями на колени и подперев голову руками, сложенными в замок. Его взгляд был полон тоски. Казалось, что выставка совершенно не привлекает его внимание.
Он бы точно не допустил моего провала.
— Может снова сыграть в лотерею? — себе под нос произнесла я.
— Билет в Диснейлэнд? Ты серьезно, Ана? — воскликнула она. — Влюбленный человек никогда не простит собственное использование в личных целях.
— Но я ведь делала это и раньше.
— Сейчас все иначе. Ты совершишь ошибку.
— Знаю, — сдалась я. — Я его всю выставку избегаю. Не знаю почему, но мне так неловко начинать разговор.
— У вас что-то было?
Я совсем забыла, что не рассказывала Мишель.
— Не совсем. Он просто пригласил меня к себе. Мы заговорили про чувства, а потом поцеловались. Я всеми способами пытаюсь избежать чего-то серьезного.
— Да ты шутишь!
Мишель толкнула меня локтем в бок. Я широко раскрыла глаза и чуть не поперхнулась.
— Ты целовалась с Дмитрием Ленимым и молчала?! Подруга, да ты хороша!
Я начала шикать. Мишель очень громко говорила об этом. Казалось, все ктом присутствовал на выставке услышали это.
— Мишель! Тише, пожалуйста.
— Боже, прости, — рассмеялась она, прикрыв ладонями губы, — просто я в шоке!
— Мы слишком разные.
— Вы слишком хороши, сладкая. И очень хорошо выглядите вместе. Тебе точно не нужно сомневаться. Так что иди и поговори с ним. Я пока оставшиеся картины посмотрю.
Она демонстративно развернулась и направилась в другую комнату, оставив меня одну. Я помялась с ноги на ногу, собираясь с духом, а в следующую секунду уже делала шаги в сторону Дмитрия.
Он также сидел на пуфике. Стук каблуков эхом отбивался в висках. Я всегда была прямолинейна, но честность и прямолинейность — это разные вещи, а я не стремилась к первому. Если бы он знал всю правду, мне пришлось бы раскрыть душу, поделиться самым сокровенным и быть честной не только с ним, но и с самой собой.
А в этом я уступала. В очередной раз.
Я остановилась прямо перед Дмитрием. Его взгляд скользнул по моей фигуре, и он, распрямившись, посмотрел мне в глаза. Одна бровь вопросительно изогнулась. Он был похож на отшельника — молчаливого и погружённого в свои мысли.
— Поговорим?
Дмитрий встряхнул головой, оперся ладонями о колени, усмехнулся и встал со своего места.
— Поговорим. — Лемин привычно засунул руки в карманы брюк. Сейчас его взгляд был особенно холодным.
— Краузе...
— Ох, ну да. — перебил Лемин.
— Я даже не успела договорить.
— А нужно ли?
Я растерялась, невинно хлопая ресницами. Его тон был таким резким, а взгляд жестким. Никогда прежде он не был со мной так строг, как сейчас. Это заставляло задуматься, намного сильнее, чем хотелось в данный момент, потому я пронзала его своим взглядом, вспоминая все, что связывало нас.
На самом деле, нас связывало не так уж много. Но даже этого было достаточно, чтобы я поняла самое важное: с появлением Лемина в моём сердце заполнялась пустота. Он заполнял моё сознание, мысли и жизнь.
Случайная встреча на выставке стала не просто знакомством с критиком Орбпипа. Она сыграла свою роль в наших жизнях, и то, чего я боялась половину жизни, теперь проявлялось во всей красе: сердце глухо отбивало ритм, ладони дрожали, я была нерешительна и растеряна.
Лемин был для меня больше, чем журналист. Больше, чем тот, кто мог бы помочь мне с ростом. Больше, чем просто знакомый. Я боялась признаться в любви, хотя душа моя была открыта для неё.
— Тебе есть что сказать? — шептала я.
Лемин прошелся по щетине ладонью. Ухмыльнулся, собираясь с мыслями, а потом произнес:
— Я тебе не игрушка. Не твоя глупая марионетка. Краузе? Договор с ним полностью твоя заслуга, сколько мне еще это повторить?
— Хорошо. — я медленно опустила голову вниз, внушительно давая понять Лемину, что принимаю его серьезный настрой в разговоре. — Я просто не знала как начать разговор с тобой.
— Для начала, можно было меня не так очевидно отталкивать меня, когда я только ступил на порог выставки.
— Это тебя задело?
— Твое отношение задевает меня. Я бегаю за тобой, словно мальчишка и каждый раз утыкаюсь носом в твое навязанное безразличие.
— Прости.
Он приблизился ко мне, наклонившись к уху. Я не опускала глаз, разглядывая его красивый профиль, в то же время принюхиваясь к его новому одеколону.
— У терпения есть предел.
— Ты сам выбрал этот путь. — будто опомнившись, отрезала я. — Или уже забыл свои слова о попытках меня добиться?
— Я не уставал. — хрипел Дмитрий. — Но меня не устраивает твое избегание.
Мне пришлось вытянуться в пояснице, чтобы дотянуться до его уха, и тогда я прошептала:
— Я признаю свою вину.
— Хорошо.
Но я не успокоилась.
— Люди самые большие грешники. Для борьбы существуют два суда: человечий и божий. На какой отправишь меня?
Лемин пристально посмотрел мне в глаза, словно пытаясь разглядеть тот огонёк, который появился в них в мгновение ока. Я вся пылала от смущения, страха, стыда и чувства вины. Илатов казался незначительным по сравнению с моими чувствами к Дмитрию, ведь я глупо надеялась, что он поможет мне решить проблему с мучеником прошлого. Я словно стояла на распутье между двумя берегами, каждый из которых имел свою ценность.
Однако, в тот момент, когда я коснулась пальцами его ладони, я осознала, что нужно действовать разумно. Не прерывая зрительного контакта, я отвела его руку чуть за спину, чтобы скрыть от посторонних глаз, и переплела наши пальцы. Этот жест не остался незамеченным, и на губах Дмитрия появилась довольная улыбка, которая быстро скрылась от моего взгляда. Но его глаза снова завораживали меня своей бездонностью и притягательностью.
— На свой личный. — тихо ответил мне Лемин.
— Тогда я с удовольствием пройду это испытание.
Мой неоднозначный ответ обездвижил критика. Он серьезно разглядывал меня, самостоятельно додумывая, на что именно я была согласна.
Но объяснять значение своих слов я не намеревалась. Лемин и без этого все понял.
— Что ж, — отстранилась я, складывая руки на груди, — я все же хочу тебя попросить кое о чем.
— Я слушаю.
— Я переживаю, что у Илатова есть повод загнать меня в ловушку. Не мог бы ты узнать что вообще он думает по поводу моего сотрудничества? Мы теперь вроде как в одном деле крутимся. А это опасно близкое расстояние.
Лемин усмехнулся, но промолчал. Его усмешка была вызвана моей долей неуверенности в себе, но и в моих словах была правда: Илатов запросто мог это провернуть, если бы захотел. Остается лишь одно – узнать так ли это, или я просто слишком глубоко копаю.
— Хорошо. Сегодня будет по твоему.
***
Мишель исчезла с выставки так же внезапно, как и появилась. Я поинтересовалась, куда она так спешит, и она сразу же ответила, что к Кириллу. Он написал ей, что ждёт её в определённом месте, но подруга так и не рассказала мне, где именно. Не дожидаясь возвращения Дмитрия, она убежала.
— Ты все равно расскажешь мне об этом умопомрачительной драме позже! — щебетала она, на носочках прыгая к выходу.
Я грустно вздохнула, поджав губы. Надежды на веселье не было, и всё, что мне оставалось, — это бродить между работами Градского, радушно улыбаясь проходящим мимо людям. Среди них я тщетно пыталась найти Лемина, а также Илатова и Краузе, которые словно растворились в толпе.
В голове роились разные мысли, и я, взволнованная, провела ладонями по волосам и глубоко вздохнула. Мне срочно нужно было подышать свежим, прохладным воздухом.
Я быстро переступила через порог, оказавшись на оживленной улице, и спустилась вниз по ступенькам. Рядом стоящие люди курили сигареты, но это никак не смущало меня. Руки, сложенные в замок, немного меня утепляли, и все же, долго я бы не смогла так простоять без верхней одежды.
— Милая, — ласковое обращение ко мне заставило обернуться. Оксана, мягко улыбаясь, накинула на мои плечи вязанный брендированный шарф. На ней и самой был похожий. — Так нельзя. Девушкам в твоем возрасте опасно так распоряжаться со своим телом.
— Как-то справлялась прежде.
Я отвернулась от Оксаны. Сил на разговор с ней совсем не было. Я ничего не делала плохого для нее, она не пыталась сделать больно мне, когда-то нам необходимо было поговорить, и все же, я медлила и оттягивала этот момент.
— Знаю, злишься. — без капли обиды или сожаления говорила она. — Но не всю же жизнь так будет продолжаться?
— Я с легкостью простила вас, Оксана, — я повернулась в ее сторону. Глаза мои отчего-то заблестели. — Но это не значит, что я забыла или отпустила.
— Перестань жить прошлым.
— Не тебе меня учить подобными выражениями. Или ты уверена в любви Ромы спустя столько лет, зная о его изменах?
Оксана замолчала, скромно отведя взгляд в сторону. Она словно погрузилась в свои мысли, и я не хотела прерывать этот процесс. Улыбка медленно исчезала с её лица, и вместо неё появились хмурые брови и плотно сжатые губы. Казалось, что вот-вот прольются слёзы. Она кивала головой, не моргая.
— Я не стану оправдываться. Ты очень умная девочка, Анастасия. И всегда ею была, со своими шрамами. Я принимаю твою правду.
— Прости, если задела твои чувства. — я ссутулилась, неловко поднимая плечи.
— Все в порядке. — натянуто улыбнулась она. — Я понимаю причины, по которым ты так груба со мной.
Я замолчала. Ещё раз взглянув на Оксану, я с усилием перевела взгляд на дорогу. Они с мамой были очень похожи: маленький вздернутый носик, веснушки на щеках, длинные густые ресницы и ямочки на щеках, когда она улыбалась. Мне было трудно вспомнить, когда мама в последний раз искренне улыбалась.
Тогда, на благотворительном вечере, я видела искреннюю улыбку Оксаны и слышала её звонкий смех — те же самые черты, которые были присущи моей маме. Но я уже очень давно не видела её счастливой.
Любые мелочи жизни для нее казались тяжким испытанием, непосильным грузом на плечах.
— Диана скучает по тебе.
Я слегка вздрогнула, но это осталось незамеченным. Было непривычно слышать имя мамы.
— Не думаю, что она способна на такое чувство.
— Дорогая, — произнесла Оксана, с трудом переводя дыхание. Она подошла ко мне и нежно провела рукой по моим волосам. Её прикосновения были тёплыми и родными, и от них меня охватила дрожь. — Я должна тебе кое-что сказать.
Испуганно обернувшись к Оксане, я округлила глаза, ожидая самого худшего.
Я понимала, что она не просто так вышла за мной и начала этот разговор.
— Полгода назад у Дианы обнаружили рак.