Знакомство
Стадионы рукоплещат, тысячи женских рук тянутся к ним, желая прикоснуться. В лица им тыкают мягкие игрушки, цветы, фотографии за автографом. Их желает видеть и слышать каждый, по телевизору и радио крутят только их песни и клипы. Наконец-то. Наконец-то час славы настал. Жуков пробегал возле огражденных железными перегородками фанаток, протягивая им руки в ответ. Казалось, что именно этого момента Сережа ждал всю свою жизнь. Но внезапно восходящая звезда почувствовала холод железа на ладони и то, как острие ножа проходится по тонкой коже, разрезая. Дальше Сергей уже ничего не помнил. Потехин, в нужный момент ухвативший друга за плечи, затолкал его в автобус и обматал ладонь Жукова банданой.
-Серег, не подставляй им больше руки, понял?- обеспокоенно попросил музыкант, по-братски положив на его плечо руку.
-Да понял я, понял - Сергей откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.
После этого события неприятности шли нескончаемой чередой: то вся группа заболела, то отравилась, Серёже все чаще кошмары снятся. Но Шалаев, продюссер группы, все никак не соглашался дать им передышку, а только кричал и давал тур за туром.
Все участники группы устало разлеглись в небольшом автобусе, на котором они обычно передвигались. Лёша хоть и прикрыл глаза черными очками, все равно можно было понять по его ровному дыханию, что он уснул. Маша, девочка с подтанцовки, тоже погрузилась в царство Морфия, тихонько посапывая и утыкаясь лицом в сиденье. Даже Дмитрий, менеджер группы, прикорнул, сложив на груди руки. Из всех людей в автобусе не спали только водитель и Сережа, который уставился куда то вдаль сквозь оконное стекло.
Рука пульсировала тупой, нестерпимой болью. Сергей с усилием сжал челюсти, стараясь не выдать своего состояния. Молодой музыкант пытался сосредоточиться на чем угодно, только не на ощущении липкой запекшейся крови на бандане. Но мысли упорно возвращались к одному и тому же моменту. Столько глаз, рук, восторженных возгласов и холод лезвия ножа, распарывающего нежную кожу руки.
Кажется, боль немного утихла, сменившись на натянутую улыбку и притворную радость от предстоящей встречи с журналистами и фанатами.
Се-рё-жа-ааа
Ты-бу-дешь-мо-ой-мо-ой
Мо-о-ой, Се-рё-жаа
-Сережа..Серёг! Вставай уже! Буду я тебя ещё как мама в школу будить, давай - трепал друга за плечо Потехин.
Жуков уснул только под утро, зато крепко как. Минут пять или семь вся группа не могла растолкать автора их хитов. Автобус уже разъезжал по улицам свежей Москвы. Весенние дни украшали столицу, пожалуй, лучше всего - на деревьях распускались цветы, зеленели газоны, а сам город заполнял громкий смех и разговоры молодежи. Москва оживала как только приходила весна.
-Оденьтесь во что-нибудь поприличнее, не как на сцену, - упрашивал солистов Дмитрий.
Уже за километр можно было услышать громкие вскрикивания фанаток, ожидавших у Большого театра, где должна была пройти конференция. Из автобуса выскочили Алексей и Сергей, и охрана быстро провела их внутрь здания.
Поправляя возле большого зеркала бирюзовую олимпийку и волосы, Потехин что то напевал, покачиваясь из стороны в сторону. Он гораздо проще относился к конференции, в отличие от Сережи, уставившегося стеклянными глазами в пол.
-Серег, ты как? - нахмурившись, Лёша уселся рядом с другом - Рука болит ещё?
-Да нет, Лёш, не переживай. Нормально всё.
Сережа слабо улыбнулся другу, легонько подтолкнув Потехина локтем в бок. Показалась махающая им из за красиво расписной золотыми завиткам двери рука менеджера, это значило, что пора. Ребята, совсем по-братски, по-родному, приобняли друг друга за плечи и быстрыми шагами направились к сцене.
* * *
Зал Большого театра, пахнущий старой древесиной, пылью и еле уловимым ароматом духов "Красной Москвы", гудел приглушенными звуками. Майский день 1997 года, солнце сияло также ярко, как и всегда, а на сцене Вероника, в красных атласных штанах и черном топе, обвешенная золотыми украшениями, снова и снова прорабатывала партию Никии. Звук кассетного магнитофона то и дело прерывался придирчивыми замечаниями балетмейстера Александа Николаевича, чьи седые брови были сдвинуты в вечной гримасе недовольства.
-Вероника, эти Ваши "fouetté" - вяло! Очень вяло! Вы как будто воздух взбить пытаетесь, а не индийскую танцовщицу изображаете! Энергии больше, энергии! Вспомните, что чувствует Никия! Представьте, что Вам целое состояние обещают за один танец! А ещё лучше, что Соломон лично Вам под ногами алмазы рассыпает! Вот тогда и вертеться будет!
Вероника вздохнула. Она знала, маэстро требователен. Его критика была жестока, но, как и у всех профессионалов своего дела, справедлива. В зале было прохладно, некоторые артисты балета обсуждали что то свое, рассевшись по своим местам, другие же устало прикрыли глаза, стараясь не уснуть прямо на репетиции. Работа над "Баядеркой" шла неделями, каждый день был битвой за совершенство. За совершенство, которое означало не только техническую выдержку, но и умение продать свой танец в условиях нехватки костюмов, дефицита грима и постоянных нервотрепок из-за задержек зарплаты.
Балерина сделала глубокий вдох, сосредоточилась. И снова, с новым напором, взвилась в воздухе, каждый шаг, каждое па было наполнено горячей энергией, страстью и той самой отчаянной надеждой, которая помогала ей выживать в этом сложном мире большого балета. Даже потрескивающий магнитофон на миг замолчал, уступив место тому искусству, которые прямо сейчас создавала Вероника.
Но в этот день в театре должна была происходить ещё и конференция до безумия известной группы "Руки Вверх!", из за которой артистов решили отпустить пораньше. В ожидании любимых звёзд у исторического здания столпилась толпа бешеных фанатов, а точнее, фанаток группы, взвизгивающих от каждого шороха возможного приближения автобуса группы.
-Раз, два, три, ещё раз! Белозерская, ну, ей Богу, улыбнитесь хотя бы! Вы же не в полях на каторге, а на сцене Большого театра. - Александр Николаевич продолжал хлопать в счёт, натянув улыбку, с какой должна была танцевать балерина.
Вероника так и сделала: почти ослепляющая улыбка озарила женское лицо, и та продолжила свою партию. Репетицию прервал менеджер группы Дмитрий, спрятавшийся в зале от потока журналистов. Он быстро зашагал к маэстро и попытался его окликнуть, хоть и шансов перекрикнуть Александра Николаевича почти не было. Благо, кто то из артистов кивнул балетмейстеру, и тот наконец обратил на менеджера внимание, недовольно изогнув бровь.
-Александр Николаевич, верно? - начал менеджер - У нас через 20 минут конференция начнется, нам ещё подготовить все нужно.
С вежливой улыбкой вещал Дмитрий, на что пожилой мужчина только закатил глаза, скрестил руки.
-А у нас послезавтра прьемера, что прикажете делать? Ну, нет же в Москве ни одного зала, где свою конференцию провести можно, ни одного!- бурчал под нос маэстро, отмахнувшись.
Все же, пришлось уступить. Рука мастера изящно махнула труппе в сторону выхода, и артисты довольно засобиралась и быстро покинули сцену через кулисы.
Две подружки, Вероника и Аня, шагали по коридорам театра, хихикая и обсуждая сегодняшнее мероприятие.
-Ты вот как думаешь, нам разрешат там присутствовать? Вот бы хоть одним глазком на них взглянуть..- мечтательно проговорила Аня, положив тонкие руки на грудь.
На это Вероника закатила глаза и засмеялась от того, насколько влюблёнными были глаза подруги. Белозерская - девушка из высшего общества, натура утонченная, изящная, не любила современной дискотечной музыки и знала из этой индустрии лишь немногих. Взрощенная в строгости и любви к элитарному искусству, Вероника наизусть знала композиции Бетховена и Моцарта. Ну, не могла она эту "Крошка моя" и "18 мне уже" понять, абсолютно не могла!
-Не понимаю твоего восторга, Аня, - снисходительно улыбнулась девушка - Ну, скажи мне, зачем тебе эти музыкантьишки? Такие они прямо звёзды.
-Звезды, Ника, звёзды! Их вся страна знает, даже заграницей их слушают, точно тебе говорю!
Бледная рука Вероники вернула за дверную ручку гримёрки, уже опустевшей и полной наспех скинутых костюмов. Балерины прошли вглубь гримёрки, снимая с себя украшения. Сняв с себя диадему, Белозерская принялась стягивать искусно расшитый костюм. Все это время умоляющим взглядом на нее смотрела Аня, сложив руки, как при молитве. Вероника рассмеялась и уложила на плечо подруги ладонь.
-Ладно, ладно, посмотрим на твоих красавцев.
Как только девушки справились с костюмами, Белозерская схватила с туалетного столика немного помятую упаковку сигарет и попросила Аню идти одной, потому что хочет перекупить. Какой бы "аристократкой" Вероника не была, никотин был для нее спасением. После многочасовых репетиций сигарета всегда снимала напряжение, опустошая голову от лишних мыслей и тело от усталости.
Она, накинув олимпийку на худые плечи, прокралась через черный вход на улицу и вздохнула свежий майский воздух. Весення Москва - настоящее великолепие. И сохраненная историческая архитектура, и современные дома столицы, контрастируя, замечательно сочетались с запахом только-только распустившейся сирени и зеленеющий сочной травы.
Тонкий палец чиркнул по зажигалке и поджёг сигарету, зажатую меж пухлых женских губ. Старенькая зажигалка скрылась в кармане фиолетовой олимпийки. Лёгкий ветерок бережно касался аккуратных черт, развивал темные прядки, выбившиеся из общей копны. Вероника выдохнула и сделала затяжку, вбирая в лёгкие густой никотиновый дым. Столо так хорошо, легко и приятно на душе. Будто все проблемы, вечные репетиции и подготовка к премьере покинули Белозерскую, растворились в порывах прохладного ветра, осели на асфальте и стенах театра. Лицо Вероники вдруг расслабилость, появилась еле заметная улыбка.
За спиной послышался гул, женские крики, звук мотора. О, кажется, звездочки приехали. Ника тихо хихикнула, выдыхая кольца дыма. Все же, желание посмотреть на те самые "Руки Вверх!", по которым сходила с ума ее подруга Анечка и полстраны, было сильнее. Девушка кинула на землю почти потухшую сигарету, примяла ее ножкой и быстро забежала в здание Большого через тот же служебный вход. Она быстро шагала по длинным коридорам, перескакивала через ступеньку на лестнице, чтобы побыстрее оказаться в зале. Те фанатские взвизгивания можно было услышать даже внутри театра. Вот это да.
Артисты и журналисты, даже Александр Николаевич уже расселись по местам, ожидая начала конференции. Девушки-балерины восторженно вздыхали, переступая с одной ноги на другую. Аня тоже сидела в нетерпение: то ли из за волнения перед звёздами такой величины, как "Руки Вверх!", то ли из за того, что Вероники все никак не было.
К счастью, после почти получасового ожидания, показались две мужские фигуры. Жуков с довольным видом махал всем присутствующим, а Потехин, скрыв глаза за темным очками, уверенно вынашивал за другом. Наконец, когда все уселись по местам, мероприятие началось. Журналисты задавали одни и те же скучные вопросы по типу "Как рождаются хиты?", "Почему в группе нет девушек?" и так далее. Среди всего этого шума, в главных дверях зала появилась точёная фигурка балерины. Вероника, поджав губы, на носочках подкралась к Ане, расположившейся на третьем ряду. Девушка сердито посмотрела на Белозерскую, на что та только неловко улыбнулась и пожала плечами.
Пока все внимательно вслушивались в каждое слово Сергея Жукова, Вероника скучающе растянулась на сиденье, изредка зевая и лишь иногда посматривая на объекты всеобщего восхищения. С таким же скучающим лицом сидел и второй музыкант: Потехин закатывал глаза, откидывался на спинку стула и спектически осматривал зал, пока под столом его пинал Жуков. Как то внезапно скучающие балерина и клавишник пересеклись взгладми, хоть девушка этого и не заметила из за солнцезащитных очками молодого мужчины. Тот, заметив как равнодушно было ее лицо, усмехнулся и, сняв очки, подмигнул балерине. Сразу после этого жеста по залу понёсся женский писк и шушканье, которое прекратилось всего одним шиком балетмейстера. Аня и Ника переглянулись, разводя руками. Белозерская уложила голову на плечо подруги, устало хныкая и прикрывая глаза. Она не обратила почти никакого внимания на игривое подмигивание клавишника, хоть и поняла, что жест был адресован именно ей.
Вопрос следовал за вопросом уже около 40 минут. Когда, казалось бы, бесконечный поток вопросов любопытных журналистов закончился, музыканты встали с своих места, отправляя воздушные поцелуи присутствующим, и скрылись за кулисами. По просьбе директора театра, балетмейстер передал Дмитрию конверт с билетами на премьеру "Баядерки", на что менеджер ответил согласием и долгими высказываниями признательности, от которых маэстро лишь отмахнулся. Артистки балета, в том числе и Аня, в это время налетели на музыкантов с фотографиями и просьбами об автографах. Вероника же с протяжным вздохом вышла из зала, уставившись у зеркала. Кожа бледная, под глазами темнели круги усталости, каштановые пряди мягкими завитками окутывали ее лицо, будто мягкое покрывало. Выглядела балерина, конечно, ужасно. Перед пьемерой обязательно нужно отдохнуть, то есть, выспаться.
Оставив на "растерзание" фанаток друга, Потехин быстренько расписался везде, где просили, и выскочил из зала. Там, с тем же скучающим, уставшим выражением сидела Вероника, ждала, пока Аня наконец спросит и попросит ее любимого Серёженьку обо всем, что хотела. Алексей усмехнулся и сделал шаг к девушке, будто спрашивая, можно ли составить ей компанию. Ника кивнула, удивлённо рассматривая мужчину. Симпатичный, кстати. Слегка раскосые карие глаза, высокие скулы и завораживающая улыбка. Понятно, почему на их концерты так быстро билеты расхватывают, одни участники группы уже заставляли многих девчонок пищать от восторга.
Вероника старательно игнорировала всё происходящее вокруг. Шум, визги, запах пота и дешевого парфюма - всё это после часовой конференции группы "Руки Вверх!" навалилось на нее тяжёлым, душным одеялом. Она сидела на потёртом диванчике в коридоре, скрестив худые ноги в элегантных чёрных лодочках, и бесцельно вертела в руках программкой. Репетицию закончили на два часа раньше из за этой идиотской конференции, и эта встреча с представителями поп-культуры была ужасной, абсолютно ненужной причиной.
Рядом, на том же диванчике, расположился Алексей. Он выглядел, в отличие от окружающих, вполне спокойным, даже расслабленным. Его выкрашенные в красный цвет волосы немного растрепались, а на лице играла лёгкая, чуть насмешливая улыбка. Вероника почувствовала, как он украдкой наблюдает за ней. Стало неприятно. Его назойливое внимание - лишний раздражитель в и без того невыносимый вечер.
- Вам не нравится наша музыка? - спросил он, наконец, нарушив неловкую тишину. Голос был низким, приятным, но Вероника отшатнулась, как от укуса пчелы.
- Я её... не замечаю, - сухо ответила она, стараясь не смотреть ему в глаза.
Алексей тихо рассмеялся. Звук был неожиданно мелодичным, и Вероника невольно прислушалась.
- Понимаю. Классика и поп-музыка - разные миры. Но разве не интересно наблюдать за другими мирами? Даже если они тебе не симпатичны? - он чуть наклонил голову.
Вероника вздохнула. Её терпение подходило к концу. Она хотела побыстрее оказаться дома, раскинуться на теплой кровати и забыть об этой неприятной случайности.
- Мне интересно наблюдать только за своим делом, - отрезала она, стараясь придать своему голосу холодную беспристрастность. -А Ваше дело... меня вовсе не интересует.
Алексей, не отчаиваясь, всё больше искал способы разжечь интерес в её глазах, целеустремленно находя мелочи, которые могли бы заставить её отвлечься от обыденности.
- А вы не думаете, что дела всех людей переплетены? Как Вы думаете, какие чувства передали бы ваши движения под наши мелодии?
На мгновение она задумалась, но тут же вернулась к прежнему безразличию.
-Это всего лишь мечты, - тихо ответила балерина - Мечты, не более.
-Но именно мечты приводят к новым вершинам, - заметил он, не отказываясь от своей стратегии. - Да и кто знает, возможно, вы могли бы научить нас чему-то, если бы решили рискнуть.
В её глазах проскользнуло искреннее удивление, но она всё ещё сохраняла дистанцию.
- Возможно, но это лишь случайный разговор, Алексей. Наши жизни - абсолютно разные миры.
Вероника встала с диванчика и из зала выбежала довольная Аня, по-детски хлопая в ладоши. Поправив светлые локоны, девушка с ангельскими чертами сначала посмотрела на Алексея, потом на подругу, вытаращив и без того большие глаза. Ника вздохнула, хватая подругу за руку, тем самым заставляя обратить на нее внимание, и протянула её в сторону лестницы. Потехин усмехнулся. Никогда он не встречал таких, как она. Девушка-кошка, грациозная, неприступная, как из романов какого-нибудь Пушкина или Тургенева оставила на нём крупный отпечаток. А ведь они встретились лишь один раз, возможно, первый и последний.