Глава 30
Нино
Пальцы невесомо скользят по лакированной поверхности старинного комода, а взгляд блуждает от одной фоторамки к другой, запечатлевая моменты нашей большой семьи.
Но вот пальцы замирают, поднимая определенную рамку. Киара, я и наши два сына – застывшее во времени мгновение, когда дети были маленькими. Летнее солнце, ослепительно яркое и мы с Киарой, прикрывая лица сыновей ладонями, пытались укрыть их от его назойливых лучей.
Алессио, заливаясь счастливым смехом, смотрит прямо на меня, его взгляд – чистый восторг. Его светлые волосы, чуть влажные после купания в бассейне, а глаза сияют с такой искренностью, что даже сейчас, годы спустя, мое сердце совершает то же волнующее сальто, что и тогда. Массимо, скрестив руки на груди в своем неизменном протесте, с нескрываемым недовольством смотрит в объектив, выдавая всем своим видом, что его насильно заставили позировать. Но даже в этом детском бунте он не выпускает руку Киары, переплетая свои маленькие пальчики с ее тонкими пальцами.
Идиллия, запечатленная в вечности.
Они выросли. Из маленьких мальчиков превратились в мужчин, готовые встать на защиту Киары и всех женщин нашей семьи. Сильные, умные, они годами смотрели на меня с восхищением, словно я был образцом для подражания. Это всегда повергало меня в изумление, потому что сам себя таковым не считал.
Я был монстром, чудовищем, внушавшим страх своим присутствием, состоянием и мраком разума. Но сыновья любили меня. Киара любила меня. Эти трое, казалось, не замечали тьмы моих действий и продолжали любить, одаривая меня безграничной преданностью. В их глазах я видел такое уважение и непоколебимое доверие.
Моя любовь простиралась лишь на мою семью. Другим было непозволительно даже надеяться на ее проявление, и меня не трогали слухи о том, что к подобным мне нельзя подпускать детей. Но я помогал растить Невио и Грету, воспитал Алессио и Массимо. И, в определенном смысле, помогал взрослеть Авроре. Каждый из них был уникален, к каждому требовался свой, особенный подход, и я понял какие именно нужны.
Алессио требовал внимания. Казалось, он всегда пребывал в приподнятом настроении, но за этой маской скрывалась глубокая задумчивость. Он часто погружался в свои мысли, отстраняясь от всех, даже от меня и Киары.
Некоторое время назад подобное уже случалось, и мы так и не смогли выяснить причину его отчуждения. Сколько бы я ни спрашивал, что его беспокоит, он лишь отрицательно качал головой и уходил в свою комнату. Со временем все вернулось на круги своя, но его взгляд на меня и Киару изменился. Он стал более открытым, более эмоциональным.
Массимо характером своим был подобен мне, словно мое отражение. Он предпочитал решать дела быстро и четко, стремился знать все обо всем и обо всех. Казалось, если хоть какая-то информация пройдет мимо его ушей, он не сможет спокойно уснуть. Закрытый, отстраненный, и в некоторых ситуациях даже коварный. Он расскажет о проблеме лишь тогда, когда-либо уже нашел решение, либо нуждается в более весомой помощи, когда ему требуется больше власти, моей или Римо.
Алессио пропускает слова через себя, всем своим существом. Массимо же словно не может их даже слышать. Алессио способен найти общий язык с каждым, поладить с кем угодно. Массимо лишь наблюдает за людьми.
Алессио — бушующее пламя, Массимо — ледяной айсберг.
Это различие бросается в глаза. Если Киара видит лишь их поведение в стенах дома, я наблюдаю картину шире: их тренировки, бои на Арене, даже те реакции, что проявляются сейчас.
В день восемнадцатого дня рождения Авроры произошло то, за что мы все будем мстить.
Но она предпочла бегство из Каморры, покинув Лас-Вегас и направившись в Нью-Йорк. Об этом нам сообщил Карлос Аллегро, отец Сайласа. Он рассказал, что его сын и Аврора воспользовались его частным самолетом и покинули нашу территорию.
Я не мог доверять Фамилье. Никогда не смог бы, несмотря на попытки наладить контакт после свадьбы Греты и Амо Витиелло. Я всегда считал, что прошлое должно оставаться в прошлом, но бдительность не покидала ни мой разум, ни мою душу.
Аврора точной копией Фабиано, как внешне, так и по характеру. Скрытная, в определенных ситуациях хитрая, добрая к близким и беспощадная к тем, кто представлял угрозу. Возможно, именно эти качества и привлекли Невио. Но, несмотря на это, она сбежала.
Алессио отреагировал крайне эмоционально. Он рвался лететь за ней вместе с ее родителями и Римо, но я его остановил. Массимо же воспринял новость с ледяным спокойствием, словно предвидел подобный исход.
Мой племянник узнал, что Марио тайно встречается с канадскими солдатами, пытаясь переманить их на свою сторону. Его планы по установлению власти в Канаде не исчезли. Жажда занять место старшего брата по-прежнему снедала его. Необходимо найти Марио, как и его сына, который так же скрылся от всех.
Теплые руки нежно обвивают меня, и легкий поцелуй касается моей спины.
— Одна из моих самых любимых фотографий, — слышу мягкий голос Киары, и она встает рядом, принимая из моих рук фоторамку. — О чем ты задумался, Нино?
— Обо всем, — отвечаю я прямо.
— Думаешь, что тебе тоже следовало полететь в Нью-Йорк?
В карих глазах Киары промелькнула тревога.
— Там ничего не произойдет. Римо и Лука не позволят себе вражду, если не хотят навредить отношениям Греты и Амо.
— Я думаю об Авроре, — она прижимается ко мне, и я обнимаю ее в ответ. — Ей, должно быть, сейчас очень тяжело. Хотелось бы, чтобы она осталась с нами.
— Ей следовало сразу обо всем рассказать. Она должна была раскрыть правду, чтобы мы могли принять решение.
— Леона говорила, что Аврора не делилась ничем и с ними. Меня немного успокаивает то, что рядом с ней ее друг. И, вроде бы, она близка со своими кузинами и кузенами, и ей не так одиноко там.
— Фабиано вернет ее обратно.
— Ты так думаешь?
Во мне закрались сомнения.
— Да.
Возможно, Аврора не захочет возвращаться из-за раскрытых тайн ее прошлого. Теперь Невио знает все.
Я знал о связи Авроры и Дарио довольно давно. Римо рассказал мне об этом, упомянув, что их отношения закончились до переезда Дарио в Лос-Анджелес. Я не поднимал эту тему с Авророй. Не считал нужным предостерегать ее насчет Дарио. Но все завершилось, само собой.
— Я переживаю за Алессио, Нино, — прошептала Киара, и в тишине ее слова прозвучали особенно отчетливо. Она отстранилась, ища в моих глазах ответа на свой вопрос. — Он смотрит на меня... я не могу понять этот взгляд. В нем что-то новое, что-то, чего раньше не было. Словно в нем поселилась какая-то затаенная боль.
— Я поговорю с ним, — проговорил я, нежно поглаживая ее щеку кончиками пальцев. Она подалась навстречу моему прикосновению, ища утешения, но затем отрицательно покачала головой.
— Не надо. Что-то не так, и я хочу, чтобы он сам пришел к нам и поговорил, — губы Киары слегка дрожали, а в глазах заблестели слезы. Я притянул ее к себе, наклоняясь ближе. — И я переживаю за Массимо.
— Да, он напряжен, — подтверждаю я, словно ставя печать на собственных словах.
— Дело в Карлотте.
Бровь моя взлетает в безмолвном вопросе, и Киара закатывает глаза с усталой улыбкой.
— Дорогой, не только тебе дано видеть и замечать всё, — она несколько раз часто моргает, прогоняя влагу из глаз. — Карлотта нездорова, и Массимо из-за этого сам не свой.
Я вздыхаю, понимая её, потому что и сам пришел к такому же выводу.
Стоит ли рассказывать Киаре о тайных визитах нашего сына в дом Баззоли? Я не знаю. Массимо уже и не скрывает этого, спокойно носит цепочку с чипом. Я не из тех, кто следит за каждым его шагом, но когда его брат и кузен дома, а его нет, это не может не вызывать вопросов.
— И что ты об этом думаешь?
Киара улыбается теплее, спокойнее.
— В эти непростые времена приятно знать, что у нашего сына есть чувства к прекрасной девушке. Я обожаю Карлотту, и ты тоже к ней неравнодушен. Наверное, это то, чего я всегда хотела для Массимо. Они были бы счастливы вместе. Но, повторюсь, сейчас непростое время. Будет сложно, — её ладони скользят по моей груди, и я прижимаю её к себе ближе.
Моя реакция на неё не изменилась за все годы нашего брака.
— А ты что думаешь об этом?
— Я? — переспрашиваю, скорее, чтобы выиграть время для ответа.
— Да.
Что я думаю об этом... Я часто повторял, что лучше не связываться с девушками из религиозных семей. В основном потому, что не хотелось проблем и разлада в Каморре. Алессио все же связался с Джоанной Пирос, но это больше не проблема, потому что она на днях выйдет замуж за другого мужчину. А что касается Массимо...
Карлотта – близкий человек для членов нашей семьи. Она в какой-то степени выросла под крышей этого дома. Она добра и хрупка. И мы с Киарой испытываем к ней чувство защиты. Карлотта тихая, но способна поддержать разговор. Их связь с Массимо заметна с самого детства. Они всегда были рядом, могли сидеть в тишине, а могли часами разговаривать. И, возможно, было очевидно, что, повзрослев, они будут вместе.
— Если Массимо хочет быть с Карлоттой, он не встретит негатива или запрета с моей стороны, — говорю я, выдыхая, и вижу в глазах жены, что она довольна моим ответом. — Но будут проблемы с Диего. Возможно, обо всем этом еще рано говорить.
— Рано, говоришь? — с усмешкой проговорила она и легко коснулась моих губ поцелуем. — А мне совсем не кажется.
Я лишь покачал головой на её беззаботный тон.
— Хочу что-нибудь приготовить. Поможешь?
— Конечно, — ответил я, одарив её ещё одним поцелуем, и мы вместе покинули спальню.
Пока Римо, Фабиано и Леона находились в Нью-Йорке, моё внимание было сосредоточено на событиях в Лас-Вегасе. Я отдал приказ тщательно проверить все злачные места, каждое возможное убежище, где мог скрываться Марио, но пока поиски не принесли результатов.
Карлос Аллегро перевернул вверх дном его дом, но также ничего не обнаружил. Жена Марио, Элена, сообщила, что он, возможно, мог вернуться в Канзас-Сити, в тот дом, где он жил целый год по распоряжению Римо. Я немедленно связался со Стефано и поручил ему организовать обыск и там.
Спускаясь по лестнице, я почувствовал, как жена прикоснулась к моим плечам. Я ощутил, как она расслабляется, увидев наших сыновей и Невио в гостиной.
Массимо сидел за роялем, его пальцы едва касались клавиш, не извлекая ни звука, словно он просто гладил их. Алессио и Невио расположились в креслах, и я услышал, как мой старший сын увлечённо рассказывает кузену о шахматах, подробно описывая каждую фигуру с серьёзным видом.
Но мой взгляд был прикован к Массимо, погружённому в себя и, казалось, не замечающему ничего вокруг. Обычно он не упускал возможности похвастаться своими шахматными победами. Его лица не было видно, и я, спустившись, подвёл Киару к мальчикам, а сам направился к нашему младшему сыну.
Он слегка наклонил голову, наблюдая, как я сажусь рядом и пробегаюсь пальцами по клавишам, наигрывая мелодию, которую мы с Киарой любили исполнять вместе. Кажется, эту мелодию знали все в этом доме.
— Как Карлотта? — тихо спрашиваю я, стараясь, чтобы вопрос остался только между нами.
После известия об Авроре Карлотте стало нехорошо. Джемма и Савио проводили её в комнату и вызвали врача. С тех пор они не покидали её, а прошло уже немало времени. Массимо, как тень, маячил где-то поблизости.
— Её отвезли домой, — ответил он, пожав плечами с деланным равнодушием, но я видел тревогу, затаившуюся в его глазах.
Массимо присоединился ко мне за роялем. Первой мелодией, которую он с Алессио выучили, была та самая, что мы много лет назад придумали вместе с Киарой.
— Что сказал врач?
Услышав его злобный смешок, я вопросительно посмотрел на сына.
— Откуда мне знать, папа? Карлотта не хочет, чтобы я знал. И не только сегодня. Уже несколько месяцев она скрывает от меня слова врачей.
— Твоя мама может расспросить Джемму, и я тебе расскажу, — предложил я, не прерывая игры.
Его пальцы замерли на клавишах, он поднял взгляд на меня.
— Ты сделаешь это?
— Ты же знаешь, что в этом доме информация не задерживается у одного человека надолго.
Стоило кому-то что-то узнать, об этом становилось известно всем. Секреты и уединенные беседы были не в чести: мы ничего не скрывали друг от друга.
Массимо обернулся, наблюдая за происходящим в другом конце комнаты. Я услышал, как Алессио увлеченно рассказывал о шахматах и своей матери, и усмехнулся.
— Он безнадежен, — неодобрительно покачал головой Массимо.
— Ты мог бы ему помочь.
— Алессио необучаем.
— Я обучал и тебя, и его, Массимо, — произнес я, поднимаясь. — Вы оба вполне обучаемы.
Он хмыкнул и, последовав моему примеру, направился к ним.
Киара устроилась на подлокотнике кресла, обнимая Невио и внимая словам нашего старшего сына. Наш племянник казался равнодушным к разговорам о шахматах, но сидел смирно.
Я искренне надеялся, что Фабиано сможет вернуть свою дочь домой. Я не был уверен, что Невио сохранит спокойствие, если этого не произойдет.
***
Они вернулись в том же составе. Авроры с ними не было.
Римо немедленно привлек Невио к делам, стремясь отвлечь его. Пытки над приближенными Марио действительно давали временное облегчение, но лишь на короткое время.
Впоследствии Римо и я приняли решение отправить их в Канзас-Сити, предоставив им возможность самостоятельно начать поиски Марио, тщательно изучив каждый уголок города.
Римо пытался отвлечь Невио, а я, в свою очередь, Массимо.
— Была ли необходимость отправлять их туда? — с тревогой спросила Киара, когда мы собрались за обеденным столом.
Серафина на мгновение прикрыла глаза и продолжила есть, не вступая в разговор. Джулио заметно помрачнел от этого.
— Я хочу, чтобы этого ублю... — Римо осекся, бросив взгляд на своего младшего сына и Давиде. — Марио нашли. Немедленно. И парням необходимо привыкать к ответственности, связанной с делами.
— Если вспомнить прошлое, то вы оба предпочитали решать вопросы, не выходя из дома, — тихо пробормотала Киара.
— Перекладывая их на меня, если позволите заметить, — усмехнулся Савио, и Римо окинул его предостерегающим взглядом.
— Я могу отправить и тебя в Канзас-Сити, Савио. На продолжительный срок. Не забывай об этом.
— Как я могу забыть, — скривился он и продолжил кормить дочь.
Джемма с насмешливой улыбкой подтолкнула его локтем.
— Тебя бы отправили вместе со мной, — проворчал он в ответ.
— Джемма осталась бы здесь, — так же насмешливо произнес Римо, Савио поморщился, а Джемма рассмеялась.
— Марио должен быть найден по многим причинам, Киара, — произнес я, откладывая вилку. — В большей степени для того, чтобы по возвращении Аврора чувствовала себя дома в безопасности.
При упоминании дочери Фабиано издал тяжёлый вздох, а Леона заметно поникла.
Казалось, их успокаивало то, что Аврора находилась в кругу семьи, но тоска по её присутствию в родном доме ощущалась остро. Как и всем нам.
— Когда она вернётся? — тихо спросил Давиде, обращая взгляд на родителей, но ответа не последовало.
Я наблюдал за Римо, чьи пальцы судорожно сжимали вилку, безуспешно пытаясь подцепить ею кусочек помидора. На его лице отражалась неприкрытая ярость, словно сам овощ нанёс ему оскорбление. Однако истинная причина гнева заключалась в отсутствии Авроры.
— Когда она сочтёт это необходимым, — твёрдо произнёс Фабиано, обменявшись взглядом с сыном. — Марио не станет долго оставаться в тени. Он выйдет на свет.
— Его цель — власть, стремление занять место Паоло. Поэтому, да, его появление не за горами.
— Солдаты ищут его сына? — поинтересовался Савио, поддерживая беседу.
— Дарио написал Авроре письмо, — мрачно произнёс Фабиано. — Арианна Ди Лауро передала его мне, чтобы я отдал его Авроре. В нём Дарио сообщает, что сам разыскивает своего отца. В конце концов, Дарио — его наследник. Марио полагает, что, прибыв в Канаду вместе с наследником и выступив против Паоло, он обеспечит себе победу. Слухи о болезни Паоло лишь усиливаются с каждым днём.
— Плевать мне на этих канадцев! Мне нужно, чтобы Марио ползал у моих ног, — не сдержался Римо, и я бросил на него прожигающий взгляд. В ответ лишь последовало демонстративное закатывание глаз.
Серафина, пытаясь унять его гнев, положила свою ладонь поверх его руки.
— Мы закончили, — говорит Джулио, и Давиде подтвердил его слова кивком. Оба поспешно поднялись из-за стола и бесшумно покинули комнату.
— Его жена и дочь в безопасности? — взволнованно спросила Джемма, переводя взгляд с меня на Римо.
— Они в своем доме, под присмотром. Да, они в полной безопасности, — заверил Савио, отвечая за нас обоих. — Мы предполагаем, что он попытается выйти с ними на связь.
— Вы вернулись! — донесся из коридора радостный возглас.
Вскоре в комнату вошли Алессио и Массимо. Их лица, казалось, скованы льдом, но при виде женщин в них промелькнуло подобие тепла.
— Где Невио? — немедленно произносит Римо, поднимаясь с места.
Алессио нахмурился и провел пальцами по волосам, взъерошивая их еще больше. Он бросил взгляд на Массимо, который, напротив, сохранял невозмутимое спокойствие.
— Невио решил задержаться в Канзас-Сити, — произнес младший, глядя прямо в глаза Римо. — Марио мы не нашли. Зато встретили Дарио.
— Что-то не вижу его поблизости. Или он в Сахарнице? — с намеком спросил я.
— Невио отпустил его, — пожал плечами Массимо, направляясь к столу и занимая свое место. Киара тут же вскочила, взяла чистую тарелку и наложила ему лазанью. — Дарио рассказал, что похищение Авроры и Карлотты организовал его отец, чтобы началась вражда между Паоло Ди Лауро и тобой, дядя. Он уверяет, что Паоло не причастен к этому. Когда мы приняли Марио в Каморру, канадцы, разумеется, были не в восторге, но Паоло изначально стремился к мирному урегулированию. А затем произошло похищение. Марио подстроил все таким образом, чтобы вина пала на Паоло, что и спровоцировало войну.
— И зачем ему это было нужно? — прорычал Савио.
— Марио был наслышан о тебе, дядя, — продолжил Массимо, смотря на Римо. — Он рассчитывал, что ты устранишь Паоло и поставишь Марио во главе в Канаде, поскольку он является вторым наследником.
Алессио внезапно расхохотался, но, заметив наши суровые лица, тут же посерьезнел.
— Простите. Первый раз было смешно, что и сейчас, — пробормотал Алессио, присаживаясь рядом с братом. — Дарио разыскивает Марио, как и мы. У него есть план. Он пообещал вернуться с информацией. Поэтому Невио и позволил ему уйти.
Римо хватает свой телефон со стола и пошёл к двери из комнаты, а за ним быстро идет Серафина. Я проследил за удаляющейся спиной брата. Его импульсивность, порой, осложняла ситуацию.
— Дарио — скользкий тип, — произнес Фабиано, нарушая молчание. — Он преследует собственные цели, которые могут быть далеки от наших.
— Невио слишком молод, чтобы принимать такие решения самостоятельно, — добавил Савио, нахмурившись. — Римо не одобрит его самодеятельность.
— Важно понимать, что мотивация Дарио может быть продиктована не только стремлением покарать отца, но и желанием укрепить свои собственные позиции в Каморре, даже в Канаде. Если он рассказывает о Паоло, значит, общается с ним, — заметил я. — Информация, которую он предоставит, должна быть тщательно проверена.
Джемма издала громкий, надрывный вздох, взгляд ее застыл, устремленный в пустоту, а тело пробила мелкая дрожь.
— Марио организовал похищение.
— Китти... — прошептал Савио, пытаясь обнять ее, но Джемма отстранилась, подняла на руки маленькую Катерину.
— Из-за него моя младшая сестра пережила ужасные страдания. Из-за него, — всхлипнула она, крепче прижимая к себе дочь. — Избавьтесь от него.
— Джем, — Савио поспешил за ней, когда она схватила бутылочки Катерины и стремительно покинула комнату.
Тишина, нависшая над столовой, была нарушена лишь приглушенными звуками удаляющихся шагов Джеммы и Савио. Фабиано поднялся из-за стола, направляясь к окну. Леона, напротив, осталась сидеть, не отрывая взгляда от своей тарелки, словно надеясь найти в остатках ответы на мучившие ее вопросы.
Мой же взгляд не отрывался от Массимо. Он вертел вилку в руках, словно это было оружие, и изучал ее с каким-то холодным, отстраненным любопытством. Затем его взгляд скользнул по комнате, но не задерживался ни на чем, словно сканировал пространство с безразличием ученого. Слишком отстранённый. Слишком анализирующий.
— О Карлотте были какие-нибудь новости? — спросил он, нарушив тишину.
Киара бросила на меня быстрый взгляд, слегка поджав губы, но все же ответила:
— Диего сказал Джемме, что они решили пока оставить ее дома. Карлотта простыла.
— Простыла? И это все?
— Так они сказали, сынок, — тихо произнесла она. — Поешьте. Вы, должно быть, устали с дороги.
Алессио повернулся к брату и попытался привлечь его внимание, легонько подтолкнув, но Массимо, словно не замечая его, поднялся из-за стола и направился к выходу.
— Массимо...
— Останьтесь здесь, — сказал я, останавливая Киару и Алессио жестом руки. — Я поговорю с ним.
Его внезапный уход не был продиктован простой потребностью в отдыхе. Его поведение настораживало, особенно в свете последних событий. Я следовал за ним, ощущая его безмолвное знание о моем присутствии, однако он не замедлял шаг.
Мы вошли в комнату, отведенную для упражнений и тренировок. Массимо сбросил футболку, и моему взгляду открылась сеть багровых синяков, расползшихся по его ребрам. Он тщательно обмотал руки полосками ткани, превращая их в подобие жестких бинтов, и приблизился к боксерской груше. Мгновение он замер, словно собираясь с силами, а затем обрушил на нее первый удар.
Эмоциональный взрыв. Ярость, вплеснувшаяся наружу. Неконтролируемый гнев.
Я занял позицию рядом, придерживая грушу, чтобы обеспечить ему устойчивость, и просто остался рядом, храня безмолвную поддержку.
Удары Массимо становились все более яростными, каждый раз сотрясая грушу и отдаваясь гулким эхом в помещении. Его лицо исказилось от напряжения, пот струился по вискам, но он не останавливался, словно стремясь выплеснуть все.
Я продолжал молча стоять рядом, зная, что сейчас ему нужно лишь выпустить пар. Слова были бы лишними, непрошенными, лишь усилили бы его внутреннюю бурю.
После нескольких минут яростной атаки Массимо отступил, тяжело дыша, и откинулся спиной к стене. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание.
— Карлотта мало со мной разговаривает, — произнес он наконец, нарушив тишину. — И слова не сказала о том, что с ней. Это разъедает меня.
Я молча кивнул. Скрытность, недосказанность, ложь - все это имело свои последствия. Порой, хуже, чем сама правда.
— Джемме тоже не всё рассказывают, — произношу я, приближаясь к нему. — У Карлотты прогрессирует инфекция. Эндокардит. Поэтому её и держат дома. Она испытывает слабость, страдает от боли в суставах. Инфекция может поразить и другие органы. Они пытаются справиться медикаментозно, но, по правде говоря, речь должна идти уже о трансплантации.
Массимо затих, затем зажмурился и надавил пальцами на веки.
— Мы с ней поссорились, папа, — с горечью усмехнулся он, потирая лицо ладонями. — Мы ссорились и на дне рождения Авроры, и прежде, но на днях произошла самая серьезная ссора. И она отличалась от всех предыдущих. Словно она намеренно её спровоцировала. Я думать о делах не мог. Она вдруг заговорила о жизни, о будущем, которого хочет. Во всех подробностях, во всех красках. Расписала всё до мельчайших деталей. О программе колледжа в проклятом Лос-Анджелесе. Она передумала поступать на медицинский и решила посвятить себя музыке, а там сильная программа. Говорила, что близость океана ей поможет, что смена обстановки придаст сил. Что в свободное от учебы время она смогла бы стать волонтером в больнице, чтобы помогать людям. Рассказала всё, абсолютно всё. Но забыла об одном. Обо мне. Где я, чёрт возьми, в этих планах? И когда я задал этот вопрос, в ответ услышал лишь молчание, папа.
Мой сын усмехнулся, но в этом смехе чувствовалась натянутость.
— По телефону она сказала, что ничего серьезного. Обычный насморк, — Массимо вновь издал короткий, невеселый смешок. — А теперь я слышу совсем другое. Почему она не может быть честной?
— Ты серьезно к ней относишься? — этот вопрос сорвался с моих губ намеренно.
Массимо испытующе посмотрел на меня, и лишь затем плечи его расслабились.
— Да, папа, — произнес он твердо, откинувшись головой на стену и устремив взгляд в потолок. — Всегда относился.
— Диего и Клаудия знают о ваших отношениях?
Он отрицательно покачал головой.
— Она не хочет афишировать это. У нас ничего не было, — честно и прямо заявил Массимо, и я был ему за эту откровенность благодарен. — Только поцелуи.
— Ты знаешь, какие устои в религиозных семьях. Пример Савио и Джеммы у тебя перед глазами. Ты понимаешь это?
— Да, — тихо проговорил он, погрузившись в раздумья, и снова взглянул на меня.
Эмоции... Я видел, как они играют на его лице. Обычно в кругу семьи его глаза излучали лишь тепло, но сейчас в них пробивался какой-то более яркий, светлый огонь.
— Я не хочу, чтобы Карлотта была мне просто другом. Я хочу, чтобы она стала моей женой. Я долго об этом думал. Мне кажется, все к этому шло. Когда все только начиналось, такой мысли даже не возникало. Но в последние месяцы я действительно хочу чего-то большего. Чего-то серьезного. Чтобы я был частью ее жизни, не скрываясь. Чтобы мы строили планы, даже если я буду следовать ее планам, но просто вместе.
— Хорошие слова, сынок, — еле заметно улыбнулся я, ощущая гордость за него, и положил руку ему на плечо.
У меня никогда не было сомнений в Массимо. Я интуитивно знал, что с Карлоттой он всегда поступит правильно.
— Ты не против? — с недоумением спросил он, пристально изучая мое лицо.
— Нет.
— Тогда я поеду к ней.
— Сейчас?
— Да. Поговорю с Диего. С Клаудией. С Карлоттой.
— Наверно, это лучше сделать позже. Карлотта сейчас слишком слаба для таких разговоров, — продолжил я, слегка нахмурившись. — Савио сказал, что врачи предлагают клинику в Швейцарии, если медикаментозное лечение не поможет.
Лицо Массимо вновь исказилось от боли и разочарования. Он молча кивнул, словно принимая удар. Скрытность и ложь. Они разъедали его изнутри, словно кислота. В этот момент я видел перед собой не взрослого мужчину, а раненого мальчишку, пытающегося разобраться в хитросплетениях мира взрослых.
— Подготовься. Продумай, что скажешь Диего и Клаудии. И, главное, Карлотте. И помни: ее здоровье сейчас на первом месте.
Массимо медленно выдохнул, словно отпуская напряжение.
— Хорошо, — кивнул он. — Ты прав.
Мы покинули тренировочный зал, и Массимо направился к себе. Я задержался, погруженный в размышления о стремительных изменениях в наших жизнях.
— Нино? — донесся до меня голос Киары, и в следующее мгновение я ощутил ее нежное прикосновение к спине. — Как все прошло?
— Хорошо, — отозвался я, кивнув и издав тяжелый вздох, в котором чувствовалась усталость последних дней. — Отцовство — это сложно.
— Но тебе оно дается безупречно, — отозвался ее ласковый голос и руки сомкнулись вокруг меня в теплых, согревающих объятиях.
— Римо в своем крыле?
— Да. Похоже, не может дозвониться до Невио.
— Нужно было расспросить Массимо о нем, — проговорил я, опуская подбородок на ее мягкие волосы. — У нас сейчас много дел.
— И вы справитесь с ними, я нисколько в этом не сомневаюсь. Как и всегда, вы сделаете все возможное, чтобы мы были в безопасности. Вся наша семья.
Я одобрительно кивнул, ощущая прилив тепла от ее слов.
Киара умела найти те самые слова, чтобы поддержать в трудную минуту. Ее непоколебимая вера во мне и в нашу семью служила неиссякаемым источником сил. Именно за это я любил ее больше всего: за способность видеть сквозь мрак моих недостатков и любить вопреки им.
Я надеялся, что наши сыновья встретят тех, кто примет их без остатка, со всеми тенями, что таятся внутри них, и со всеми слабостями. И мне кажется, Массимо уже давно знает этого человека.