Глава 15
Кто не совершал ошибок, тот никогда не пробовал жизнь.
Сквозь сон я ощущаю, насколько моё тело невесомо, будто не встану. Утопаю в мягком, воздушном одеяле — лежать бы так и не просыпаться. Тепло. Тихо. Невероятно умиротворённо. Это рай?
Я распахиваю глаза, прислушиваясь к журчащему звуку. Сонно переворачиваюсь на спину, держась за голову. Сосуды будто вот-вот лопнут, а в горле першит. Что вчера произошло? Где я?
Усиленно моргаю, чтобы избавиться от мутности в глазах, и слегка наклоняю голову в сторону двери, за которой слышен напор воды. Скептически кидаю взгляд на вторую половину кровати. Во рту собирается кислый привкус. Принимаю сидячее положение, растерянно прижимая ладони к макушке. Аннет с её друзьями, алкоголь... Много алкоголя. А потом — комната Кристофера...
В ужасе встрепенувшись, я ещё теснее прижимаю одеяло к себе, словно оно способно защитить меня. Чёрт, нет... Нет! Не может быть! Что я наделала? Меня бросает то в жар, то в холод, а из горла рвутся неприличные слова.
Я прикусываю побаливающие губы, мечусь в клетке собственного разума. Эта проклятая запертая дверь... Она будто издевается надо мной. Он. Это он там, в душе? Я... я переспала с Дьяволом? В голове всё расплывается, как в беспросветном тумане. Ничего чёткого я вспомнить не могу. Не могу! Не хочу даже думать о близости с ним. Пожалуйста, пусть это окажется кошмаром, выдумкой... Или я потеряла сознание...
Дверь нараспашку открывается. Кристофер выходит из ванны, и стены словно затихают вместе со мной. Паника разрастается. Мне дурно от своего же дрянного вида, и я покрываюсь беспомощной дрожью.
Кристофер с вальяжной грацией проходит дальше, даже проверив меня, словно я растворилась в складках постели. От него тянет запахом мужского геля, и этот аромат мгновенно вызывает дежавю. На нём нет футболки, только штаны.
Я невольно сжимаю бедра, настороженно глядя на него из-под ресниц. Память словно хлесткий лязг напоминает о его тёмных татуировках, жаре тела, грубоватом голосе у моей шеи...
— Что... что вчера произошло? — мой голос содрогается.
Кристофер поворачивается в мою сторону с каким-то надменным презрением. Мое сердце в отчаянии сплющивается. Итак, всё правда?
По щеке катится слеза, затем вторая, третья. Знаю — макияж к чёрту, как и моя честь. Накапливаются боль и отчаяние, а следом — будто остановка пульса. Он не спешит утешить, не говоря уже о том, чтобы раскаяться.
Новая жизнь? Никаких проблем? Захотела. Теперь — это конец моего существования. Что может быть хуже, чем переспать с тем, кого ненавидишь?
Хуже — смотреть на искусителя и видеть кусок камня, который нарочно источает все твои чувства. Его равнодушие сильнее загоняет в грязь. Ненависть и протест, исходящие из меня, для него лишь глупость. Мне его не сломить. Зато сломалась я. А ему плевать.
— Ты же видел, что я была пьяна, — замучено пыхчу я. — Зачем ты это сделал?
— Вчера ты совсем была не против, — ухмыляется он. К щекам приливает кровь. Боже, как стыдно. — И ты сама ко мне полезла. В чём проблема? — Он выгибает бровь, затем настырно приближается к кровати. — Я тоже был пьян.
Я удерживаю одеяло и, не желая чувствовать его запах, медленно отползаю назад.
— Думаешь, будь я трезвым, я бы переспал с тобой?
Мои губы досадно искажаются. Желудок болезненно сжимается, меня тошнит. Смотря в мои заплаканные глаза, он смеет такое говорить? А я ещё разделила с ним свою невинность. Браво, Смит. Твоё воспитание было слышно в стенах особняка.
Дьявол заставляет сильнее возненавидеть себя. Будь я проклята, когда повелась на его касания и поцелуи. В любой другой ситуации я бы расцарапала его самодовольное лицо, избила бы до кровавых ссадин, высказала бы всё, что скопилось. Но мне настолько больно, что и рта не могу открыть.
Я изо всех сил сдерживаю истерику. Я — очередная галочка в его списке. Ещё одна девушка, которая отдалась ему. А ведь сама осуждала таких. Противно от самой себя. Знала, что совершу ошибку — именно это гложет сильнее всего. Но кто мог подумать, что всё закончится сексом? Мы же ненавидим друг друга.
— Выметайся из моего дома. Вечеринка окончена, — грубо рявкает он, отходя от меня. Его дыхание становится редким.
Вздрогнув, я пугливо оглядываю его широкую спину. Выгнать девушку, после ночи с ней? Отлично, чувствую себя шлюхой.
Собираюсь встать, но вспоминаю, что без одежды, и останавливаюсь. Парень оборачивается на шелест.
— Выйди, пожалуйста, — шепчу я.
Дьявол окидывает мой вид, лениво разворачивается и закатывает глаза. Такого стресса я в жизни не испытывала.
— Чего я там не видел? — Это его последние слова, перед тем как он хлопает дверью.
Рыдая, я закрываю руками лицо. Ногти углубляются в кожу, принося физическую боль. Но моральная куда мощнее. Он не понимает, насколько больно мне это слышать? После ошибочной ночи я не смогу даже смотреть на себя. Как мне смотреть в глаза Дьяволу? Аннет?
Я вскакиваю, поднимаю платье с пола и разочарованно останавливаюсь. Был Хэллоуин. Как я пойду домой? Кладу ладонь на сердце, сдерживая крик. Вдох-выдох.
Просить футболку у него — не вариант. Придется возвращать, да и вряд ли он даст. К тому же, кроме футболки нужны штаны... Наплевать. Ниже падать некуда, себя я во всей красе показала. Чего стыдиться?
Надеваю гребаное платье ангела. В воздухе витают ароматы духов и алкоголя.
— Не такая ты и невинная, ангел.
Оттягиваю подол платья и качаю головой. Меня трясёт. Одна безысходность. Мне нужна помощь. Нет, одиночество. Ох, как некстати эти противоречия.
Зайдя в ванную, я чуть ли не кричу от своего вида в зеркале. Немощно всхлипываю. Испорченная кукла. Отличная вечеринка вышла, да? Вытираю черные круги под глазами, оставленные тушью, затем и красную помаду. Розоватость напоминает пошлые поцелуи. Больше никогда не накрашу губы красным. Отвратительно. Для меня этот цвет потерял свою красоту.
Набираю номер и заказываю такси. Стремительно выбегаю к лестнице, думая, что кроме меня здесь еще целая толпа пьяных людей, и придется перебороть чувство стыда, но никого нет. Дом чистый: ни пылинки, ни разбитой посуды, пахнет мыльными средствами.
Застываю на последних ступеньках, когда из кухни выходит женщина. По униформе догадываюсь, что чистота — ее дело. Домработница? Она замечает меня боковым зрением, и мои щёки пылают. Хорошо, хоть безразлично проходит мимо.
Быстрым шагом я спускаюсь дальше, молясь, чтобы впредь такое не повторилось. И много ли она видела здесь девушек? Уверена, с таким макияжем, как у меня — ни одну. Не время для иронии, но я на иголках.
Натягиваю каблуки, пока домработница делает очередной круг. Она важно кивает Кристоферу, который появляется словно из ниоткуда. Я избегаю его взгляда — мне ужасно стыдно. Если бы только можно было всё вернуть назад. Почему в жизни нет такой функции? Этого же не должно было случиться!
Наверное, Дьявол думает, что я такая же легкомысленная, как и все его прошлые девушки. Это ничего не меняет — на его мнение плевать, на свое — нет. А я считаю себя дурой.
Кожа зудит, взывая разодрать оболочку, чтобы избавиться от следов Кристофера. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти что-нибудь, чем можно укрыться, спрятать костюм и внутренний мир. Вмиг вспоминаю, что, к сожалению, куртку я не взяла. Вот теперь жалею.
Я замечаю лишние движения и поднимаю голову. Напряжение растёт, когда Дьявол протягивает несколько зелёных купюр.
— Издеваешься? — хриплю я, шмыгая носом.
Он считает это смешным? Хотя глаза вроде безэмоциональны. Не важно. Пусть платит своим подружкам.
Не дожидаясь ответа, я выбегаю из этого проклятого дома. Такси ждет у тротуара. Листья под ногами шелестят, я обнимаю себя руками и зажато сажусь назад. Таксист выслушивает адрес, который я называю, и мы двигаемся.
По взгляду мужчины вижу, что он хочет поинтересоваться моим видом, но решает промолчать. Я облокачиваю голову о запотевшее окно, продолжая трястись. Не удивлена, что водитель косится на меня. Возможно, он мог бы предположить, что меня изнасиловали: девушка с мокрыми, красными глазами, опухшими, покусанными губами. Из-за поцелуев Кристофера...
Боже, что я вчера вытворяла? Что в меня вселилось? Почему я полезла? Почему хотя бы не остановила? Помню только, что хотела преподать ему урок. Ничего такого — никакой любви, желания или взаимности. Один поцелуй, после которого я должна была отшить его. Но что-то явно пошло не так.
Он слишком хорошо целуется. Настолько, что гормон удовольствия ударил в голову. В какой-то момент я поняла, что не смогу остановиться. А после его крепких ладоней на моих бедрах... Мозг вовсе обернулся против меня, позволяя Кристоферу управлять ночью.
Сейчас для меня это чуждо и необъяснимо. Видимо, пьяные люди мыслят по-другому. Но как можно мыслить иначе, если это Кристофер? Выгнал, поиздевался, ничего не объяснил...
Включаю телефон, нахожу кучу сообщений от мамы и Аннет. Тревожно тереблю пальцы. Что им сказать? Мама всё равно ничего не знает, а вот с подругой сложнее. Господи! Она же говорила, что мы вернёмся домой вместе, а утром её не было.
От кого: Аннет
Сообщение: «Где тебя носит?»
«Серьезно, Грейс, не смешно!»
«Твоя мама звонит мне уже третий раз, нам пора уезжать.»
«Майкл сказал, что тебе стало плохо и ты уехала домой. Отлично, но нужно было предупредить меня. Я волновалась.»
Пальцы впиваются в металл. Агрессия наполняет, как цунами, прорвавшее плотину. Я сдерживаюсь, чтобы не выкинуть телефон к чертовой матери. Естественно, его придурок-друг скажет, что я уехала. Ненавижу. Всей душой. Никто не помешал, никто не поднялся проведать. Конечно, было бы стыдно, если бы нас увидели, но тогда между нами ничего бы не возникло. Всё могло бы быть иначе.
Слеза капает на дисплей. Я вытираю её рукой и смотрю на таксиста. Он резко переводит взгляд на дорогу. Знаю, этот мужчина наблюдает за мной. Чего же хочет?
Я безмолвно опускаю веки. От мамы всего два сообщения.
От кого: Мамочка
Сообщение: «У тебя все хорошо?»
«Аннет сказала, что ты у нее. Повеселись, милая.»
Я прикусываю губу, сдерживая рвущийся порыв. Повеселись... Мама, мне очень жаль, что я только всё испортила. Мне жаль, что я нарушила тот принцип, который ты вложила в меня.
Глядя на дату, я понимаю, что пропустила учебный день. Подозрения у Аннет наверняка возрастут, придется ей объяснять, где я. Сомневаюсь, что она услышит правду. Никто не должен об этом узнать, если только Форест не решит похвастаться.
Уверена, он доволен собой, и у него, наверняка, есть компромат на меня. Стоит только захотеть, и весь институт услышит, что приличная Грейс Смит переспала по пьяни с Дьяволом. О да, шикарный заголовок для статьи.
Почему, за такой короткий период, именно я насоздавала себе трудности? Жизнь бросила мне испытание, и я не справилась. Смогу ли я пережить весь этот позор и ад? У меня нет ответа.
Хорошо, что мама сейчас на работе, иначе это была бы последняя капля моей сдержанности. Если бы она увидела меня в таком состоянии, я бы опустилась на колени и закрылась от позора.
— Хэллоуин... — прорезается голос водителя. — Праздник нечисти. Жутковато правда? — Я пожимаю плечами, не в силах открыть рот. — Знаешь, чтобы там ни было, самая большая ошибка — сожалеть о ней.
Хорошая мысль, но думать о ней нет мотивации. Не то чтобы мне не понравился совет, просто я его не понимаю. Как не сожалеть? Радоваться и жить дальше? Если все узнают об этом, если узнает мама? Никакие фразочки не покроют мою репутацию. Нет, водитель не понимает. Чужое горе никто не почувствует, это что-то сокровенное. Я не хотела, чтобы все так произошло. Это были неконтролируемые эмоции, затаившаяся месть, которая вышла мне боком.
Машина останавливается, и я молча протягиваю несколько купюр.
— Не люблю Хэллоуин, — бормочет он, пересчитывая деньги.
— Я тоже, — фыркаю, выходя из машины.
Вот так любимый праздник превратился в настоящий ад.
Я стремительно иду к дому, представляя, как укроюсь от всех. Вхожу внутрь, запираю дверь на замок и бегу наверх. Нужен душ. Срочно. Хочу забыть всё это. Ущипнуть себя и проснуться в своей кровати. Знать, что это всего лишь кошмар. Но нет. Удушье в горле смеётся над моей попыткой убежать от реальности.
Останавливаюсь у раковины перед зеркалом. Рыдаю, теперь не сдерживаюсь. Взахлёб, так, чтобы выблевать желчь. Больно. Да, меня не изнасиловали и, возможно, кто-то бы подумал, что я зря убиваюсь. Но я этого не хотела, то была не я, поэтому морально это тяжело осознать. Взаимность ничем не утешает.
Подмывает напиться, словить успокоение в жгучей жидкости. Господи, все так и началось. Если бы не алкоголь, если бы не этот праздник...
Аннет не пришла. Почему она опять бросила меня? А вдруг знает... А Мэйсон? Черт, я и к Мэйсону лезла. Где был мой здравый рассудок в тот момент? Я все порчу.
Хаотично расстегиваю змейку дрожащими пальцами, и платье падает к ногам. Подхожу ближе к зеркалу, взглядом прохожусь по шее. Розовато-фиолетовые следы...
— Крис... — хриплю я, вцепившись ногтями в его спину.
Он тяжело дышит и, нагнувшись к шее, кусает её, заставляя выгибаться сильнее.
С каждым новым воспоминанием возникают ещё тысячу вопросов. Почему я называла его по имени? Какого черта я помню только наслаждение? Никакой боли. Он был нежен, но затем это переросло в страсть, и я была не против.
Я смотрю на ключицу, руки, живот. Везде отметки. На ногах синяки, оставленные его пальцами в накал удовольствия. Жмурю веки, встряхивая волосами. Что он со мной сделал? Алкоголь не может так действовать. Не понимаю. Ничего не понимаю.
Я замахиваюсь, бью ладонью по раковине и скулю, скорчившись. Место пульсирует и ноет. Хорошо, что у меня не так много сил, иначе бы могла себе что-то сломать. В порыве гнева я об этом не задумывалась. Да и сейчас не думаю. Чувствую себя использованной.
Снимаю аптечку с полки, открываю коробку и нахожу лезвие. Без понятия, зачем оно здесь, но понимаю, как смогу заглушить мучения. Слёзы текут ручьём, капли с мокрым стуком разбиваются о плитку. Колени подгибаются. Ничего не соображаю, но знаю точно — я не выдержу его издевательств. Пусть забирает всё, что угодно, только не мою честь. Дьявол разузнал о моей слабости и надавил на неё. Для меня это конец.
С остриём я сажусь в ванную, где набирается вода. Захлебываюсь слезами, хотя на лице ни один мускул не дергается, словно организм чувствует приближающуюся смерть. Я не хочу этого, но желаю ничего не чувствовать, забыться хоть на секунду.
Молочная кожа переливается сквозь солёную пелену. Вытягиваю левую руку, пальцы трясутся, и я делаю неглубокий, но ощутимый порез. Издаю непонятный звук испуга, откидывая холодное лезвие в угол комнаты. По запястью неспешно течёт кровь. Что я делаю? Я не самоубийца. Остановись, пока не поздно.
Рана печёт, я это ощущаю. Мне нравится, что теперь меня волнует только это, но метод не лечит. Вода окрашивается в алый цвет, голова идёт кругом. Шок скоротечно пробирается, как смерть, и тело немеет. Внезапно меня начинает это пугать. Я боюсь саму себя.
Из последних сил я приподнимаюсь и выхожу, дрожа то ли от холода, то ли от страха. Под краном промываю руку ледяной водой, чтобы остановить кровь. На ощупь нахожу бинты в аптечке, затем как под гипнозом перебинтовываю запястье. Шмыгаю носом, когда голоса в голове затихают, будто сжаливаются.
Нормально приняв ванну, я надеваю нижнее белье, укутываюсь в халат и сажусь в угол своей комнаты. За окном темнеет, мамы до сих пор нет, а я больше не плачу. Замкнулась в себе. Робот? Кукла? Как угодно.
Что будет завтра? Стоит ли идти в институт? Только на свой страх и риск. Что этот подонок придумает? Развесит фотографии по учебному заведению? Расскажет всем о нашей близости в мельчайших подробностях?
Разглядываю на руке своё поспешное решение. Глупо было это делать. Хотела легко отделаться? Бросить маму? Эгоистка? Может быть, но никто же не поймет. Большинство будут считать меня самоубийцей, вместо того чтобы проникнуться.
Моя вторая личность тоже бунтует: какая это уже ошибка по счёту? Я сбилась. Все совершают ошибки, но я шпортаюсь при любой возможности.
Что делать? Врать Аннет, улыбаться маме и, самое главное, обманывать себя? Создать иллюзию, что я сильная и справлюсь? Убедить себя, что это ещё одно испытание? Игнорировать? Смешно настолько, что хочется умереть. С такой позицией я через неделю в дурдом уеду. Не обращать внимание на проблему — не значит решить её. Она не исчезнет так просто.
Я откидываю затылок к стене. Вдруг что-то снизойдёт? Терять нечего — идёт стадия принятия.
За кромешное время я многое вспоминаю. Жаль, что не в свою пользу. Пальцами я трогаю район пупка, озадаченно прокручивая ночь. Алкоголь — не единственная причина моей ошибки. Не всё до конца понимаю, но...
— Я не могу что-то чувствовать к Дьяволу. Мне не могло это нравиться. Это ахинея.
Я гнусно усмехаюсь, отгоняя безумное предположение. С уверенностью могу сказать, что ничего светлого к Кристоферу я не испытываю. Единственное чувство, которое он вызывает — это ненависть.
Мы друг для друга жертвы обстоятельств, незнакомцы, которых сводит судьба. Чего же она хочет? Мы слишком разные, на небесах что-то перепутали. Выражение «противоположности притягиваются» не про нас. Совсем нет. Я на одной планете, он на другой, и дотянуться невозможно.
И цитата — полная чушь. Две души не могут сойтись, не имея ничего общего между собой. Это как солнце с луной. Почему они несовместимы, почему ни разу не встретились в одно время, в одном месте? Потому что разные. У каждого своя миссия и свой путь.
Так и мы. Кристофер — самый эгоистичный и бездушный подонок, которого я знаю. Он может считать меня кем угодно: легкодоступной, куклой, собачкой, но надеюсь Дьявол подавится своим высокомерием.
Легче поверить, что я что-то испытываю к Мэйсону. А так ли это? Прислушиваюсь к себе, но слышу лишь тихие всхлипы и рвение прохлады. Чувствую ли я, вообще, хоть что-то?