V
Счастье с высоты шестидесятого этажа
Долгий сон до обеда и слишком поздний завтрак. Выспавшись в больнице на год вперёд, Тэхён встал чуть раньше, немного поумилявшись со свернувшегося в маленький комок Юнги. Он и так коротышка, и так занимает слишком мало места, а сейчас кажется, что при должном усердии его можно положить в чемодан и тайком пронести на борт самолёта. Юнги почему-то хочется защищать. Тэхён не знает точно, кто в их отношениях занимает главную роль, но эта забавная разница в росте или комплекции явно мало что значит. То, как Юнги тянул к нему руки, чтобы обхватить за шею, или то, каким крошечным казался в объятиях, вызывало лишь бесконечно тёплые чувства. Чуть касаясь кожи щеки, убирая отросшую мятную чёлку с миновых глаз, Тэхён думает, что вряд ли когда-нибудь сможет на него наглядеться. Почему-то Юнги не хватает. Почему-то один и тот же сон, в котором Тэхён преследует слишком важного человека в толпе, снится ему всё чаще.
Заманчивая мысль уехать куда-нибудь и не возвращаться занимает тэхёнов мозг несколько часов кряду, пока он занимается обычными делами и пытается приготовить хотя бы жареный рис с яйцом, но каждая попытка проваливается с треском, дымом и сгоревшей сковородой. Видимо, в плане готовки и прочих важных занятий Ким Тэхён полный профан. А что он умеет вообще? Иногда казалось, что внешность — главный приоритет, и от этого становилось немного грустно. Спросить бы у Юнги, но будить его ради таких мелочей не хотелось, да и выглядел он немного болезненно и жутко уставшим: чуть бледноватая кожа и круги под глазами напоминали Тэхёну нескольких обречённых пациентов, с которыми он чисто случайно пересекался в белоснежных коридорах. Устав переводить продукты в мусорное ведро, Тэхён сварил себе кофе, пообещав полюбить всё, что любит Юнги, взял заветный фотобук, завалился в мягкое кресло и снова принялся рассматривать яркие снимки, время от времени поглядывая на Шугу. Он всё ещё подсознательно хотел вспомнить хоть что-то, вглядываясь в смутно знакомые места, но даже не представлял, при каких обстоятельствах мог быть пойман в минов видоискатель. Вся тэхёнова деятельность оставалась за кадром, а в пределах всегда был лишь он один или совершенно незнакомые ему люди, смотрящие на него без каких-либо чувств во взгляде. Представляя, как Юнги ходит за ним чуть поодаль, а Тэхён просто радуется жизни или старается сделать так, чтобы его парень был доволен, Тэхён тепло улыбается и хочет отплатить чем-нибудь подобным тоже. Взяв со стола телефон, Тэхён аккуратно сел на край постели и включил камеру, пытаясь сфотографировать Юнги с лучшего ракурса, но как бы он ни поворачивал смартфон, на экране Юнги выглядел одинаково уютно и маленьким пушистым котёнком. Желание приласкать и гладить по голове, пока не устанут руки, росло с каждой чуть смазанной от тихого смеха фотографией, но вскоре забаве пришёл конец: Юнги что-то недовольно пробурчал, неожиданно обхватил цепкими пальцами тэхёново запястье и повалил его на кровать полностью, гаденько улыбаясь. Отобрав телефон, Юнги подгрёб Тэхёна под себя всеми конечностями, уткнулся носом в ложбинку ключиц и шумно выдохнул, чувствуя его мурашки так же отчётливо, как своё чуть сбитое дыхание. Бывали ли у него пробуждения лучше?
— Давно проснулся? — мурлычет хрипло, но отчаянно мило. Тепло горячего тела вызывает экстаз.
— Часа два назад, — отвечает Тэхён басисто и убирает с талии минову ногу, с трудом устраиваясь поудобнее. — Пытался приготовить завтрак, но чуть не сжёг твою кухню. Так было всегда? — Всегда ли ты не умел готовить? — Юнги тщетно пытается вспомнить, говорили ли ему об этом, но в итоге решает просто согласиться. Не каждому дано, в конце-то концов. — Есть такое дело. Я и близко не подпускал тебя к кухне из-за боязни остаться на пепелище, но, видимо, стоило сказать об этом раньше. Сам-то не пострадал?
— Только немного обжёгся, — показывает Юнги маленький ожог на среднем пальце и едко ухмыляется, когда Юнги вместо сочувствия пытается его откусить.
— Идиот, — беззлобно констатирует факт Юнги и тянется к тэхёнову лицу, но вместо желанного утреннего поцелуя с привкусом нечищеных зубов получает лёгкое касание губами ко лбу. — Я приготовлю что-нибудь сам, а ты пока посмотри телевизор или разберись со своими вещами. Не знаю, в общем, делай что хочешь, только будь рядом. Выбравшись из-под одеяла, Юнги поплёлся в ванную и оставил Тэхёна один на один со скукой и какой-то детективной дорамой. Дорамы, насколько он понял, нравились ему не особо, в отличие от детского мультика, привлекшего внимание сразу. Поймав на себе недоуменный минов взгляд в самый смешной на экране момент, Тэхён засмущался и телевизор сразу же выключил, решив понаблюдать за навыками Юнги в приготовлении яичного рулета: никаких других особо полезных продуктов найдено до сих пор не было. То, как он мастерски разбивал яйца, то как держал нож и резал зелёный лук, и даже то, как внимательно следил за сковородой, завораживало взгляд. Если вычесть дрянной характер, останется практически идеальный муж для любой дамы: при подобной мысли Тэхёну стало даже обидно за всех девушек, которым точно не достанется ни единого кусочка от этой ворчливой булки. Булки под названием Мин Юнги, который с чуть влажными мятными волосами и в длинной белой футболке выглядел просто невероятно божественно, а манящие исцеловать запястья и жилистые умелые руки приводили в восторг и заставляли закусывать губу. — Куда хочешь пойти сегодня? — спрашивает Юнги с набитым ртом, внимательно наблюдая, с каким аппетитом Тэхён жуёт уж очень поздний завтрак. — У нас ещё как минимум неделя на прогулки, а после мне нужно будет немного поработать, иначе останемся на мели.
— Вот сюда, — тычет пальцем в раскрытый на приглянувшейся странице фотобук. Да, он всё ещё не расстаётся с ним в пределах дома ни на минуту. — Вроде ничего такого, но мне кажется, там очень классно.
На том и порешили. И хоть план пошёл вкривь и вкось, Тэхёну было весело и интересно открывать для себя слишком знакомые в прошлом места, поэтому Юнги даже и не думал делать что-то по-своему. Тэхён был рядом, достаточно близко, чтобы идти рука об руку, и это являлось самым главным, самым заветным в то местами жаркое и задымлённое лето желанием. Точек на воображаемой карте было много, и не факт, что они успели осилить бы каждую, так что тэхёнова избирательность в каком-то смысле спасла их от провала. Не имело значения, куда они пойдут сегодня или завтра, если просто могут проводить время вместе. Им это нужно. Обоим. Тэхён вряд ли когда-то позволял себе просто радоваться жизни, а Юнги был слишком увлечён работой и смотрел на мир вокруг себя только как на декорации к его маленьким красивым историям, рассказанным на фотобумаге. Для прогулки в парке Ханган, а именно на Ёыйдо, Юнги собрал в чёрный рюкзак большой мягкий плед, немного наскоро приготовленного из подручных средств кимпаба и тот самый старенький Полароид, который он всё же купил в магазине чуть дальше от тэхёновой антикварной лавки. Отсутствие совместных фотографий угнетало. Юнги столько раз смотрел на Тэхёна, такого далёкого, и безумно хотел видеть рядом себя, приобнимающего за талию или просто стоящего рядом. Если бы у него было что-то подобное, если бы он попросил случайного прохожего и подобрал момент, возможно, выживать до следующей слишком поздней встречи было бы легче. Да, он тогда всё же переболел и посвятил себя работе, но часто вспоминал и горько жалел о каждом упущенном моменте. Иногда он хватался за голову и стыдился своих действий, но тот факт, что Тэхён отреагировал на фотобук слишком положительно, сбросил с души несколько тяжёлых камней. Пора создать совместные воспоминания. Пора добавить в них себя не только на словах. В этот раз за пределами квартиры оказалось не так жарко: лёгкий ветерок трепал волосы и холодил кончик носа. Юнги всегда был чувствителен к погоде чуть больше, чем остальные, иногда находя в себе черты, подходящие скорее его деду, поэтому заставил Тэхёна накинуть чёрный пиджак поверх лёгкого джемпера, а сам втиснулся в любимую кожанку почувствовав себя намного уютнее, чем во все прочие дни. Шагая к метро, Юнги настоятельно советовал зевающему по сторонам Тэхёну следовать исключительно за собой и постоянно подгонял, только чудом не выписывая ему смачных пинков за отставание. Желание наплевать на окружающих и взять Тэхёна за руку выжигало здравомыслие, но что-то всё же останавливало от такого обычного, но запрещённого для них жеста. Терпеть насмешки или визг маленьких девочек, фанатеющих от фансервиса их любимых айдолов, настроения не было никакого. Когда-нибудь он обязательно решится, а сейчас дёргает Тэхёна за рукав и задаёт прогулочный темп, насвистывая что-то из популярного. Тэхён от своих привычек не отходит: он садится совсем рядом, впритык, и как бы невзначай кладёт голову на миново плечо, делая вид, что безмятежно спит, растягивая губы в улыбке от тихого ворчания и слабых толчков в бок. Вот так, словно они всего лишь случайные прохожие, никто не подумает ничего плохого, хотя вон те две школьницы, поглядывающие на них украдкой, точно приходят в восторг от двух красивых парней, находящихся рядом друг с другом настолько близко. Смотря на них, Юнги кажется, что они точно с кем-то их спутали, ведь телефоны, которые девушки пытаются поднять слишком неуклюже, камерой направлены на них. Впрочем, сейчас Юнги почему-то не имеет ничего против, и в нём просыпается маленький дьявол, настойчиво предлагающий положить ладонь на тэхёново бедро. Юнги дьявола безоговорочно слушается, облизывает губы и ведёт пальцами до самой ширинки, чуть касаясь, краем глаза замечая, как одна из школьниц отчаянно краснеет, а вторая прячет лицо в ладонях.
— Я, конечно, не против, но что ты делаешь? — шипит Тэхён в миново ухо со сладким придыханием, а Юнги пускает лёгкий смешок и убирает руку обратно на своё колено. Только не быстро, словно его уличили в преступлении, а медленно, издевательски.
— У нас появились первые фанатки, — шепчет так же тихо, немного поворачивая к Тэхёну голову. — Ты, может, не знаешь, но в определённых кругах геями даже восхищаются. Впрочем, для этого нужно быть знаменитым, красивым и вовсе не обязательно любить парней, ведь это додумают за тебя. Ещё нужно красить глаза, быть максимально дружелюбным и делать много эгьё.
— Гадость какая-то, — садясь прямо, скорчив забавную мину, басит Тэхён, бросив быстрый взгляд на тех самых девиц: возможно, их совместное фото скоро будет гулять на тематических сайтах.
— И кто этим занимается? — Айдолы, — поднимаясь с сидения, бросает Юнги, попутно хватая Тэхёна за джемпер в районе груди. Не хватало ещё, чтобы этот потеряшка остался здесь и уехал в неизвестном для него направлении. — Сам же недавно спрашивал, не айдол ли я. Забыл уже? Именно из-за этого я и отказался от предложений нескольких агентств, хотя надумывал. Даже не представляю, сколько бабла они могли бы срубить на моей ориентации среди девочек-шипперов.
Парк Ханган тянулся вдоль одноимённой реки и представлял собой людное место для семейного отдыха и различного вида прогулок. В Ёыйдо можно было найти прокат велосипедов или роликов, необычный фонтан, под бьющими из земли струями которого можно беспрепятственно постоять и поиграть, палатки, игровую площадку, океан зелёной мягкой травы, небольшое озеро и множество деревьев, защищающих от летнего зноя. Здесь шумно и много детей, но чуть дальше блаженно тихо и ветер приносит свежий бриз. Романтично вечером, можно вздремнуть и устроить пикник днём — словом, островок спасения от суетливой сеульской жизни для офисных клерков или влюблённых парочек, решивших выбраться на свидание.
— Куда пойдём? — с раскрытым ртом оглядывая парк, спрашивает у Юнги Тэхён, на самом деле желая обойти здесь абсолютно всё. Необычное и очень интересное место.
— Точно не помню, но, кажется, я бывал здесь довольно часто. Такое странное чувство, но оно мне нравится. И здесь мне нравится тоже.
— Для начала стоит взять на прокат по велосипеду, не думаешь? — заметив несколько палаток, Юнги потянул Тэхёна за рукав пиджака в нужную сторону, направляясь как раз в место со снимка: в то время Тэхён подрабатывал именно там. Ещё Юнги в тот день сфотографировал его на ступенях фонтана после рабочего дня, но всё по порядку. Велосипеды оплачены на три часа, погода прекрасная, а Тэхён, не понимающий, как правильно держать равновесие, прекраснее вдвойне. Юнги казалось, что подобное должно запоминаться телом и оставаться навыком на всю жизнь, но что-то явно пошло не так: Тэхёна вело в разные стороны, и он чуть не пробороздил носом асфальт, если бы не вовремя подоспевший Юнги. Потратив на обучение минут тридцать, он более или менее держался прямо и демонстрировал большое усердие, уже поспевая за Юнги со зажатым меж зубами кончиком языка. Смеясь и отпуская обидные шуточки, они мешали другим и просто веселились, пытаясь перегнать друг друга или сбить на траву, на самом деле боясь навредить. И настолько это было забавно, настолько они наслаждались и поездкой, и друг другом, что не замечали на пути легендарное высокое здание, мост Мапо, фонтан и опустившийся на остров туман — не имело значение совершенно ничего, кроме заливистого смеха, взгляда через плечо и громогласных приказов остановиться и прекратить страдать ерундой. Юнги издевался, то ускоряясь, оставляя далеко позади, то замедляясь, позволяя Тэхёну с победной ухмылкой вырваться вперёд. Жуткое ребячество, совсем не присущее парням двадцати лет, но так хотелось быть беспечными и бесконечно счастливыми за все те тянущиеся сплошной параллелью дни. Хотелось дурачиться, наплевать на все законы мира и хотя бы на пару часов забыть обо всём. Сейчас был именно такой случай. Сейчас они не обращали внимания на чьи-то возмущения позади и боролись за лучшее место на велодорожке, то и дело хватая друг друга за одежду. И расцарапать колено об асфальт из-за очередной маленькой шалости.
— Эй, ты в порядке? — резко затормозив, с беспокойством подбегает к нему Тэхён, падая на одно колено: он и не думал, что лёгкий тычок снесёт Юнги, как тростинку. — Я не специально, правда, — оправдывается виновато, смотрит с испугом во взгляде и аккуратно помогает Юнги сесть на траву.
— Я-то в порядке, но в моих джинсах теперь ещё одна дыра, — отшучивается шепеляво и чуть жмурится от пощипывающей боли. Немного крови, немного саднит. Ничего страшного. Когда он только начинал учиться ездить на велосипеде, бывали травмы намного хуже. — Пустяки, на самом деле. Можешь не стоять передо мной, как диснеевский принц. Может, такое и понравится мечтательным девушкам, но я предпочту видеть тебя немного в другой позе, — тянет пухловатые губы в ухмылке и абсолютно безобразно подмигивает, после наблюдая, как Тэхён валится рядом и скручивается от смеха. Ему и палец покажи, он начнёт гоготать.
— Правда не больно? — отсмеявшись, Тэхён принимает сидячее положение и смотрит, как маленькая красная капелька исчезает за джинсовой тканью. — Я могу подуть, если хочешь.
— Подуть в мою флейту? — поворачивает к Тэхёну голову и хрипит очень серьёзно, пытаясь удержаться от щекочущего нос смешка. — Ну ты и извращенец, скажу я тебе.
— Хён! — возмущённо выкрикивает Тэхён и вполсилы бьёт его по плечу, но Юнги всё же падает в траву, издавая какие-то не поддающиеся идентификации звуки, отдалённо напоминающие смех. Злорадствуя, напевая неизвестную Тэхёну песню, Юнги опрокидывает его рядом с собой, схватив за пиджак, после не разжимая пальцев. Они лежат на траве ещё какое-то время, смотря в высокое небо, а чуть позже вспоминают о пледе в рюкзаке, расстилают его посреди зелёного островка и перекусывают кимпабом, запивая купленными неподалёку напитками. Они едят практически в тишине, лишь ветер беспокоит листья молодого дерева рядом и мерно шумит река. Мимо них проходят люди, проезжают велосипедисты и пробегают дети, но никто не обращает никакого внимания, за что Юнги миру премного благодарен. Тэхён, доедая последний кусок, из-под чёлки поглядывает на разбитую минову коленку, переводит взгляд за его спину и жмурится от жуткого жжения в затылке, прикладывая ладонь к шраму. Ему кажется, нечто похожее уже было. Ему кажется, где-то здесь он обрабатывал кому-то полученную при падении рану и делал это невероятно профессионально. Это был Юнги? Он настолько неуклюж?
— Подобное уже случалось? — через боль, дрогнувшим голосом задаёт вопрос Тэхён, стараясь не подавать вида, но Юнги всё равно подсаживается ближе, смотрит в его чуть влажные глаза с нотой страха во взгляде и запускает пальцы в мягкие волосы, нащупывая шрам и притягивая Тэхёна к себе. Он понимает, что происходит. Юнги понял это ещё вчера. Воспоминания возвращаются. И пусть совсем маленькими кусочками, пускай лишь обрывками, скоро всё встанет на свои места. Он знал об этом. Знал, что такое возможно, но не мог запереть Тэхёна в четырёх стенах и держать силой, продолжая обманывать себя. Не имело значения, по каким местам он будет его водить, не имело значения, увидит ли Тэхён что-то знакомое, как не имели значения знающие его люди. Любая вещь, любое слово и действие могли заставить тэхёнову память вернуться. Юнги говорил с лечащим врачом и знает это лучше других. Он на свой страх и риск решил выбрать этот путь, сначала даже не задумываясь о последствиях, ведь так хотелось переписать, вшить, перекрасить и остаться глубокой печатью. Прижимая тэхёнову голову к своему плечу, Юнги чувствует его мелкую дрожь, и ему почему-то хочется завыть во весь голос. Сколько ещё времени пройдёт до того, как Тэхён вспомнит совершенно всё? Сколько ещё счастливых мгновений Юнги позволено создать? Лучше бы они не возвращались. Лучше бы Тэхён с его помощью мог начать всё с чистого листа. Они бы вместе взялись за его медицинские книги и справочники, прежде чем закончится академический отпуск. Вместе нашли бы ему хорошую подработку, намного лучше, чем обилие прошлых. Вместе справились бы со всеми оставшимися проблемами, хотя лучше, чтобы это сделал только Юнги.
Тэхён потерял многое в прошлом, но ему необязательно об этом помнить, необязательно снова переживать ту боль. Если ему нужны родители, Юнги может познакомить со своими, хоть они сначала не поймут, если понадобятся деньги, он будет работать с утра до ночи, возможно, даже не фотографом. Он бы сделал всё, абсолютно, но вопрос «подобное уже случалось?» и два влажных следа на кожаной куртке. Что ему делать? Как всё объяснить? Время ещё не пришло, но вряд ли его осталось слишком много. Никогда ещё Шуга не чувствовал такого всепоглощающего отчаяния. — Возможно, — шепчет Юнги, поднимая тэхёново лицо на уровень со своим, обхватив смуглые щёки прохладными ладонями. Смотреть в его глаза страшно: там щенячье доверие, которое так трудно предать. — Возможно, я падал здесь слишком много раз, а может быть, ты помогал кому-то другому.
— Я тебя понял, но… — Тэхён бегло оглядывается по сторонам и замечает несколько пар любопытных глаз. Ему, конечно, нравится, что Юнги обращается с ним так трепетно, но он понял вчерашний посыл и расходиться не собирается, — это слишком смущает, — указывает пальцем на миновы руки и глуповато улыбается, а Юнги округляет лисьи глаза и тут же его отпускает, наигранно брезгливо вытирая руки о чуть запачканные травой джинсы. Ну что за человек? Они сидят несколько минут в неловкой тишине: Тэхён наблюдает за плывущим по реке Хан паромом, а Юнги наблюдает за ним. Тэхён красив с любого ракурса, нереален под каждым углом и в любой обстановке. Своим присутствием он затмевает всё прочее, вызывает учащённое сердцебиение и напоминает Юнги ту просмотренную от нечего делать дораму, в которой парень из манхвы смог попасть в реальный мир. Их история тоже отчасти похожа на придуманную кем-то драму, где двое нуждающихся друг в друге людей должны столкнуться со многими трудностями, прежде чем смогут быть вместе. Он где-то слышал, что жизнь — игра, а люди в ней актёры, искренность которых зависит лишь от сценария. Юнги с этим согласен. Ради Тэхёна он готов играть свою роль до самого конца, даже если будет сложно. А дальше… А дальше автор их романа обязательно пропишет для Юнги несколько сногсшибательных пафосных реплик и заставит Тэхёна упасть в его раскрытые объятия, ведь так? Впрочем, мечтать не вредно. Бог или кто там ещё распределяет каждому своё, не настолько благосклонен к своим подопечным.
— Я учусь на медицинском факультете, ведь так? — убирая в сторону пустой контейнер, Тэхён внезапно ложится головой на миновы колени и задаёт неожиданный вопрос, протягивая руку к его ярким мятным волосам: так и хочется накрутить на палец. Юнги немного ошарашен, немного хочет согнать паршивца и ущипнуть его очень больно, но расслабляется и позволяет потрепать себя по голове, обещая дома устроить Тэхёну какую-нибудь подлянку: в подобных делах равных ему не было точно, если, конечно, Юнги было не лень, а лень ему бывало частенько. Подумав немного над ответом и решив, что всё и так было очевидно ещё с самого начала, Юнги сорвал небольшую травинку и пощекотал Тэхёну нос, с умилением наблюдая, как он отмахивается и довольно улыбается. Слишком широко и невероятно ослепительно. Иногда это казалось неловким, но, как и всё прочее, было ему к лицу.
— Так, — не отводя глаз от тэхёновых пальцев, яростно рвущих травинку на маленькие кусочки, кивает Юнги, а ветер подхватывает ошмётки с живота Тэхёна и приносит откуда-то маленький красный лепесток, падающий на его манящие губы. — Ты рассказывал мне, что хочешь помогать людям и, в принципе, всё. Не знаю, что стало спусковым крючком, не знаю, какая беда заставила тебя решиться потратить на обучение нереальное количество времени. Думаю, когда ты закончишь, станешь самым горячим доктором во всём Сеуле.
— Если только твоим самым горячим доктором, — усердно сдувает лепесток и очаровательно улыбается, смотря на чуть растрёпанного Юнги снизу вверх. — Ты же не будешь ревновать меня к молодым медсестричкам? — Даже к медбратьям не буду, — хрипит и отводит взгляд в сторону, едва ли зная, что ему сейчас чувствовать. Юнги не собирался заглядывать настолько далеко, и ему, на самом деле, немного больно от тэхёновых слов. Всё-таки жить сейчас они могут лишь сегодняшним днём. — Да и вообще, с чего бы мне ревновать? Нужен ты мне больно.
— Нужен, — щурит глаза котом Тэхён и легко ёрзает затылком по миновой ляжке, устраиваясь поудобнее, — конечно же нужен. Будь иначе, ты бы давно меня скинул. Вот там, если ты не заметил, — указывает он пальцем на расположившуюся достаточно далеко от них парочку, — сидят люди. Не думаю, что они имеют что-то против двух милующихся в парке парней, но тебе же не всё равно, да? Давай, убери мою голову, если сможешь, — подначивает жутко хитрым голосом и подползает лишь ближе, проваливаясь в ямку меж миновых ног, смотря на него темнеющими глазами. Точно кот. Очень противный и выпускает коготки, но беспокоить его, а тем более согнать, будет жутким преступлением. Юнги ничего не отвечает, лишь головой покачивает и тянется к рюкзаку, доставая Полароид. Тэхён наблюдает за ним внимательно, ему неудобно жутко, но он остаётся на месте до тех пор, пока не раздаётся глухой щелчок. Яркая вспышка, довольная ухмылка, и готовая небольшая фотография оказывается в миновой руке. Рассматривая её несколько секунд с нечитаемым выражением лица, Юнги понимает, что это первое практически совместное фото, но оно настолько забавное, что посмеяться прежде, чем покажет его Тэхёну, он позволить себе не может. — Красавчик, правда? — показывая снимок, Юнги улыбается очень едко, на самом деле умиляясь в душе. — Будущий самый горячий доктор Кореи, — тычет в лицо и пускает смешок, а Тэхёну настолько неловко, что он выхватывает фото и прячет в кармане пиджака, пытаясь сразу же забыть об увиденном. Подлый удар под дых. Наиподлейший.
— Кстати, а что это за здание? — стыдливо скатываясь с миновых колен, чтобы отвлечься спрашивает Тэхён, пальцем показывая на отливающую золотом высотку, тянущуюся сужающимся к верху параллелепипедом в небо.
— Юксам Билдинг — местная достопримечательность, — переводит взгляд туда же, вспоминая, что внутри есть смотровая площадка, с которой открывается прекрасный вид на Ханган. — 63 этажа, три из которых подземные. Там много всего интересного: огромный аквариум, музей восковых фигур и большой кинотеатр, но лучше всего, конечно, на самом верху. Хочешь сходить? — Хочу, — кивает головой Тэхён и поднимается на ноги, одёргивая пиджак, сидящий на нём идеально. — Своди меня туда.
Идея замечательная, даже очень: на Ёыйдо тихо спускается вечер и зажигаются первые огни. Становится чуть холоднее, небо темнеет, а солнце больше не прогревает парк. Собравшись, они едут сдавать велосипеды, но останавливаются минут на двадцать около необычного фонтана и промокают насквозь, зачем-то решив толкнуть друг друга под бьющие из бетона потоки ледяной воды. Им холодно, кожа покрыта крупными мурашками, но задор в глазах и та детская радость, когда просто бежишь и жутко хочешь поймать, передать эстафету или завалить и кататься, как клубок сцепившихся котов. Вспоминая, что Юнги всё-таки неплохой бегун, пусть и спортом занимается крайне редко, он ловит Тэхёна за шиворот и разворачивает к себе лицом с жутким желанием снова прополоскать под струёй, но останавливается и просто смотрит в его глаза, боясь даже пошевелиться. Вокруг снуют дети, кто-то из взрослых ругается и просит выйти из воды, но для них, смотрящих друг в друга, не существует всего остального мира: глаза Тэхёна сияют мёртвыми огнями тысячи звёзд, а Юнги не может от них оторваться. Он мечтал увидеть этот взгляд. Мечтал с самой первой встречи. Казалось, ещё чуть-чуть, и они больше не смогут держать себя в руках, но ещё одна струя совсем рядом и боязнь заболеть гонят их прочь: Юнги, чертыхаясь, падает на лесенку и выжимает облепившую торс футболку, а Тэхён снимает пиджак и закатывает рукава джемпера, ероша мокрые волосы. Они похожи на двух попавших под ливень воробьёв, но совершенно не жалеют, смеются с печального вида друг друга и решают повторить забаву чуть позже, когда будет теплее и несколько полотенец под рукой. Юнги, бросив тщетные попытки, откровенно и без стеснения залипает на мокрого Тэхёна в упор, отмечая его габариты, и тяжело сглатывает, когда ловит на себе точно такой же взгляд, отплёвываясь от холодных капель с мятных волос.
Использовав плед не по назначению, понимая, что придётся платить штраф за просроченное время, они несутся к палаткам под порывами ветра, а вода всё ещё капает с их одежды, оставляя дорожку-след. Они были здесь. Они были здесь вдвоём. И пусть фото всего лишь одно, да и то промокло, пускай стучат зубы и, может быть, завтра они пожалеют, сейчас им невероятно хорошо и кажется, что весь мир создан лишь для них двоих. Извинившись за опоздание, они сдают велосипеды обратно и идут в ближайший ресторанчик, чтобы обсохнуть и заказать по тарелке чачжанмёна. На входе пожилая женщина смотрит на них, трясущихся от холода, с удивлением, но просто кивает головой и ничего не говорит, загадочно улыбаясь. Они едят с большим аппетитом, утирают сопливые носы и просто смеются, смотря друг на друга. Юнги вряд ли когда-нибудь позволял себе отходить от привычного ледяного образа, а Тэхён, наверное, дурачился так только в детстве. Хорошие воспоминания, которые Юнги планировал для него создать, возникают сами собой и останутся с ними — Юнги надеется — навсегда, но это ведь только начало, да? Впрочем, даже если завтра Тэхён проснётся и скажет, что Юнги лжец и подлец, он всё равно будет считать свою миссию наполовину выполненной. Приведя одежду и волосы в относительный порядок, они расплачиваются за сумбурный ужин и идут в сторону Юксам Билдинг, а вечер уже полностью властвует над Сеулом, разбрасывая яркие огни по каждой дороге, зажигая вывески и фонари. Небоскрёб даже в такое время суток выглядит величественно и дорого, а внутри их встречает обилие ресторанов, баров и большой аквариум, в который Юнги Тэхёна обязательно обещает сводить, но сейчас пункт их назначения находится на самом верху. Пока скоростной стеклянный лифт поднимает их на смотровую площадку, Тэхён жмётся к Юнги и жутко боится смотреть вниз, однако любопытство пересиливает страх, и он прилипает к стеклу, любуясь открывающимся видом. Вид намного лучше и перехватывающий дыхание встречает его на выходе, и Тэхён бежит к огромному панорамному окну, разинув рот от невероятно завораживающего почти ночного Сеула: отсюда видно практически весь город, а яркие огни мостов, вывесок и свет фар делают зрелище незабываемым. Он стоит, словно заворожённый, вглядываясь в радужные переливы вдалеке, и думает, что его мир, на самом деле, чертовски маленький, и все проблемы с высоты шестидесятого этажа кажутся незначительными и смехотворными. Судорожно ища рукой руку Юнги, Тэхён пугается, не найдя её, но облегчённо выдыхает и прикрывает глаза, когда Юнги подходит сзади и окольцовывает его талию, даже не смотря на множество таких же зевак, слишком увлечённых селфи или разглядыванием ярких окрестностей. Никому нет дела до них, а им есть дело только друг до друга. Чувствуя трепет где-то глубоко внутри, Юнги нежно целует Тэхёна в шею под волосами, и принимает его мурашки и дрожь за свои, даже не думая убирать сцепленных на тэхёновом животе рук. И так они стоят, обнявшись и смотря вдаль на маленький, переливающийся огнями мир, полностью наплевав на все правила и косые взгляды, пока Юнги в голову не приходит лучшая за день идея. Отстранившись, скинув с плеч рюкзак, он достаёт Полароид и просит Тэхёна сделать снимок, развернувшись спиной к панорамному окну. Приобняв его, притянув поближе, Юнги показывает, куда нужно жать, и улыбается так тепло и ярко, насколько только может, пока вспышка не слепит глаза. Вот оно, то, чего Юнги так давно хотелось. Вот оно, чего так сильно не хватало на последней странице его фотобука: двух счастливых людей, для которых весь мир сосредоточен только друг в друге. Двух счастливых людей, которым пришлось пройти через странные обстоятельства, чтобы быть вместе. Двух счастливых людей, у одного из которых шрам на затылке из-за другого, а у второго шрам на сердце из-за лжи, но сейчас всё это едва ли имеет хоть какое-то значение.
— Я так сильно хочу поцеловать тебя, но тогда нас точно вышвырнут отсюда, — бережно положив фотографию в карман рюкзака, тихо шепчет Юнги в тэхёново ухо, а у Тэхёна пьяный румянец на щеках и жутко хочется домой, чтобы задать ещё один совсем не невинный вопрос. Сделав ещё несколько фото, в том числе и по заставке на телефон, они едут домой глубоким вечером, но Тэхён не спешит никуда уходить или отходить даже на пятьдесят сантиметров, снова боясь потеряться. Его не волнует, что вон из того угла доносится пение, а ещё дальше снова кто-то танцует, ему неинтересно наблюдать за тем, как уличные художники разрисовывают ещё одну стену. Он держит Юнги за рукав кожанки и идёт с ним шаг в шаг, даже несмотря на то, что ноги у него подлиннее, и вообще Юнги иногда бывает жуткой каракатицей. Юнги простой такой, на самом-то деле, даже проще, чем состав его любимого кофе, но невероятно особенный в своей этой таинственной простоте. Юнги Тэхёну нравится. Может, даже больше, чем нравится. Может, он испытывает к нему то всепоглощающее чувство, умещённое в одно слово, а может, Юнги чувствует абсолютно то же самое. Они приходят домой усталыми; Тэхёну минова квартира больше не кажется чужой и необитаемой, ведь теперь вряд ли захочется хоть куда-то отсюда уйти, а Юнги скидывает в импровизированной прихожей ботинки и просто падает на пол, раскидав конечности морской звездой. Если припомнить, этот день для него один из лучших, если посмотреть правде в глаза, для Тэхёна тоже. Он бурчит что-то под нос, хватает Юнги за тонкие запястья и тянет его по полу в сторону ванной, попутно стягивая с него куртку. Это выглядит забавно, да и весит Юнги больше, чем выглядит, обнаглев в край, но им снова весело, и уборку можно отложить на несколько дней: пол практически вымыт миновой спиной. Немного хрипло и шепеляво попротестовав, Юнги поднимается и всё же идёт принимать душ, а Тэхён готовит чистую одежду, варит по чашке американо, который почти уже любит, и, чуть сожалея о барахтанье в холодном фонтане, вытирает Юнги волосы, пока тот наглеет ещё больше и наслаждается горячим напитком. Закончив, Тэхён идёт в ванную тоже и смывает с себя сегодняшний день, но оставляет такие бесценные для него воспоминания, понимая, что, наверное, лучше оставить всё так, как есть. Улыбаясь, стоя под струями тёплой воды, Тэхён думает, что ему всё-таки очень повезло с парнем, даже если с самого начала он слабо верил в правдивость этого факта. Любой бы опешил, скажи ему кто после пробуждения, что ориентация у него немного другая, но теперь Тэхёна всё это абсолютно не смущает: он полностью принимает и Юнги, и то, что жизнь его начинается не с начала, а с двадцати одного года. Сонные, они гасят свет и вместе забираются под холодное одеяло, подбиваясь друг к другу достаточно близко, чтобы различить сердцебиение и дрожь. Немного неудобно, но жутко необходимо, и жарко становится намного быстрее, стоит им только встретиться взглядами и нащупать прохладные ладони. Привычка спать в одиночку приказывает Юнги свернуться в клубок, но торопливое глубокое дыхание на губах и третий за короткое время фатальный вопрос:
— Мы занимались сексом? — ёрзая по простыни, ощущая, как возбуждение скребётся внизу живота, горячим шёпотом спрашивает Тэхён и легко касается миновых губ, передавая воздушно-капельным путём свои чувства.
— А ты как думаешь? — у Юнги в голове совсем каша, а в руках подол тэхёновой длинной футболки, которую хочется сейчас же снять.
— Думаю, мы трахались, как кролики, — без смущения отвечает Тэхён и тут же приподнимается, позволяя единственной преграде меж его телом и Юнги исчезнуть за пару секунд.
Никаких слов больше не нужно. Радужки тэхёновых прикрытых глаз наполняются густой тьмой, а в спальных шортах становится не слишком уютно: налившийся жаром член просит разрядки. Юнги облизывает пересохшие губы, смотрит на идеальное для него тело, седлает упругие бёдра и через слишком глубокий поцелуй доносит не слишком грандиозные планы. Он хочет Тэхёна безумно. Хочет распять его на этой самой постели и сделать из него нового Бога, хочет слышать беспорядочные молитвы и приказы остановиться, когда он будет слишком жесток за потраченные впустую месяцы без, и пропускать через себя каждый — он уверен точно — слишком идеальный для этого мира стон, однако смазки у него нет, да и за резинками сходить стоило тоже.
Осыпая поцелуями смуглую шею, вылизывая от острых ключиц до мочек ушей с маленькими серёжками-кольцами, Юнги явственно ощущает под задницей тэхёнов член и понимает, что так просто всё не закончится: он готов точно так же, инстинкты требуют задвинуть все правила в ящик и использовать только подручные средства, но неправильно это, и слишком больная отметина со злости завтра расцветёт большим синяком. Оставляя засосы-росписи, Юнги позволяет сжимать свои бока до зубовного скрежета абсолютно оправданно, и наслаждается сбитым дыханием и самыми короткими сокровенными полустонами, вырывающимися из губ почти насильственно. Юнги крадёт его выдохи, языком играет с кадыком, скользящим под кожей из-за нервных сглатываний, и подушечками пальцев ведёт вниз по линии челюсти, совсем не замечая, как Тэхён губами подхватывает один из пальцев, насмешливо обсасывая. Тэхён знает: ничего не получится, но отдаётся жилистым рукам и тянет Юнги за мятные волосы, сливаясь с ним, легко толкаясь бёдрами. Он и сам не играет совсем, оставляя следы резцов и полукружий ногтей, и вчерашняя страсть по сравнению с этой, сжигающей, лепет не детский, но меркнет и в поцелуях теряется, когда жажда друг друга не шутка, а надобность. Поэтому шёпот сбитый, что неудовлетворённым никто не останется, поэтому ладонь горячая скользит по животу впалому, обходя любые препятствия, поэтому дыхание жаркое, разливающее по квартире сотни невысказанных за забывчивость, и смазка естественная, которой никак не хватит на главное, тонким слоем ложится на нежную кожу. Юнги рукой двигает, обводит пальцами вены вспухшие, ласкает головку чуть шершавыми подушечками, давит на уретру, играется. И даже так, имитацией, срывает стоны жалобные, от которых кончить можно без чужого вмешательства, и мольбы взять его, растерзать, перемолоть в труху и собрать заново, но беспощаден он: доводит до оргазма языком по языку и старым проверенным способом, обещая расплатиться за оплошность минетом и любыми позами. Тэхён дышит через раз, задыхается. Он испытывает настолько яркое чувство впервые, даже не зная, ощущал ли нечто подобное ранее. Наблюдая, как Юнги вытирает с руки его сперму о свою футболку, в сторону её отбрасывая, он не спешит закрывать глаз и в сон проваливаться, зная, насколько Юнги возбуждён и жаждет внимания. Научившись, прочувствовав, он наваливается на него всем телом, запускает руку под резинку боксеров и жадно, с придыханием, вылизывает ухо, уже заучив, что ему это безумно нравится. Юнги почти не реагирует, расслаблен полностью, а чуть позже выдыхает надрывно и к Тэхёну лицом разворачивается, кончая с поцелуем сладким, совсем сахарным, сжимая в объятиях дорогое и всецело ему принадлежащее. — Не скажу, что идеально, но ты быстро научишься, — подначивает Юнги хрипло, на выдохе, а Тэхён прячет горящие щёки на его щуплой груди и водит пальцами по выпирающим тазовым косточкам. — В следующий раз, кстати, учиться придётся намного большему. Секс с парнем, знаешь, жутко муторное занятие на стадии подготовки: столько всего сделать нужно, чтобы ты не вмазал мне на эмоциях. Прям большая ответственность. — Вот в следующий раз и поговорим, — парирует мастерски и нежно целует Юнги в ключицу, устраиваясь поудобнее и прикрывая глаза. Рано сегодня Тэхён не проснётся точно. Вымотался.