17. Перед бурей
Временный школьный стоматолог обычно занимался только выпускниками. Именно у них чаще всего проклёвывались проблемные восьмёрки — зубы, срывающие последние недели детства под общий шум экзаменов и прощальных вальсов. Лишь в редких случаях хирург доставал инструменты ради кого-то из младших классов — в основном только когда откладывать уже не имело смысла.
Амелия открыла этот парад не по желанию, а по необходимости.
Вторым в списке значился Семён Волков. У него зубы мудрости вели себя тихо: не пульсировали, не давили. Но школьный врач был другого мнения. Ежегодный осмотр десятиклассников, служивший своеобразной разведкой перед следующим учебным годом, показал, что откладывать удаление восьмёрок у Сэма не стоит.
Мама Семёна восприняла новость с явным облегчением — не потому, что спешила избавить сына от потенциальной боли, а потому, что в её голове сразу сложилась другая картина: стоматолога директор школы больше не оплачивает, цены в частных клиниках растут, а семейного бюджета в следующем году не хватает на хирургические вторжения.
Только вот Сэм совсем не разделял радости от этого неожиданного бонуса судьбы. Не из страха — он не боялся шприцов и не тревожился за внешний вид после анестезии. Его раздражало нечто другое: операция выпадала на середину недели, сбивая их с Кирой график, безжалостно руша планы.
А в планы входило выстроить чёткую карту маршрутов Станислава Юрьевича: часы пребывания в кабинете, неожиданные визиты в учительскую, редкие вылазки в библиотеку и особенно моменты, когда он уходил домой и просил дежурную поставить кабинет на сигнализацию.
Ключ для незаметного проникновения в лабораторию, уже выкованный, хранился в кармане Сэма и не давал покоя. Казалось, можно войти хоть сейчас. Но здравый смысл настаивал: рано. Один неверный шаг — и преподаватель что-то заподозрит. А если заподозрит — свернёт игру раньше, чем они успеют что-то предпринять.
В день издевательства над челюстью коридоры школы, обычно наполненные посторонним вниманием, теперь казались Сэму уютнее. Ходить с Кирой от кабинета к кабинету стало проще. После пары театральных сценок — с руками на её плечах и многозначительными взглядами — близняшки наконец отступили и больше не путались под ногами, не маячили рядом каждую перемену.
Сэм понимал, что немного перегнул — и теперь, идя рядом с Кирой, ощущал лёгкий укол неловкости. Но иного выхода не нашлось. Без этих манёвров ему и дальше пришлось бы вылавливать её, пряча от Леры и Лии, будто собирается сделать что-то постыдное.
Теперь же — другое дело. Он мог спокойно говорить о планах, делиться всем с напарницей, не озираясь. Ведь когда он был рядом, к ней редко кто решался подойти.
- На месте Амелии я бы отгулы до конца недели выбила, - поправила Кира ремешок сумки.
- Почему? – скосил на неё взгляд Сэм, стараясь включить видимость хоть какого-то интереса.
- Хочешь сказать, не заметил её состояния?
- Я на других девушек не смотрю, - пожал он плечами.
Осознание пришло почти мгновенно: фраза прозвучала так, как если бы они с Кирой на самом деле были вместе. Словно есть какая-то граница, через которую смотреть нельзя. И он её только что обозначил. Сам. Зачем — не знал.
Краем глаза заметил, что одноклассница никак не отреагировала — ни вздёрнутой брови, ни странного взгляда. От этого облегчённо выдохнул — почти мешок с плеч скинул.
«Чушь ляпнул...» - мысленно поморщился.
- Вы, парни, вообще ничего не видите, - произнесла Кира чуть строже. – Амелия весь день сама не своя. Вялая, тихая, даже в столовую не ходила. Не знаю, что ей там делали с зубами, но, похоже, случай был сложный. Могли бы и побольше выходных дать. Жалко её.
Сэму же не было особого дела до подруги Киры. Ни тени сочувствия и тревоги. Он уже собирался высказать своё раздражение: мол, и его теперь, возможно, вычеркнут из привычной жизни на пару дней — зубы, анестезия, челюсть распухнет, речь превратится в кашу. Но, прежде чем открыл рот, рядом вырос Лев Смирнов — на удивление не такой сияющий, как обычно.
- Кир, можно тебя? – ворвался голос одноклассника в чужой разговор, как камешек в гладь воды. Сэм резко вскинул глаза, давая понять, что нельзя.
- Да ладно, - лишь хлопнул его по плечу Смирнов. – Мне всего на пару слов.
И тут же утянул Киру за руку в сторону — к ближайшему подоконнику. Даже не дождался её согласия. Просто увёл. А она — пошла без каких-либо возражений.
Сэм аж задумался, сколько раз делал так же и сколько из них Кира так же легко шла следом, как сейчас за Львом. Так и не вспомнив ни одного случая, продолжил стоять посреди коридора. Да, со стороны выглядело глупо, но ему было всё равно. Зато слышимость — приемлемая.
От этих двух доносились отрывки слов. Достаточно, чтобы сложить мозаику. Имя Леры прозвучало в разговоре дважды. Ещё — вопросы: «С кем водится?», «Есть кто-то?», «Что нравится?». Кира хихикнула. Смирнов шикнул в ответ, и она, понизив голос, пообещала написать вечером всё, что вспомнит. Лев, довольный как кот, кивнул и вдруг приобнял Киру. Быстро, едва коснувшись плеча.
Сэм тут же поморщился. Что-то сжалось внутри — резкое, тёмное, неоформленное. Не ревность. Не обида. Что-то... неприятное.
Примерно то же самое ощутила и Лера, которая именно в этот момент появилась в коридоре с другой стороны. Увидела: Смирнов обнимает Киру. Опустила глаза в пол, убеждая себя, что показалось, и остановилась у соседнего подоконника.
К ней тут же присоединилась подруга Лиза и чуть с вялым отставанием — сестра. Одухотворённый Лев, уже ускользающий прочь, пролетел мимо девчонок, подмигнув Лере с прежней уверенностью в своей неотразимости. Но девушка, погружённая в мысли, даже не заметила этого.
После третьего урока Сэм уже лежал в стоматологическом кресле — чуть приподнятый, зафиксированный и с защитными очками на лице. Их пластиковые дужки немного давили на виски, но не мешали. По одну сторону — женщина в тонких перчатках, ловко подающая инструменты, по другую — сам врач.
Мужчина выглядел на сорок с небольшим. Волосы с едва заметной сединой аккуратно зачесаны назад, подбородок гладко выбрит, движения спокойные, уверенные. Его лицо не менялось — никакой тени напряжения, словно он не зубы выдёргивал, а читал газету за утренним кофе. На бейджике значилось: «Дмитрий Сергеевич Молчанов».
Воздух в кабинете приятно удивлял — никакого резкого аромата эвгенола. Вместо этого — мята. Не та, аптечная, от которой в носу першит, а мягкая, чуть сладковатая. Вкрадчиво она смешивалась с едва уловимым металлическим оттенком — не противным, а скорее... нейтральным, даже интересным. Сэм задумался, должен ли вообще чувствовать металл? Это не казалось логичным, но и не напрягало.
- Почти всё. Ещё чуть-чуть, потерпи, - голос Дмитрия Сергеевича прозвучал как-то особенно нежно, не вяжущийся с тем, что в его руке находился зажим, крепко державший один из проблемных зубов.
Сэм продолжал разглядывать бейджик. Буквы, аккуратно напечатанные на пластике, немного плыли перед глазами. Ни боли, ни тревоги он не чувствовал. Лишь глухой толчок, щёлк — и снова покой. Потом взгляд случайно скользнул выше — на ворот халата врача.
Внимание привлёк странный аксессуар. Что-то вроде броши — серебристый виток, на котором по спирали выложены зубы, выглядящие совсем уж как настоящие. Все такие разные, словно врач специально их собирал, чтобы сделать такую вещицу. Сэм непроизвольно напрягся. Отвёл взгляд, подумав, что уж слишком хорошая имитация зубов.
После операции, когда уже все наставления от врача были получены и даже дверь за спиной закрылась, прохладный коридор встретил тишиной и неожиданным облегчением.
Поблизости в ожидании туда-сюда ходила Кира. И только заметив одноклассника, тут же всплеснула руками — так, будто увидела не пациента, вышедшего из кабинета стоматолога, а жертву крушения:
- Какой ужас!
Сэм еле приподнял бровь в немом вопросе.
- Не мог попросить закрыть окно? – шагнула ближе девушка.
Он по-прежнему не понимал, к чему всё это. Окно? Какое окно?
Кира подошла ещё ближе, перехватила его запястье и подняла выше, разглядывая. Сэм вопросительно промычал.
- Если бы признался, что холодно, ничего бы с твоей гордостью не случилось.
Опустив взгляд, он увидел, свои пальцы бледные до полной потери цвета. Чуть прозрачные, как пергамент. Осознал, что почти не чувствует их.
«Странно...» - подумал. Вроде не замерзал. В кабинете не было холодно. Разве что двойная доза наркоза... Первая упрямо не работала, тогда врач добавил вторую. Наверное, из-за этого такая реакция.
Сэм поразмышлял бы над этим ещё, но внимание вдруг привлекла рука Киры, которая до сих пор держала его собственную. От тонких пальцев девушки исходило тепло. Медленное, почти неощутимое — как огонёк в тумане.
Она, заметив, куда смотрит одноклассник, поспешно одёрнула себя. Смущение проступило в глазах, хотя девушка попыталась спрятать его за усмешкой.
- У тебя и губы синие, - бросила уже тише. – Ей-богу, оживший мертвец. Ты вообще в сознании? – Махнула она ладонью перед лицом парня. – Сколько пальцев видишь?
Тот, едва не закатив глаза, снова что-то промычал и уже собирался отвернуться, но не успел.
- Отвечай! – прикрикнула Кира.
Глядя куда-то в сторону, Сэм медленно сжал бесчувственные пальцы. Получилось два.
- Ладно. Тебе же дали освобождение? – голос одноклассницы прозвучал чуть снисходительнее, чем секунду назад.
Сэм кивнул, сопровождая это очередным мычанием.
- Что «му»? – не сдержалась Кира. – Чувствую себя собакой Герасима. Неужели совсем не можешь говорить?
А в ответ снова «му». Не то чтобы Сэм не мог говорить — скорее, просто не хотел. Хоть наркоз ещё действовал, ощущения во рту были неприятные, и открывать его лишний раз он не видел необходимости.
- Тогда провожу тебя до дома, а то боюсь — унесёт первым же порывом ветра, - заявила Кира и, не услышав «му», добавила: - Вот и отлично. Молчание — знак согласия.
Сэм всё-таки закатил глаза. Не слишком старательно — только чтобы обозначить недовольство. Про себя подумал: если так хочет — пусть провожает. Возражать сил нет.
Снег, потерявший свежесть, слежался в тугие, скрипучие пласты. Всю дорогу до дома Сэм не разговаривал. Прятал лицо в шарф, натягивал капюшон до самых глаз, сжимался всем телом — хотелось забраться внутрь себя, свернуться калачиком где-нибудь между рёбер и исчезнуть из этой леденящей реальности.
Выходить на улицу с обескровленными руками было глупо. Холод разливался по телу волнами. Казалось, внутри кожи кто-то водит тонкими ножами, вычерчивая маршруты вдоль вен. Кисти наливались ватой, немели. Ноги шли сами, на автомате, а мысли были на грани погружения в кому.
Кира едва поспевала, но ни разу не попросила сбавить темп. Просто шла рядом, чуть сбоку, без своих обычных реплик. Только один раз Сэм заметил, как она поправила шарф — не свой, его. Чтобы закрыть щель у воротника.
Когда дошли до дома, пальцы Сэма ощущались не как часть тела, а как чужой инвентарь: непослушный, бесполезный. Варежки скрывали скульптурную неподвижность, но облегчения не приносили. При мысли, что придётся лезть за ключами, Сэм даже дёрнулся назад. Но пришлось. Кое-как взялся за лямку рюкзака, пытаясь стянуть его с плеча, но тот тут же соскользнул, плюхнувшись в снег.
- Тебе помочь? – поспешила Кира поднять рюкзак.
Сэм растерянно взглянул на одноклассницу. Не сразу понял, что именно она спросила. Почему всё ещё была рядом. Почему не ушла.
Не дожидаясь ответа, она открыла молнию бокового кармана, достала ключи и впустила Сэма в подъезд. Воздух не был особенно тёплым, но по сравнению с улицей казался настоящим облегчением. Несмотря на это, Сэм не снял ни варежек, ни капюшона. Не ослабил шарф, не расстегнул куртку.
Остановился у двери квартиры.
Обычное действие — вставить ключ, провернуть — внезапно стало задачей из чужого мира. Вынуть руку из варежки — не за что. Даже пробовать не хотелось. Мозг, стиснутый холодом, отказывался искать выход. Всё, что мог Сэм, — стоять и смотреть на замок, как на абстракцию, не имеющую к нему отношения.
Неожиданно рядом снова появилась Кира.
- Эта квартира?
Кивок — и вот уже дверь перед ним открылась.
Как-то умудрившись, не вытащив рук из карманов, Сэм стянул ботинки: один сбросил пяткой, второй упал сам собой. Дальше — привычная траектория: вдоль стены, мимо кухни, короткий поворот — и он уже в своей комнате.
- Закроешься? Или мне остаться? – окликнула девушка из коридора.
В ответ — очередное молчание. В голове Сэма — пустота, в теле — борьба. Сейчас он занимался главным: выживанием.
- Может, сделать тебе чай? – заглянула Кира в комнату.
Он сидел на кровати — всё в том же: варежки, капюшон, шарф, натянутый до переносицы.
Помотал головой и указал взглядом на дверцу шкафа.
- Эта? – подошла Кира к самой крайней и получила глухое «угу».
Открыв, она сразу поняла, что именно просил Сэм, потому что без вопросов достала две грелки и, скинув куртку на компьютерное кресло, отправилась наполнять их горячей водой.
Пока одноклассница возилась на кухне, Сэм решился снять верхнюю одежду. Пальцы немного оттаяли, но вместе с тем пришёл тремор. Куртка не поддавалась. Шарф зацепился за застёжку. Сэм злился, но злился без звука и резких движений.
Вернулась Кира.
- Давай расстегну.
Одно движение — и куртка сползла. Второе — шарф исчез, а следом и шапка.
Лишившись своей толстой экипировки, Сэм ощутил неприятный холод, пронёсшийся по спине, мимо лопаток. Он машинально сгорбился, надеясь спрятаться в себе.
Кира подошла к кровати и стянула плед.
- Сядь, вот так, к стенке, - почти шёпотом указала она.
Не глядя на неё, Сэм послушно сел, поджав ноги к груди. Спина сразу ощутила мягкость подушки: Кира, не мешкая, сунула её под плечи.
Одна из грелок легла парню в ладони. Тяжёлая, тёплая. Вторая — устроилась в ногах. И пока Сэм привыкал к этому новому теплу, Кира укутывала его пледом. Действовала ловко, по-хозяйски: подгибала углы, расправляла ткань на коленях и плечах, будто не в первый раз делала это именно для него.
А когда потянулась через одноклассника, чтобы подоткнуть дальний край, Сэм вдруг обратил внимание: волосы — синие — ниспадали на плечи, длинными прядями обрамляя лицо. Её привычного хвоста не было, и это почему-то показалось особенно личным. Странное дело — такая её близость даже не раздражала.
Пальцами девушка случайно задела его шею. Такое лёгкое прикосновение — неосторожное, мимолётное — оставило после себя нечто большее, чем след. Где-то внутри распустился крошечный очаг. Сэм не знал, откуда это, зачем, но не пытался это прогнать.
Выпрямившись, Кира убрала волосы за уши:
- Пойду сделаю тебе чай.
Сэм помотал головой и что-то промычал, не размыкая рта. Было не до слов, но отказ — вполне уверенный.
- Что? – прищурилась она.
Он выдохнул, уставившись в стену, и снова помотал головой, давая понять: нельзя. Ведь врач наказал — никаких напитков, никакой еды хотя бы ближайшие два часа.
- Ладно... - недоумевая, вскинула бровью Кира.
А потом взяла верхнюю одежду — свою и Сэма — и понесла к вешалке в прихожей. Через минуту вернулась, устроилась за его письменным столом.
- Посижу пока с тобой, - сказала с тем тоном, каким говорят очевидные вещи.
Внешне Сэм никак не отреагировал, лишь мысленно задал вопрос: зачем?
- Мало ли что ещё с тобой случится, - вдруг ответила на него Кира. – Не хочу оказаться последней, кто видел тебя живым, - усмехнулась девушка и, не дожидаясь реакции, вытащила из сумки тетради. Устроилась поудобнее за столом одноклассника и принялась за уроки.
На первый взгляд в комнате Сэма ничего не поменялось: привычный беспорядок — свисающие на гвозде наушники, стопка книг на подоконнике, пара фигурок на полке и толстовка, брошенная на спинку кресла. Всё — до последней детали — отзывалось чем-то привычным. И вдруг — чужая тетрадь на столе, чужие волосы, плывущие по плечам, и лёгкий аромат свежести.
Сэм наблюдал украдкой, не двигаясь. Было странно видеть её здесь — в своём пространстве, своём укрытии, где всё было по своим правилам. Странно и... немного волнующе. Едва уловимое чувство — как при первом шаге за границу чего-то личного. Оно растеклось по телу мягким теплом, добавляя к грелкам что-то своё.
Дрожь прекратилась, в тело вернулась жизнь. Глаза начали слипаться сами собой. Последнее, что видел Сэм, — синие волосы, тихо колышущиеся от её движений. Потом — темнота.
Проснулся он резко — не по собственной воле. Где-то в прихожей хлопнула дверь. Сердце дёрнулось, глаза распахнулись. Комната, тускло подсвеченная серым светом из-за шторы, была всё та же — и Кира всё ещё сидела за столом. Только взгляд у неё был чуть испуганный.
- Сынок, ты где? – донёсся голос из коридора, привычный и домашний.
Сэм рывком поднялся, тело отозвалось остатками холода, а через секунду в комнату вошла мама.
- Сём... - остановилась она на пороге. Невысокая, с плавными чертами лица и усталыми глазами, она на секунду потеряла дар речи. А потом губы расползлись в улыбке.
Кира тут же поднялась, почти по-военному:
- Добрый вечер. Я Кира.
- А-а-а, так это и есть та самая Киромелька, - с довольной интонацией протянула мама.
У Киры аж глаз дёрнулся. Сэм же чуть воздухом не захлебнулся, внутренне застонав. Это прозвище он не озвучивал при матери, да и не перед кем другим. Просто подписал так одноклассницу в телефоне. Может, среди уведомлений мама и увидела её. Но это уже не имело значения.
- Кира, может, чаю? – легко хлопнув в ладони, кивнула в сторону кухни женщина.
Сэму вдруг стало неловко — и не из-за предложения матери, а от того, что не сделал его сам. Вместо этого спал, укутанный, как в коконе, без малейшего намёка на благодарность, а она, Кира — гостья, сидела тут без должного внимания — могла бы давно уйти, но осталась.
- Спасибо, не стоит, - сохраняя вежливую улыбку, покачала головой девушка. – Дома ещё много дел.
Мама, чуть прищурившись, взглянула на неё внимательнее:
- Понимаю, но всё-таки жаль. Хотелось бы, чтоб ты ещё хоть немного посидела. Сёмке, кажется, не повредит компания.
Горячая волна — не от грелки — разлилась где-то под кожей Сэма, поднимаясь к ушам. Он демонстративно сложил руки перед собой, протестуя против таких откровений. Отлично понимая намёки сына, женщина еле заметно хихикнула и вышла из комнаты.
Между одноклассниками повисла тишина. Кира неторопливо начала собираться. На столе, среди её тетрадей, Сэм увидел и свои. Подошёл, взял верхнюю, только хотел раскрыть, но:
- Я сделала твою домашку, - бросила взгляд через плечо девушка. – Так что лучше высыпайся. На следующей неделе у нас большие планы.
Сумка перекинулась через плечо, шаг к выходу, но вдруг остановка. Разворот. Сэм, идущий следом, не успел среагировать — столкновение оказалось не сильным, но неожиданным. Ладонь девушки чуть задержалась у него на груди. Не оттолкнула — скорее, поймала. Кира хотела что-то сказать, чуть приоткрыла рот, но передумала. В её взгляде мелькнуло... Сэм не успел понять, что именно. Она молча отвернулась и вышла. А он стоял ещё секунду-другую, вслушиваясь в остаточное тепло от прикосновения.
Не прошло и минуты после ухода одноклассницы, как телефон на столе завибрировал. На экране — сообщение:
«Где мой мешок карамелек?»
Не сразу Сэм понял, что имеет в виду девушка, но потом дошло: «Киромелька»... То издевательское послание от Егора видел не только он сам, но и Кира. А по условиям, которые прописал друг, он теперь должен ей мешок карамелек.
Улыбка вышла сама собой.
✦ ✦ ✦
За отведённые дополнительные выходные Сэм не сумел расслабиться ни на миг — мысли вновь и вновь возвращались к одному: набег на лабораторию по физике. Он гонял в голове детали, примерял будущие шаги. А когда в понедельник зазвонил будильник — соскочил с кровати с тем особым рвением, которое редко возникает у школьников. До решающего момента оставалось совсем немного.
Зачем проникать в лабораторию физики? Что искать, что делать после того, как откроют замок? Он и сам не мог сформулировать. Просто знал — нужно. Всё остальное решится на месте.
С Кирой договорились на среду. До этого дня — наблюдение. По очереди отслеживали Станислава Юрьевича. Что было интересным — ни разу не заметили, чтобы учитель заходил в лабораторию.
Среда наступила слишком быстро. Время сжалось и вытекло между пальцев. Кира с самого утра — чуть напряжённее обычного: не суетилась, но двигалась резче, морщилась на привычные вещи. Сэма это волновало. Ведь если кто-то из них не сработает по плану, всё полетит крахом.
Чтобы разрядить обстановку, на одном из уроков он двинул по парте однокласснице мешок карамелек:
- Держи.
Кира выпрямилась, взглянув с удивлением.
- Не люблю оставаться в долгу, - пояснил Сэм.
Улыбнувшись, девушка убрала сладости в сумку, достав две конфеты: одну закинула в рот, вторую протянула Сэму. Он посмотрел на этот жест доброй воли и положил в карман.
Причмокивая карамелью, Кира чуть откинулась на спинку стула:
- Ты, кстати, быстро восстановился после операции, не то что Амелия.
- Мм?
- Она совсем не своя. Всё ещё не замечаешь?
- Нет, - пожал плечами Сэм. – Она же не моя подруга, а твоя.
- Парни... - закатила глаза Кира.
На перемене будущие взломщики школьной лаборатории вышли из класса и направились на первый этаж к сорок седьмому шкафчику. Ещё утром они изложили Егору свой план — не напрямую, конечно. Слишком опасно. Намёками. Егор точно догадается. Но в этот раз он не ответил сразу, что заставило спасательную команду поволноваться.
Замок щёлкнул — дверца приоткрылась. На верхней полке лежал блокнот. Сэм едва взглянул на него — и в груди стало легче. Кира рядом тихо выдохнула.
Новая запись внутри:
«Кажется, Пожиратель активировался. Он ищет меня. Мне страшно.»
Пальцы Сэма сжались. Холод пробежал по позвоночнику, как в тот день на морозе. Больше нельзя тянуть. Они должны не просто пробраться в лабораторию — сегодня они должны поставить точку. Другого шанса не будет.