Небылица №0

Юра проснулся взволнованный. Знаменитого похмелья, о котором столько рассказывали взрослые, с ним еще не случалось, зато на этот раз он не сразу смог вспомнить вечер. Драка с Котом, затем – нелепая ссора с Аней – и побег в гости к Ульяне.

«Ах да, у меня теперь есть адрес того урода!» – вспомнил Юра, но тут же загрустил, увидев десяток пропущенных вызовов от родителей. Не перезвонить было бы самоубийством, поэтому следующие десять минут Сотников объяснялся с мамой за то, что не ночевал дома.

«Что же ты меня мучаешь!», «будут свои дети – сам поймешь» и спасительное: «ты ночевал у Анюты? Мог бы и предупредить! После школы сразу домой». В целом, это был не худший исход разговора.

Наконец Юра вышел из спальни. Ульяна грустно сидела на кухне.

– Есть что-нибудь поесть? – без приветствия спросил Сотников.

– Яичница.

– Ну... хоть так.

Завтракали молча. Так же молча собрались и вышли на улицу. Юра с грустью думал, что не зайдет за Аней утром – просто не успеет – и за это было стыдно. Как и за то, что вчера вечером позволял себе пьяные мысли об измене.

Из дома вышли вместе и остановились.

– Что, разойдемся? – глупо спросил Юра.

– Чтобы нас не увидели вместе? Мы что, в тупом американском сериале?

– В жизни. Не хочу, чтобы Анька заревновала.

– Ну да, ты ведь всего лишь завалился ко мне ночью, – сказала Ульяна и как-то хитро ухмыльнулась. – Я еду на автобусе, но тут и идти недолго. Хочешь, поехали вместе?

– Я пешком, – выбрал Юра.

В школу он опоздал. Куртку сдал с первым звонком, в класс вошел сразу перед вторым. На него тут же обернулись одноклассники. Все непривычно молчали. Сотников почувствовал себя неуютно и прошел к пустой парте. Ани не было.

– Ну и козел, будто ничего не случилось, – услышал он голос Светки.

– Чего?

Она вздернула нос и отвернулась. Теперь Юра заметил, что на не просто взглянули – его буквально сверлили взглядом все девчонки.

– О чем я не знаю? – спросил Юра у Матвея. Тот пожал плечами.

– Шепчутся все утро.

Аня так и не пришла на урок. Юра написал ей несколько сообщений, но она не ответила, хоть и наверняка видела – повадки своей девушки он знал идеально. В ее профиле стоял статус: «Не предаст тот, кто знает, насколько это больно».

– Юрий, уберите телефон, – сходу сказала вошедшая учительница.

– Одну секунду, мне просто нужно кое-что быстренько посмотреть.

– Уберите его на мой стол. Немедленно. Заберете на перемене.

Сотников отнес телефон и на пути к парте взглянул на Ульяну. Она никак не показывала, что имеет какое-то отношение к всеобщему молчаливому заговору.

Так, в осуждающей тишине и едва слышных перешептываниях, прошел первый урок. Потом выяснилось, что кто-то из учителей чего-то не может провести, и срочно изменили расписание: 10 «Г» отправился на физкультуру. Сотников наконец добрался до инстаграма – весь урок он думал, откуда могла прийти угроза. Вариант был только один: Ульяна что-то натворила.

Интернет, как назло, работал медленно. Поговаривали, что возле кабинета директора стоят глушилки – почему-то именно там всегда было тяжело поймать сеть, но сейчас это проклятье распространилось на весь коридор. Юра шагал так медленно, как только мог. Формы для физкультуры он все равно не взял – в рюкзаке лежали только вчерашние уроки, но никак не спортивная одежда.

Когда он зашел в профиль Ульяны, тело парализовало. В спину кто-то врезался и выругался, но Юра едва это заметил. В инстаграме Ульяны висела фотка: спящий Сотников, развалившийся на кровати. В том, что это комната Ульяны, сомнений ни у кого не возникло бы: на тумбочке рядом будто специально поставлена ее фотография.

Следующий пост – короткое, буквально секундное видео, где они целуются. Безжалостно обрезанное с двух сторон так, что не видно, как Юра после этого оттолкнул ее. Но зато отлично видно, что это именно он. То самое видео из раздевалки, про которое он успел забыть – вброшено в жизнь Ани ровно в тот момент, когда они поссорились.

«Я убью ее. Убью!» – затрещала мысль в голове. Сотников, обезумев от ярости, бросился к раздевалке. В женскую врываться не стал, едва сдерживаясь. Из мужской вышли уже все парни, стремясь покидать мяч на перемене, остался только Матвей.

– Астров, помоги, – бросил Юра.

Тот поднялся со скамейки. Он тоже не переодевался – ампутированная рука гарантировала ему пожизненное освобождение от физкультуры.

– Что делать?

– Посторожи раздевалку. Никто не должен войти.

– Не войдут, – пообещал Матвей.

Тут же из женской части вынырнула Ульяна в коротких шортиках. Юра даже не попытался ей ничего сказать: просто схватил за руку и зашвырнул в пустую комнату. Там было холодно: парни открыли форточку, чтобы выветрить запах пота, но это только добавило к вони сквозняк.

– Ты обалдел? – возмутилась Ульяна.

– Нет, это ты обалдела! Что это за хрень в инстаграме?

– А, ты об этом? – отмахнулась Ульяна. – Всего лишь фото, как ты спишь.

– А поцелуй? Ты обещала, что Аня не увидит то видео!

– Она бы и не увидела, если бы это был единственный раз. Но вчера ты поцеловал меня, сам, без принуждения и уловок. Скажешь, я не права?

В груди бурлили ненависть и отчаяние.

«Я ударю ее. Ударю!» – твердил про себя Юра.

– Могу удалить, если хочешь. Только все уже видели.

– Сука!

Ульяна улыбнулась, словно ей рассказали что-то очень веселое.

– Я вроде бы предупреждала, что это уже в твоей голове. Ты сам похоронил свои отношения. Я просто немного ускорила процесс.

– Ты больная! Психованая! Искалеченная!

– Так и есть. Тебе ли не знать? Ты видел, как меня делали такой, и ничего не сделал.

– Я БЫЛ РЕБЕНКОМ, – заорал Юра. – Сколько еще мне расплачиваться за свой детский страх? Я даже не понимал, что происходит!

За дверями раздевалки послышались голоса, среди них и жесткий голос Астрова.

– И я не понимала. Но непонимание не спасает от ответственности. Я больная, психованая, искалеченная. Все как ты сказал. Только ты тоже в этом виноват. Но послушай, разве сейчас речь об этом? Анька уже видела мой профиль, все видели. Терять тебе уже нечего.

Ульяна подошла вплотную. Ее ладонь легла на плечо Юры, вторая оказалась в районе его паха. Ловкие пальцы вцепились в ремень.

– Хватит со мной играть! – отдернулся Юра, но неуверенно, завороженный умелыми движениями девушки.

– Разве ты не этого хотел? Разве я не снюсь тебе по ночам? Уж поверь, желание в парнях я научилась различать очень давно.

Бляха ремня цокнула и расстегнулась. Сердце забилось с бешеным ритмом.

«Она творит со мной, что хочет! Думает, что я не решусь! Сама захотела», – сиюминутный порыв заставил Юру вцепиться в Ульяну. Он оправдал себя тем, что что-то ей докажет, испугает, покажет свой характер – но эти убеждения развеялись, сменившись пониманием сумасшествия ситуации. Они в школьной раздевалке, вдвоем! Брюки Юры уже спустились до колен, Ульяна явно не собиралась на этом останавливаться. Не отрываясь от поцелуя, Юра почувствовал ее коготки на пояснице, потом ниже. Вот уже и трусы оказались почти сняты.

– Как далеко ты собралась зайти?

– Ты даже не представляешь, – прошептала Ульяна на ухо. – Разорви на мне майку.

– Но...

– Ты что, не хочешь этого? Давай же!

Руки сами послушались приказа девушки, словно не повиновались больше Сотникову. Грубо разошлась майка, от груди Юра отделял только игривый кружевной бюстгальтер – такие чаще надевают в медовый месяц, а не на урок физкультуры.

– Давай быстрее, пока никого нет, – умоляла Ульяна и повернулась к Юре спиной, красиво изогнувшись.

Он стащил с нее шорты, совсем лишившись разума.

– Помогите! – внезапно заорала Ульяна. – На помощь, пожалуйста!

За дверью раздался глухой звук удара, вскрик Астрова. В раздевалку ворвались Тимур и Ритов, за ними – десяток любопытных и испуганных девчачьих глаз. Ульяна упала на пол, стыдливо прикрывая грудь, и зарыдала. Юра едва успел натянуть трусы, как в раздевалку влетел и физрук.

Оглушающий звон в ушах затмил его ругань. Сотников тяжело сел на скамейку, вцепившись в голову.

«Это сон. Всего идиотский эротический сон. Я сейчас проснусь».

Но он не проснулся – ни когда его ударил по щеке физрук, ни когда силой выволокли из раздевалки и потащили к директору. В углу маленького коридорчика у выхода Юра увидел Астрова: тот сидел, держась за кровоточащий нос. Его повели к директору следом. За спиной раздавались рыдания и причитания Ульяны:

– Набросился... как псих... разорвал майку... хотел изнасиловать!

Сотников еле передвигал ноги, просто не понимая, что произошло. Гул в ушах сопровождал его всю дорогу. Даже в кабинете директора, когда его усадили за длинный стол для совещаний, Юра все еще пытался понять: почему Ульяна это сделала? Теперь ему казалось, что она с самого начала все так спланировала: с того самого дня, как поцеловала его в раздевалке и сняла все на камеру.

По слезам потекли слезы бессилия. Сотников попал в ситуацию, из которой не видел выхода.

– И ты еще смеешь плакать? Ты напал на слабую девушку! В стенах школы! – причитал директор, прерывая гневный монолог на возмущенные вздохи. – А ты, Астров, в сообщники записался? Да за тебя мать вымаливала место в школе, а ты...

***

Уже к обеду о жуткой попытке изнасилования десятиклассницы знала вся школа. Юра до сих пор сидел в кабинете директора, просто боясь выходить наружу. Все поверили ее гнусной лжи. В школу тут же вызвали обоих родителей и полицию. С участковым по делам несовершеннолетних Сотников говорил уже несколько часов.

– Ты понимаешь, что это не шутки? Не посмотрят, что тебе всего шестнадцать – посадят! А ты знаешь, что с насильниками делают в тюрьме? – напирал инспектор, даже не пытаясь выслушать оправдания.

– Да я не делал этого, сколько раз говорить? Она подставила меня! Посмотрите ее инстаграм, она выложила фотки и видео...

– Начал встречаться с девушкой, а она тебе отказала в интимной близости, – безапелляционно заявил инспектор. – И ты решил таким вот наглым образом, даже не скрываясь...

– Можно я поговорю с кем-то, кто меня услышит? – взмолился Юра, но в этот момент в кабинет вошла мама – вся в слезах, с покрасневшими глазами.

Еще больше часа объяснений с глухими – его никто не желал слушать. Словно во всем мире право голоса было только у мнимой жертвы. Особенно больно Юре было смотреть на маму – казалось, всего за полдня она постарела на несколько лет. Он смотрел в стол, чувствуя только стыд.

После обеда пришли родители Ульяны, вместе с обманщицей появившись в кабинете. Ульяна выглядело обиженно, испуганно, держалась ближе к отцу, словно на самом деле боялась Юру.

– Ах вот, кто! – воскликнул ее отец, и наконец за Сотникова вступились – просто чтобы разъяренный мужчина не размазал его по стенке. Родители Юры и Ульяны сцепились, вспоминая грехи прошлого, но из их перепалки не было ясно ровным счетом ничего.

Когда все хоть немного притихли, инспектор взял слово.

– Я вижу два выхода. Либо вы подтверждаете, что покушение на изнасилование было. Тогда Юрию Сотникову будет грозить от четырех до десяти лет лишения свободы. Либо можно пойти на примирение: конечно, на учет его все равно придется взять...

– Никакого примирения! – опять вскипел отец Ульяны, но тут она сама пискнула:

– Но это же Юра!

– Что? Ты хочешь его простить? – не понял папа.

– Мы ведь с ним все детство вместе провели... Может, я действительно дала ему повод... Мы встречались в тайне от Ани. Это его девушка... Но пап, я так не хотела быть разлучницей! Так хотелось быть единственной! Об этом я написала в инстаграме, и о своих чувствах, а он так озверел...

Ульяна опять заплакала. Юра, глядя на ее фальшивые слезы, засмеялся, чувствуя себя совершенным психом.

– Врунья!

– Помолчи, Юра! – скомандовала его мама. – Уже наделал делов!

– Пап, пожалуйста, не надо его в тюрьму... правда, мне так страшно оставаться с ним в одной школе... – продолжала плести игру Ульяна.

– Ни о какой школе не может быть и речи, – вмешался директор. – Преступникам не место в лицее! Я попрошу вас сегодня же забрать документы. И Астров, как соучастник, тоже!

Матвей безразлично кивнул. Его вся суета вокруг не смущала совершенно: он, как обычно, смотрел в одну точку и почти не мигал, словно мыслями находился в совсем другом месте.

Кошмар закончился только к вечеру. Каждый час тянулся, как целая неделя: казалось, родительские споры никогда не закончатся. Приехал отец Юры, даже не удостоил сына взгляда, зато вывел папу Ульяны в коридор. О чем-то они договаривались там, пока матери переругивались.

– От твоего сына одни проблемы! С самого детства, с их долбаных игр!

– Мой сын упал из-за вашей бестолковой дочери! У него до сих пор шрам и мигрени! – вступилась мама, и Юре стало еще стыднее. Его, якобы насильника и обманщика, она готова была защищать, несмотря ни на что.

– Он упал, потому что полез к ней в окно! Или он уже в шесть лет хотел ее изнасиловать? Ты кого родила?

Женщины сцепились, пытаясь вырвать друг другу побольше волос. Юра попытался удержать свою маму, директор и инспектор схватили вторую.

Кошмар наконец закончился, когда в кабинет вернулись оба отца.

– В общем, мы решили так, – сказал отец Ульяны. – Обвинения снимаем, но поганец должен быть исключен из школы! Я лично тебе, гаденыш, говорю: увижу рядом с Ульяной – убью.

– Без угроз, пожалуйста, – вмешался инспектор.

У Юры от сердца отлегло. Его не посадят! Однако стоило им выйти из школы, как начался новый ужас: за его свободу отец пообещал родителям Ульяны невозможную сумму.

– Если мы продадим квартиру, едва хватит. Доволен? – без эмоций спросил отец, вцепившись в руль машины. Провинившегося повезли домой.

Только там Юра смог скрыться в своей комнате, впервые в жизни наслаждаясь тишиной.

«Что пошло не так? Еще вчера вечером я был счастлив с Аней, а сейчас... чертова Ульяна! С чего я вообще вздумал ей помогать? Идиот! Придурок! Своими руками разрушил свою жизнь!»

Сотников вцепился зубами в подушку и пытался не закричать от боли.