14. И в апреле пошёл снег
Прошлый учебный год, январь.
Уже который месяц Егору не давали покоя два чёрных хвостика за передней партой. Они задорно прыгали при каждом движении головы Амелии Орловой, колыхались в такт шагам, занимали всё его внимание, вытесняя уроки, учителей, даже мяч на физре.
Он пытался разобраться, что же такое разглядел в этой малинке-малинке, то есть Амелинке. Не понимал. Не та, кто смеётся громче всех. Не та, кто щебечет, словно птичка. Не та, кому он привык улыбаться по пути в столовую — и получать в ответ взгляд, полный готовности растаять. Ничего особенного. Но именно это «ничего» заполняло его голову.
С другими — легко. Подошёл, кинул шутку, подмигнул — всё срабатывало. С Лией же язык прилипал к нёбу, мысли путались, а тело предательски спотыкалось даже на ровном полу.
Неделей раньше он дважды не удержался. Не придумал ничего лучше, чем потянуть за хвостики. Первый раз — несильно, чтобы просто глянула. Второй — потому что не глянула.
Она сорвалась с места так, как он и мечтать не мог, — устроила погоню, на зависть боевикам. Он носился по коридорам, прятался за колоннами, перескакивал через лестничные пролёты. Смех бился в грудной клетке, пока не затих при виде Станислава Юрьевича.
Физик молча подошёл, схватил за плечо и повёл к директору. Илья Евгеньевич изобразил строгость: хмуро выслушал, цокнул, полистал журнал ради приличия, после чего вздохнул и отпустил:
- Егор, ну хоть при Станиславе Юрьевиче не бегай, ладно?
Состроив раскаявшийся вид, он кивнул, хотя чувствовал, как всё ещё дрожали пальцы от того, что на секунду коснулся волос Амелии.
- Помнишь, что тренировку перенесли на сегодня? – ткнул его в бок Сэм, когда урок географии уже близился к концу.
- Ага. Даже пометил, - отозвался Егор.
И в знак подтверждения раскрыл блокнот с потёртой чёрной обложкой, где по-английски значилось одно короткое имя: «Dean». Надпись выцвела, но всё ещё смотрела дерзко, как и её владелец.
С трудом разобрав почерк, Сэм удовлетворённо кивнул — порядок. Значит, мозги друга не полностью растворились между рядов с симпатичными одноклассницами.
Егор же в это время мысленно поблагодарил старую привычку всё записывать. Потому что про перенос он напрочь забыл, а в блокнот заглядывать не собирался — не тогда, когда в поле зрения мелькает кое-что поинтереснее.
На перемене два друга уселись на подоконник в школьном коридоре — этого времени как раз хватало, чтобы сыграть разок в любимом шутере. Пальцы скользили по экранам с автоматизмом, достигнутым десятками сыгранных часов. Сэм шёл первым — прорезал путь через вражеские заслоны. Егор прикрывал с флангов, предугадывая шаги противника ещё до появления на радаре. Победа стала привычной для этого слаженного дуэта, но...
Образ, который и так зафиксировался на подкорке, промелькнул совсем рядом, и Егор приподнял голову. Лия — в компании сестры и ещё пары девчонок — кружила почти перед носом, жестикулировала, перескакивала с фразы на фразу и смеялась. Это звучание сбивало настройки. Он не услышал выстрела. Улыбка уже расцвела на лице, когда экран в ладонях резко потемнел.
- Как ты умудрился умереть? – процедил Сэм, не отрываясь от боя, но ответа не дождался.
В глазах Егора всё ещё стояла та лёгкость, с которой милая Амелинка бросала голову назад, схватившись за живот от смеха.
Не видя смысла продолжать игру в одиночку, Сэм сдался. И, отложив телефон, проследил за взглядом друга — но в обозначенном направлении как раз остановилась какая-то девушка из одиннадцатого класса, чтобы поправить жилетку, и закрыла собой Амелию.
- Ты невыносим, - чуть ли не закатил глаза Сэм, а Егор, решив воспользоваться открывшейся темой, кивнул в сторону одноклассниц:
- Неужели никто из них не нравится?
- Нет.
Тогда он задумчиво провёл пальцем по стеклу телефона, оставляя едва заметные следы.
- Тебе нужна какая-нибудь... необычная девушка, - растягивая слова, высказал он своё мнение. – Может, Лиза?
- Что в ней необычного?
- Ну... – губы Егора изогнулись в кривоватую усмешку. – Рыженькая же. Хочешь, крикну её?
Очевидно, не желая развивать эту тему, Сэм опустил взгляд, сунул телефон в карман и спрыгнул с подоконника.
К моменту, когда последние капли дневной муки стекали по школьному расписанию, Егор неожиданно для самого себя вспомнил о перенесённой тренировке. Первый выскочил из-за парты, схватил рюкзак и потащил за собой Сэма в раздевалку.
В голове сформировалось почти торжественное обещание: сегодня он сыграет чисто, чётко, с холодной злостью — и заставит мяч повиноваться. Сосредоточится настолько, что парни из параллели не смогут и одного броска в кольцо сделать.
Но план треснул при первой же попытке воплотить его в жизнь. Пока Сэм затягивал кроссовки, Егор застыл, глядя в сумку. В ней явно не хватало шорт — должно быть, остались в шкафчике. Он поморщился, ругнулся про себя и, перехватив мимолётный взгляд друга — тот самый, где недовольство никогда не нуждалось в словах, — махнул рукой:
- Сейчас, я быстро.
На подходе к сорок седьмому шкафчику Егор заметил движение. Он сбавил шаг. Чёрные хвостики, рассыпавшиеся по плечам, сразу же выдали хозяйку. Амелия. А рядом — никого.
Остановиться? Развернуться? Пройти мимо, сделав вид, что спешит? Да ни за что!
- Эй, малинка-малинка, - шагнул он к однокласснице. – Если хотела меня увидеть, могла просто прийти в спортзал, а не делать вид, что что-то тут потеряла.
Амелия вздрогнула тут же, захлопнув дверцу шкафчика. Повернулась — а взгляд уже горел гневом.
- Отвали.
- Как не дружелюбно, - протянул Егор. – А я, между прочим, соскучился.
- Отвали, сказала! – демонстративно она закинула на плечо сумку и отвернулась от него в направлении гардероба. Но отпустить Амелинку так просто парень не мог, а в голову, кроме как снова дёрнуть её за хвостики, ничего не приходило.
Секунда... и вот она уже сама за ним бежит по коридору.
Не желая в очередной раз наткнуться на какого-нибудь физика, Егор свернул под лестницу на первом этаже, остановившись возле запасного выхода с соответствующей зелёной табличкой. Вскоре и Амелия влетела как ветер. Перевела дыхание и, не раздумывая, напала на одноклассника с кулаками.
- Ты, - удар, — болван, — ещё один, — тупой, — хлёстче, — идиот, — почти с надрывом.
Он не сопротивлялся. Смотрел, как волосы вырываются из резинок, как щёки пылают. А потом — аккуратно, но твёрдо — перехватил её руки и прижал к туловищу.
- Ну всё-всё. Я так и до свадьбы не доживу.
Она дёрнулась, но не вырвалась. Только задышала ещё чаще, как после спринта. Егор тоже сбивался на каждом выдохе — в груди шумел вихрь. Близость звенела в ушах. Он чувствовал, как под пальцами пульсирует напряжение Лии, как взгляд обжигает щёки.
А в какой-то момент парень и вовсе перестал дышать. Тело само потянулось вперёд. Лоб почти коснулся её. Потом — губы. Вспышка. Он не знал, сколько длился миг — секунду или вечность. Главное, что удара не последовало. Амелия застыла, только ресницы дрогнули.
Тогда он поцеловал её снова, но уже смелее.
Дальше — как сквозь розовый пар. Всё пульсировало тёплым светом и расплывалось на границе сознания, пока Егор с глупой улыбкой брёл обратно в спортзал. Он почти не касался пола, а то и вовсе летел среди взбитых облачков. В раздевалке запнулся о лавку, забыл, зачем вернулся, и только на третий раз вслух повторил: шорты.
На тренировке не случилось ничего из задуманного, Егор играл отвратительно, но от этого ему было ещё веселее. Сэм сначала хмурился, потом комментировал, потом уже не сдерживался. В какой-то момент количество замечаний от друга превзошло ворчание самого тренера. Но даже это казалось Егору... прекрасным. Он стоял на штрафной, пыхтел после очередного рывка, а перед глазами всё ещё мелькали раскрасневшиеся щёки, блестящие глаза и её губы. Та самая вспышка не отпускала.
С того дня всё изменилось. Без громких признаний и без переписок, которые можно случайно подсмотреть через плечо. Они просто стали вместе. Не по громкому «встречаемся», а по ощущениям — когда взгляды находят друг друга сквозь класс, когда пальцы случайно касаются под подносом в очереди столовой, когда в телефоне одно имя вызывает улыбку и жар в ушах. В их мире не было зрителей — только они двое, прячущиеся от лишнего света.
Егору это давалось тяжело. Он хотел кричать, держать её за руку на глазах у всех, не прятаться, не изворачиваться. Хотел сделать шаг — но каждый раз слышал твёрдое «нет». Потому что такова цена за его фамилию и межсемейные распри прошлого. Егор хотел поговорить с её отцом, Амелия просила — не надо, не сейчас.
И он смирился. Сложил чувства в коробку без опознавательных знаков, спрятал поглубже. Даже от Сэма, который знал его как самого себя. Доставал только при ней — при девочке с двумя чёрными хвостиками, упрямой, огнеопасной, невозможной — и настоящей.
Приходилось довольствоваться малым в том самом подлестничном пространстве под мигающим «выходом». Там почти никто не появлялся. Для перекусов, болтовни, переписок и поцелуев школьники предпочитали холлы, подоконники, туалеты. Никого не манило это пыльное, неуютное место.
В очередной раз Егор уговорил Лию опоздать на урок, чтобы немного побыть вместе под мерцающим зелёным свидетелем. Прижал её к груди, впитывая тепло сквозь все слои одежды, а свободной рукой перебирал упругий хвостик.
Весь этаж стих. Классы проглотили учеников, двери сомкнулись. И всё бы осталось именно таким, если бы...
- ...Да как вы смеете! – сорвался безошибочно узнаваемый голос учителя физики, отчего Егор и Амелия вжались в холодную стену под самой лестницей, стараясь стать частью бетона.
Второй голос — мягче, обтекаемее, с той самой ленцой, которую Егор не раз наблюдал в директорском кабинете.
- Станислав Юрьевич, ну что вы. Это не я против ваших научных собраний. Дети сами не хотят ехать. Может, стоит задуматься, почему?
Скрип подошв, тяжёлое дыхание — спорщики остановились совсем близко. Отделяла их только лестница и несколько сантиметров тени. Егор не дышал. Из-за угла он видел, как физик прижал директора к стене, вцепившись в пиджак.
- ...бред? Думаете, ... поверит? – часть фразы потерялась, а смысл резал кожу.
Вдруг Егор поймал на себе мельком пробежавшийся взгляд Ильи Евгеньевича. Неужели заметил? Наверняка. Но лицо директора осталось таким же вежливо-уставшим, губы растянулись в дежурной улыбке:
- Ох, Станислав Юрьевич... Что за драма? Корректируйте подачу, а не жалуйтесь на результат.
Физик не ответил. Только руки медленно отпустили ткань. Илья Евгеньевич, поправив воротник, развернулся и ушёл, не проверив укрытие двух учеников. Может, и не видел их?
Прошлый учебный год, февраль.
После уроков два закадычных друга шли к своим шкафчикам, чтобы потом отправиться на тренировку по баскетболу. Но Егор уже знал, что не дойдёт даже до раздевалки. И об этом нужно было как-то сообщить Сэму.
Тот молча открыл замок, метнулся рукой внутрь, вытащил спортивную форму. Егор наблюдал, сглатывая невидимую преграду в горле. В голове крутился нужный заход, но дальше — пусто. Руки то в карманы, то из карманов. Взгляд — в пол, в потолок, в цифры на своём шкафчике.
А потом всё-таки заставил себя улыбнуться. Проверенное оружие в старом арсенале.
- Слушай... - начал он, но Сэму не требовалось продолжение.
- Опять?
- Ну, понимаешь... – тянул Егор, как на допросе.
- Кто теперь? – снова не дослушал Сэм.
В голове пронёсся десяток имён. Каждый раз Егор называл новую девушку, тем самым создавая образ юного ловеласа, лишь бы не выдать, что во время таких прогулов встречается с Амелией. Поэтому быстро прикинул, кого из девчонок ещё не упоминал, но запнулся.
- Можешь не говорить, - отрезал Сэм. – Мне плевать.
Потом захлопнул дверцу с силой чуть больше необходимой и исчез в направлении спортзала.
Примиряясь с неизбежным, Егор выдохнул. Улыбка, всегда спасавшая в сложных разговорах, так и осталась на лице. Тёплая и немного грустная.
Спустя пятнадцать минут он уже сидел рядом со своей Амелинкой в тесном, пыльном подвале, который они с Сэмом когда-то окрестили архивом. Стены хранили запах старой бумаги и краски, окошко под потолком небольшими порциями пропускало уличный свет — но всё это лишь подчёркивало уют их маленького мира. На экране ноутбука мерцала комедия, периодически раздавался смех за кадром, но Егор не слушал. Он смотрел на неё.
Амелия сидела вполоборота, подогнув ноги, и машинально щёлкала замком на кофточке. В её взгляде — тень, которая не давала покоя. Парень наклонился ближе, уловив её отрешённость.
- Что-то случилось? – спросил без давления.
- Кажется, Сэм... – Лия чуть прикусила губу. – Расстроился. Когда понял, что ты опять пропустишь тренировку.
Егор и сам это заметил: видел, как лопнула тонкая нить терпения в глазах друга, как в уголках рта дрогнула обида, скрытая за молчанием. Сердце ёкнуло, сжалось, отозвалось тяжестью под рёбрами. Егор не привык выбирать между важным и важным.
Иногда он закрывал глаза и представлял, как однажды всё раскроется. Сэм узнает, где и с кем тогда пропадал он. Услышит. Поймёт. И примет. Потому что, чёрт возьми, Сэм — не просто друг, он — человек, который знал Егора лучше всех. И он не может исчезнуть из-за каких-то недомолвок.
Но сейчас Амелинка рядом. Щека почти касается плеча. В пальцах — её рука. Её дыхание — рядом. И всё остальное отступает.
- Ничего, переживёт, - произнёс Егор с привычной лёгкостью, чтобы она не волновалась.
А внутри тихо пообещал: однажды всё встанет на свои места. Потом откашлялся, прерывая нить разговора.
- Слышала, умер тот парень... забавный такой. В прошлом году выпускался, уехал в столицу учиться. Помнишь? – Егор проговорил это так быстро, словно старался обогнать собственные мысли. – Тот, что к биологичке клеился, всё шуточки отпускал.
Амелия чуть улыбнулась.
- Мог бы просто попросить закрыть тему о Сэме.
Когда за окном окончательно сгустились тени, и экран ноутбука стал единственным источником света в подвале, они нехотя поднялись. Время напоминало о себе уведомлениями на телефоне и о том, что ещё чуть-чуть — и родители начнут звонить.
Егор закинул рюкзак на плечо и, прежде чем застегнуть его, нащупал внутри свой блокнот. Хотел достать, кое-что посмотреть, но с ним выпорхнул сложенный вчетверо лист. Он описал дугу в воздухе и мягко приземлился к ногам Амелии.
Она машинально подняла его. Глянув мельком, сердце узнало раньше глаз.
- Что это?
Мысленно ругнувшись, Егор решил не выдумывать небылиц и выбрал путь правды:
- Тогда осенью ты выходила с урока, я шёл за тобой. Ты бросила бумажку в урну, но промахнулась. Я хотел подколоть тебя за меткость... Поднял её. А потом увидел — там рисунок. Этот... где я демон. Хотел отдать, но... не смог. Просто... хранил.
Щёки Амелии вспыхнули. Она опустила глаза, листок в руках задрожал. Пальцы торопливо начали комкать бумагу, словно пытаясь спрятать смущение.
- Это... это просто зарисовка, глупость. Я тогда на скучном уроке... случайно вышло. Ты не должен был...
- Стоп, - мягко перебил Егор, коснувшись её руки. – Не оправдывайся. Это круто. Правда. У тебя очень классно получается. Комиксы — это прям твоё. Ты живая в этих рисунках и диалогах.
Уголки губ Амелинки дрогнули. Румянец никуда не исчез, но вместе с ним появилась улыбка, полная благодарности.
Прошлый учебный год, март.
В городок, затерянный между хвойных лесов и тишины, прибыл человек, имя которого звучало стабильно раз в год. Стоматолог-хирург из самой столицы — приезд его не анонсировали громко, но все всё знали. А приезжал он по личному приглашению директора местной школы Левина Ильи Евгеньевича. Для учеников — всё бесплатно. Местные врачи не справлялись с серьёзными задачами, а этот столичный специалист, словно по велению волшебной палочки, решал проблемы, скапливавшиеся целый год, за пару месяцев.
Егор попал в список тех, кому «повезло»: зубы мудрости решили заявить о себе все разом, и с ними следовало попрощаться — немедленно. Амелия, узнав об этом, буквально села на иголки. День начался в тревоге и только усиливался с каждым уроком. Ручка выпадала из пальцев, формулы путались, а промежутки между параграфами она заполняла внутренним диалогом: «А вдруг больно?», «А если наркоз не подействует?», «А если не сможет говорить?»
Но на третьем уроке, прямо посреди химии, телефон под партой мигнул спасительным светом. Сообщение — короткое, но долгожданное:
«Свобода. Жив. Почти».
Не дожидаясь конца объяснения про углеводы, Лия подняла руку и, сославшись на «резкую необходимость», выскочила из класса. Её шаги отдавались эхом в пустом коридоре. Она спешила — вниз, к кабинету стоматолога. Хотелось быть рядом с Егором, поддержать, пожалеть, погладить по волосам и сказать, что он — герой.
Но, не дойдя совсем чуть-чуть, резко остановилась, увидев двух друзей. Один — с белым компрессом на щеке, с немного перекошенной, но всё же улыбкой. Второй — с мрачным лицом и той самой, ни с чем не спутаемой манерой держаться в стороне, но быть рядом. Егор махнул рукой, отводя пакет со льдом, взгляд нашёл Амелию мгновенно. Она застыла. Сердце сжалось от неожиданности, а ноги сами увели за ближайшую колонну — Сэм не должен её тут увидеть.
- Щесное шлово, не боно, - донёсся до неё приглушённый голос Егора, от чего она аж прижала ладонь к губам, чтобы не расхохотаться.
- Держи компресс, - отозвался Сэм. – А то распухнешь, и твои фанатки в ужасе разбегутся. На меня не рассчитывай — я тоже не хочу видеть тебя в образе хомяка-переростка.
- Та куа ты енешься? – с кривой усмешкой, почти непонимаемо, пробормотал Егор, прижимаясь плечом к другу и снова убирая компресс в сторону.
Сэм не выдержал. Взял пакет и сам аккуратно приложил его обратно:
- Держи и молчи.
Амелия смотрела на них из укрытия. В груди нарастало что-то нежное, почти трепетное. Эти двое — противоположности, несовместимые на первый взгляд. Но рядом с Сэмом Егор выглядел счастливым. А Сэм, при всей своей непроницаемости, бережно держал их дружбу на плечах.
Вдобавок к этому, Егор совсем недавно, почти между делом, признался:
«Мы с Сэмом родились с разницей в пару дней. Но он для меня — как младший брат. Слишком вредный, слишком упрямый. Но свой. Я за него — всегда».
Слова остались в ней, как закладка в книге, к которой хочется возвращаться. Только теперь что-то тянуло в груди. Её появление в этой картине могло многое изменить. Не в лучшую сторону. Внезапно осознание ударило: этим друзьям нельзя потерять друг друга.
Она сделала шаг назад, не желая мешать моменту. А потом — ещё один.
Вскоре Лии стало казаться, что что-то во взгляде Егора изменилось. Последние встречи с ним оставляли послевкусие неясной грусти. Он всё ещё был рядом, обнимал, смеялся, смотрел своими голубыми глазами, но уже как-то рассеянно. Постепенно и смех стих, стал каким-то ненастоящим. Амелии казалось, что она отнимает у него нечто важное. Может, время, которое раньше принадлежало Сэму. Может, саму возможность быть и с другом, и с девушкой — не выбирая.
И тогда она стала оставлять пространство: «Сегодня, наверное, с Лерой прогуляемся по магазинам», «Завтра не смогу, у мамы дела, я поеду с ней», «На выходных хочу позаниматься биологией, чтобы тест хорошо написать». Она ткала эти маленькие отступления одно за другим.
Но мир не откликнулся взаимностью. Сэм всё чаще мрачнел, ворчал на друга. А Егор, принимая это, не спорил. Смотрел как-то отстранённо, не до конца присутствуя. Улыбался, да. Но глаза — не улыбались ни Сэму, ни ей. И это пугало.
Однажды, в утро, затянутое хмурым небом и липким воздухом, на экране всплыло сообщение:
«Под лестницей. До звонка успеем?»
Он ждал её у стены, прислонившись плечом, глаза прикрыты, в пальцах — лямка рюкзака. Когда Лия подошла, он молча обнял её, сжал крепко. Голова опустилась на её плечо — тяжело, уставше, с полным доверием.
- Вы с Сэмом поссорились? – прошептала она.
- Нет.
- Тогда что с тобой?
Егор поднял голову, взглянул на девушку, улыбнулся, а затем коснулся губами лба.
- Ничего.
Прошлый учебный год, апрель.
На улицах всё чаще звучали птичьи переклички. Деревья сбросили зимнюю дрёму: ветви вытянулись, почки налились жизнью. Лавочки снова принимали своих завсегдатаев: бабушки с клетчатыми сумками грелись на солнце и обсуждали рецепты, соседей и погоду, уже обещающую тепло.
В то же время, под землёй, под всем этим шумом и светом, в пыльном, но уютном подвале продолжался свой, другой апрель. Здесь по-прежнему жила тишина, нарушаемая только голосами с экрана и тихими вдохами.
Два кресла, сдвинутые вплотную. В одном — Амелия, уютно устроившаяся, подогнув ногу под себя. В другом — Егор, опустивший голову ей на колени. Он не двигался. Только ресницы дрожали от света, а грудная клетка чуть вздымалась под тканью толстовки. Лия перебирала его волосы, иногда водила пальцем вдоль виска.
Он казался уставшим — на самом донышке. Не столько физически, сколько изнутри — как будто каждый день понемногу вычерпывал силу. Она видела это. Чувствовала. Но стоило спросить, что происходит, он отвечал привычной улыбкой и каким-нибудь «всё хорошо».
Амелия не задавала больше вопросов, но внутри они крутились воронкой: не стала ли причиной его усталости она? Не слишком ли много забрала на себя?
Егор, словно почувствовав, как его Амелинка упрекает себя, открыл глаза, приподнял голову и, уткнувшись щекой в её живот, пробормотал:
- Знаешь, если бы год назад я не был таким настырным, ты бы так и не узнала, какой я классный.
- Да-да, конечно. Мистер Уверенность, - чуть дёрнула его за прядку Амелия. – Подожди... Год назад? Что ты имеешь в виду?
- Родители тогда собирались переезжать, - его голос звучал тише. – Новый город, новая школа, всё по новой. А я упёрся — сказал, что не поеду. Хотел закончить именно эту школу.
Он чуть сильнее прижался к девушке:
- И знаешь что? Не зря.
Амелия улыбнулась, а рука вновь скользнула по волосам парня. Свет на экране сменился тёплым оранжевым, комедия продолжала развитие сюжета, но двое влюбленных остались в своём собственном апреле — медленном, бесконечно добром.
Время утекало сквозь пальцы, таяло на коже, и вот уже дыхание Егора стало ровнее. Он заснул прямо у неё на коленях. Лия не двинулась. Ни на миллиметр. Только ладонь продолжала своё движение. Она старалась вытянуть из парня всю боль, забрать тревогу, отогреть то, что день за днём остывало внутри.
Потом, не тревожа его сон, дотянулась до сумки, достала синюю гелиевую ручку. Несколько секунд смотрела на запястье этого когда-то невыносимого одноклассника. И, почти не дыша, нарисовала крошечное сердечко.
Страх неожиданно стих. Она больше не могла откладывать. Ей хотелось перестать прятаться. Завтра всё изменится. Завтра под лестницей, где они привыкли встречаться, она скажет Егору: «Давай вместе поговорим с отцом». Она не будет бояться его гнева. Если придётся — выдержит и ненависть. Главное, чтобы любимый больше не был между молотом и наковальней, не жил наполовину. Она готова на этот шаг. Ему больше не придётся выбирать.
Утро настало слишком быстро. Солнце, распластавшись на подоконниках, обещало ясный день. Амелия торопилась в школу, как никогда. Телефон молчал. Егор не отвечал, но это казалось мелочью. Она стояла на первом этаже у шкафчиков, взгляд то и дело срывался в сторону входа. Её пальцы проверяли ремешок на часах, губы шептали его имя. Он всегда приходил.
Но сегодня — не пришёл.
Не пришёл и Сэм.
Когда прозвенел звонок, Амелия ещё надеялась. Надеялась и тогда, когда вошла в класс. А потом учительница подошла к доске, задержала взгляд на детях чуть дольше обычного. Следом из её рта вылетел леденящий абсурд, не поддающийся разуму:
- Ребята, сегодня ночью не стало Егора Лебедева.
Душа Амелии вмиг рухнула обратно в подвал и скрючилась в том кресле среди тишины, где он ещё спал — тёплый, живой, её.
На запястье Егора — крошечное синее сердечко. Оно теперь навсегда с ним.