X
Юнги приснился кошмар. Он один посреди бескрайнего моря. И он тонет. Вверх, вверх, он тянется к небу, но синее море тянет его вниз. Ноги и руки уже устали, и он еле плывет на поверхности. Через пару секунд ноги сводит, не может пошевелить ими. Кое-как с помощью хаотичных движений руками он оставался на поверхности, но море взяло вверх. Юнги идёт ко дну. Очень глубоко. От давления на барабанные перепонки боль, и шумит в голове. Становится невыносимо, невтерпеж, но наконец воля сломилась и воздух вырвался из легких. Пузырьки воздуха, летучими шариками устремляясь вверх, ударялись о глаза, скользили по ним. Потом пришла боль, его душило. Это страдание не смерть, билась мысль в меркнущем сознании. Смерть не страдание. Это страшное удушье — жизнь, муки жизни, это последний удар, который наносит ему жизнь. Упрямые руки слабо, судорожно задвигались, забили по воде. Он перехитрил их, перехитрил волю к жизни, что побуждала его двигаться, биться. Он уже глубоко. Им больше не вынести его на поверхность. Казалось, его неспешно несет по морю сновидений. Краски и отсветы играют вокруг, омывают его, переполняют. А это что? Кажется, маяк, но он в мозгу — вспыхивает, слепит яркий свет. Белые вспышки чаще, чаще. Долгий гулкий грохот, Юнги кажется, он катится вниз по громадной, нескончаемой лестнице. Вот он где-то внизу, рухнул во тьму. Это он еще понял. Рухнул во тьму. И в миг, когда осознал это, сознание оборвалось. И он проснулся.
Проснулся в холодном поту, судорожно хватаясь за своё горло, слабо понимая, что он не задыхается. Юнги безумными глазами смотрит вокруг себя, не переставая дрожать то ли от страха, то ли от холода, который он чувствовал во сне. Юнги плохо. Он падает на кровать и смотрит в потолок, совсем не замечая парня, лежащего рядом и тихо наблюдающего за ним.
— Кошмар приснился? — сказал Хосок переместил свою голову на грудь Юнги. Мужчина наконец-таки отдышался и поцеловал младшего в лоб.
— Юнги, вставай скорее, сегодня особенный день! — подпрыгнул Хосок и стал стаскивать старшего с кровати.
— Хосок-а-а-а, — жалобно проскулил Мин, но потом упал пятой точкой на пол и его глаза загорелись огнём. Адским огнём. А Хосок, завидя эти глаза, быстро побежал в своё убежище, или если просто — туалет. Там Юнги его ещё не доставал.
А ещё такое утро поднимает настроение на весь оставшийся день.
Быстренько приняв все водные процедуры, Хосок осторожно открыл дверь и подглянул в маленькую щёлочку. Никого не заметив, Чон вышел из ванной комнаты, поддерживая рукой полотенце на бёдрах, чтобы оно не дай Бог не упало. Всё-таки в их отношениях присутствует доля стеснения. Не будет же он щеголять перед ним своими булочками и сосисочкой. Нет, Хосок ещё не выпил не сошёл с ума.
А Юнги стоит за дверью, прижавшись обнажённой спиной о холодную стену. Выжидает, словно хищник, когда его жертва выйдет из своего убежища. Мин ждёт 5 минут... 10 минут... а вода продолжает шуметь за дверью. Юнги даже наскучило это ожидание. Он хотел уже уйти, но в тут дверца чуточку приоткрылась. А старший стоит по ту сторону, его не видно. Он усмехается глупости младшего и хочет уже напугать его, но продолжает ждать, пока тот не выйдет из комнаты. И минуты не прошло, как Хосок вылез из своего убежища, и как ни в чём не бывало, направился в спальню. Вот только Юнги не оставит его безнаказанным. Пятая точка должна страдать только у Хоби, а не у него. Во всех смыслах.
Юнги подкрался сзади и поднял Хосока со спины, понёс в противоположном направлении, неслабо его напугав. Сначала было сопротивление, визги «Юнг-и-и-и отпусти-и-и-и меня-я-я-я я бою-ю-ю-ю-юсь», а потом всё внезапно прекратилось, потому что Юнги усадил парня на столешницу, пристроившись прямо между ног.
— Это совсем не смешно! — воскликнул Хосок, активно жестикулируя руками, не забывая поддерживать своё полотенце. — Ты мог меня уронить...
— Скажи, когда я в последний раз тебя ронял? — задал вопрос Мин, — Никогда я тебя не ронял! — Он сказал это так, словно эти слова глубоко задели его чувство достоинства.
— Ну ладно, с этим не поспоришь... — сказал Хосок и обнял Юнги за шею. А Мин водит кончиком своего носа по шее Хосока так невесомо и нежно, делая щекотно. А Чон смеётся. Смеётся так громко и весело. Кажется, что услышав лишь смех Хосока, Юнги обретает внутреннее спокойствие и душевное умиротворение.
— Ты успеешь позавтракать? — спросил Хосок, наслаждаясь нежными касаниями Юнги.
— Не думаю... — протянул Юнги, всё-таки отвлёкшись от благоухающей приятным ароматом кожи своего парня.
— Ох. — недовольно протянул младший. — Я положу тебе немножко еды с собой. — Хосок улыбнулся и убежал в комнату одеваться, а Юнги направился в душ.
Счастливые часов не наблюдают, но расстаться всё же пришлось.
Юнги поехал на какое-то ежемесячное воскресное собрание в школе, а Хосок остался дома совсем один. Он просто сидел на диване и смотрел какую-то плаксивую дорамку с неинтересным сюжетом, окружив себя огромной кучей фантиков от конфет. Почему в воскресенье он должен сидеть в одиночестве? Хосок включил какую-то песню известного американского бойзбенда и пытается поднять себе настроение судорожным дрыганием под бит. Всё равно скучно, без Юнги в душе пусто.
А Мин тем временем сидит в пустом кабинете новой молодой учительницы, пытаясь починить какую-то штуку, которую он сам слабо понимает. Он сидит уже час, голова кипит, а сказать ей, что не получается как-то стыдно. Всё-таки она надежды на него возлагала, верила в него, и тут разочаруется? Нет, Юнги докажет, что может помочь. Но на самом деле Джин при всех рекомендовал Юнги как «лучшего программиста», знающего толк в компьютерах, и плевать, что он учитель истории. И поэтому пришлось оправдывать своё звание «лучшего».
— Ну, что, оппа, получается? — подошла девушка и села вплотную к Юнги, пытаясь коснуться своей немаленькой грудью до плеча мужчины. Трётся о него, смотрит так странно, пугающе даже.
— Да, почти... — он продолжает что-то печатать на клавиатуре. — И, я тебе не оппа.
— Но ты же оппа! — расстроилась девушка. — Чего мне нельзя тебя так называть, мы же коллеги.
— Мне не нравится это обращение. — коротко сказал Юнги и нажал на «Еnter» и всё заработало. Девушка вдохновлённо вздохнула и, обняв как можно крепче молодого преподавателя, стала его благодарить.
А Юнги сейчас вырвет от этого резкого запаха приторно сладких духов, которые он запомнил на всю оставшуюся жизнь. А ещё эта особа слишком долго его обнимает, и ему это чертовски не нравится.
— Оппа, я хотела у тебя спросить, ты свободен? — А вот и подвох... Она отпустила его и взглянула в глаза, взяв одну его руку в свою. Смотрит с такой надеждой в глазах, даже разрушать её наивные мечты не хочется...
— Нет, я не свободен. — Мин отдернул свою руку и принялся собирать свои вещи.
— Ты мне нравишься, оппа... Я...
— До свидания! — не дослушав её речь, сказал Юнги и вышел из кабинета. Всё же пришлось разрушить её мечты... Не зря ведь сердце Юнги называют «ледяным». Оно такое же холодное и пустое. Но только для одного человека его сердце открыто, только для одного человека оно продолжает биться.
— Я дома! — сказал Юнги, по привычке бросая ключи на ближайшую тумбу. А встречать его никто не пришёл. В квартире пусто совсем. Видимо его малыш снова не дождался и заснул. Но ведь на дворе только пятый час... Где шляется наш Хосок? И этот вопрос интересует Юнги больше всего.
Мин входит в квартиру и первым делом заходит в излюбленное место Хоби — спальню, быстро обходит все комнаты, но младшего нигде нет. Юнги хотел позвонить, но увидел его курящим на балконе и сбросил вызов. Старший открыл дверь на балкон и подошёл к Хосоку, накинув на его плечи тёплый жакет. Он всего-то в простой футболке, а на улице холодает.
Хосок оборачивается и выдыхает дым специально в лицо Юнги и смеётся. А старший не знает, что делать с этим ребёнком.
— Как прошло собрание?
— Плохо.
Мин взял сигарету парня и потушил её, не обращая внимания на его недовльные возгласы.
— С этого дня мы бросаем курить. — уверенно сказал Мин. — Обещай мне.
— Обещаю. — сказал Хосок и по-детски оттопырил свой пальчик. А Юнги смотрит на этот пальчик и понимает, что должен сделать так же, вот только это так забавно и неловко... Мин делает точно также и скрепляет обещание.
— Будем вместе всю жизнь. — сказал Хосок, ясным взором заглядывая в глаза напротив.
— Всю жизнь.