Зараженная

<center>Ты разбил мне когда-то сердце,

И казался слишком родным.

Трудно было забыть эту драму,

Ведь главный герой в ней — это ты.

В драме этой, нет хэппи энда,

И ужасного нету конца.

Хоть антрактов было и много,

Но остыла быстро душа.

Всё забылось, почти и не помню,

Сколько действий и сколько ролей.

Да и ты не ищи меня больше,

В этом городе забытых людей.

Нэн Ричердс

</center>

Не открывая глаза чувствую, что рядом со мной пусто. В ушах стоит тишина, но, тем не менее, чувствуется присутствие живых существ в этой квартире.

Чем слаще сны, тем противней будильник, правду говорят.

Где-то в другой комнате шуршит пакет.

— Юра? — хриплю я, выпутываясь из одеяла и спуская ноги на пол.

Линолеум ужасно холодный, что сразу же заставляет меня поморщиться. Как и бывает после долгого сна, голова немного кружится и ощущается слабость в конечностях.

Я шаркаю босыми ногами по полу, попутно одергивая Плисецкую футболку, что вполне могла сойти мне за мини-платье.

Я уже захожу на кухню и моя челюсть дружелюбно приветствует пол. Юры нигде нет. Зато есть кот, которого я вчера точно не видела.

Сиамец, довольно урча, топтался на пакете из-под хлеба, что каким-то образом оказался на полу.

— Что ты еще за чудо-юдо? — тихо спросила я, уставившись на животное.

Котяра зашипел, при этом сверкнув изумрудными глазами. Прямо как у Юры.

— Пущу на котлеты — беззлобно спародировала Китнисс Эвердин, что так же отвечала коту своей младшей сестры.

Ушастый выгнулся, но продолжать не стал. Лишь поудобнее устроился на пакете, изредка поглядывая на меня. Я пожала плечами. Ну не любят меня эти усатые, что поделать?

Только когда я прошла на середину кухни, заметила записку на столе.

<b>Дана, ушёл в магазин. Не пугаться.

<right> Юра</right></b>

Из моего рта вырвался тихий вой. Вот тебе и пожалуйста — хотела увидеть хозяина квартиры, а получила наглого кота.

Живот согласно заурчал. Вот, блин, кто и поддернет, и мозги не пилит.

— У-у... — непроизвольно вырывается у меня, только я открываю холодильник. Он с утра издевательски хохотал мне в лицо с истеричным «Смотри не объешься!»... Но даже если холодильник пустой, то он все равно набирает два-три просмотра в день, если не больше.

Существуют вещи, до которых человек должен дойти сам. Если он этого не сделал, значит, время еще не пришло. Видимо, фигурист вполне созрел в плане понять, что в холодильнике шаром покати и пойти купить еды.

Интересно, а Юра вообще в курсе, что не все люди питаются собственным духом и солнечными лучами<s> которыхунасвПитереитакпочтинет</s>?

Тут в скважине заскрежетал ключ. Мгновенно приняв позу сахарницы, я, аки столбовая дворянка, направилась в коридор. Кот, обещанный мне на котлеты, так же побежал встречать своего хозяина.

— Юра, — начинаю я, немного нахмурившись — Надо врезать глазок в холодильник, а то откроешь дверцу и час думаешь, чего бы пожрать. А холодильник в это время размораживается...

От Юрия так и несет холодом. Без шапки пошел — есте-ественна, нам же остатки мозгов не нужны, нам главное диета и здоровый дух! Волосы спутались, на шарфе, пуховике и ботинках снег. Заметив как пристально я его разглядываю, Плисецкий фыркает и сует мне в руки пакеты.

— Чего тебе? — спрашиваю я, отступая на один шаг назад. Знаете, перспектива заболеть меня не очень-то устраивает...

— Ты не чеготебекай! Расчеготебекалась тут! — смеется блондин, продолжая тыкать в меня пакетами — Дана, ты баба или как? Помогай давай! — я все-же (не без закатанных глаз) беру у него несчастные продукты — Как ты тут без меня?

— Живу не тужу — сопли локтем не вытираю — бухчу я, стараясь не кидать в сторону парня злые взгляды — Ты какого черта без шапки вышел? Здоровье дается только один раз! Все остальные разы оно забирается!

— А может я люблю болеть? — парирует Юрий, заметно помрачнев — Может я хочу что бы обо мне позаботилась?

— Подлизываешься, голубь недобитый? — продолжаю ворчать я, пародируя бабушек со скамеек — Что, словесная нефтескважина иссякла?

— За такие вопросы на голову роняют канделябр — опять парирует Плисецкий, который уже начинает раскладывает еду по полочкам в холодильнике — Затем поднимают его и роняют еще раз!

— А за такие ответы то же самое делают и с сыром «Финляндия»

— А при чем тут сыр? — фигурист сводит светлые брови к переносице.

— Для каждой крысы — свой сыр!

— Надо же, самооценка у тебя на высшем уровне.

— А вот это ни к селу, ни к городу!

<center>***</center>

— Ты куда собираешься? — спрашиваю я, открывая дверь Юриной комнаты.

Посередине помещения, возле кровати, стоит Плисецкий, уже стянувший с себя и майку, и штаны. И у него, едрена мать, леопардовые трусы. ЛЕОПАРДОВЫЕ, БЛЯХА-МУХА, ТРУСЕЛЯ!

— Итить твою за ногу... — вырывается у меня, в связи с чем зеленоглазый замечает мое присутствие.

— Что, любуешься? — с ехидной ноткой в голосе спрашивает он, вставая и начиная делать круговые движения бедрами.

— Да чем тут любоваться — бормочу я, отворачиваясь, но тем не менее оставаясь в комнате

Правым ухом слышу шаги, боковым зрением вижу какое-то движение. Сердце встает на трамплин, делает кульбит и падает с небоскреба.

— А если так? — шепчет Юра, опаляя горячим дыханием мою шею.

Я все так же стою, упершись спиной о стену, скрестив руки на груди и повернув голову в сторону. Холодные, будто лед, пальцы Плисецкого сжимают мой подбородок и поворачивают мое лицо к себе.

Я встречаюсь с изумрудными глазами.

— Так куда ты собрался? — вопрос вырывается сам собой, даже не согласившись с мозгом

— <i>Ой ду-у-у-у-у-у-ура, ду-у-у-ура</i> — воет мозг — <i>такой момент испортила, это же талант нужен!</i>

— Иди ты на хутор бабочек ловить — фыркает блондин, отпуская меня и поворачиваясь к своим вещам — А я пойду на каток...

— Но сегодня разве не суббота, не? — спрашиваю я, почесывая пимпочку носа. Ноги продолжают дрожать, а сердце все еще не восстановилось после падения с небоскреба моей фантазии.

— Но тренировки никто не отменял — теперь Юра уже ворчит, натягивая штаны.

<center>***</center>

— Дана-а — Виктор опять садится рядом со мной — А почему у тебя шея один сплошной синяк, а?

— Старперов не спрашивали — бухчу я, подпирая подбородок рукой.

Никифоров лишь смеется. Чтобы его обидеть, нужно напоить его вместо молока нитроглицерином, а затем как следует встряхнуть за волосы, а простого «старпера » тут явно будет мало.

— Богдана? — тихо спрашивает фигурист и я поворачиваю к нему голову. Неужели обиделся? — Посмотри на Юру.

Я послушно поворачиваю голову. Плисецкий опять ругается с Яковом по поводу сальхова, а Мила пытается образумить обоих, но выходит у нее это до жути плохо. Блондин отмахивается от нее, как от мухи, а тренер орет сразу на двоих.

— Тебе не кажется — снова подает голос Никифоров — Что<b> такое </b> стало случатся чаще, чем обычно.

— По-моему нет, все нормально — в голову пробирается червячок сомнения. Эти оба и до этого орали так, будто друг у друга последнюю еду планеты отбивали. Но сейчас это выглядит как-то... по-другому.

— Нет, не нормально — мужчина качает головой, все так же не сводя глаз с меня. Следит за моей реакцией — У Юрия стало плохо с элементарными прыжками, отношения с другими фигуристами у него разладились. Хочешь совет? — спрашивает светловолосый и, не дожидаясь моего ответа, отвечает сам — Будь тиха, как дохлая мышь в четвертом энергоблоке...

— Виктор, у тебя шарики за ролики, не? — я покрутила пальцем у виска. Если раньше и можно было найти объяснения его поведению, то сейчас его можно посчитать сумасшедшим.

— Нет, Дань, я серьезно. Фельцман считает, что все это из-за тебя. Юра  хочет побыстрее отделаться от всех и вся, что бы только к тебе успеть. А Попович вякает, что он ради тебя и банк ограбить сможет!

— Фея, грабящая банки! Это покруче колобка, который взял лису в заложники! — невольно вырывается у меня, из-за чего я прикусываю язык.

— Богдана — скулит Виктор, вцепившись рукой в волосы — Я же помочь тебе пытаюсь! Яков смотрит на тебя как на дохлую собаку! Нет, не так. Как на очень давно дохлую собаку.

— Да и пусть глазеет, какое наше дело! — взвиваюсь я, мгновенно сминая в руках пустую пластиковую бутылку — Мы его таперя с цветами встречать будем!

С куриной слепотой, с белладонной! Усе, как дохтырь прописал!

— Он согласен будет добровольно принять смерть! Хоть в микроволновку, хоть в кофемолку! — смеется мужчина.

<i>Хотя оба мы понимаем, что смеяться сейчас — не самое лучшее действие. </i>