Глава 25
Массимо
Напряжение от длительной работы за компьютером вызывало резь в глазах. Пальцы неистово давили на клавиши. Боковым зрением я замечал, как устройство отчаянно мигало красным индикатором при каждой передаче данных.
Координаты на экране постоянно изменялись, отображая путь, проделанный Невио. Дорога до дома, где, как я предполагал, проходила вечеринка, заняла считанные минуты.
Он обманул. Они оба обманули.
Я подозревал это. Но неодолимое желание убедиться брало верх.
— Массимо, — голос матери вырвал меня из мыслей. — Уже утро. Ты не спал всю ночь?
Легкое прикосновение вывело меня из оцепенения. Мать нежно повернула мое лицо к себе. В ее глазах светилась забота, а пальцы ласково касались моих волос.
Всегда внимательная. Всегда добрая.
— Не мог уснуть.
— Что с твоими руками?
Я взглянул на разбитые костяшки с безразличием и пожал плечами.
— Ничего особенного.
Мать грустно улыбнулась и укоризненно покачала головой, взглянув на монитор.
— Ты следишь за местоположением кузена? Мне кажется, это не совсем правильно.
— Невио нуждается в присмотре, ты знаешь, — пробормотал я эту ложь, закрывая программу.
Все окна мгновенно исчезли с экрана.
— Но ты не можешь постоянно его контролировать, Массимо.
Я вздохнул, ощущая усталость во всем теле.
— Они испытывают мое терпение, — произнес я, нахмурившись.
— Невио и Алессио? Или кто-то еще? — в ее голосе звучала улыбка, и я повернулся к ней.
Ее темные волосы были завиты и собраны заколкой, но несколько локонов выбивались. Карие глаза смотрели на меня с теплотой. На ней было легкое домашнее платье красного цвета. Улыбка подчеркивала морщинки, делавшие ее еще красивее.
— Я не понимаю, о чем ты.
— Скорее, о ком, не так ли? — засмеялась она, погладив мои волосы. — Ты говорил с отцом о Карлотте, — я открыл рот, чтобы ответить, но мать остановила меня. — Я не подслушивала. Просто проходила мимо и услышала имя, после чего сразу же ушла. Ты хочешь поговорить об этом?
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Почему?
— Потому что...
Возможно, только отец сможет понять меня. Он когда-то испытывал нечто подобное. В начале брака.
Этот внутренний ураган. Он лишает меня покоя и стабильности.
— Ничего особенного, — ответил я, вставая.
— Тебе нравится Карлотта?
Я замер, ощущая взгляд матери.
— Ты ей нравишься, но это секрет, ладно? — она обняла меня, и я повернулся к ней. — Джемма проговорилась.
Я сдержался, чтобы не потереть грудь в том месте, где покалывало.
— И зачем ты мне это говоришь?
— Я не слепа. Никто не слеп. Вы испытываете чувства друг к другу, и это прекрасно, — прошептала мать, улыбнувшись, но в улыбке промелькнула грусть. — Карлотте сейчас непросто. Джемма сказала, что после визита к врачу что-то изменилось.
— Знаю, — хмыкнул я. — Она изменилась.
— Ты расстроен.
— Я никогда не расстраиваюсь.
— Это неправда. Сейчас ты именно такой, и в этом нет ничего постыдного. Не всегда все идет по плану.
— Мне хочется все узнать. Сорваться с места и все узнать.
— Думаю, лучше дождаться, когда она сама тебе расскажет.
— А если Карлотта не захочет?
Мать задумалась.
Она не знала, что сказать. Понимала, как я добываю информацию. Ей это не нравилось. Но сейчас мне было все равно.
Карлотта избегала меня. На мои предложения помочь отвечала отказом. Сидела дома, только с матерью и Тони. На звонки не отвечала.
— Тогда тебе придется проявить терпение, — произнесла она. — Знаю, что ждать очень сложно. Но стоит попробовать.
— Говоришь, как папа.
— Если мы говорим одно и то же, значит, стоит прислушаться.
— Я попробую, — ответил я, понимая, что другого выхода у меня нет.
Мать погладила меня по щеке и направилась к двери.
— Не забудь поесть и отдохнуть.
После её ухода я вновь посмотрел на черный экран.
Как просто было бы узнать все о Карлотте. Невероятно просто.
Терпение.
Я часто говорю это Невио. Но когда мне говорят о терпении, это вызывает раздражение.
Это сводит меня с ума. Я стал нервным и эмоциональным.
Я чувствую колющую боль в сердце из-за Карлотты. Пальцы дрожат, когда я вижу Алессио, возвращающегося поздно ночью в состоянии опьянения. Нервный тик мучает меня из-за Невио и Авроры, их связь не принесет ничего хорошего. Когда мой взгляд обращается в сторону крыла дяди Римо, и я понимаю, что Греты там нет. Она заперлась в своем ранчо и не спешит возвращаться.
Я знал, что покидать комнату было неразумно, особенно, когда подслушиваю разговор Римо и Невио. Внезапное предложение кузена о союзе семей Ди Лауро и Пирос, о браке между Дарио и Джоанной.
Дядя отказал ему. Это не удивительно.
— Какое внимание к простому солдату. Ты проникся к Ди Лауро? — Невио прищурился, услышав мой голос.
Эта идея абсурдна. Но его одержимость семьей Ди Лауро еще более нелепа. Невио не может забыть, что Марио Ди Лауро хотел обручить Дарио и Аврору.
Зачем он приплел Джоанну? Невио, как и я, всегда испытывал к ней неприязнь. Но я не думал о ней вовсе.
Мне нужна информация о Карлотте. Его история о вечеринке вызывает злость.
Слова льются из меня, но я их не слышу. Впервые в жизни в голове полная неразбериха.
— Может, мне рассказать Авроре, что ты хотел связать ее заклятого врага с братом ее подруги? Она ведь трепетно относится к семье Ди Лауро и всегда их жалеет. Ты солгал мне, сказав, что взял Карлотту на вечеринку. На самом деле это никогда не происходило. Мне все равно, где ты был с Авророй. Но мне нужна правда о Карлотте. Она сама не своя уже два дня, и мне нужна правда.
Его это злит.
Невио начинает говорить, но его слова бессмысленны. Только когда он упоминает ее имя, я начинаю слушать.
— Я не знаю, что с твоей дорогой Карлоттой. Если хочешь узнать, что с ней, спроси у неё сам.
Брат не разговаривал со мной, воздвигнув невидимую стену. Теперь и кузен, казалось, присоединится к всеобщему заговору молчания.
После слов Невио раздражение достигло пика. Поддавшись внезапному порыву, я направился к бассейну, наивно полагая, что прохладная вода умиротворит бурю, разыгравшуюся внутри меня. Погружаясь в спасительную глубину, я отчаянно пытался обуздать хаос мыслей, но образ Карлотты, словно наваждение, преследовал меня.
Ее холодность ощущалась как ледяной ветер, пронизывающий до костей. Молчание превратилось в пытку, в невыносимое бремя.
Я опускался все глубже, позволяя воде обволакивать тело, словно коконом забвения. Время потеряло всякий смысл, и даже инстинкт самосохранения отступил, уступив место пустоте. Дыхание замерло, растворившись в безмолвной стихии.
Прикосновение отца вернуло меня в реальность.
— Массимо? — в голосе отца звучало неприкрытое беспокойство.
Я судорожно глотнул воздух, пытаясь восстановить прерванную связь с миром.
— Все в порядке, — пробормотал я, отводя взгляд.
Слова прозвучали фальшиво, как пустая клятва.
— С ним все хорошо? — донесся до меня обеспокоенный голос тети Серафины.
Аврора стояла рядом, держа в руках свернутый коврик для йоги. Обе были одеты в спортивные костюмы.
— Все отлично, — повторил я, стараясь говорить увереннее, и подплыл ближе к краю бассейна.
— Ты нас напугал, дорогой, — пробормотала тетя, с облегчением вздыхая. — Что с вами со всеми происходит? Все какие-то странные, — она бросила быстрый взгляд то на меня, то на безучастную Аврору, которая с показным интересом изучала свои ногти.
— Непростые дни, — Скудери пожала плечами и опустилась в шезлонг, запрокинув голову и прикрыв глаза от яркого солнца.
Тётя, с тяжёлым вздохом и покачивая головой, направилась к дому, в то время как мы остались у бассейна. Отец, обеспокоенный, изучал меня взглядом, полным вопросов, но я, оттолкнувшись руками от бордюра, поднялся и сел.
Папа, казавшийся измождённым, отплыл, продолжая свою тренировку.
Я, почти не моргая, наблюдал за Авророй, которая в последние дни вела себя правда несколько странно. Её сближение с Невио не осталось незамеченным. Они тайно встречались то в нашем, то в её доме. Савио даже застал их, и за молчание Невио было поручено присматривать за его дочерью.
Катерина была шумным ребёнком и её пристальное внимание к Джулио лишь усугубляли ситуацию.
— Непростые дни?
Аврора вздрогнула от моего вопроса, словно от укола, и распахнула глаза.
— И что же такого сложного в твоей жизни обнаружилось?
— Внезапно проявил интерес к моей скромной персоне? — хмыкнула она с еле заметной иронией.
— Невио заинтересовался, а я, как его кузен, разделяю его любопытство. Следовательно, я тоже не остался в стороне.
— Если у него есть вопросы, он вполне может адресовать их мне напрямую.
— Он задал тебе вопрос, в этом я уверен, но получил ли он на него ответ?
Ее светлые брови сошлись на переносице, образуя хмурую складку, а пальцы сжались в кулаки, выдавая внутреннее напряжение.
Однако, уже через мгновение, на лице Авроры расцвела обманчиво веселая ухмылка.
— Невио поделился с тобой своими переживаниями насчет возможного конкурента? Можешь передать ему, что конкурента не существует. Есть только он и никто более.
— Но кто-то определенно был, — я поднялся на ноги и тряхнул головой, отчего брызги воды разлетелись в разные стороны, неминуемо коснувшись ее лица.
Аврора поморщилась от неожиданности.
— Это в прошлом. Перевернутая страница.
— Ему необходимо имя, — усмехнулся я и опустился на соседний шезлонг. — Карлотта осведомлена, не так ли? Ты не могла утаить подобное от нее. У меня закрадываются подозрения, что и Алессио в курсе.
— И ты расстроен тем, что остался в неведении? — Аврора надула губы в притворном сочувствие и внезапно похлопала меня по щеке, отчего я невольно скривился. — Твоя неприязнь к тактильному контакту, — я приподнял бровь, призывая ее продолжить. — Заметно, знаешь ли. Манера, с которой ты реагируешь на прикосновения, всегда была характерной.
— Наблюдательна, ничего не скажешь.
— Как и ты.
Она снова откинулась, закрывая глаза, словно наслаждалась лучами солнца.
Невио и Аврора могли знать. Скудери — наверняка. Она её лучшая подруга.
Безумие подкрадывалось ко мне? Возможно.
Терпение и контроль. Терпение и контроль.
— Невио предложил Римо скрепить Джоанну и Дарио помолвкой.
Её небесно-голубые глаза распахнулись, расширившись от изумления.
— Я правильно расслышала? — голос её стал ледяным, бесцветным, словно принадлежал неживому существу. — Это правда?
— Подслушал сегодня, совсем недавно, — произнёс я, ощущая отвратительную горечь внутри. — Что ты намерена предпринять?
Тело Авроры словно окаменело, выдавая её потрясение, вызванное неожиданной новостью.
— С чего вдруг я должна что-то предпринимать? — она пожала плечами, пытаясь казаться непринуждённой, но фальшь была очевидна.
Я наклонил голову, наслаждаясь её реакцией.
— Как ни крути, это твой друг. Помнишь, что ты говорила в день боя? Ты выберешь их, если что-то подобное против Ди Лауро повторится.
— Дядя Римо ему откажет.
— Почему ты так уверена?
— Он ему откажет, — громко и отчётливо произнесла Аврора.
В этот момент отец бросил на нас заинтересованный взгляд со стороны бассейна, и мы обменялись с ним натянутыми улыбками, надеясь отвлечь его внимание.
Вмешательство в разговор было ни к чему.
— Почему ты так страшишься поведать Невио о своих прошлых связях? — я специально смягчил тон, чтобы вызвать у Авроры откровенность. — У Невио тоже есть прошлое. Делиться сокровенным — это не предосудительно.
— Может, потому что Невио его прикончит? — прошипела Аврора, вплотную приблизившись ко мне. — Тебе это известно. Зачем прикидываешься наивным?
— Карлотта в курсе. Алессио, вероятно, тоже. А что произойдет... — я задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Если это станет известно мне? Я ведь не склонен скрывать что-либо от кузины. И я питаю слабость к познанию истины. Я в состоянии все разузнать. Интересно, какие последствия это повлечет для тебя?
Наши взгляды скрестились.
Мне необходимо подчинить ее своей воле. Мне нужен инструмент воздействия на нее. Чтобы через нее получить информацию о Карлотте.
Но Аврора вдруг разразилась смехом, словно я произнес нечто комичное.
— И даже если ты все выяснишь, ничего не изменится, Массимо. Знаешь, почему? — ее голос перешел на едва слышный шепот. — Потому что тебе известно, что если Невио узнает, все рухнет, и мы все будем погребены под обломками.
Тяжело вести беседу с человеком, который является моим отражением.
— Это полная чушь.
— Это непреложный факт, — с лучезарной улыбкой произнесла Аврора, вновь хлопнув меня по щеке, от чего я немедленно отмахнулся. — Ты становишься невыносимым, когда события развиваются не по твоему сценарию. Все дело в Карлотте? Поэтому ты ведешь себя как зарвавшийся нахал?
Мои губы сжались в тонкую линию, я отвел взгляд, давая понять всё без слов.
— Дело не в тебе, — смягчила она голос.
— Тогда в чем?
— Карлотта сейчас много о чем думает, но дело не в тебе. Поверь мне.
— И ты знаешь, о чём она думает? — мой вопрос прозвучал скорее как обвинение, чем как искренний интерес.
Аврора всегда обладала способностью проникать в мысли Карлотты, словно у них был общий разум. Эта близость меня раздражала.
— Я знаю, что она сейчас переживает непростой период. И твои интриги не делают его легче, — Аврора вновь прикрыла глаза, словно отгоняя назойливую муху. — Оставь её в покое, Массимо. Дай ей возможность разобраться в себе.
Я усмехнулся.
— Разве я когда-нибудь мешал ей разбираться в себе? Я лишь проявляю участие, в свойственной мне манере.
— Ты проявляешь не участие, а деструктивный интерес. Тебе нравится дергать за ниточки. Рано или поздно эти ниточки оборвутся, хотя мне кажется, они уже оборвались.
— Оборвались? Это интересный тезис. Мне казалось, я вполне контролирую ситуацию.
— Контролировать все невозможно, Массимо. Особенно чужие чувства и мысли. Ты пытаешься разгадать головоломку, но, возможно, она не имеет решения. А ты, как известно, не любишь, когда задачи остаются невыполненными.
Ее слова задели меня, как тонкая игла. Я привык к тому, что мир поддается моей воле, что сложные механизмы подчиняются отточенным движениям моей руки. Но Карлотта ускользала, как призрак, оставляя после себя лишь терпкий привкус разочарования.
— Аврора! — ликующий голос её матери, подобно колокольному звону, прокатился по улице, заставив нас обернуться.
Леона шла к нам с сияющей улыбкой, а рядом с ней, словно свита, шествовали Сайлас Аллегро, Николо Маручелли и Киллиан Торрес. Двое последних почти бежали вприпрыжку, то и дело задевая друг друга плечами.
Аврора, ахнув от восторга, вскочила с места, ее лицо озарилось неподдельным счастьем, но тут же ее взгляд встретился с моим.
— Я уверена, Массимо, вы поговорите. И все разрешится, — проговорила она мягче, ободряюще улыбнувшись мне, и направилась к приближающейся компании.
— Стой, — пробормотал я, нахмурив брови. — Не могла бы ты поговорить с Алессио? Он избегает меня, отказывается говорить. Раньше вы были близки, делились самым сокровенным. Возможно, и сейчас Алессио откроется тебе.
Ее глаза долго и пристально изучали меня, словно пытаясь разгадать мои мотивы.
Это была моя первая просьба к ней. И, вероятно, Аврору это удивило. Без тени дерзости она лишь кивнула в знак согласия и, вновь повернувшись к друзьям, поспешила обнять каждого из них.
Покоя не было. Умиротворение казалось забытым словом. Уже несколько дней я пребывал в состоянии подвешенности, словно марионетка. И этот день не стал исключением, как, вероятно, и последующие.
В один из моментов дядя Римо сообщил о грядущей помолвке Джованны с членом Каморры. Для Невио эта новость оказалась благоприятной, когда я её передал. Аврора, находившаяся рядом, проявила заметное волнение, её нервозность была очевидна.
Алессио вёл себя непредсказуемо. Он исчезал ночами, возвращаясь под утро в плачевном состоянии, наотрез отказываясь от разговоров, как со мной, так и с остальными членами семьи. Его странное поведение стало предметом всеобщего внимания.
В один из вечеров, за ужином, его состояние стало очевидным для всех. Мы сидели за столом, ломящимся от еды.
Алессио занял своё обычное место, озираясь по сторонам с видом человека, впервые увидевшего этот мир. На его лице застыла пьяная улыбка, зрачки были расширены, а взгляд с изумлением устремлён на люстру, словно она скрывала в себе некую тайну. Затем он с неподдельным интересом начал рассматривать каждого из присутствующих.
— Я всех вас люблю, ребята! — воскликнул Алессио, расплываясь в широкой улыбке.
Кто-то посмеялся, но я, отец, Невио и дядя Римо обменялись обеспокоенными взглядами.
Алессио поднял вилку, пристально рассматривая зубцы, и хихикнул, прежде чем отложить её в сторону.
— Вилки опасны, — пробормотал он. Аврора тут же толкнула его локтем, призывая к молчанию. — Это правда опасное оружие.
— Алессио, что с тобой? — с беспокойством спросила мама.
Его голубые глаза мгновенно сфокусировались на ней. Он надул губы, словно маленький ребёнок, и потёр место удара.
— Моя лучшая подруга сделала мне больно. У меня нежная кожа, будет синяк.
Аврора фыркнула и бросила на него презрительный взгляд. Джулио расхохотался, указывая пальцем на моего брата.
— Не знаю, что с тобой, но мне нравится.
— Со мной всё прекрасно!
Я устало вздохнул, закрывая лицо руками, пытаясь осмыслить хаос последних дней, этого месяца, и задаваясь вопросом, когда же это всё закончится.
***
Карлотта отгородилась стеной льда, отвечая сухими, безжизненными фразами. Каждое слово звучало монотонно: учеба поглотила её целиком, не оставив места ни для чего иного.
Когда очередной бездушный ответ достиг меня, пальцы судорожно сжали телефон, готовые раскрошить его в пыль. Я вновь и вновь предлагал поддержку, но она неизменно отклоняла её, прячась за спинами матери и Тони, словно они были непробиваемым щитом.
Моё терпение истощилось.
Предоставленное ей время обернулось лишь болезненным увеличением пропасти между нами, словно каждый прожитый день уносил её все дальше и дальше, в недостижимую даль, где мои слова не могли до неё долететь.
И когда я получил очередную копию её безжизненного ответа, я не выдержал.
Проходя мимо комнаты Алессио, я издал тяжелый вздох, вновь сталкиваясь с пустотой. Лишь воспоминание о том, как я дотащил его пьяного сюда, наполняло её призрачным присутствием. Мой брат вновь сбежал от всех, оставив после себя лишь зияющую брешь.
Две дороги развернулись передо мной: отправиться к ней или броситься на поиски брата, пока его побег не привел к непоправимым последствиям.
Спускаясь на первый этаж, я встретился взглядом с безумными глазами Невио. Он дышал прерывисто, словно в любую секунду мог потерять контроль над собой.
У меня не было ни сил, ни желания спрашивать, что случилось. Моя голова и без того была переполнена проблемами, и я просто не мог впустить в неё еще одну заботу, еще одну тревогу.
Поэтому я предложил ему то, что могло бы отвлечь его от мыслей, хоть на мгновение прервать поток безумия в его глазах.
— Пойдешь со мной?
Его карие глаза расширились от неожиданности, и он медленно, без энтузиазма, кивнул.
Наша недавняя ссора казалась забытой, погребенной под грузом навалившихся проблем.
Мы вместе выходим из крыла, где жили мои родители и я с братом, идем в прихожую, сталкиваясь с Савио, который, не замечая нашего присутствия, быстро скрывается за дверью в свое крыло. Вероятно, спеша к Джемме и Катерине.
Наши шаги едва слышны, когда мы идем к гаражу, садимся в машину Невио и выезжаем. Уверен, все члены нашей семьи слышали, как мы уехали, потому что кузен выехал с чрезмерной скоростью, едва не столкнувшись с воротами, и хорошо, что они вовремя открылись.
Дорога прошла в тишине, музыку не хотелось включать, потому что она бы только сбила мысли.
Дорога была знакома, Невио, казалось, знал, что я хотел поехать к Карлотте. Подъехав к её дому, мы замечаем машину Алессио и обмениваемся с Невио взглядами, полными невысказанных вопросов.
Какого черта?
Я выхожу из машины быстрее кузена и направляюсь к входной двери, которая тут же открывается, и я вижу Клаудию, которая нисколько не удивлена нашему приходу.
— Вы тоже пришли проведать Карлотту?
Тоже?
— Довольно поздно, ребята. Но хорошо, что Лотти еще не спит, — Клаудия с улыбкой шире открывает дверь, впуская нас. — Я удивилась, увидев Алессио одного. Но вы, похоже, были заняты и приехали только сейчас.
— Э-э-э, — протянул Невио, посматривая на меня, словно ища поддержки. — Ну да.
— Они наверху? — произнес я, стараясь придать голосу спокойствие, которого на самом деле не чувствовал.
— Да. Хотите чая? Тони сегодня купила торт. Впервые такой попробовала, очень вкусный.
— Я бы не отказался, — быстро произнес Невио, проходя вперед, словно стремясь заполнить неловкое молчание.
— Пойду к брату и Карлотте, — направился я к лестнице, не обращая внимания на разговоры кузены и Клаудии, которые начали что-то обсуждать.
Уверен, Невио отвлекал её от меня, от моего состояния, стараясь выиграть мне хоть немного времени.
Шаги стремительны, я перескакиваю через ступень, стремясь как можно скорее достичь второго этажа, где, как я надеюсь, меня ждет ключ к этой загадочной ситуации.
Их голоса. Голоса, которые я узнаю среди миллионов других. Голоса двух людей, дороже которых для меня нет ничего.
Я прислоняюсь к стене, в непосредственной близости от полуоткрытой двери. Тело изнывает от боли, ноет, словно умоляя распахнуть дверь и войти, но я застываю на месте, не в силах двинуться.
— Я разрушаюсь изнутри, — голос Карлотты сочился невыразимой болью и глубокой грустью, каждое слово вонзалось в меня, словно осколок стекла.
— А я разрушаю всё вокруг, — пробормотал Алессио, его слова, словно вырванные из глубины отчаяния, звучали приглушенно и обреченно. — Прости меня. Пожалуйста. Я не понимаю, что со мной творится.
— Я не зла на тебя, Алессио. Правда.
— Я всё испортил.
— Ты ничего не испортил, — прошептала Карлотта дрожащим голосом.
— Нет. Испортил, — с горечью усмехнулся Алессио, и я услышал тихий шорох. — Мне лучше вернуться домой. Все и так волнуются.
Стук его шагов за стеной заполнил мои уши, и я словно прирос к месту, даже когда Алессио вышел и встретился со мной взглядом. В его расширенных глазах мелькнула целая буря противоречивых эмоций, словно на его лице разыгралась трагедия, которую невозможно было понять. На мгновение он зажмурился.
Он медленно прикрыл за собой дверь, до тихого щелчка замка. Его тело слегка подрагивало, но Алессио снова посмотрел на меня, и в этом взгляде сквозило такое глубокое сожаление, что оно пронзило меня насквозь.
Не выдержав, я схватил его за плечи и повернул в сторону лестницы.
Не здесь. Только не здесь мы будем говорить.
Когда мы спустились, Невио вскочил с места, поняв, что мы уходим. Я не расслышал прощания Клаудии, не заметил испепеляющего взгляда Диего.
Напряжение и без того достигло предела.
Я подтолкнул Алессио к машине, и он послушно пошел вперед.
— Нет, так больше невыносимо, — произнес я, разворачивая его к себе. Мои пальцы властно сомкнулись на его подбородке, и я увидел в его глазах мутную пелену опьянения. — Ты еще не протрезвел, но уже сел за руль. Что с тобой вообще, Алессио?
— Слишком много, — резко отбросил мои руки брат и отступил.
Невио поспешил к нам, вставая между нами живым щитом, и попытался положить руку на плечо Алессио, но тот с яростью оттолкнул и его.
— Оставьте меня в покое! — воскликнул Алессио, и голос его сорвался, дрожа от переполнявших его чувств. — Я должен уехать. Немедленно.
Невио и я обменялись тревожными взглядами.
Состояние Алессио было куда хуже, чем я предполагал. Его не только не отрезвело, но казалось, что он балансирует на самой грани нервного срыва.
— Ты никуда не поедешь в таком состоянии, — твердо произнес я, делая шаг вперед.
— Не хочу никого видеть, — прорычал Алессио, отступая назад. — Оставьте меня.
Я чувствовал, как внутри меня поднимается волна ярости.
— Что ты делал у Карлотты?
— Ничего.
— Ничего? Это так называется? — я издал короткий, безрадостный смешок. — Что это были за чертовы извинения? Что, черт возьми, вообще происходит? — я оттолкнул Невио, который попытался встать у меня на пути. — Ты, который со мной не разговаривает, и она, которая делает то же самое. И ты, — повернулся я к кузену, который опустил взгляд. — И ты в курсе, да? Все всё знают, а я — последний?
— Массимо... — прошептал Невио, проводя рукой по волосам в явном замешательстве.
— Скажите мне! — впервые в жизни я повысил голос, и оба вздрогнули, удивленно глядя на меня. — Что, блять, происходит на самом деле?
Мое тело дрожало, а в груди колотилось так сильно сердце и так больно, что было невозможно терпеть.
Алессио молчал, устремив взгляд в землю, словно пытаясь отыскать там ответ, которого не мог найти в себе. Невио переминался с ноги на ногу, не решаясь нарушить молчание.
Я с трудом сдерживал гнев, клокотавший внутри меня, требуя немедленных ответов. Непонимание и тревога сдавливали горло, лишая возможности мыслить рационально.
Мой брат поднял голову, и в его глазах я увидел снова отблеск этого сожаление. Алессио открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его, будто слова застревали у него в горле. Он сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.
Я хотел схватить его, потрясти, заставить рассказать правду, но что-то удерживало меня. Я видел, что он на грани, что еще одно слово, еще одно движение, и он сломается.
— Ошибка, — пробормотал Алессио, вцепившись пальцами в волосы, словно пытаясь вырвать с корнем мысль. Провел ладонями по глазам, отчего белки налились болезненной краснотой. — Это была ошибка.
— Черт, — выдохнул Невио, отворачиваясь, словно вид перед ним был невыносим.
— Скажи просто прямо, — прошептал я, делая шаг к брату, чувствуя, как слова застревают в горле комом.
Губы его на миг сжимаются в жесткую, бескровную линию, но тут же с мучительным усилием раскрываются вновь.
— Я... я поцеловал Карлотту.
Тишина, последовавшая за признанием, казалась оглушительной.
Слова Алессио обрушились на меня, разрушая последние остатки самообладания. Внутри все похолодело, сковывая движения и мысли. Мир вокруг словно замедлил свой бег, застывая в мучительном ожидании.
Все кусочки головоломки, до этого разбросанные в хаотичном порядке, вдруг сложились в единую, уродливую картину.
Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Ярость, долго томившаяся в клетке самоконтроля, вырвалась на свободу неудержимым потоком лавы.
Инстинкт взял верх. Кулак, ведомый слепой яростью, обрушился на челюсть Алессио, отбрасывая его на землю.
Невио попытался остановить меня, но я оттолкнул его, не сводя глаз с брата, лежащего на земле.