Премьера, ч.1
День премьеры.
Несколько лет "Баядерку" не показывали в Большом, поэтому исполнить вариацию Никии для Белозерской было очень важным шагом. Бессонными ночами и непосильным трудом она добивалась своей роли, своей должности быть одной из солисток.
В квартире, подаренной на совершеннолетие родителями, Вероника проводила в основном только ночь, потому что уже рано утром спешила в репетиционный зал. Сидя перед зеркалом, девушка бережно расчесывала шелковистые темные волосы. В коридоре послышались шорохи, видимо, Аня пришла. Они дружат уже настолько давно, что девушки обменялись копиями ключей, так что могли приходить друг к другу в любое время. Белозерская поспешно встала со стула и вышла в коридор, там светловолосая глупо улыбалась, держа в руках букет светло-розовых хризантем.
-С первой сольной ролью тебя, дорогая - бросилась на шею подруги Аня.
Ника только звонко рассмеялась. Они часто поздравляли друг друга с прьемерами, новыми ролями. Поблагодарив лучшую подругу поцелуем в щёчку, Ника осмотрела цветы. Красивые. Нежные, мягкие, они казались такими хрупкими, будто могли рассыпаться от одного прикосновения. Надо их скорее поставить в вазу, не должна такая красота и секунды пропадать! Балерину задаривали букетами ярые поклонники, но только такие простые букеты от самых близких людей заставляли душу трепетать.
-Ну, что, готова к премьере? - вешая на крючок джинсовую куртку, спросила Аня.
-Да чего там готовиться то, Ань. Если знаешь, что делаешь, то хорошо станцуешь, если нет - понятно, что не то чтобы хорошего, даже ничего положительного не получится.
Вероника поставила цветы в хрустальную вазу, которую заранее протёрла смоченной холодной водой тряпочкой. Села напротив подруги за стол, оперлась ладонями на крышку кухонного стола.
-Ты хоть завтракала, чудо?
Аня в отрицании помотала головой.
-Понятно, чай будешь? Или кофе?
-Давай по кофе - улыбнулась обладательница белоснежных локонов - так устала уже, а ещё весь день впереди.
Но буквально через секунду "ангел", как Аню называли преданные поклонники, оживилась: видимо, вспомнила что-то очень важное.
-Ой, а ты помнишь, что сегодня вся группа "Руки Вверх!" на спектакле будет? - восторженно произнала девушка и даже привстала на носочках.
Лёгкое постукивание ложки о форфоровые стенки чашки с кофе резко прекратились. Вероника уставилась в одну точку, сжав кончик ложки. Этих ещё не хватало. Она только забыла о недавнем разговоре с одним из участников группы. Как там его.. Алексей, что ли? Алешка, Андрюшка, Кирюшка - без разницы, одним словом, дурачки, которые не имея музыкального образования, полезли не в свое дело. Свалились, как снег посреди лета. Белозерская поставила белые чашки на стол, одну напротив Ани, другую напротив своего места.
-Всего один раз их видела, а они мне уже не нравятся - помешивая ложечкой кофе, сказала, как отрезала, Ника.
Она никак не могла понять, почему эти "музыкантьишки" заставляли ее так негодовать,выводили из себя и от одного их упоминания артистка начинала закипать. Неважно. Важно, что у нее сегодня особенный день, сегодня она - божество, олицетворение самого искусства, мученица чистой и искренней любви. Символ чистоты, белая птица, то, что называют свободой.
Запах лака для волос и терпкого одеколона "Шипр" витал в воздухе гримерки, смешиваясь с ароматом потной кожи и старого дерева. На часах - половина седьмого вечера. Премьера "Баядерки" - всего через час. Вероника, вся собранная, как натянутая струна, пристально рассматривала себя в зеркало, подправляя тончайший слой пудры на бледном лице. Рядом Аня, её полная противоположность - вихрь белоснежных кудрей и неуемной энергии - напевала что-то беззаботное, на ходу заплетая косу.
- Ник, ну, ты чего такая опять напряженная? - Аня швырнула в воздух блестящую заколку, ловко поймав её на лету. - Разве мы не сто раз это танцевали?
Вероника вздохнула, поправила идеально гладкую прическу.
-Легко тебе говорить, Ань. Ты Гамзатти. Тебе и пахать меньше. А я... а я Никия. Вся ответственность на мне! Представь, если ошибиться! После такого карьера моя закончится, ещё не начавшись.
Аня присела рядом, прикоснувшись к изгибу рук Вероники - тонким, изысканно длинным.
- Не переживай. Вспомни наши репетиции, вспомни, как мы оттачивали каждый па, каждый взгляд... Мы справимся. А ещё... - Аня подмигнула, - помнишь, что за нами сегодня будут смотреть "Руки Вверх!". Живые! Ради таких зрителей и станцевать можно. Может, они ещё пару букетиков подгонят..
Вероника закатила глаза, вот зачем она опять их упоминает? Но Аня права. Они вместе прошли долгий путь, от детских уроков классического танца до сцены Большого театра. И сегодня, в этот исторический для них вечер, они будут танцевать вместе. Как всегда. Как настоящие подружки.
Держа улыбку, девушка уставилась на стол, сложила худые ладони на коленях. Она многократно выступала, с 4-х лет выходила на сцену, была любимецей зрителей. Но сейчас тревога неугомонными водными начинала захлёстывать с головой. Костлявые конечности начинали потрясываться, ей даже показалось, что во рту пересохло. В гримёрке Ника осталась одна, она даже не заметила как и куда ушла Аня. Всю голову теперь занимал страх. Страх что то забыть, опозориться, недожать, недожить. Эмоций Никии Белозерская никогда и не переживала, поэтому надевать именно эту маску было сложно. Она могла исполнить Жизель, Одетту, Сельфиду в конце концов, но вот характерные героини давались особенно тяжело. Венец тоски не сдавливал голову, а вот показывать страсть, свой пыл, прячущийся в самых потаённых уголках ее души, было тяжело, и танцевала она в такие моменты как в последний раз. Стоило закончить танцевать одну сцену, девушка обессиленно падала на стул, подобно умирающему лебедю, стараясь не завыть.
Единственное, что сейчас чувствовала Вероника - страх, а когда она переживает, то начинает есть. Много, бесконтрольно, не разбираясь, что именно лезет в рот. Лишь бы заткнуть нескончаемый поток реки стресса. Одной из самых страшных вещей ещё в балетной академии был для неё не только гран жете, но и диета. Зрителю на сцене хочется видеть грациозную, тонкую, изящную. А не "девку с расплывшимися бедрами".
В глазах начало темнуть, мутнеть и двоиться. Руки сами полезли в рюкзак, сами раскрыли спрятанную на дне под сменной одеждой упаковку Ротфронтовских батончиков, сами заложили несколько штук в рот. Стало легче. Ника знала, что буквально через пару минут она снова почувствует вину за эти три конфеты. Снова начнет биться в конвульсиях от набранных 200 граммов, а после спектакля побежит в туалет от них избавляться. За дверью послышались шаги. Черт. Ладно, если это Аня, но если кто-то из других - ей конец. Если хоть кто-нибудь узнает, что она снова ест, точно настучит, и солисткой Веронике точно не быть. Это как минимум. Может, ещё из театра выпрут за то, что параметрам не соответствует и диету не держит. Тут в гримёрку ворвалась Аня с недостающими частями костюмов и улыбкой до ушей. Только улыбка пропала ровно через секунду, когда она заметила, что у Вероники что то во рту.
-Я смотрю, ты не скучала, пока я отходила. Что ела то хоть? - девушка глянула на сжатык в руке подруги несколько фантиков - Понятно. Ник, ты же прекрасно понимаешь, что если кто то из начальства узнает, тебя сразу отсюда попрут за несоответствие.
К горлу подступил ком, на глазах выступили крупные жемчужные слезы. Ну, не могла она себя сдержать! А кто мог бы? Хотя, наверное, многие имеют большую выдержку, чем Вероника. Она запрещала себе все, кроме воды и яблок, а сейчас позволила себе такую слабость. Сладкое - её главный враг. Точнее, один из главных. Хуже, чем конфеты и печенье, только она сама. Только она ненавидела себя сильнее всех на свете, только она ставила жёсткие ограничения самой себе, тренировалась часами, чтобы добиться на самом деле недостижимого идеала. Та картинка, которую она себе нарисовала, возвела в культ, становилась все дальше, если балерина имела шанс ухваться хотя бы за ее край.
Лицо Ани смягчилось, только она заметила в Никиных глазах блёстки. Тонкие пальцы заботливо коснулись уголков ее глаз, смахивая слезы. Каждая из них сталкивалась с подобным, и это нужно понимать.
-У тебя щас весь макияж растечется - подав подруге салфетку, вздохнула девушка - и тушь потечёт.
После упоминания макияжа Вероника прикрыла глаза, собираясь. Сейчас плакать нельзя. Особенно перед спектаклем. Особенно, когда грим уже готов, а до начала уже считанные минуты.