Зараженная

— Ты уверена что хочешь это сделать? — в который раз спрашивала Юля, заправляя прядь моих платиновых волос за ухо .— Обратно уже не повернешь.

— Да не в этом дело! — вмешивается Констанция, ставя на стол кружки с зеленым чаем .— Повернуть можно, но ее Плисецкий, возможно, не примет.

Все эти фразы долетали до меня как через туман.Да и очертания девушек смазались из-за подступивших к глазам слез.Внутри стало больно и паршиво, к горлу подкатила тошнота.

После разговора с Виктором прошло три недели.И за это время я, можно сказать, прозрела. Стала замечать, что у Юры появились многочисленные ошибки, он совсем не слушал тренера, а Яков с Барановской так вообще чуть ли не дыру во мне прожигают. Если встать с ними рядом, то легко можно было почувствовать волны ненависти и презрения, направленные в мою сторону. Знаете, не совсем приятное чувство. Казалось, будто рядом с этими двумя даже растения увядают, как после дементоров.

— Дана, а ну не рыдать! — взвизгнула Юлия, слегка пристукнув кулаком по журнальному столику. — Тебе уже восемнадцать, сопли распускать не должна!

— Юлька, отцепись от Богданы! — Коста встала на мою защиту, отгораживая меня от невестки Декабрия.- У нее стресс, отношения Даны и Юрия те же самые, что и у тебя с Декой, так что не мельтеши перед глазами.

— Вот тебе и молодежь! — Вересова театрально приложила руку ко лбу, принимая на диване лежачее положение. — Даже не хотите старших послушать.

— То же мне, старшие.- фыркнула Брженская, поглаживая меня по головке, как дите малое. — Сама ведь еще в игрушки не наигралась.

— Да и грубят еще! Ох, совсем стыд потеряли! И ведь даже искать не хотят... Я ведь твержу вам тут, как «папугай», что если она с «Тигром» расстанется, обратно вернуть не сможет, да и жизнь поломает и себе, и парню.

— Юля, замолчи. — шикает Коста, грозя той пальцем. — Видишь, у Даны окончательно настроение испортилось!

— Настроение — это не молоко! Оно не портится, оно временно уходит...

Перед глазами плясали разноцветные чертики, в ушах стоял гул.Боже, можно я просто возьму и умру? Или проснусь в другом городе, стране или мире? Пожалуйста, Бог, если ты есть, позволь мне уехать из этого города!

— Я завтра еду в Москву. — шепчу я не своим от страха голосом, не поднимая глаз от созерцания моих серых тапок.

На минуту в комнате воцаряется тишина.Я нутром чувствую, как эти две сейчас на меня смотрят.Коста — удивленно и с некой болью, а Юля — с глубоким сожалением.

— Дан, мне правда очень жаль. — шепчет Констанция, присаживаясь по левую сторону от меня. — Ты уверена, что хочешь поехать обратно?

Юля удивленно поднимает брови и спрашивает:

— Когда отправляешься?

— Сегодня. Как только позвоню Деке и куплю билет на поезд. — отвечаю я, даже не задумываясь.

<center>***</center>

— Залазь — смеется Вересова, открывая передо мной дверь аккуратной белой машинки, на заднее стекло которой было наклеено: «Путаю педали!» и «Не надо БИ-БИ!».

Я обняла рюкзак, прижала его к груди и уткнулась носом в пахнущие пылью лямки. Вот и все. С одной стороны все было так чудесно, вылечилась, нашла парня, а с другой... Этого же парня и потеряла.

Коста сидела по левую сторону от меня, опустив голову мне на плече. В салоне автомобиля повисла напряженная тишина. И никто не хотел ее разрушать.

Не прошло и сорока минут как Юля припарковалась у Московского вокзала.

— На — говорит Юля, доставая из кармана свой телефон. Я непонимающе смотрю то на нее, то на мобильник — Да бери уже! Ставь на громкую и прощайся с «Тигром»!

Меня начинает колотить сильная дрожь. Констанция вырывает из руки блондинки телефон и шикает на нее, мол, она опять меня до слез довела. Юле хватает ума не продолжать спор, а лишь грустно пожать плечами.

Я дрожащими руками беру у Косты телефон и набираю вызубренный наизусть номер. Но, не дождавшись гудков, сбрасываю, откидываясь на спинку сидения и стараясь сдержать слезы. Я могу стать космонавтом. Я могу спасти галактику. Почему мне так сложно просто ему позвонить?

Нет, не просто позвонить. А сжечь все мосты, в том числе и себя с этими мостами.

— Дан? — тихо спрашивает Юля, поворачиваясь на 150 градусов.

Я молчу. Кажется, потеряла возможность говорить. По крайней мере сейчас я не могу вспомнить ни одного слова.

В итоге я решаю отправить простую SMS-ку.

<center>***</center>

Юра, здравствуй. Я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты для меня. Подарил новые ощущения, эмоции, чувства. Спасибо тебе за все. Знаешь, я трусиха, самая настоящая. Именно из-за этого я не могла сказать тебе это в лицо. Поэтому отправляю письмо по электронке. Его ты точно прочтешь. Только вижу тебя и дар речи теряю. Прости. Надо кое в чём сознаться. Сложно даже написать. За это время нам так и не удалось понять, зачем мы вместе. Просто, чтобы быть парой? Этого для меня слишком мало. Я не прошу отвести меня в ЗАГС, даже не думай об этом. Мне нужны более глубокие и правдивые отношения, в которых я появляюсь не только по твоему желанию. Ты — прекрасный человек, много хорошего сейчас вспоминается, но я не вижу причин продолжать отношения. Привычка — это не причина. Скорее всего, нам нужно двигаться дальше друг без друга. Никто ничего от этого расставания не потеряет.

Я возвращаюсь в Москву, в Петербурге меня больше нет. На этот номер звонить бесполезно, он более не будет действителен.

Богдана

<center>***</center>

— Это тебе две тысячи...

— Вы что, с ума сошли? — тихо спрашиваю я, без интереса гладя на две зеленые купюры — Я не возьму!

— Ну, хорошо, не хочешь — не надо. Сейчас мы пойдем в кассы и купим билет на поезд. — мягко пожимает плечами Юля, переглядываясь с Костой.

Вересова купила билет на сидячее место в фирменный поезд. Других не было. Он стоил в два раза дороже того, что я смотрела в Интернете, и в ответ на мое возмущенное: «Ты с ума сошла», она лишь пожала плечами со словами: «А кто нам запретит? Зато через пять часов будешь дома». Мы еще немного послонялись по вокзалу и пошли к моей «Авроре». Стало очень грустно.

Эти двое, да и не только он, сейчас останутся на перроне, а Юрий... Про него лучше вообще не думать.

— Как приедешь, позвони — строго сказала Брженская, хватая меня за плечи — И запомни: слёзы в одиночестве — худший способ скучать по человеку. Поняла?

Я киваю и поднимаюсь в вагон. Проводница оттеснила меня от двери и подняла желтый флажок. Я махала Куколке, грустно улыбаясь.

— Не забудь что я тебе сказала!

— Мы будем ждать твоего звонка, слышишь?

— Звонка ждем!

Поезд тронулся, и Юля послала мне воздушный поцелуй. Вот теперь я осталась одна. Совершенно одна.

Прошла в вагон и обомлела — на полу расстелена дорожка. Сиденья удобные, мягкие, стоят далеко друг от друга, и можно вытянуть ноги. Плазменные панели, по которым гоняют какой-то музыкальный канал. Вот это Юля с Костой, вот это подарок! Я поправила рюкзак на плече и посмотрела на свое отражение в стекле — красивая девушка в шикарном поезде — что может быть лучше?

Вагон оказался полупустым. Пассажиры сидели так, что совершенно не мешали друг другу. Человек десять всего. Я решила, что остальные подсядут на промежуточных станциях. Таковых оказалось всего две — Бологое и Тверь, а далее и Москва. Москва... При упоминании этого города в груди больно защемило.

Кто знал, что я опять хочу вернуться в прошлое, когда еще была больная?