Глава 29
Массимо
Ему двадцать лет
Ей девятнадцать лет
Отстранение Карлотты от меня.
Алессио покидал наш дом, оставляя меня наедине с вопросами. Слова брата о том, что Джоанна Пирос ему рассказала и правда о его поцелуе с Карлоттой.
Признание Греты о ее чувствах к Витиелло – удар под дых.
Раскрытие того, что Дарио и Аврора когда-то были вместе, лишь добавляет масла в огонь.
Срыв Невио, узнавшего о чувствах сестры к Амо Витиелло, – предвестник бури.
И нападение на Грету на ее ранчо... предел.
В прошлом дни текли размеренно. Теперь же, после нападения, кажется, что все только начинается.
После долгих часов пыток, Савио вырвал из нападавших имена заказчиков, мы узнали правду: Невио со своей жаждой мести пошел привычным путем, обрекая жену Амо Витиелло на смерть. Дядя Римо поддавшись уговорам тети Серафины и моей матери, вынужден был дать согласие на союз Греты и Амо.
Отвратительно. Отвратительно видеть это, слышать об этом. Отвратительно даже присутствовать на их свадьбе, состоявшейся спустя несколько месяцев. Отвратительно было участвовать в установлении хрупкого мира между Каморрой и Фамильей, ведь без этого мира не было бы и свадьбы.
Брат и кузен разделяют мое настроение.
В тот день в воздухе ощутимо витал запах вражды, и в другое время я, возможно, насладился бы этим, но не хотелось омрачать счастье Греты. По одному ее виду было ясно, как она счастлива.
Поэтому я сдерживал себя и пытался удержать Невио вместе с Алессио. Но вскоре они оба исчезли, а Невио и вовсе потом ушёл. Как выяснилось позже, он уехал, чтобы выплеснуть накопившуюся в нем ярость.
А после всего этого, когда мы вернулись не сосчитать, сколько боев прошло на Арене с участием Невио, Алессио и меня. И сколько раз мы пропадали, разыскивая шпионов, посланных канадцами, которые пытались выведать информацию о Ди Лауро и вернуть их на свою территорию.
Невио был полон гнева, и даже то, что теперь наши семьи знали о его отношениях с Авророй, то, что они могли быть вместе, не скрываясь, не приносило ему облегчения. О их отношениях стало известно в больнице, в день нападения на Грету. Невио отдалился от Авроры.
Пытался обуздать свою ярость, найти ей выход, но все его усилия были тщетны.
А я был рядом с ним. Постоянно. Тем самым отдаляясь от Карлотты и из-за этого во мне накапливался яд, раздражение. Я хотел проводить всё свободное время с ней. Сообщения не могли заменить мне наше личного общения. Она понимала, что я нужен Невио, но все равно наши встречи можно было пересчитать по пальцам.
Она любит меня.
Карлотта Баззоли любит меня.
Ее слова наполнили меня теплом, которого я никогда прежде не испытывал. Оно разливалось от груди по всему телу. Приятная дрожь пробежала по коже, когда я услышал эти слова.
Так вот, оказывается, что чувствует папа, когда мама произносит эти слова?
Слышать их приятно. Они вселяют непоколебимую силу. Они пробуждают бурю эмоций, неведомую прежде. Никакая физическая боль, которую я ошибочно полагал единственным источником эмоций, не идет ни в какое сравнение с тем трепетом, что наполнил меня, когда я впервые услышал эти слова.
Краски. Прежде мир представал передо мной в монохромной палитре, оттенках серого, но теперь, словно художник коснулся холста, и мир вспыхнул многообразием цветов.
Пусть наши разговоры и были недолгими, но ночью я был рядом, втайне думая, что Карлотта, даже погружённая в сон, ощущала моё присутствие. А с рассветом я уходил, снова погружался в дела.
— Как Невио?
Я смотрел на экран. Её влажные волосы были по всему лицу и Карлотта промакивала их полотенцем. Другое, большое бежевое полотенце, небрежно наброшенное на плечи, скрывало очертания тела.
— Скучает по Грете. Римо поручил ему следить за Марио Ди Лауро, это хоть немного отвлекает его от мыслей, — пробормотал я, невольно поморщившись, вспоминая недавний бой на Арене, когда кузен потерял над собой контроль.
— А как ты?
— Странно. Странно осознавать, что кузина больше не живет в шаговой доступности. Но в целом, нормально.
— Может быть, вам стоит приехать к нам? Здесь всё-таки собрались все, — робко предложила Карлотта, наградив меня грустной улыбкой.
Карлотта находилась в доме Сесилии Маручелли, которая устроила барбекю, собрав всю мою семью, Баззоли, Скудери и своих близких. Там действительно были все.
— Как-нибудь в другой раз.
Невио явно не горел желанием там оказаться. И причина была очевидна: он избегал Аврору. Из-за чего именно, оставалось для меня загадкой.
— Здесь Дарио.
Мои брови невольно нахмурились.
Я бросил взгляд в окно машины, чтобы убедиться, что Невио и Алессио по-прежнему стоят поодаль, увлеченные своим разговором. Мой брат, вертя в пальцах сигарету, заметил мой взгляд и, приподняв руку, предложил и мне, но я отрицательно покачал головой, вновь обращая внимание на Карлотту.
— И что он там делает?
— Киллиан же здесь. Он и Арианна теперь встречаются. Дарио – её брат. Их пригласили, — пожала она плечами и поджала губы.
— Ди Лауро подходил к Авроре?
— Они разговаривали, да. Но это была дружеская беседа, не более, я уверена. Однако Аврора выглядит расстроенной из-за отсутствия Невио.
— Дела, ты же знаешь.
— Да. Дела, — с легким раздражением закатила глаза Карлотта и недовольно буркнула, что вызвало у меня усмешку. Я откинулся на кожаное сиденье. — Следить за Марио... зачем?
— Дядя полагает, что он проявляет излишнюю подозрительность, и небезосновательно. Марио все чаще проявляет интерес к событиям в Канаде. Это, безусловно, наводит на определенные размышления, — произнес я, машинально проводя пальцами по волосам. — Но не говори об этом Авроре. Она, как известно, ярая защитница Ди Лауро.
— Она испытывает неприязнь к Марио Ди Лауро, — быстро возразила Карлотта, откладывая в сторону мокрое полотенце.
Другое полотенце соскользнуло с ее плеч, открывая взору нежную кожу. Зеленый топ на тонких бретельках также был влажным, но мое внимание привлекло не это.
Она была необычайно красива. Словно из сказки. Она казалась хрупкой, словно статуэтка из тончайшего фарфора.
Похудела... Ключицы заметно выпирали, словно напоминая о ее уязвимости. Но Карлотта красива. Всегда была и всегда будет.
— Тебя словно окунули в воду, — хмыкнул я, слегка наклонив голову. Не отрывая взгляда от экрана, я заметил легкий румянец, тронувший ее щеки.
— Именно так, — с улыбкой подтвердила Карлотта, потирая руки. — Мы устроили импровизированное водное сражение. Было довольно забавно.
— Как ты себя чувствуешь? — я перевел взгляд на верхнюю часть экрана, отмечая время. — Лекарство...
— Со мной все прекрасно.
— Ты готова рассказать мне все, что говорил врач?
Я не забыл об этом. И никогда не забуду.
Карлотта съежилась, избегая моего взгляда.
На заднем плане, где Карлотта сидела, виднелась спальня. Вероятно, комната Авроры, которую Сесилия выделила ей, когда та была еще совсем ребенком. Комната, которую Скудери так красочно описывала в детстве. Светлая. Огромная. С большими окнами, пропускающими солнечные лучи. Огромная кровать, укрытая покрывалом. Фотографии, рисунки, изящные статуэтки, расставленные на полках.
Это, без сомнения, была ее комната.
— Ты как-то сказала мне, делиться с тобой всем. Теперь я прошу тебя о том же, Карлотта.
— Завтра я иду к врачу, — выпалила Карлотта и скрестила руки на груди, обхватив себя за плечи. В этом жесте читалась неприкрытая оборона. — Если все пройдет так, как я надеюсь, я непременно все тебе расскажу. А если нет...
— Будешь молчать, — договорил за неё я, нахмурившись, и в голосе прозвучала горечь предчувствия.
— Буду молчать, — эхом отозвалась Карлотта, и тишина повисла между нами, ощутимая даже сквозь разделяющее нас пространство.
— И почему же всё так?
Я знал ее упорный характер, ее нежелание обременять других своими проблемами. И в этом ее упрямстве крылась и сила, и слабость.
— Я не желаю, чтобы в твоем взгляде отражалось то же, что я вижу в глазах моей семьи – грусть и терзания. Лишь ты и Аврора смотрите на меня иначе. Я стремлюсь сохранить эту исключительность.
— Я всегда буду рядом, Карлотта. Не только когда тебе хорошо, но и когда тебе плохо.
— Я знаю, — прошептала она, и в ее глазах отразилось облегчение, смешанное с тревогой. Она понимала, что я не отступлюсь, что буду настаивать, пока не узнаю правду. И это ее пугало.
Я сменил тему, стараясь разрядить напряженную обстановку. Расспросил о барбекю, о том, кто что говорил. Карлотта охотно подхватила разговор, ее голос стал более оживленным, а на лице появилась улыбка. Она рассказывала о нелепых выходках Киллиана и Николо, о том, как Сайлас давал ей советы, играя с ней в шахматы, и о том, как Аврора помогала Сесилии на кухне.
Я не мог отделаться от мысли о Карлотте. Ее бледность, ее тревожный взгляд, ее уклончивость... Все это говорило о том, что что-то не так.
Разговор был прерван внезапным стуком в окно машины. Невио, с непроницаемым выражением лица, жестом попросил выйти. Бросив последний взгляд на Карлотту, я произнес:
— Мне пора. Позвоню позже.
— Напомни Невио, что у Авроры скоро день рождения, — сухо обронила она, с трудом скрывая недовольство.
— Уверен, он помнит, — отрезал я, настолько это казалось очевидным.
Невио никогда не забывал о дне рождения Авроры.
Карлотта покачала головой, и несколько долгих мгновений мы молча просто смотрели друг на друга, будто пытаясь прочесть мысли.
— Пока, — тихо произнесла Карлотта, показав едва заметную улыбку.
— Пока, милая, — от этих слов в её глазах вспыхнул огонёк, лицо оживилось. И улыбка... стала шире, теплее, искреннее.
Я вышел из машины, отключив видеозвонок. Невио и Алессио ждали, их лица выражали нетерпение.
— Что? — бросил я, стараясь укрыть за маской безразличия эмоции, после разговора с Карлоттой. Невио лишь кивнул в сторону Алессио, предоставляя тому слово.
— Марио едва вернулся из Канзас-Сити, а уже срывается куда-то за город, — проговорил Алессио, отправляя окурок сигареты в полет. — Ни Римо, ни папа не давали ему никаких поручений. Он должен сидеть тихо, но вместо этого мотается неизвестно где.
Невио хранил молчание, взгляд его был устремлен в неопределенную даль, словно он видел что-то, недоступное остальным. Ярость, исходившая от него, казалась почти осязаемой. Однако сейчас требовалось хладнокровие, и эмоции необходимо было обуздать.
— Пока что мы не можем предъявить ему ничего. Нужно наблюдать, — произнес я, делая шаг вперед, приближаясь к ним.
Мы стояли неподалеку от нашего дома. Эта дорога обычно пустынна, поскольку ею мало кто пользуется.
— Разговаривал с Карлоттой? — с насмешливой усмешкой спросил Алессио, легонько толкнув меня локтем, за что удостоился моего испепеляющего взгляда. — Да ладно тебе. По тебе было видно еще, когда ты сидел в машине. Стал мягче, — он провел пальцами по моему подбородку, вызывая у меня гримасу. — Ты становишься таким же, как папа, когда рядом мама. Это... мило.
— Мило? Не знал, что в твоем лексиконе есть такое слово.
— Есть, — ответил брат, разводя руками и озаряя лицо широкой улыбкой. — Я же милый.
— Не сказал бы.
— Девчонки с тобой бы поспорили, — Алессио резко стал серьезным, и в голосе появилась задумчивая хрипотца. — Это как-то не правильно. Невио с Авророй. Ты с Карлоттой. А я?
Невио лишь усмехнулся, не отрывая взгляда от горизонта.
— Вспоминаю свадьбу Греты. Ты забился в угол с...
Алессио грубо зажал ему рот ладонью, испепеляя меня взглядом, а затем снова уставился на Невио.
— Ничего не было.
— Пусть я и был не в настроение, когда проходил мимо вас, слепотой я не страдал. И на «ничего не было» это не тянуло, — парировал Невио, отталкивая моего брата.
— О ком вы?
— Ни о ком.
— Алессио у нас зажимался с одной из кузин Авроры.
Всё внутри меня напряглось.
— Ты что...
— Ничего. Не было. Повторяю, — оборвал меня Алессио, нервно зарываясь пальцами в волосы. Жест выдавал его крайнее нежелание продолжать этот разговор. — Ты и Карлотта. Что ты будешь делать?
— О чём ты?
— Ну, как же, Баззоли – приверженцы правил. Ты ведь понимаешь, что просто отношения, как у Невио и Авроры, у вас не прокатят. Клаудия этого не позволит. Диего этого не позволит. Остаётся только брак...
— Значит, будет брак, Алессио.
Мой брат словно подавился воздухом, и даже Невио посмотрел на меня с изумлением, на что я лишь пожал плечами и отвёл взгляд.
— У Авроры скоро день рождения, — всё же напоминаю я, больше для того, чтобы перевести тему.
— Я помню, — произнёс Невио, вздохнув и помассировав виски пальцами. — Мы переписывались. Карлотта что-то о ней говорила? Как обычно, наверно, сидит с Сайласом в мастерской.
— Там дети Марио. Их пригласили, — я говорю это, скорее, потому что хочу, чтобы он пошёл к ней. Аврора отвлечёт его от мыслей о Грете больше, чем разборки с Марио. Чем какие-либо дела. — Поедем туда?
— Нет, — покачал кузен головой, выглядя усталым. — Нужно всё закончить. Не хочу подвести папу.
***
Карлотта: Скажи, что ты ему напомнил.
Массимо: Я напомнил.
Что такое?
Карлотта: Аврора расстроена. И хотя она пытается это скрыть, я вижу это.
Ты занят?
Массимо: Я приеду вечером. Не забудь открыть окно.
Карлотта: Ты всегда можешь воспользоваться дверью. Знаешь, люди обычно используют их, чтобы войти в дом. Кажется, у тебя дома тоже есть дверь.
Массимо: В твоих словах сквозит дерзостью. И сарказм.
Мне это нравится.
Я, конечно, могу воспользоваться дверью. Но о чем мне начать разговор с Диего, когда он встретит меня на пороге? О чем вы обычно разговариваете, возможно, так мне будет легче построить с ним диалог.
Карлотта: В основном мы говорим обо мне.
Массимо: О тебе?
Карлотта: Да. У мамы и у Диего это общий интерес.
Массимо: Как и у меня.
Карлотта: Я буду ждать тебя.
***
Вероятно, меня уже не удивляет то, как идеально мы подходим друг другу.
Я мягко запрокидываю её голову, поддерживая рукой за шею, и целую требовательно, долго. Её вкус напоминает вишню, как будто она ела до этого конфету. Сердце бешено колотится, разгоняя кровь по венам. Я крепче обнимаю Карлотту, она невольно вздыхает и отстраняется, но я прижимаю её спиной к стене.
Моя рука находит дверную ручку и, плавно опуская её, не отрываясь от поцелуя, увлекаю нас в комнату, закрывая за собой дверь. Карлотта смотрела на меня с доверчивой открытостью, от которой что-то трепетало внутри. Наше сближение не вызывало в ней ни малейшей скованности. Напротив, в ее движениях появлялась мягкость.
Пальцы приподнимают подол её черного платья, которое так ей шло. Осторожно касаясь бархатистой кожи, я скольжу вверх и вниз по бедру.
— Я должна быть рядом с Авророй. Это её праздник, — пробормотала Карлотта почти беззвучно, когда я прильнул лицом к её шее.
Удалённость от всеобщего торжества позволяла расслышать каждое слово, ведь в главной гостиной особняка Киллиана Торреса разговоры тонули в оглушительной музыки.
— С ней Алессио, Сайлас и ещё полсотни человек. Она не одна.
Мои пальцы скользнули от округлых бёдер вверх, к тонкой талии, и задержались на затылке, бережно поворачивая её лицо к себе. Я вновь накрыл её губы своими, впиваясь в поцелуй, а затем снова коснулся шеи, отгоняя навязчивое, пульсирующее желание, охватившее всё тело. Глухая боль разрасталась внутри, требуя незамедлительного освобождения, утоления этой жажды.
Но я не мог. Эти проклятые правила.
— И именно ты начала целовать меня первой. После того, как я начал задавать...
— Совершенно ненужные вопросы, — прошептала Карлотта, прижимаясь ближе. Её полуприкрытые глаза искрились неподдельным возбуждением, а щёки пылали румянцем, изгоняя болезненную бледность. — И ты не сопротивлялся, когда я тебя поцеловала.
— Никого сопротивления. Только подчинения.
Улыбка расцветает на её лице, и голова безвольно склоняется к стене. Изумрудные глаза изучают меня с заметным сиянием.
Тонкие пальцы медленно очерчивают контуры моей руки от локтя до плеча, далее касаются шеи и, наконец, замирают в моих волосах. Она нежно убирает пряди, упавшие на глаза, отводя их назад, но волосы вновь стремятся вперед, вызывая на ее лице еще более лучезарную улыбку.
— Мне нужны ответы, — тихо произношу я, прижимаясь лбом к ее лбу. — Ты была у врача на этой неделе. Я ждут слов уже несколько дней.
— Ты правда так идеален, — прошептала Карлотта, ее ладони опустились на мою шею. — В тебе все совершенно.
— Ты отвлекаешься...
— Я не хочу, Массимо, — ее губы на мгновение сжались в тонкую линию. — Не сейчас. Единственное, чего я сейчас жажду, это чтобы ты просто держал меня за руку и позволил провести этот день в легкости и веселье, без единой тени мрака.
Я почувствовал потребность отстраниться, чтобы лучше рассмотреть ее лицо, но ее пальцы надавили на мою шею, призывая остаться на месте, и я уступил. Карлотта притянула меня к себе для поцелуя, и я позволил ей этот контроль над собой, даже если жаждал ответов или ещё больше жаждал доминировать, начать то, что я на самом деле хотел.
Мои руки невесомо скользили по ее талии, сквозь тонкую ткань платья ощущая тепло.
— Мне нравится твой наряд.
На ней было платье, сотканное из воспоминаний, давно ушедшего детства, когда ей было всего одиннадцать. Черное, словно крыло ворона, пышной ткани, ниспадающее длинными черными лентами, почти касающимися пола, но само платье заканчивалось чуть выше колен, дразня воображение.
— Правда?
— Навивает воспоминания.
Мне казалось, только я один до мельчайших деталей запомнил тот день. Тот самый момент.
— Воспоминания? — Карлотта вопросительно приподняла бровь, а затем, одарив меня улыбкой, обвила руками мою шею. — Какие именно?
Мне не казалось.
Кончики моих пальцев коснулись ее шеи, и я ощутил учащенный пульс, трепещущий под кожей.
— Хорошо себя чувствуешь?
— В том, что мое сердце танцует безумный танец, виновен только ты, Массимо Фальконе.
Усмешка тронула мои губы. Через секунду вибрация в кармане джинсов заставила меня насторожиться. Я быстро извлек телефон и пробежал глазами по экрану.
— Пора принимать лекарства, — произнес я, и Карлотта тяжело вздохнула, обвивая меня руками. Она прижалась ко мне, пряча лицо в моей шее. — Где твоя сумка? Я могу принести ее и заодно захватить воды.
— Пойдем вместе. Хочу к Авроре.
Карлотта потянула меня к двери, но, распахнув её, замерла на пороге. Лишь приблизившись, я поняла причину её внезапной остановки и закатила глаза, в то время как улыбка Алессио становилась всё шире и шире. Он переводил взгляд с меня на Карлотту. Едва он открыл рот, намереваясь что-то сказать, Карлотта издала короткий визг и бросилась бежать прочь. Брат разразился громким, раскатистым смехом.
— Наслаждаешься?
— Похоже, здесь наслаждался ты, — Алессио бросил взгляд, полный насмешки.
Я прошёл мимо, ощущая, как он тут же последовал за мной.
— Мне уже называть её так... как там называют жену брата?
— Замолчи.
— Не станешь ничего отрицать?
— Заткнись.
— На твоей шее заметен блеск, и на губах тоже.
Я устало вздохнул, машинально потирая шею, а затем и губы, пытаясь стереть невидимые следы. Взгляд мечется по гостиной.
— Невио так и не объявился?
Алессио, оставив позади маску насмешливости, встал рядом. Лицо его выражало серьезность, даже мрачность.
— Нет. Я неотступно следовал за Авророй. Безуспешно пытался дозвониться до Невио. Отвлекал её, как мог, но сейчас она, мягко говоря, от меня отмахнулась и сидит в саду.
— Я тоже пытался с ним связаться. Ему давно пора быть здесь.
Невио покинул наш дом рано утром. Весь день он следил за Марио Ди Лауро, но от него не поступило ни единого сообщения, ни звонка. Все мы сегодня заверяли Аврору, что он приедет. Вся семья, и я в том числе. Но его до сих пор нет.
— Аврора пригласила и Дарио, — произнес я, наблюдая, как блондин пробирается сквозь толпу танцующих.
— Он здесь, а Невио нет, — злобно прошипел Алессио, не отрывая взгляда от Ди Лауро.
Я внимательно изучаю лицо брата.
— Ты знаешь.
Выражение лица Алессио становится непроницаемым. Он прикрывает глаза, а затем открывает их, тщательно скрывая эмоции.
— Знаешь, — повторяю я.
— Похоже, и ты тоже, — пробормотал Алессио, обращая на меня свой взгляд. Мы смотрим друг на друга с нахмуренными бровями.
— Аврора и Дарио были близки.
— В прошлом, — сухо парирует Алессио.
Я закатываю глаза.
— Не имеет значения. Мне не нравится его присутствие здесь. Их возобновленная «дружба» тоже, — холодно произношу я, пытаясь отыскать в толпе Карлотту. — Когда ты узнал?
— Незадолго до поединка Невио и Дарио. Я видел его и Аврору вместе в гоночном лагере, но тогда она сказала, что они расстались, — пожал он плечами.
— А после того боя его внезапно отправляют в Лос-Анджелес. Как удачно.
— Думаешь, Аврора этому поспособствовала?
— Аврора может попросить Римо о чем угодно, и он исполнит её желание, — ответил я, покачав головой. — Так что да. Я так думаю.
Взгляд выхватывает ее фигуру в дальнем углу комнаты. Она что-то оживленно говорит Сайласу, но это мало похоже на дружескую беседу. Скорее, на напряженный спор. Карлотта судорожно сжимает в руке баночку с таблетками, костяшки пальцев побелели от напряжения. В другой руке – пластиковый стаканчик.
Не в силах сдержаться, я направляюсь к ним. С каждым шагом картина происходящего становится все отчетливее. Сайлас выхватывает у нее из рук баночку и долго, изучающе смотрит на нее.
— Что здесь происходит? — спрашиваю я.
Сайлас, не отрывая взгляда от Карлотты, протягивает мне таблетки и, кивнув в сторону ее стакана, произносит:
— Посмотри, что у нее там, — после чего растворяется в толпе.
— Мас...
Я выхватил бокал, поднес к лицу, сделал небольшой глоток и тут же осознал — это, черт возьми, не вода.
— Ты прекрасно знаешь, что лекарства и алкоголь несовместимы. Тебя ожидает тошнота, рези в животе и нестерпимая головная боль. К тому же, действие препарата будет полностью нивелировано спиртным, — твердо произнес я, ставя стакан на приставной столик, где уже теснились стеклянные бутылки.
— Ничего не будет, — беспечно рассмеялась Карлотта, выхватывая из моих рук банку с таблетками и небрежно швыряя его в сумку.
Ее руки, неожиданно опустившись на мои плечи, потянули меня ближе. Это удивило.
— Ты до этого пила?
— Какая разница? Мы можем просто весело провести время? — ее губы коснулись моей щеки мимолетным поцелуем, а затем она взяла меня за руку. — Пойдем танцевать.
Моя ладонь легла на ее шею, настойчиво, стремясь привлечь ее внимание к весомости моих слов.
Не излишняя ли моя мягкость затуманила её восприятие? Необходима ли твердость, чтобы она осознала всю серьезность происходящего?
Карлотта – единственный человек, способный обладать мной, и, черт возьми, она решила действовать именно так? Делать то, что может разрушить всё?
— Ты будешь их принимать правильно.
Настойчивая вибрация телефона отвлекает меня, однако я все же игнорирую это.
Ее губы дрожат, а глаза расширяются в изумлении от моего изменившегося тона. Взгляд, обычно наполненный теплом и светом, теперь отражает лишь растерянность.
— Ты будешь это делать.
Моя грудь напрягается, когда ее ладони опускаются на мою грудную клетку, пытаясь успокоить, унять бурю, разразившуюся внутри.
— И ты расскажешь мне, что тебе сказал врач. Прямо сейчас. Мне надоело видеть, как ты тускнеешь, Карлотта. Это происходит с каждой минутой. Ты скрываешь это своей улыбкой. Постоянно показываешь всем эту фальшивую улыбку, когда на самом деле тебе больно. Мне это надоело, слышишь?
— Массимо, перестань. Прошу тебя.
— Говори.
— Ты пугаешь меня.
— Может быть, этот страх поможет тебе начать говорить правду. Может быть, это единственный способ достучаться до тебя.
— Отпусти меня.
— Разве ты не слышала, что я сказал? Я сказал тебе говорить гребаную правду. Мне нужна правда, Карлотта.
— А мне нужно, чтобы ты отпустил меня! — вскричала она, отталкивая меня руками. Она отшатнулась назад, глаза ее были широко раскрыты. Несколько человек обратили на нас внимание, но, встретившись с моим взглядом, поспешно отвернулись.
Я наблюдал, как Карлотта отступает. Я видел в её глазах не только грусть, но и отчаяние, словно я требовал от неё невозможного. Но как иначе достучаться до человека, который упорно закрывается от тебя?
— Слишком долго я притворялся хорошим.
Тяжелое молчание повисло между нами, нарушаемое лишь приглушенными звуками музыки и обрывками разговоров.
Карлотта опустила взгляд, и я заметил, как дрожат ее плечи. Кажется, мои слова пробили брешь в ее защите.
— Я не знаю, что сказать, — тихо произнесла она, стараясь сохранить видимость спокойствия, но голос ее дрожал.
— Знаешь, Карлотта. Знаешь. Просто не хочешь.
Она подняла на меня взгляд, в котором смешались страх и уязвимость. Ее глаза были полны слез, готовых вот-вот хлынуть наружу. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но затем снова закрыла, словно слова застревали в горле.
— Массимо! Массимо! — меня внезапно схватили за плечи, и брат резко развернул меня к себе лицом. — Невио был здесь, — проговорил он торопливо, сбивчиво дыша, словно после стремительного бега.
Инстинктивно поворачиваю голову, ищу взглядом Карлотту. Она по-прежнему стояла, только прислонившись к стене с опущенной головой.
— Он был здесь, — брат тряхнул меня за плечи с настойчивой тревогой. — Тебе пришли видео?
— Что значит «был»? Где сейчас Невио? — устало спросил я, высвобождаясь из его хватки.
— Проверь телефон. Уверен, тебе тоже пришло.
Недоуменно нахмурив брови, я почувствовал, как Карлотта неслышно приблизилась ко мне. Мои пальцы, словно не мои, стремительно извлекают телефон, и взгляд натыкается на уведомление о новом сообщении. Имя отправителя удивило.
— Марио Ди Лауро? — шепчет Карлотта, растерянно склоняясь ко мне. — С какой стати ему писать тебе?
Я вновь перевожу взгляд на брата, и по его лицу понимаю: то, что я сейчас увижу, мне не понравится. Открываю диалог, прежде чистый, ведь я никогда не вступала в переписку с этим ничтожеством.
Марио Ди Лауро: Ваша принцесса Аврора – не такая уж и безупречная.
Три видеофайла. Палец замирает над экраном, не решаясь. Возможно, я не хочу их видеть. Или, точнее, я не хочу, чтобы это увидела Карлотта. Но вопреки желанию, палец касается первого видео.
На экране – помещение. Его сын, Дарио, плещется в бассейне. Затем в кадре появляется Аврора, спускающаяся к нему в нижнем белье. Мои глаза невольно закрываются от осознания масштаба проблем, которые возникнут, если Невио тоже получил это. Когда я вновь открываю глаза, я вижу, как они целуются. С отвращением смахиваю видео, чтобы больше никогда этого не видеть.
— Ты тоже это получил? — спрашиваю я, не узнавая собственный голос.
— Смотри дальше.
И в его голосе я тоже не узнаю себя.
Открыв второе, похожее на первое, они целовались. Но иной фон, я увидел вечеринку. И в этот раз взгляд зацепился за Невио, непринужденно расположившегося на диване рядом с темноволосой девушкой.
— Помнишь тот вечер, когда Дарио устроил вечеринку? Ты тогда не пошёл с нами, — процедил Алессио.
Тогда я провёл время с Карлоттой.
— И Аврора, как видно, тоже там присутствовала.
— Третье видео такого же характера?
— Оно, пожалуй, самое интересное.
Я с неодобрением покачал головой, но все же включил запись.
Расцветающий, до боли знакомый сад. Аврора в небесно-голубом платье пыталась что-то отобрать у Лео Пироса, который с излишней горячностью что-то ей доказывал. В ночном свете вспыхнул нож в его руке, а в следующее мгновение он уже был у горла самого Лео.
— О боже, — прошептала Карлотта, прикрывая рот рукой и отворачиваясь. Я моментально выключил видео, увидев главное.
Ложь. Те слова, которыми нас кормили Сайлас, Дарио и сама Аврора. Ложь.
Именно Аврора убила Лео Пироса. Он оставался предателем. Его смерть была неизбежна. Но истинный убийца раскрыт.
— Где Невио? — прошипел я, судорожно соображая. Моя рука обняла дрожащие плечи Карлотты, и она в ответ прижалась ко мне.
— Ушел. И был не в лучшем расположении духа, если ты понимаешь, о чем я, — взволнованно проговорил Алессио.
На грани срыва. Вот в каком состоянии был Невио.
Он тоже это увидел.
— Н-нужно найти Аврору, — прошептала Карлотта мне в ухо.
— С какой стати Марио пошел против Авроры? — спрашиваю брата.
Я почувствовал, как она съежилась рядом, и, бережно отстранив ее, положил руки на плечи.
— Говори, Карлотта. Ты что-то знаешь, это видно, и я даже воздержусь от язвительных комментариев.
Ее губы упрямо сжались в тонкую линию, Алессио приблизился, пристально глядя на нее.
— Мне известно немного. Но Аврора ненавидит Марио, и он отвечает ей тем же. Именно Аврора настояла, чтобы Арианна провела год, обучаясь в Италии. Именно Аврора добилась того, что Дарио с матерью переехали в Лос-Анджелес. Она обратилась с этой просьбой к вашему деду. И это она попросила его отправить Марио в Канзас-Сити. Мне неизвестны мотивы ее поступков. Сначала я полагала, что причина кроется в бое между Дарио и Невио, но... возможно, было нечто большее.
Алессио издал короткий звук неодобрения и с усмешкой покачал головой.
— В день нападения на гоночный лагерь я видел, как Аврора и Дарио ссорились, — он задумчиво посмотрел на меня. — Бой не единственная причина, по которой их всех отправили в разные стороны. Аврора — хитрая лиса.
— Вероятно, она хотела разлучить, потому что Марио плохо к ним обращался, — тихо прошептала Карлотта, избегая моего взгляда. — Не злись на меня. Я не думала, что об это нужно рассказывать.
— Оставайтесь здесь. Я найду Аврору, — проговорил я, массируя висок. Внезапная острая боль пронзила голову. — Алессио принеси Карлотте воды.
Пробираясь сквозь толпу, я направляюсь к выходу. Обрывки шепота, знакомые лица – наши солдаты, мои ровесники. Взгляд выхватывает встревоженного Николо Маручелли, беспокойно озирающегося и сжимающего в руке телефон. Заметив меня, он вскидывает телефон, чтобы я его увидел.
Вероятно, и ему прислали видео.
Лео Пирос должен был умереть. Предатель, замысливший передать сведения врагу. Но сокрытие факта его смерти от руки Авроры обернется серьезными последствиями. Римо и папа объявили солдатам, что Лео умер от рук Сайласа и Дарио, обнародовав и его предательство. Однако на видео запечатлена лишь эмоциональная перепалка между Авророй и Лео. Это породит сомнения.
В саду было пусто. Совершенно.
Безуспешно пытаюсь дозвониться до нее, но в ответ лишь тишина. Как и в попытках связаться с Невио.
Возвратившись после осмотра территории, я обнаружил всеобщее смятение. Киллиан Торрес, жестикулируя, призывал всех разойтись по домам, в чем ему активно содействовал Николо. После разговора с ними они сообщили, что Авроры нет и в доме. Все комнаты были тщательно проверены.
Карлотта, прислонившись к стене, побледнела. Она судорожно держалась за Алессио, который поддерживал ее, предлагая воду и успокаивающе обнимая.
— Едем к нам, — произнес я, становясь рядом и обнимая Карлотту, с другой стороны. — Мы должны найти их обоих.
— И Сайласа тоже, — добавил Николо. — Мне это не кажется случайностью.
Я тяжело вздохнул и помог Карлотте идти.
— Постарайтесь найти его. Мы будем искать Аврору и Невио.
Погрузившись в салон автомобиля, я ощутил напряжение, витающее в воздухе. Карлотта, несмотря на поддержку, казалась хрупкой и уязвимой. Ее состояние беспокоило меня не меньше исчезновения Авроры и Невио. Необходимость действовать быстро, сохраняя ясность ума, давила с каждой минутой.
Прибыв домой нас встретил шум. Видео были посланы всем.
Погрузившись в ноутбук, я попытался систематизировать имеющуюся информацию. Мотивы Марио, действия Авроры, эмоциональное состояние Невио – все это складывалось в сложную картину. Необходимость предотвратить непоправимое заставляла действовать решительно, не упуская из виду ни одной детали.
— Дядя, — Римо посмотрел на меня. Его ярость была первой, что я заметил в глазах. — Невио в своей квартире.
Мои пальцы метались по клавишам ноутбука. Дядя, словно сорвавшийся с цепи, исчез из виду. В гостиной нашего дома бурлили голоса, полные взволнованных обсуждений.
Фабиано отправился на поиски Авроры, прочесывая те места, где она могла оказаться, и дом Сесилии Маручелли был в числе этих адресов. Леона, беззвучно содрогаясь, закрыла лицо ладонями. Моя мама и Серафина, обнимая ее с обеих сторон, тихонько пытались утешить.
Взгляд то и дело невольно обращался к Карлотте, которая, съежившись, сидела на диване рядом со мной. Ее била мелкая дрожь. И когда я потянулся к ней, желая ободрить, она едва заметно покачала головой, украдкой взглянув на Джемму и Савио.
Карлотта тускнела. Кожа её приобрела болезненную белизну, подобную безупречному листу пергамента. Она угасала.
С каждой минутой нарастала тревога за её состояние. Бледность лица и едва заметная дрожь свидетельствовали об ухудшении. Неуловимое движение, когда она прижимала руку к груди слева, лишь подтверждало мои опасения.