Глава 23. Садись ближе
Комната всё ещё наполовину в тени. Сквозь плотные шторы пробивается мягкий свет. Вика просыпается не резко — медленно, с покалыванием в пальцах, с ощущением, будто всё тело провалилось в тёплый песок. Она с трудом поднимает голову и тут же чувствует — она не одна.
Тихо. Его дыхание — ровное, спокойное. Он всё ещё сидит, слегка ссутулившись, будто боялся пошевелиться. А она… всё ещё у него на коленях. Лицом к его груди. Поджав ноги, прижавшись всем телом. И ничего в этом нет неправильного — наоборот, спокойно. Безопасно.
Он чувствует, что она проснулась, и только тогда позволяет себе движение. Плавно кладёт ладонь ей на спину. Не спрашивает. Не требует слов. Просто обнимает — медленно, с каким-то бесконечным терпением, будто говорит: «Я здесь. Я подожду, сколько нужно».
Вика прижимается лбом к его шее. Не двигается, не говорит. Несколько секунд просто дышит — в себя, в него. Потом, вдруг, едва слышно:
— Ты сидел так всю ночь?
— Ага, — тихо. Голос хрипловатый от сна. — Спать не хотелось.
Она отстраняется чуть-чуть, смотрит ему в глаза. И видит, что он действительно не злится. Ни грамма обиды. Ни раздражения. Только усталость — мягкая, сдержанная. И тепло. То самое, которого ей так не хватало.
Она не знает, что сказать. И не говорит. Вместо этого, медленно, почти неловко, садится к нему на колени. Уже не как ночью, не в панике. А осознанно. Лицом к нему. Колени по обе стороны от его бёдер. Тонкая майка сползает с плеча, волосы растрепаны, но ей всё равно. Она не стесняется.
Он улыбается. Чуть устало, но искренне. Его руки ложатся на её талию — легко, мягко. Он будто спрашивает этим: «Можно?»
Она не отвечает. Просто обнимает его за шею и притягивается ближе. Её нос зарывается в его шею, губы почти касаются кожи. Она дышит глубоко, с каким-то странным облегчением. Как будто ночь прошла, и страх остался где-то позади.
— Спасибо, — шепчет она. — За то, что… не ушёл.
— Ты серьёзно думаешь, что я бы мог?
Он отстраняется чуть, смотрит на неё. Долго. В его взгляде — не страсть и не влюблённость. Привязанность. Та, что не требует ничего. Та, что держится не на желаниях, а на заботе.
Она вдруг улыбается. Совсем чуть-чуть. И — мягко, осторожно — кладёт ладонь ему на щёку.
— Всё ещё хочешь, чтобы я сидела на коленях? — в её голосе появляется еле уловимый флирт, будто шутка между строк. Её глаза ещё мокрые, ресницы тяжёлые от сна, но голос уже дрожит не от слёз — от тепла.
Он усмехается.
— Ну, раз ты уже здесь… — он чуть сжимает её талию, подтягивая ближе. — Прогонять как-то глупо.
— Могу уйти.
— Даже не вздумай.
Они оба улыбаются. Мягко. Спокойно. Он касается её лба губами, чуть дольше обычного, словно прощаясь с ночью.
— Ты знаешь, ты очень красивая, когда не врёшь сама себе, — говорит он тихо, почти на ухо.
Она хмыкает.
— А ты очень… тёплый. Хотя и делаешь вид, что нет.
Он ничего не отвечает. Только снова обнимает — медленно, основательно, как будто это единственное, что сейчас важно. И больше ничего не нужно.