IX
— С днём учителя! — воскликнула группа учеников, держащих небольшой пакетик втроём. Двое держали за ручки, а третий, лёжа на полу, поддерживал этот несчастный пакетик снизу.
***
— Пацаны, историк мне два влепил, можно я с вами пойду? Мне его задобрить нужно!
— Ну ладно, но как ты будешь вручать подарок, ручек ведь всего две...
— Я что-нибудь придумаю!
***
Юнги ещё никогда так не смеялся. — Желаем вам счастья, здоровья и побольше хорошего настроения!
А Юнги улыбается как придурок, потому что к этому привыкнуть невозможно. Эти милые поздравления (особенно подарочки в виде алкоголя от класса Сокджин-хёна) — это всё неимоверно мило и заставляет сменить мнение о работе в школе.
Ребята протягивают пакет с подарком и улыбаются так лучезарно и мило, заглядывая прямо в душу Юнги, что тому вроде смешно становится, а в тоже время стрёмно.
— Учитель Мин, — он встал с пола, отряхивая свои брюки, — извините, что не был готов к сегодняшнему уроку. Обещаю, такое больше не повторится, я...
— Два я тебе не исправлю. — сразу же сказал Юнги, не дав закончить ученику.
Учитель истории принимает подарок, не заглядывая туда понимает, что там бутылка с алкоголем. А если учесть то, что Джин знает все пристрастия младшего, то там 100% вино. Благодарит учеников, и те, словно ждали команды «марш», убежали.
И тут Юнги позволил себе взглянуть на подарок. Красное полусладкое. А хён помнит его предпочтения. Были времена когда они все вчетвером собирались в баре на главной улице и начинали жаловаться какие учителя мудаки и дуры. Ну, так делал только Юнги, потому что только у него из всей компашки были проблемы с учителями и не самые удовлетворительные оценки.
***
— Ща в школу твою придём отпиздим того мудака, который поставил моему сладкому пирожочку два. — сладко пролепетал Сокджин и полез обниматься. А Юнги не сопротивляется уже, потому что это бесполезно.
— Если хочешь... — вдруг сказал Юонг. — Я могу подтянуть тебя по алгебре... Если хочешь, конечно. — краснеет, смущается и сбрасывает вину на алкоголь, смотрит из-под ресниц отстранённо, влюблённо.
— Хочу... — Юнги мило улыбнулся, а Юонгу что-то поплохело.
— Уля-ля... — пропели старшие почти хором, бросая косые взгляды на обоих. — Ты моего ребёночка не совращай! — сказал Джун и ухмыльнулся, не забыв подмигнуть обоим.
***
Эх, счастливые были времена. Юнги был ещё молод, спина у него не болела, мигрень не доставала. Вот только мало того, что у него сейчас адски болит голова, так ещё и в горле першит. И Юнги делает всё, чтобы не заснуть за столом, ему ещё самостоятельные проверять.
Неожиданно в класс зашёл один парень и закрыл за собой дверь. Ну, а кто, если не Хоби. Он приблизился к учителю сзади и в привычной своей манере, положил руки на его плечи, массируя. И головная боль старшего неожиданно прошла.
— А ты чё здесь забыл? Почему не в колледже? — спросил Юнги, принимая более удобную позу как для Чона, так и для себя самого, подставляя свою шею под его руки.
— Один раз можно прогулять. — Мин мило чихает, а Хосок не может перестать улыбаться. — Эх, Юнги, заболеть в такой-то день! — будто с осуждением сказал младший. — Не нужно было выходить ночью в магазин в коротких шортах и футболке! Я ведь тебе говорил, но ты как всегда меня не слушаешь...
А Хосок прав. Два дня назад Мину приспичило в два часа ночи сходить в круглосуточный за тортиком. Ну тортики это, конечно, святое, но не нужно же так торопиться и бежать туда в домашнем, будто этот тортик куда-то убежит. Вот так Мин простудился. И во всём виноваты тортики.
— Кстати... — протягивая каждую букву, сказал Хосок и приблизился к ушку старшего. — С днём учителя, дорогой. — и поцеловал того в щечку. — Я бы тебя и в губы поцеловал... Ох, не смотри так на меня, пожалуйста, просто ты болеешь, а я не хочу заразиться. - жалобно протянул младший.
— Так вот ты как со мной? — будто придумывая на ходу коварный план, сказал Юнги. — Я всё понял.
— Ну не сердись на меня. — Хосок обошёл Юнги, сел на его коленки и обнял за шею. — Ты сам виноват, променял мои поцелуи на тортик. Вот и иди с тортиком своим целуйся.
А Хосок пытается смешок подавить, показать всю свою серьёзность, вот только когда он представляет, как Юнги говорит всякие нежности тортику, а потом целует его, становится так смешно, что контролировать себя он не в силах.
— Ты что, представил как я целую тортик? — сказал Мин и иронично нахмурил брови. — Ты серьёзно?
А Хосок робко кивает и начинает смеяться в голос, потому что он слишком долго терпел. А Юнги тем временем быстро берёт младшего за подбородок и впивается в его губы. Хосок сначала хотел прекратить это безобразие, но когда понял, что деваться некуда, ответил на поцелуй и сразу же перехватил инициативу, сминая его губы своими.
Каждый их поцелуй похож на долгожданный вздох, после погружения в воду, как кислород, необходимый, чтобы существовать на этой планете.
Юнги кладёт свою руку на талию парня, притягивая его ещё ближе, а Хосок держит учителя за шею. У них почти не бывает секса, лишь ленивые поцелуи до и после сна, очень редко утренний минет. Всё-таки оба устают. Юнги с проверкой бесконечных тетрадей, а Хосок с подготовкой к экзаменам. Лишь на каникулах они могут отвлечься от всего и выпасть из реальности, наслаждаясь друг другом. Ну, а пока только так.
— Кстати! — спохватился Хосок. — Чуть не забыл!
Он открыл свой рюкзак, который волшебным образом оказался висящим на крючке первой парты, достал оттуда маленький конвертик и небольшую коробку. Хосок вручил эти вещи мужчине и стал наблюдать за его реакцией.
Сначала это было непонимание. Что это такое? Зачем? Почему?
Потом осознание и принятие. О, сегодня же день учителя, а это типа мой подарок... Господи, как же это мило.
Дальше радость. Он заулыбался и стал аккуратно открывать конверт. Старший достал оттуда письмо, украшенное на полях всякими маленькими рисуночками в виде бутылок и сердечек разного размера, и улыбнулся ещё шире
«Если тебе будет нужна помощь, я всегда буду рядом. Если тебе нужно будет поплакать, то я не стану утирать твои слезы, потому что ты всего лишь человек и иногда между слезами и смехом бывает всего один шаг и это нормально. Если ты начнешь засыпать, я позволю тебе подремать на моей руке, и я даже не буду смеяться, если ты вдруг начнешь храпеть слишком сильно. Если тебе нужно будет покричать так громко, что твой голос начнет срываться, а колени подкашиваться, то я поддержу тебя и покричу вместе с тобой. Если ты разозлишься настолько, что разобьешь свои руки до красноты, то я приложу лед к твоим костяшкам и скажу, что возможно вылечить раны и снаружи, и внутри, и точно как лед немного натирает и жжет, я всегда буду теплом, которое успокоит и заставит тебя чувствовать лучше. Я буду любить тебя.
JH»
Юнги смотрит на младшего, а он улыбается, но не смеет поднять глаз.
— Посмотри на меня. — Хосок боялся поднять глаза. Это же так неловко... Он написал в этой открыточке то, что всегда мечтал сказать ему вслух, но не хватало смелости, да и повода не было. Но, набравшись мужества, младший всё же поднял глаза.
— Я тоже тебя люблю.
Для этих двоих время остановилось. Они два урагана, торнадо, цунами. И эта любовь способна излечить разбитые сердца. Ведь это так красиво. Их любовь как большое светило, освещает все тёмные уголки души, обнажая никому неизвестные шрамы друг перед другом. В этой любви можно утонуть, она тянет вниз, чтобы ты почувствовал всю глубину нахлынувших чувств и эмоций.
Мин осторожно закрывает эту открытку и бережно кладёт её в свою рюкзак. Он хочет, чтобы эта бумажка хранилась дома, там, где ей и самое место, желательно в рамочке, ну или где-нибудь в альбоме. Он даже хочет её потерять, чтобы случайно найти через пару лет во время генеральной уборки, к примеру, и улыбнуться, вспоминая этот день.
Старший берёт в руку коробку и открывает её, видит серебряную подвеску, точно такую же, которую он подарил Хоби на день рождение, и смотрит с непониманием.
— У нас совсем нет парных вещей! Пусть у тебя тоже такая будет. — Хосок достал из-под рубашки свою подвеску и показал Юнги.
— А деньги откуда, если не секрет?
— Я же с тобой живу, поэтому мне особо не нужно тратиться на продукты и прочее, вот и накопил.
— Иди сюда, поцелую тебя. — Мин протянул руки вперёд, но в ту же секунду громко чихнул.
— Нет, уж спасибо, но я всё же обойдусь как-нибудь.