Тайм до любви

Глава 4
Вечер обещал быть спокойным. Мария только что вышла из душа, запах шампуня с кокосом витал в воздухе, её волосы, мокрые и непокорные, были замотаны в полотенце, как тюрбан у побеждённой богини войны. Ия, несмотря на усталость после тренировки, ритмично набивала мяч у стены — по десять касаний каждой ногой, как мантра. Адель сидела за столом, окружённая тетрадями, словарями и отчаянной надеждой выучить французский до конца века. Атмосфера — как в передышке перед бурей.
И буря действительно пришла. Только была она в виде Авроры — их кураторши. Высокая, строгая, как закон, и такая же красивая. В этот раз Аврора была особенно эффектна: тёмно-синий вельветовый костюм сидел на ней так, будто его сшили прямо на коже, подчёркивая каждую линию её осанки, как будто она сошла с модной обложки Vogue, посвящённой «Административной строгости и харизме».
— Леди, надеюсь, вы успели собрать все свои вещи? Потому что прямо сейчас вы переезжаете, — сказала она с такой уверенностью, будто только что объявила чрезвычайное положение.
Мария, продолжая вытирать волосы, уставилась на неё с выражением «я не ослышалась?»
— Прямо сейчас? Вы серьёзно? — спросила она с лёгким надрывом, который мог бы растрогать даже камень. — Может, в следующий раз вы ещё и вертолёт пришлёте, чтобы мы в трусах вылетели?
— Ну... — Аврора окинула голкипера взглядом, который мог бы положить конец любому диалогу на пятом слове. — Так решило руководство. Я всего лишь передаю приказ. Через десять минут жду вас внизу. И без драм, пожалуйста, — добавила она, одарив их широкой, непроницаемой улыбкой, и так же внезапно исчезла, как и появилась.
Мария была возмущена. В её мире даже мяч перед тем как лететь — предупреждает. А тут — переезд в девять вечера. Кто вообще так делает? Но, ворча, она вместе с Адель и Ией собрала свои вещи. Девушки спешно затолкали одежду в чемоданы, кое-что кинули в рюкзаки, а Адель до последнего пыталась сохранить лицо интеллигентки, аккуратно упаковывая учебники, хотя про себя уже проклинала спряжения французских глаголов.
На улице их ждал трансфер — чёрный минивэн с логотипом «Барсы» и шофёр в перчатках, который, казалось, возил не юных спортсменок, а президентов футбольных федераций.

Резиденция команды встретила их, как дорогих гостей: здание утопало в тёплом освещении, а на входе пахло чем-то одновременно свежим и дорогим — как будто жасмин встретился с чистыми простынями и успехом.
Здесь всё было иначе. Просторные комнаты, панорамные окна, скандинавский минимализм с лёгким налётом каталонской аристократии. Свет был мягкий, как поздний закат, мебель — удобная, но не лениво-комфортная, а из кухни доносился аромат настоящего кофе — не того, что в академии варился из обид и растворимого порошка.
— Я чувствую запах глэм-успеха, — прошептала Ия, заглядывая в свою новую комнату. — Тут даже полотенца говорят «bienvenido».
— И всё же — я буду скучать по тому, как душ в старом общежитии начинал хрипеть, как дед, — фальшиво-сентиментально протянула Мария, но глаза её уже изучали мягкую кровать с видом на тренировочное поле.
У каждой теперь была собственная комната, но девочки сразу договорились держать двери приоткрытыми.
— На всякий случай. Чтобы можно было прийти и честно сказать: «Я не вывожу», — подытожила Адель, подключая зарядку к ноутбуку, на котором всё ещё был открыт PDF «Французский. Уровень B2».
На стенах коридоров висели легенды: Иньеста с поднятым кубком, Месси в слезах, Алексией Путельяс в ореоле фиолетовых прожекторов. Эти лица смотрели на них, как старшие братья и сёстры, как призраки великих матчей. История «Барсы» была здесь — в каждой детали.
И вот теперь они были частью этой истории. Не статистками, не случайными именами — а игроками, которые делают шаг в главное.
Новая глава начиналась. Без предупреждений. С вечерним переездом, кофе уровня "премиум" и с перспективой — большой, яркой и... полной сюрпризов.
Жизнь в резиденции постепенно становилась нормой. Девушки уже не шарахались от автоматических дверей, как от чудес технологий будущего, и даже научились пользоваться кофемашиной на третьем этаже, которая раньше выдавала эспрессо только по настроению. Они обжились: нашли свои уютные уголки, идеальные кресла у окна и начали различать охранников по тембру вечернего "bona nit".
Тренировки были... скажем, бодрящие. К десятым отжиманиям из груди выходила душа, к пятидесятым – остатки уверенности. Свободное время бывало редко, а когда и выпадало — мальчишки моментально исчезали в неизвестном направлении, словно их засасывало в чёрную дыру под названием «весело провести вечер». Те, кто всё же оставались в резиденции, либо залипали в приставки, либо устраивали мини-спа-дни с масками и сериалами. Тайно. Чтобы не дай бог не уронить статус.
Адель всё это наблюдала мельком — через учебники. Университет напоминал ей о себе с завидной настойчивостью, словно бывший, который рассылает «спишь?» в 3 утра. Несмотря на индивидуальный график, сессия подкрадывалась медленно, но с топором. И пусть друзья уже называли её "мисс B2", она всё равно корпела над лекциями — в комнате, в раздевалке, один раз даже в душе, но, к несчастью, блокнот не пережил водных процедур.
Особенно весело ей было учиться на тренировках. Один раз, уставившись в конспект по французскому, она привлекла внимание... конечно же, Ламина Ямала.
— О, мадмуазель Заучка, — проговорил он, присаживаясь рядом. — Решила, если не залетишь в основу, то хотя бы в Сорбонну?
— Не волнуйся, Ямаль, я просто тренирую мозг. Чтобы не закончить как ты. А это, кстати, не лечится, — парировала Адель, не отрываясь от тетради.
— Язвишь. Уважаю. Но тебе удача, конечно, понадобится. Сильнее, чем дриблинг, — ухмыльнулся Ламин, подмигнул и исчез, как пятно на футболке, которое вдруг перестало волновать.
С тех пор Адель училась в уединении. Спокойно, с кофе и без посторонних комментариев.
С остальными ребятами у девушек дела шли заметно лучше. Мария неожиданно быстро нашла общий язык с Рафиньей и даже с самим Левандовским, которого поначалу, казалось, раздражал сам факт женского существования на футбольном поле. Но потом Мария выдала такую подачу с фланга, что Роберт сам предложил обсудить тактические схемы. На кофе. Без подтекста. Почти.
Ия, та вообще была как Wi-Fi: подключалась ко всем без пароля. Её заразительный смех, бесконечные шутки и умение подколоть, не обидев — моментально сделали её душой команды. Она даже с Ламином сдружилась. Ужасный, но факт. Эти двое могли целыми тренировками обмениваться колкостями, а потом вместе ржать, как дети в TikTok-челлендже. Адель их за это тихо ненавидела. Хотя, если быть честной... завидовала. Немного.
Сама же Адель держалась особняком. Она и хотела бы влиться — честно. Но ощущение, что она здесь «временно» всё не отпускало. Может, потому что в Шанхае она чувствовала себя своей, а здесь — будто всё ещё проходит кастинг на роль самой себя.
Но времени на самокопания не было: на одном из собраний Ханси Флик сообщил — через неделю команда играет первый матч в новом составе. Против "Интера". В Милане. На "Сан-Сиро". В 22:00. Стадион, на котором дышать сложно от напряжения, не то что бегать. В зале повисла такая тишина, будто кто-то шепнул: «Всё, детки. Пришло ваше взрослое время».
Тренировки усилили в два раза. Стадион стал домом. Или камерой пыток — в зависимости от количества спаррингов за день.
И вот, за два дня до матча, Ханси объявил стартовый состав:
Ворота: Тер Стеген
Защита: Араухо, Ия Ли, Кубарси, Эктор Форт
Полузащита: Педри, Де Йонг, Ламин, Гави, Адель Цу
Нападение: Левандовски
— Схема 4-2-3-1. Игра будет жёсткой. Интер — это не местные студенческие сборные. Это настоящие волки. Но мы ничем не хуже. И именно поэтому — вы в старте, — указал он на Ию и Адель, сделав акцент на слове "вы", как будто этим акцентом хотел отбросить все сомнения в их праве быть здесь.
Собрание растянулось до двух ночи. Когда Адель, с трудом ворочая ногами, плелась в сторону своей комнаты, из-за угла вдруг вынырнул Педри. Тихий, как совесть в 6 утра.
— Ой, божечки! Ты чего как призрак, а?! — вскрикнула Адель, хватаясь за сердце.
— Ты тоже не подарок. Плетёшься, как в фильме ужасов, — фыркнул Педри, но в голосе звучала улыбка.
— Прости, что наши тренировки заканчиваются в такой адской ночи. — Адель закатила глаза, но без злобы.
— А ты волнуешься перед матчем?
Вопрос застал её врасплох. Это же Педри. Тот, кто почти никогда не замечал её. А тут — волнуешься?
— Ну, есть немного... — призналась она честно.
— А зря. Вы обе хорошо держитесь. И... — он запнулся, почесал затылок. — Только если у тебя вдруг... ну... какие-то чувства, скажем, к кому-то из команды, то... эм... просто лучше не на поле, ладно?
— Ч...что? — Адель нахмурилась. — Какие чувства? К кому?
— Ну... скажем, к Ламину?
— Что?! — выдохнула она. — Ты серьёзно? Да я его, если честно, убить хочу, не обнять!
— Просто... — он пожал плечами. — Не все это так видят.
— Значит, у некоторых проблемы со зрением! — она толкнула его плечом и ушла, швыряя фразы через плечо, как гранаты. — И не надо путать флирт с попыткой морального уничтожения, ясно?!
— Моё дело предупредить, — весело бросил Педри.
В ответ Адель даже не обернулась. Просто подняла средний палец.

Когда она ворвалась в комнату Ии, там царила компания: Ламин и Пао валялись на ковре, жуя попкорн.
— О! Вот ты мне и нужен! — прорычала Адель. — Слушай сюда, шутник. Я не флиртую. Я тебя ненавижу. Так, что если кто-то думает, что между нами искры — это, видимо, от короткого замыкания их логики!
— Адель, подожди, что происходит? — встрепенулась Ия.
— ВСЯ КОМАНДА ДУМАЕТ, ЧТО Я С ЛАМИНОМ ФЛИРТУЮ! — взревела Адель.
— Это абсурд, — фыркнула Ия, глядя на Ямала.
— Эй, спокойно. Я лично — ни с кем не флиртую. Может, чуть-чуть... по-своему, — попытался вставить Ламин.
— Заткнись. Ради твоего же здоровья. — прошипела Адель, а потом театрально хлопнула дверью и ушла.

Ночь прошла тревожно. Утро — ужасно. Проснулась в 5:30, как зомби. Экзамен в университете. Конспекты. Белые штаны, зелёная футболка, кофе на ходу, сендвич с тунцом, лёгкий ветер и мысль: Когда уже эта сессия закончится и мне можно будет спать три дня подряд?
Но зато экзамен сдан. На «отлично». А это уже победа. Адель вернулась к обеду, переоделась в форму, подкралась к тренировочной базе, и первая, кто её заметил — Рафинья.
— О, вернулась? Как сдала?
— На 5. Спасибо, — ответила она, улыбаясь сквозь усталость.
— Я ТАКАЯ РАДАЯ ЗА ТЕБЯ! — заорала Ия, налетев на неё с объятиями.
— Спасибо, подруга... но дай мне хотя бы дышать, — рассмеялась Адель.
И вот команда снова вышла на поле. Полным составом. Полным сил. И полным пониманием — начинается настоящее.
Солнце над стадионом «Жоан Гампер» уже начало припекать, когда игроки один за другим начали выходить на поле. Усталые, но собранные, они понимали: осталась всего пара дней до выезда в Милан, и теперь каждая секунда на газоне имела значение.
Ханси Флик стоял с блокнотом в руках, у линии бровки, глаза прикрыты солнцезащитными очками, будто намеренно скрывая любые эмоции.
— Так, встали! — резко скомандовал он. — 4-2-3-1. Растягивайтесь, играем по центру. Темп держим выше среднего. Работаем на износ, но без истерик!
Ребята разошлись по позициям. Тер Стеген – в воротах, как всегда холоден и сосредоточен. В защите: справа Эктор, слева Пао, в центре Араухо и Ия. Да, Ия. Та самая, которая, несмотря на свой дерзкий нрав, неплохо влилась в коллектив, особенно в глаза бросалась её связка с Ламином — слишком уж они часто прикалывались на пару, но сегодня шутки остались в раздевалке.
Полузащита выстроилась в двойной линии: Адель и Фрэнки чуть глубже, в центре атакующего треугольника — Педри, по флангам — Гави и Ламин. А на острие — Левандовски, как каменная глыба, готовый разнести всё перед собой.
Началась игра. Всё шло гладко: передачи — точные, взаимодействие — слаженное, ритм — держался. Но на пятнадцатой минуте случилось первое серьезное проседание.
Эктор отдал диагональный пас на Пао, Пао, в свою очередь, резко перевёл мяч на фланг, в надежде начать атаку через центр. Мяч пошёл низом — плотный, быстрый, предательски скакавший по газону. Ия должна была его принять и сделать короткую передачу на Адель, но... она замешкалась. Левую ногу поставила неуверенно, мяч скакнул ей под подошву и вылетел, как из рогатки, прямиком на Гонсалеса из условного «Интера», роль которого исполнял Рафинья.
— Да твою же! — сдавленно ругнулся Эктор, вылетая из линии защиты, чтобы заткнуть дыру, оставленную ошибкой Ии.
Но было поздно. Рафинья сыграл по учебнику: подхватил, протащил, обыграл Араухо на замахе и пробил низом. Тер Стеген вытянулся в струнку, но мяч уже скользил по сетке. Тренировка, конечно. Но гол есть гол. А у Эктора Форта терпение — ресурс ограниченный.
— Ия, блять, ты серьёзно?! — крикнул он, разворачиваясь на полной скорости и подбегая к девушке. Его голос был грубым, полным раздражения и гнева, будто она в этот момент не ошибку допустила, а подвела всю страну.
— Не ори на меня, я всё видела! — бросила Ия, нахмурившись. Она задыхалась от злости не меньше, чем от нагрузки. — Подскочил мяч! Я не робот!
— Не робот, говоришь?! — Её реплика подлила масла в огонь. — Да ты каждый раз мяч принимаешь, будто это для тебя впервые! Это тебе не у себя на районе пацанов гонять, это «Барселона»! Здесь за ошибки платят очками, и вот из-за таких фейлов, как сейчас, мы и просрём игру!
— А ты, может, сначала на себя посмотришь? — прошипела Ия, шагнув к нему. — Постоянно орёшь, будто это поможет! Может, если бы ты меньше изображал из себя капитана, а больше думал, как нормально сыграть в связке — таких ошибок и не было бы!
— Я? — Эктор скривился в саркастической ухмылке. — Я хотя бы тяну свою позицию, в отличие от тебя! Ты тут максимум на скамейку запасных, но почему-то оказалась в старте. Спасибо, Ханси. Эксперимент века!
Её лицо побелело. Не от страха — от обиды. На секунду стало совсем тихо. Даже Ламин, который обычно крутил шуточки быстрее, чем мяч, выглядел ошарашенным.
— Ты сказал... что? — голос Ии дрогнул. Но глаза — горели. — Думаешь, я сюда пришла ради шоу? Думаешь, мне плевать, как мы сыграем? Да я пашу на поле не меньше тебя, если не больше, потому что мне в два раза сложнее доказать, что я здесь не по ошибке!
— Тогда докажи! — рявкнул Эктор, прямо в лицо. — Но не в следующем матче. Сейчас! На поле! Хватит ныть, хватит искать оправдания!
— А тебе бы, знаешь, не помешало научиться работать в команде, а не устраивать спектакли при каждом косяке! Может, ты и талант, но с таким характером ты будешь играть в одиночку. До пенсии!
— Хватит! — резко вмешался Педри, который подошёл почти вплотную, встав между ними. — Вы оба сейчас теряете контроль. Сядьте. По воде попейте. И закройтесь.
Ханси стоял всё это время неподалеку, молча. Но, судя по каменному выражению лица и характерному сжатию челюстей, выговор их ждёт не слабее, чем жёсткая разминка.
— Через пять минут продолжаем. И если вы не перестанете срываться на своих же, я лично сниму вас с матча. — пророкотал он, будто медленно катящийся гром. — На поле нет места эго. Только команде. Всё ясно?
Ия кивнула, не глядя ни на кого. Эктор сжал кулаки, развернулся и молча пошёл в сторону скамейки. Он кипел, как чайник на максимуме.
А тренировка продолжилась. Напряжение в воздухе стало почти физическим — будто кто-то невидимый натянул невидимую струну, готовую лопнуть в любую секунду. И в этой тяжёлой тишине все поняли: матч с «Интером» будет не просто проверкой на силу. Он станет настоящим испытанием на сплочённость. Или всё развалится. Или станет настоящей командой.
Тренировка завершилась под натянутую тишину. Все разошлись по раздевалкам, каждый погрузился в свои мысли. Только Ламин всё ещё пытался, по обыкновению, разрядить атмосферу какой-то шуткой, но даже он быстро замолк, наткнувшись на ледяной взгляд Адель.
Ия почти бежала в сторону женского крыла резиденции. Щёки пылали, ладони дрожали, и в горле стоял тот противный, раздражающий комок, который обычно появляется, когда пытаешься не разреветься где попало. Её любимое состояние — «на грани».
Она хлопнула дверью комнаты и скинула форму на пол, будто та была виновата в произошедшем. И в этот момент, как по заказу, в комнату зашла Адель — уже переодетая, с мокрыми волосами, заплетёнными в небрежную косу, с бутылкой воды и несъеденной протеиновой батонкой в руке.
— Опа... — она приподняла бровь, заметив раскрасневшуюся подругу, которая сидела на кровати и смотрела в стену, будто там открывался портал в мир, где её не орут при всех.
— Ну и как ты его не прибила? — с лёгкой иронией в голосе спросила Адель, сев рядом и передав батончик.
Ия молча взяла его, глядя на подругу исподлобья.
— Ты всё слышала, да?
— Ммм... — Адель кивнула, потягивая воду. — Думаю, половина Каталонии слышала. Эктор орал так, что, по-моему, у Тер Стегена ресницы назад завились.
— Это было унизительно, — выдохнула Ия. — Знаешь, я никогда... никогда не позволяла себе так взорваться. А тут — просто бомбанула. Перед всеми. Как будто я и правда не тяну. Он сказал, что я максимум на скамейку...
— Ну, слушай, если тебя посадят на скамейку — я туда тоже лягу. Возьмём одеяло, включим «Барби» и хором закричим «это сексизм!», — спокойно проговорила Адель, а затем чуть мягче добавила: — Он перегнул. Ты тоже. Но, Ия... это не потому что ты плохая. А потому что вам обоим не пофиг.
Ия отвернулась, кусая губу.
— Знаешь, я... старалась. Реально. Тренировалась, как проклятая. Учила эти схемы, бегала до изнеможения. Я ведь даже на свидания ходить перестала — и это, заметь, жертва. А он... сказал, что я тут по ошибке.
— А он, — перебила Адель, — нервничает. Боится облажаться. Боится, что весь эксперимент провалится и на него, как на защитника, всё ляжет. Это не оправдание, но... я видела, как он тоже ночами сидит над записями матчей, делает какие-то пометки. Он не мудак. Просто такой же загнанный мудак, как и мы.
— А если он прав? — тихо спросила Ия. — А если я и правда пока не дотягиваю?
Адель вздохнула, взяла подругу за плечи и повернула лицом к себе:
— Ия. Ты попала в старт Барселоны. Не по блату. Не по внешности. А потому что ты умеешь играть. Потому что ты талантливая. Да, ты ошиблась. Да, на тебя наорал парень с перепугу, будто его кто-то за пятки укусил. Но это ничего не значит. Все ошибаются. Даже Тер Стеген. Хотя, честно говоря, он не человек — он скорее продвинутый холодильник с руками.
Ия вдруг засмеялась, утирая уголки глаз.
— Спасибо. И вообще... — она покосилась в сторону подруги, — ты с этим Педри поаккуратней. Он, конечно, капитан, но делает морду таааакую серьёзную, что хочется в неё снежком попасть. Даже летом.
Адель прищурилась:
— После вчерашнего у меня было искреннее желание кинуть в него не снежок, а табуретку.
— Вот, вот! — оживилась Ия. — Надо объединиться. Я беру Форта, ты — Педри. Устроим дуэль. Они — с тактикой, мы — с сарказмом.
Обе засмеялись. Смех был облегчением — как первый глоток холодной воды после марафона. Было приятно чувствовать, что несмотря на давление, ошибки, грубость и крики — они всё ещё команда. Пусть и не идеальная. Но своя.
— Ладно, — выдохнула Ия. — Завтра приду на тренировку и покажу этому Форту, кто здесь максимум на скамейку.
— Так и скажи: «Смотри, дорогуша, я не доигрываю — я только разгоняюсь», — подмигнула Адель.
— Записала. Готовь табуретку, если что.

На следующее утро Ия проснулась на удивление рано, без раздражающего сигнала будильника и без ощущения, что её раздавил автобус из эмоций. Было тихо. Спокойно. И где-то под этим спокойствием — крепкий, зреющий упрямством стержень: она никому ничего не должна, но сегодня — всё покажет.
Пока Адель собиралась в душ, Ия стояла у зеркала, затягивая хвост так туго, будто собиралась выйти не на тренировку, а на поле боя. В какой-то мере — так и было.
— Ну что, напинаем им футбольной философии? — спросила Адель, выходя из ванной с полотенцем на голове, как с турбаном.
— Нет, — Ия натянула тренировочную майку с номером. — Сегодня я просто буду играть. Без понтов, без приколов. Только мяч, трава и я.
— Грозно, — хмыкнула Адель. — Надеюсь, мяч в страхе сам в ворота катиться начнёт.

Тренировка началась под обычный лай Ханси, который явно недоспал и компенсировал это криком:
— ЖИВЕЕ, ЖИВЕЕ, У ВАС МАТЧ НА НОСУ, А НЕ КОСМЕТИЧЕСКИЙ СЕАНС! ПЕДРИ, НЕ ДЕРЖИ МЯЧ, ЭТО НЕ КОЛЬЦО ОБРУЧАЛЬНОЕ! ГАВИ, ЭТО ПЕРЕДАЧА, А НЕ ВОДООТВОД!
Состав выстроился в расстановке 4-2-3-1. Всё серьёзно. На трибунах уже сидели скауты, физиотерапевты, пару человек из руководства и даже — на удивление — Жоан Лапорта с планшетом.
Центр обороны: Араухо и Ия.
По краям — Пао и Эктор.
Опорники — Педри и Де Йонг.
Тройка атакующих — Ламин, Гави и Адель.
На острие — Роберт Левандовски.
С первой минуты Ия показала себя иначе. Где раньше она могла слегка замешкаться, обдумывая каждый шаг — теперь играла инстинктивно, резво. Несколько раз чётко прервала передачу, даже умудрилась отобрать мяч у Ламина, за что тот прыснул:
— Вот это ты оборзела. Мне аж неловко стало.
— Привыкай, милый, это моя новая прошивка, — крикнула в ответ Ия, отбегая в зону.
Адель в центре поля крутилась, как дервиш. Она чётко ловила ритм и подстраивалась под темп Гави. Ламин, конечно, умудрялся одновременно играть и отпускать шуточки, но уже видно было — он уважает, как Адель контролирует игру.
Но всё шло гладко... до того момента, когда в контратаке Ия пошла в рискованный перехват и промахнулась. За её спиной осталась дыра. Условный нападающий дубля пронёсся по флангу, как ураган, и закатил мяч в ворота мимо Тер Стегена, который только бросил в воздух перчатки и закатил глаза к небесам.
— ДА ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?! — тут же послышался голос Эктора. Его лицо горело, как лампочка в холодильнике: и светит, и злит. — Ты снова пошла вперёд, оставив фланг?! Мы что, учим оборону или тебе экскурсию по зонам сделать?!
Ия резко обернулась:
— Ты можешь нормально разговаривать, а не как будто я тебе кофе на колени вылила?!
— Я разговариваю так, потому что ты снова подставляешь команду! — рявкнул он. — Сначала вчера, теперь сегодня. Что дальше — автогол на "Меацца"?
— Может, если бы ты хоть раз сыграл через меня, вместо того чтобы всё тянуть на себя, у нас бы и дыр не было!
— Ты хочешь играть в "Барсе", но при этом ведёшь себя как обиженная девочка из школьной лиги!
— А ты так сильно на меня орёшь, когда сам хреново страхуешь! Ты же был ближе к нападающему! Где ты был, Эктор?! На сеансе массажа?
— Я был там, где меня оставила схема! — прошипел он. — И в отличие от тебя, я знаю, когда не лезть без нужды.
— А я хотя бы лезу! А не стою, надеясь, что другие всё сделают!
Пауза. Секунда — и весь состав в ступоре. Даже Ханси замолчал. Кто-то ахнул, кто-то уже полез за попкорном. Рафинья тихо пробормотал:
— Боже, у них сейчас будет первый развод в команде.
Но Ия, дыша тяжело, уже отворачивалась. Глаза блестели — но не от слёз. От ярости. От боли. От усталости.
Адель подбежала и встала между ними:
— Хватит! Вы оба срываетесь! Мы сейчас не на шоу "Кто сильнее обиделся", а на тренировке, и у нас матч уже завтра!
— Он... — начала Ия.
— Ия! — перебила Адель. — Позже. Сейчас — просто играй. Пусть твои действия будут громче слов.
Секунда. Потом две. Ия медленно кивнула. Без слов. Сделала глубокий вдох и вернулась на позицию.
Ханси лишь буркнул:
— Наконец-то. Продолжаем. Ия, ещё один риск без прикрытия — и правда будешь на скамейке. А ты, Эктор, займись координацией, а не театром.
И снова — свисток. И снова — мяч. Но теперь всё было иначе.
Ия больше не лезла бездумно вперёд. Она не просто держала зону — она владела ею. Отрабатывала на подстраховке, делала своевременные отбеги, правильно поднималась при прессинге. Даже Эктор — молча — пару раз кивнул в её сторону, когда она перекрывала рывки нападающих.
Когда тренировка подошла к концу, никто не аплодировал. Но было ощущение — что-то сдвинулось. Команда почувствовала: Ия — не слабое звено. Она боец. И, пожалуй, именно такой характер и делает "Барсу" сильной.
Стадион опустел быстро. Переодетые ребята и девчонки разошлись кто по душам, кто в душ, кто — просто чтобы перевести дух. Осталась тишина, лёгкий ветер, да гул работающих фонарей над полем.
Ия сидела на скамейке у кромки, уставившись в траву перед собой. Не на мяч, не на небо, а в одну точку. Плечи опущены, дыхание ровное, но в глазах — будто след от урагана. И не физическая усталость давила, а внутренняя: от борьбы, от ожиданий, от взглядов, которые ищут ошибки в каждом твоем шаге.
Она не заметила, как рядом оказался Эктор. Подошёл без громких слов, без театра. Просто сел рядом. Между ними — расстояние на два мяча и три обиды.
— Я перегнул, — наконец сказал он, глядя вперёд, а не на неё. — Прости.
Пауза. Тишина. Даже ветер, кажется, замер.
— Угу, — отозвалась Ия так, будто не знала, что делать с этим признанием. — Ты реально умеешь говорить «прости»? Не сломался?
— Не часто. Но и ты не часто творишь такую дичь на поле, — усмехнулся он, но голос был мягкий. — Сегодня — не дичь. Сегодня ты была... классной.
Ия повернула голову:
— Серьёзно?
— Серьёзно. Без подколов, без скрытых «но». Ты хорошо сыграла. Лучше, чем я ожидал. И точно лучше, чем вчера.
— Значит, у тебя были заниженные ожидания, — фыркнула Ия, но без злости.
— Ну, типа... мы же не знали, как всё будет. Ты — в старте, в защите. Это ответственность. А у нас тут — не детская команда.
— А у нас тут — не мужской клуб, где женщин считают угрозой.
Эктор посмотрел на неё внимательно. Долго.
— Ты правда думаешь, что я тебя не уважаю, потому что ты — девушка?
— А ты нет? — спросила она в ответ, не сбавляя взгляда. — Ты же из тех, кто проверяет в три раза тщательнее. Слова, действия, даже как я шнурки завязываю.
Он кивнул. Медленно. Тяжело.
— Потому что я боялся, что вас сюда втянули не по футбольному таланту, а по пиару. Потому что я думал, что это эксперимент. Что это временно.
— А теперь?
— А теперь ты сегодня спасла мне задницу минимум три раза. А я — молча кивал. Это... не по-мужски. Но по-честному.
Он помолчал, потом добавил:
— Я реально не хотел тебя унизить. Просто... когда ты выдернулась вперёд — я сорвался. Я психанул, потому что у меня внутри сработало: «всё, опять провал». Не думал, что ты меня прикроешь в следующем эпизоде.
— Ну, я тоже не думала, что ты скажешь спасибо. — Она посмотрела в сторону и вдруг добавила: — Но ты хотя бы не сказал «не лезь, девочка». Это уже что-то.
Они оба тихо засмеялись. Усталый смех после бури.
— Слушай, — сказал он после паузы. — Давай договоримся: если кто-то из нас тупит — говорим. Нормально. Без ора. И без вечного обиженного театра.
— Согласна. — Ия вытянула руку. — Мир?
Он посмотрел на её ладонь, будто не знал, жать или нет. Потом пожал — крепко, уверенно. И через секунду сказал:
— Но если ты снова вылетишь вперёд и оставишь за собой черную дыру в защите — я орать буду. Хоть к психологу потом веди.
— А если ты опять забудешь страховать — я тебе бутсы в шкафу закрою на сутки. Без ключей.
— Договорились.

На выходе со стадиона их уже ждала Адель. Сидела на перилах и крутила мяч в руках. Завидев Ию с Эктором, приподняла бровь, как строгая старшая сестра:
— Ну? Вы оба целы? Или мне вызывать скорую и миротворцев ООН?
— Всё нормально, — сказала Ия и впервые за вечер улыбнулась. — Мы больше не в состоянии холодной войны.
— А жаль, — Адель криво усмехнулась. — Я уже попкорн приготовила.
Эктор рассмеялся, махнул рукой и пошёл прочь, бросив на ходу:
— Спокойной ночи, девчонки. Постарайтесь не поджечь комнату феминизмом.
— А ты не подавись мужским эго, — крикнула ему в спину Адель.
Когда он скрылся за поворотом, Ия повернулась к подруге.
— Знаешь, — сказала она. — Я не думала, что смогу с ним вот так поговорить.
— Потому что ты всегда сначала лезешь на рожон, а потом только думаешь, — хмыкнула Адель. — Но сегодня ты удивила. В хорошем смысле.
— Думаешь, я смогу на матче не облажаться?
— Думаю, ты уже доказала, что умеешь подниматься после фейла. А это важнее любой идеальной игры.
Они пошли к корпусу резиденции в лёгком вечернем воздухе. Улицы были пусты, небо — в россыпях звёзд, и обе чувствовали, что этот день, как бы ни был тяжёл, стал поворотным. Не потому что не было ошибок. А потому что после них они остались на поле.

ДЕНЬ МАТЧА.
Пятница. Утро. Барселона.
В резиденции было на удивление тихо — даже Ламин с утра не хохотал в коридоре, даже Ия не гремела своим спортивным рюкзаком. Это было то утро, когда весь организм знал: сегодня игра. Не тренировка. Не двусторонка. А матч — с Интером, на легендарном «Сан-Сиро». Или, как обзывали его итальянцы, с особым благоговением — Джузеппе Меацца.
Адель проснулась раньше будильника. Не потому что не выспалась, а потому что мозг работал с 6 утра, как бухгалтер в день налоговой проверки. Каждое движение на поле, каждый пас, каждый стык — она прокручивала всё снова и снова.
На кухне уже варился кофе — крепкий, как их защита после пары месяцев тренировок. В воздухе витал аромат арабики и невысказанных нервов.
— Спишь? — тихо спросила Ия, выглянув из-за двери в пижаме с логотипом ФК «Барселона» на груди. Она держала в руке яблоко и выглядела как боец спецназа в выходной день.
— Я вообще когда-нибудь сплю, как нормальный человек? — отозвалась Адель, доставая из холодильника банку с йогуртом.
— Да нет, скорее ты дремлешь с выражением тревоги на лице, — усмехнулась Ия. — Как будто пишешь экзамен по тригонометрии и одновременно спасешь мир.
Они сели за стол, тихо, без суеты. Глоток кофе. Кусок бутерброда. Пауза.
— Слушай, — начала Ия, ковыряя вилкой авокадо. — Я всё ещё не могу поверить, что мы — в старте. На Меацца. Против Интера. Не как болельщицы на трибуне, а как, чёрт подери, часть команды.
— Я не могу поверить, что ты вообще проснулась до десяти, — с ухмылкой ответила Адель.
— Очень смешно, госпожа шутка из Китая. Я серьёзно. — Ия вдруг замолчала, потом заговорила тише: — Ты боишься?
— Конечно, — честно призналась Адель. — Но я боюсь не облажаться. Я боюсь, что даже если сыграю хорошо — кто-то всё равно скажет: «Ну, девочка, что вы хотите».
— Чтоб он потом сказал это лёжа на газоне с вывихнутым эго, — мрачно ответила Ия. — Знаешь, мне вчера Форт сказал, что я хорошо сыграла.
— Не может быть. Он точно не подменён?
— Нет, тот же. Съел пол своей гордости и сказал. Мы с ним даже не подрались.
— Серьёзно? Прогресс. Следующим шагом будет он, дарящий тебе цветы и шоколад.
— Вот тут я откажусь. Слишком высока цена — не хочу роман с человеком, который орёт громче Ханси в раздевалке.
Они замолчали, как будто в этом моменте закончилось напряжение — хоть на пару секунд. Усталость, тревога, весь гул эмоций — всё это сейчас было просто невидимым рюкзаком за спиной. Тяжёлым, но привычным.

12:45 — ВЫЕЗД.
Автобус был огромный, блестящий, внутри пахло кондиционером, кожей и предматчевым страхом. Все сидели молча. Кто-то слушал музыку, кто-то прокручивал установки тренера в голове, кто-то просто смотрел в окно на пролетающие мимо улицы. Адель в наушниках слушала саундтрек к какому-то японскому аниме, потому что всё остальное казалось слишком шумным. Ия читала мемы, пытаясь не выдать, что ей хочется в туалет от нервов.
В Милан они прибыли за три часа до матча. Когда вошли на стадион, каждая клетка тела поняла: это не тренировочное поле в Барсе, это — театр, и сегодня ты либо герой, либо марионетка.
На трибунах начинали собираться зрители. Кто-то выкрикивал фамилии игроков. Кто-то свистел. Кто-то аплодировал. Адель поймала себя на мысли: она впервые в жизни выходит в составе профессиональной команды на такой уровень. И никто не собирается делать скидку на то, что она «новенькая».
Ханси Флик прошёлся перед всеми, будто полководец перед битвой.
— Помните. Вы — не эксперимент. Вы — команда. Не мужчина. Не женщина. Футболист. Если вам сегодня дадут по ногам — встаём. Если забьём — не эйфория, а концентрация. Если ошибётесь — страхуйте друг друга. Мы выиграем только если будем верить, что это наш матч, а не просто момент в истории клуба.
И уже у выхода на поле, когда Адель и Ия стояли плечом к плечу, в полной форме, готовые, сердце стучало как барабан, Адель тихо сказала:
— Готова?
Ия сглотнула и кивнула:
— Да. А ты?
— Всегда. Но если что — я сзади.
— А я прикрою тебе фланг.
— Ну и если что — сброшу мяч. Или Ламина.
Обе рассмеялись. На миг — не футболистки. Просто две подруги, два бойца, которые держат друг за друга даже тогда, когда стадион гудит как вулкан.
Судья дал свисток. Команда вышла на поле.
И игра началась.

Пятница, 21:58. Стадион Джузеппе Меацца.
73 тысячи зрителей. Стены дрожат от речёвок тиффози. Воздух — как натянутая струна: одно неверное движение — и она лопнет.
На табло:
Интер — Барселона
00:00
Команды выходят на поле. На лицах игроков — каменные маски. У одних — опыт, у других — голод и ярость.
У Адель ладони мокрые, хотя на улице уже вечерняя прохлада. Она знает: первый матч запоминается навсегда. Ошибка тут — не просто ошибка, а воспоминание, которое будет жить с тобой дольше, чем сама карьера.

1-й тайм: ВРЕМЯ НА ПРОВЕРКУ
Свисток. Мяч в игре.
Интер сразу задаёт темп — как будто они хотят проверить: «А вы вообще достойны быть тут? Или просто очередная маркетинговая причуда?»
С первых минут — жёсткий прессинг. Угловой за угловым.
На 6-й минуте Пао Кубарси не успевает за нападающим, и Тер Штеген спасает удар с линии вратарской. Весь стадион ахает.
Ханси орёт с бровки:
— Не залипать! Дышим вместе, действуем вместе!
Адель играет глубже, поддерживая Гави и Де Йонга, контролирует темп. Пока всё идёт ровно.
Но на 14-й минуте — первый звоночек.
Ия, подключаясь по флангу, слишком смело идёт вперёд и теряет мяч в зоне, где этого делать нельзя. Интер разворачивает контратаку — три паса — и прострел в штрафную.
Тер Штеген снова спасает. Но Ия слышит за спиной голос:
— Ты что, на экскурсии тут?! — это Эктор Форт. Не выдержал.
— Ты сам не перекрыл коридор, не начинай! — парирует Ия, сжимая зубы. Стадион гудит, но на поле уже больше слышно не болельщиков, а глухие удары бутс и подачу голоса на грани срыва.
28-я минута. Адель начинает разгон атаки, пас на Ламина, тот перекидывает мяч Адель обратно, и — вишенка — навес на Левандовски.
ГОЛ!
0:1
«Барса» празднует — скромно, деловито. Роберт поднимает руку, Адель улыбается — тихо, себе. Это она сделала.

2-й тайм.
«Интер» выходит злой. У них на лице написано: «Нет, мы так просто не отдадим победу, особенно не вам — девчонкам из Барселоны».
58-я минута.
И снова ошибка. Усталость. Ия теряет позицию, слишком глубоко идёт в атаку. Форт перекрывает за неё, и...
Стычка.
На бровке Ханси уже начинает нервно снимать бейсболку.
После свистка:
— Ты вообще в защиту возвращаться собираешься?! Или у тебя тут свидание с линией аута?! — почти рычит Эктор.
— А ты хоть раз мне подсказал, где открыться? — отвечает Ия, лицо пылает от ярости.
— Да ты из-за своих проходов чуть не привезла нам гол! Если б не Тер, уже 1:1!
— А если бы ты не занимался позой альфа-самца, то мог бы страховать! Мы в одной команде, напомнить?!
— С такими как ты — мы не команда. Мы группа риска.
Ия молчит. Она смотрит ему в глаза. Жёстко. Без страха.
Адель врывается между ними:
— Хватит. На поле разберётесь. Сейчас — каждый держит свою позицию. Или матч пойдёт в жопу.
Форт уходит, ударив ногой по траве. Ия остаётся. Злая. Сосредоточенная. Теперь в ней не только адреналин — в ней злость.

73-я минута.
Ия перехватывает мяч после углового Интера. Несётся по флангу, как ураган. Подкат сзади — но она успевает скинуть мяч на Адель.
Адель — пяткой на Ламина.
Ламин — навес.
Ия уже в штрафной. Удар головой.
ГОЛ. 0:2.
Немая пауза.
Потом — рев толпы, но уже с «Барсы». Ия падает на колени. Ламин подбегает, кричит ей прямо в лицо:
— Вот теперь ты — зверь.
Форт кивает. Без слов. Просто взгляд. Уважение — без дешёвой драмы.

ФИНАЛЬНЫЙ СВИСТОК.
Барселона выиграла. В новом составе. С двумя девушками в старте. На поле Интера.
История написана.
Ханси не улыбается. Но хлопает по плечу каждого.
Адель садится на газон, запрокидывает голову назад. Её дыхание — как гудок локомотива.
Ия подбегает, падает рядом, тяжело дышит. Потом тихо говорит:
— Ну, если нас выгонят с командой после такой игры — я не обижусь. Лучше и не сыграешь.
Адель улыбается:
— Не выгонят. Теперь боятся.
Ия:
— Кстати, если вдруг опять скажу тебе, что ты не умеешь читать игру — ты можешь напомнить мне счёт, окей?
— Сначала найди себя в повторе. Я тебя с птичьего полёта видела — ты была как Боинг в штрафной.
— Ладно... но, если честно... Спасибо. Что ты рядом. Даже в аду — ты как пожарная станция.
— А ты — как маленький смерч. Непредсказуемый. И иногда пугающе эффективный.
Обе тихо засмеялись. Рядом проходил Педри, кивая им. Уже без недовольства. А может — с уважением.