IV
Как приручить Мин Юнги
— Начнём с пристани? — наблюдая, как Тэхён вот уже полчаса за завтраком рассматривает фотобук, с долей неловкости спрашивает Юнги, попутно убирая со стола посуду. Сегодняшняя ночь до сих пор кажется ему чем-то нереальным, несбыточным, но вместе с тем вызывает жуткое смущение. Подобное чувство Юнги не испытывал уже давно. И дело вовсе не в том, что он зачастую холодный и бесчувственный, а в том, что в его жизни редко когда происходили настолько резкие изменения. Живя в одиночестве, он практически забыл вкус чужих губ, вляпавшись в последние отношения несколько лет назад скорее по импульсивности и незрелости. К Тэхёну он ощущает нечто странное. Всегда ощущал. Он не знает, можно ли назвать это чувство симпатией или даже любовью, ведь оно гораздо выше, больше, и подходящего слова для него в богатом лексиконе Мин Юнги не находится вовсе.
Это похоже на болезнь, излечивающуюся только редким лекарством, или даже на вирус, проникающий глубоко в мозг и делающий из живых существ сгусток основных инстинктов. Сдерживаться было сложно. Тогда, сжимая в руках давнюю осуществившуюся мечту, Юнги хотел пропитаться ей, исследовать её полностью. Ему глупо хотелось впервые в жизни оставить Тэхёна в своей памяти не снимком, а объёмным образом глубоко в душе. Он не знает, сколько времени пройдёт, прежде чем Тэхён начнёт вспоминать о прошлом, но в одном всё-таки уверен точно: он уйдёт. Даже если тэхёнова жизнь была намного труднее, чем у большинства, даже если он хотел жить беззаботно, с чем может помочь сейчас Юнги, это не отменяет больного предательства и обмана. Юнги вписал себя в его жизнь насильно и даже не между строк. Он переписал сценарий полностью, выделил главное красным и собирался распоряжаться жизнью Тэхёна по своему усмотрению, когда даже не имеет полномочий Бога. Для Тэхёна Юнги никто. Просто тень, скрывающаяся за спинами других. Просто тихое дыхание и сотни щелчков — контрольных выстрелов. Заметь он его с самого начала, имел бы полное право подать в суд за посягательство на личную жизнь, ведь Юнги едва ли действовал законно, даже если не был назойливым. Случайные неслучайности вызывали очевидные вопросы, но не являлись оправданием. В тэхёновых руках сейчас самое настоящие преступление, но огонь глаз его не спешит испепелить и развеять по ветру. Тэхён счастлив. Счастлив от одной мысли, что кто-то сделал для него настолько значимый подарок. Но надолго ли? Долго ли они смогут жить в иллюзии? Юнги хотел сделать намного больше, но он не всемогущий и значимый, а всего лишь паршивый фотограф, иногда наивно называющий себя гением. Он не задумывался, что другой профессии у него нет, не задумывался о тотальной нехватке денег или том, что может остаться на улице. Он и сам нуждается в помощи, сам почти потерянный, но вряд ли когда-нибудь скажет об этом другим. Мин Юнги сильный. И пусть так считает только он сам, пусть каждый другой намекнул бы на слабость во взгляде или иногда трясущиеся от нервов руки, с ним всё будет хорошо, пока Тэхён ничего не знает и рядом. Потом будет когда-то, а сейчас он смотрит на растрёпанные со сна мягкие тэхёновы волосы, эти зелёные прядки, контрастирующие с характером, полуулыбку на измученных им припухших губах и думает, что счастье в мелочах. Не в деньгах, не в машинах, количестве недвижимости или в популярности. Оно просто здесь. За одним с ним столом. Светит ярко и никогда не погаснет, если не набросить на него одеяло. Хотя, веря сегодняшней ночи, и под ним он будет пылать. — Думаю, нет смысла идти по порядку, — открыв первые страницы фотобука, Тэхён ткнул пальцем в снимок на следующей от пристани локации.
— Пристань не вызывает у меня никаких чувств, но вот это место, — водит по глянцу подушечкой пальца, останавливаясь на небольшой неоновой вывеске, горящей красными буквами, — мне немного знакомо. Там произошло что-то значимое? — Возможно, — увиливает Юнги, прекрасно помня, что там случилась вторая столь желанная им встреча. Видел ли его Тэхён — ещё один вопрос без ответа, но вряд ли сейчас это имеет хоть какое-то значение. — Ты хочешь туда? — Хочу, — кивает он отрывисто, приканчивая остатки кофе с кислой миной. За короткое время он перепробовал почти всё, что умеет минова кофемашина, но ни один из видов не пришёлся ему по вкусу полностью. Пил ли он кофе до этого? Спросить самый логичный вариант, но что-то всё время охлаждало рвение закидать Юнги различными вопросами.
— Мне кажется, я часто был там, но не помню с кем или когда. Даже не помню, был ли там с тобой, хотя это очевидно. Глупо как-то, да? — чешет Тэхён в затылке с неловкой улыбкой.
— Глупое здесь только выражение твоего лица, — желание закидывать людей колкостями всё ещё властвовало над разумом Юнги, как и едкая ухмылка расцветала на губах. Не самый лучший повод злорадствовать, но почему-то так обидно и даже немного больно. Не был он там с ним. Именно с ним никогда не был. — Не помнить что-то при амнезии абсолютно нормально. Или ты думал, это самый страшный грех? Не стоит. В конце концов, виноват в твоей потере памяти именно я, так что мне и отдуваться.
Тэхёну слова Юнги правдивыми кажутся лишь отчасти. Стойкое ощущение, что это он его спас, а не наоборот, становилось лишь очевиднее, значимее. Рядом с Юнги Тэхён чувствует себя невероятно спокойно и так, словно создан исключительно для него. Он будто полный до самых краёв, даже несмотря на амнезию. Будто старые воспоминания роли никакой не играют, ведь каждая проведённая с Юнги минута всё равно лучше, чем предыдущая. Он не жалеет о ночи, не жалеет об очевидном желании и жутком возбуждении, а хочет намного большего. Снова и снова узнавать этого маленького фотографа так волнительно и сладко, так до дрожи и совсем сумасшедших чувств. Нужно ли вообще что-то вспоминать? Лишь потому, что так хочет Юнги. Лишь потому, что Тэхён не хочет быть ему обузой. — Злюка ты, Мин Юнги, — наигранно обиженно басит Тэхён и захлопывает фотобук, всё так же трепетно прижимая к своей груди. Шутка ли, но он ходит с ним даже в туалет. — Какой есть, — пожимает плечами Юнги, разворачивается с нотками грусти во взгляде и идёт к шкафу за одеждой. Вымещать злость на ничего не помнящем мальчишке занятие такое себе, но поделать со своей горечью Юнги ничего не может. Иногда он бывает той ещё занозой в заднице, даже если не осознаёт этого. А когда осознаёт, ему жутко совестно. Юнги хотел быть с Тэхёном с самого начала. Хотел поддерживать, помогать, забирать его каждый вечер с подработок и идти домой вместе. Хотел смеяться над какими-нибудь глупыми шутками, толкаться, как дети малые, делать что-то наперегонки и целоваться где-нибудь украдкой, словно совершая самое злостное преступление. Хотел держать его за руку и отпускать только за порогом, вместе убирать в квартире или наряжать к рождеству ёлку. Юнги просто хочется обычной жизни с важным для него человеком, способным забрать все печали, способным избавить от частых перепадов настроения. Может ли Тэхён быть для него панацеей? Согласится ли он разделить жизнь с таким жалким человеком? Миновы мысли похожи скорее на предложение пожениться, поэтому он кривится с собственного идиотизма и одевается быстрее, накидывая на плечи чёрную толстовку. Тэхён, кажется, в любой одежде будет смотреться восхитительно, да и сейчас в этой оверсайзной белоснежной рубашке выглядит так ослепительно, что Юнги неосознанно трёт глаза. Красота у него неземная точно. И пусть он не совсем соответствует этим жутким стереотипным стандартам, для Юнги самая желанная модель. Будь он хоть чуточку известным, наверняка смог бы сделать из Тэхёна настоящую яркую звезду, принадлежащую ему одному. Стоит постараться, да?
Юнги ещё никогда так сильно не хотелось пробиться в мир шоу-бизнеса. Район Хондэ жил своей яркой жизнью в любое время суток. Даже сейчас, выйдя на улицу днём — проспали они до обеда, — до их ушей доносятся лёгкие отзвуки гитары и чей-то тонкий уверенный вокал. Атмосфера разительно отличается от мрачной миновой квартиры, поэтому Тэхён заметно приободряется и жмурится, подняв глаза на слепящее солнце. Ему комфортно, тепло, и небо над головой, бесконечно чистое, заставляет легко улыбнуться. Он догадывается, что редко когда сидел в четырёх стенах, но почему именно — тот ещё вопрос. Увидев обилие книг по медицине, Тэхён посчитал, что они никак не могут принадлежать ему, ведь больница вызывала в нём скорее отвращение, чем тягу. И всё-таки желание узнать себя из прошлого оставалось всё таким же заветным, но что-то подсказывало, кислотой разъедая подобные мысли, делать этого не стоит. Всё должно идти своим чередом. Путь до Мёндона не занял много времени. Изучая метро заново, Тэхён всё время смотрел по сторонам и разглядывал каждую незначительную для обычного человека деталь, плакат или огромную схему, которую — уверен — никогда бы не запомнил полностью. Он всё время отставал, задерживался на одном месте, зацепившись взглядом за интересный для него предмет или поздравительный стенд, а Юнги не оставалось ничего более, кроме как всё время тянуть большого ребёнка за край рубашки в нужном направлении. Со стороны выглядели они забавнее некуда: Юнги ненароком подумал, что у него появился младший брат, а Тэхён хихикал над ним своим странным тёплым смехом и подначивал, нарываясь на драку. Будь Юнги чуть более раздражительным, оставил бы этого маленького демона в туалете и ушёл, но, если быть откровенным до самого конца, ему даже нравилась эта милейшая детская непосредственность и широкая улыбка, похожая на квадрат.
Стоя лицом к окну вагона метро, всё ещё не отпуская тэхёнову рубашку, Юнги, в принципе, до сих пор слабо представлял, что будет делать на месте, и как на это отреагирует его непоседливый спутник. Если рассудить логически, велика вероятность либо встретить кого-нибудь ему знакомого, либо восстановить связанные с местом забытые куски. В идеале же Юнги просто хотел разбавить тэхёнову рутину чем-то отличным от обычной серости, добавив в неё немного красок. Прогулка ли, посиделки или просто отдых на скамейке — подойдёт всё что угодно, лишь бы вместе, лишь бы рядом. Находясь в вечной беготне, Тэхён мог лишь едва стоять на ногах и ярко улыбаться окружающим, продавая эту улыбку точно так же, как и все прочие товары, а хотелось, чтобы он делал это искренне и только для Юнги. Справится ли Юнги с этой задачей — неизвестно, ведь в мыслях всё всегда немного радужнее, чем в реальности. Жалеть о своей затее, конечно, он пока не собирался, но некий страх постоянно грыз здравый смысл. Впрочем, смотря на Тэхёна, счастливого и беззаботного, Юнги и сам отпускал гнетущие мысли. Ничто не имеет значение, пока глаза Ким Тэхёна сохраняют завораживающий жизнерадостный блеск. На Мёндоне, как и всегда, многолюдно и шумно. Прилипчивые к-поп песенки льют из каждого пёстрого магазина или кафе, яркие вывески различных цветов настойчиво требуют обратить на себя внимание, миловидные девушки — кто-то даже в костюмах — впаривают рекламу и предлагают зайти, а запахи локального стрит-фуда пробуждают аппетит. Здесь почти нет свободного пространства, торговые лавки буквально навалены друг на друга, а протиснуться среди людей иной раз бывает просто нереально. Юнги всегда любил этот торговый рай за доступность, толпы различных туристов и множество забавных ситуаций, которые всегда можно оставить на снимках. Года два назад, когда он был ещё совсем зелёным, Шуга истратил огромное количество сил на исследование каждого закоулка и собрал кипу интересных фотографий, но они так и остались в его архиве стопкой воспоминаний. Всё, начиная от добродушных лиц продавцов, готовых отдать со своими товарами душу, заканчивая океаном из радужных огоньков, было забыто и заброшено, но только одно фото имело значение: Тэхён, стоящий за прилавком маленького антикварного магазина.
— Сколько же здесь людей? — неприлично разинув рот, ошеломлённо спрашивает Тэхён, дёргая Юнги за рукав толстовки. Такого он не ожидал. Он смутно помнил, что этот квартал являлся торговым, смутно помнил некоторые места, но даже и не предполагал, что Мёндон огромен, оживлён и разнообразен: чего стоит магазин брендовой косметики рядом с лавкой токпокки и рыбных пирожков. — Я думал, такое можно увидеть только во время праздников.
— Во время праздников тут ещё хуже, — хрипло сообщает Юнги и тут же охает, резко оттягивая Тэхёна на себя, избегая столкновения со скутером. — Осторожнее будь, — оглядывает его с ног до головы, убеждаясь в целости, и продолжает: — В отличие от того же Итэвона, где продаётся много брендововых шмоток, Мёндон чуть больше пропитан духом Кореи, поэтому тут так много народа. Замечательное местечко, чтобы прикупить что-нибудь интересное по доступной цене, отдохнуть или прогуляться с девушкой. — С парнем, — незамедлительно поправил его Тэхён, огибая милую парочку по правому боку, посмотрев на них очень странно. — Прогуляться с парнем, — заканчивает и поднимает голову на огромную вывеску, провожая её взглядом, тут же переключаясь на другую.
— Ты прав, с девушкой я тут никогда не гулял, — чуть прикрикивает в тэхёново ухо, жмурясь от слишком громкой песни какой-то типичной слащавой айдол-группки, орущей из небольшого кафе, — хотя мог. Или ты ревнуешь? — Да кто вообще станет тебя ревновать? — хмыкает невозмутимо гордо, но краем глаза наблюдает, чтобы Юнги ни в коем случае не отпустил его рубашку, иначе искать друг друга в толпе придётся долго, да и нравится ему это. Может ли ещё хоть какое-нибудь безобидное действие доказать привязанность сильнее?
— А вот сейчас обидно было, — бухтит под нос Шуга и легко щипает Тэхёна за бок, довольствуясь почти кошачьим шипением, но бесконечным тёплым взглядом из-под влажных ресниц. Они такие дураки. В меру придурковатые только друг для друга. Прогуливаясь вдоль магазинов и лотков, Тэхён слабо понимает, почему из обилия мест первым выбрал именно торговый квартал. Тот небольшой прилавок со снимка, рядом с которым он стоял, улыбаясь неизвестному вне его границ, почему-то вызывал неоднозначные чувства. Он хотел найти его, хотел поговорить с хозяином и узнать, помнит ли тот о нём хоть что-то. С первого дня после выхода из комы и все последующие две недели Тэхёну казалось, что он нереальный, придуманный или выдернутый из неизвестного произведения персонаж. Ему было невероятно больно каждый раз, как он видел других пациентов со своими родителями и друзьями, и лишь Юнги, редко когда отходивший от постели, придавал жизни какой-то смысл. Что они здесь делали? Зачем приходили? Купили ли хоть что-то из тех мелких безделиц на витринах? Поискав, Тэхён не нашёл в миновом доме ничего похожего, но так хотелось помять в руках эту вещь, ведь даже неодушевлённые предметы хранят воспоминания. Сам Тэхён не хранил ничего. Он похож на отформатированный жёсткий диск, на заевшую и склеенную в нескольких местах кассету, на исцарапанный старый CD. От этих мыслей во рту всегда была горечь, даже если он пытался это отрицать, а от успокаивающего взгляда Юнги иногда хотелось убежать, скрыться. Тэхён не может его ни в чём винить, не может проклинать, ведь по сути в тэхёновой жизни не изменилось ровным счётом ничего. Он не был владельцем крупной компании, чьим-то менеджером или типичным офисным планктоном. Он просто был. Существовал. Почему Юнги заметил его? Почему Тэхён стал его вдохновением и музой? Он не настолько красив по своему мнению, не настолько умён и подкован в некоторых простых вопросах. Ким Тэхён, которого он знает, почему-то просто хочет кому-то принадлежать. Находясь рядом с Юнги, узнавая его с каждым днём всё больше, Тэхён хочет следовать за ним, как за лучом фонаря в непроглядной тьме, хочет учиться быть таким же пуленепробиваемым и способным успокоить парой значительных слов, стоящих намного больше бессмысленных длинных од. Первый человек, которого он увидел после пробуждения от долгого сна, казалось, заменил для него весь мир, став самой главной точкой на карте его жизни. Идти рядом с ним и наблюдать, как он внимательно изучает из-за плеча выражение его лица и просто тихо улыбается и кивает, когда Тэхён показывает пальцем на что-нибудь слишком привлекающее внимание, гораздо приятнее любого отдыха. Он уютный. Уютный с этими яркими мятными волосами и дрянным характером, который пытается держать в узде. Уютный с лукавым лисьим взглядом и прохладными ладонями, желание согревать которые можно возвести в причину просыпаться каждое слишком бессмысленное утро. Стоила ли потеря памяти таких откровений? Сравнивать трудно, но Тэхён откуда-то знает, что трудности всегда шли с ним нога в ногу. Как старается делать своими коротенькими тонкими ножками Мин Юнги. — Возьми меня за руку, — останавливаясь посреди потока людей, чуть взволнованно просит Тэхён, почему-то чувствуя себя жутко неуютно в толпе. Простого нахождения у плеча мало. Чтобы быть спокойным, Тэхёну нужно ощущать Юнги ближе и кожей.
— Да кто вообще захочет делать это? — припоминая недавние слова, передразнивает его Юнги с едкой улыбочкой, легко толкая Тэхёна в спину. — Просто иди вперёд. Чуть дальше есть одно очень уютное кафе и пара ресторанчиков, подающих восхитительную лапшу. Ты должен её попробовать.
— Ты стесняешься? — отходя к небольшому прилавку, лукаво и очень бархатным голосом спрашивает Тэхён, поглядывая на Юнги из-под чёлки. — Держаться за руки с парнем не очень хорошая затея, да?
Оглядываясь по сторонам, Юнги горестно вздыхает, задумчиво треплет жестковатые волосы на затылке и подходит к Тэхёну впритык. Он не против взять его за руку, не против во всеуслышание заявить о своей симпатии, не против даже поцеловать на этом самом месте, но вряд ли из всего этого получится хоть что-то хорошее. Люди ещё не готовы к тому, чтобы однополые пары выражали свою нежность друг к другу в общественных местах. Капризный Тэхён должен понимать это лучше других: он хоть и потерял память, но вовсе не дурак.
— Я бы даже мог нагнуть тебя раком прямо здесь, но меня не поймут, — кладёт на тэхёново плечо изящную ладонь и легко сжимает пальцы, горячо шепча в его ухо. Юнги привык придерживаться правил, чтобы оставаться человеком. Он не хочет показывать Тэхёну свою не самую лучшую сторону. У Тэхёна внезапные мурашки по телу и резко подогнулись колени. Этот игривый лисий взгляд, властная хватка и хриплый пошлый шёпот творят с ним странные вещи. Тогда, ночью, когда Юнги сказал те важные слова, Тэхён чувствовал себя примерно так же, растекаясь по постели сладкой патокой. Если такое бывало и раньше, как он выживал и не вымер? Если Юнги постоянно издевался над ним подобным образом, почему Тэхёну хочется не оттолкнуть его в сторону, а закрыть глаза на снующих рядом людей и совершить иного рода преступление? Всё-таки даже через две недели Юнги остался для Тэхёна большой загадкой, но… Он тоже так может. Тоже может быть самым настоящим маленьким Дьяволом.
— Мы можем зайти в ближайшую аптеку, рука об руку пройти к нужному стенду, жутко смущаясь взглядов человека за прилавком, ведь он всё поймёт по нашим глазам, а после уйти в какое-нибудь укромное место и…
— Молодые люди, не желаете ли купить парные брелоки или браслеты? — прерывает посягательство безобразно низким голосом на миново спокойствие невинный вопрос молодой хозяйки небольшой лавчонки, рядом с которой два парня решили поиздеваться над собственной выдержкой. Отшатнувшись друг от друга, словно ошпарившись, Тэхён невинно покраснел и завертел головой по сторонам, а Юнги нервно засмеялся и одёрнул подол футболки, хоть опасаться было абсолютно не за что. На самом деле, если говорить откровенно, для Юнги подобное в новинку. Его редко охватывала горячая страсть, он редко когда хотел поступать так безрассудно и вообще кого-то хотел. В случае с Тэхёном это скорее неправильно, чем хорошо, ведь он поступает эгоистично. Если бы их отношения начались так же, как у других людей, куда бы они зашли? Если бы Юнги не врал во всём, сблизился бы он с Тэхёном вообще? Они разного полёта птицы, разного темперамента люди, даже мыслят и смотрят на одинаковые вещи они абсолютно по-разному, только вот… Сейчас они сходятся. Сходятся буквально во всём. Это пугает, ведь Юнги с самого начала решил для себя не делать вещей, о которых потом придётся жалеть. Он решил не спать с Тэхёном из-за обстоятельств, но если так продолжится и дальше, вряд ли сможет сдержать собственное обещание. Этот засранец, кажется, целенаправленно подталкивает его к пропасти. — Смотри, — дёргает Тэхён Юнги за капюшон, резко потянув на себя. Юнги хочется убивать. — Смотри, какие красивые колечки. Давай купим? — показывает пальцем на простенькие, но милые парные серебряные кольца с маленькими фианитами. Такое больше подходит обычным парочкам, но если Тэхён хочет…
— Ты ребёнок маленький, что ли? — Юнги хрипло отчитывает его, как мамочка, и на самом деле хочет уйти от прилавка подальше. Кто знает, что подумала о них эта женщина, хотя какое Юнги вообще до всего этого дело? — Ну хё-ён, — Тэхён притопывает ногой показательно, явно издеваясь, и поджимает губы к носу, выглядя при этом невероятно очаровательно.
И вроде взрослый мужественный парень. И вроде харизмы в нём намного больше, чем в самом Юнги, а прибегает к таким постыдным методам. Он всегда был таким? Ким Тэхён, которого Шуга знал лишь на фотографиях, всегда являлся юнцом со слишком соблазнительным телом и не оставляющей шанса улыбкой? — Я хочу, чтобы у нас было что-нибудь парное.
— А то, что мы делим одну квартиру и постель, тебя уже не устраивает? — Юнги палится жутко на чуть повышенных тонах, краем глаза наблюдая за реакцией случайных прохожих: кто-то хихикает в кулачок, а кто-то закатывает глаза. Да и плевать. Что они там понимают вообще. Пусть лучше следят за своей личной жизнью.
— Я отработаю эти деньги уборкой, — продолжает канючить слишком умильно, да так мастерски, что даже опешившая продавщица готова бесплатно отдать ему своё сердце и ещё что-нибудь в придачу. Договаривает и тут же замолкает, несколько секунд испытывая невероятную призрачную головную боль, пронизывающую затылок иголками. Она пульсирует, разливается океаном и выворачивает наизнанку нервы, заставив тэхёновы колени подкоситься. Он хватается за голову, отчаянно зажмуривает глаза и чувствует сильную ладонь, придерживающую за локоть. В памяти его, как на старой засвеченной киноплёнке, проносятся не имеющие никакой связи кадры, и Тэхён стискивает зубы, боясь закричать. Одно место, второе, третье, чей-то гнусный голос и яркая мятная макушка в толпе. Что всё это значит?
— Тэхён, что случилось? — обеспокоенно хрипит Юнги, не давая ему упасть. В глазах плескается испуг. — Тэхён, ты меня слышишь?
— Слышу, слышу, — отпускает его так же внезапно, и Тэхён старается побыстрее отдышаться, так и не понимая, что произошло. Он твёрдо встаёт на ноги и мотает головой из стороны в сторону, желая вытряхнуть ворох бессвязных мыслей. Что эта была за боль? Что он видел? Что для него в прошлом значили те звучащие незнакомым голосом слова? Деньги. Задумываясь об этом сейчас, Тэхён осознаёт, что деньги по неизвестной причине были неотъемлемой частью его жизни, но почему именно они? Почему от упоминания о чём-то подобном его утерянная память дала о себе знать? Спросить бы у Юнги, но… Тэхён не хочет заставлять его волноваться. Сам. Он справится со всем сам. Пускай будет сложно, пускай не сразу, но ведь Шуга привёл его сюда именно за этим? Именно за тем, чтобы что-то вспомнить? Юнги страшно. Если подобным образом возвращается тэхёнова память, если многое может быть триггером, что тогда ему остаётся? Он ведь устроил всё это не для того, чтобы сразу закончить.
Он ведь и вправду не хочет, чтобы Тэхён вспоминал о своём слишком больном прошлом так быстро. Тэхён бежал от него, спрятался в себе и не хотел искать, но что же делает сейчас Мин Юнги, назвавшийся его парнем? Вся идея с самого начала была провальной. Вся задумка, базировавшаяся на местах, в которых Юнги встречал Тэхёна, чтобы внести в рутину радость, вдоль и поперёк неправильна, но как ещё он мог ему поверить? Иногда он смотрел с подозрением. Иногда он ставил под сомнение миновы слова и чувствовал, что его водят за нос, а Юнги уповал на фотобук, как на главное доказательство. Он не гений. Он идиот. Стоит ли продолжать, или он паникует раньше времени? — Ты что-то вспомнил? — теребит манжету тэхёновой рубашки беспокойно и заглядывает в мутные глаза; зелёная чёлка закрывает ровно половину. — Что-то важное?
— Просто шрам разболелся, — врёт слишком очевидно, но Юнги хватает и этого, чтобы вздохнуть с облегчением. Если бы важное, он бы давно уж собирал свою челюсть с асфальта, — ничего серьёзного.
— Пойдём домой? — Юнги убирает чёлку чуть дрожащими пальцами в сторону почти любовно, почти нежно и трепетно, беспокоясь о тэхёновом здоровье не на шутку. Он в этом виноват. Он должен это исправить. Он обязан окружить Тэхёна заботой.
— Никакого дома, — отрицательно машет головой Тэхён, ободряюще хлопает Юнги по плечу и сконфуженно улыбается озадаченной продавщице. Она, может быть, видела многое, но такое точно впервые. — Сначала парные кольца, а потом кафе — как ты и обещал.
— Эй, но я же не обещал ко… — хотел было возмутиться Юнги, но прикусил язык, смирившись с неотвратимым.
Спорить с Тэхёном он не может: почему-то хочется не прибить паршивца, а взять за руку и не отпускать. Не на людях, впрочем. Парные кольца куплены и лежат в красивой маленькой коробочке; Юнги безрадостно жуёт корн-дог, косясь на светящегося счастьем Тэхёна, продолжающего всё так же заинтересованно заглядываться на вывески и рекламные щитки. Они медленно движутся по Мёндону, наверное, уже часа два, но всё ещё не устали, и мелкие безделицы продолжали радовать глаз. Юнги то и дело подходил к магазинам техники, выглядывая интересные для него модели камер, а Тэхёна почему-то привлекала больших размеров одежда, цветастые галстуки, наборы для творчества и различного рода картины, подлинники которых стоят баснословные суммы.
Антикварная лавка, которую Тэхён так хотел найти, оказывается, закрылась ещё в прошлом году, но и это не омрачило поднявшегося настроения. Плевать на проблески прошлого, плевать на звоночки с той стороны, ведь Юнги, ворчащий и негодующий из-за того, что поленился взять с собой хотя бы «Полароид», вызывал беззлобный смех и обоюдные подколки. Им и вправду хорошо друг с другом. Друг с другом они могут быть настоящими, хоть Тэхён и не уверен, может ли таковым себя считать. Каждый из них врёт по одному и тому же поводу, но кто сказал, что они не могут быть счастливы просто от того, что вместе, даже если до этого и не были никогда? Заныли ноги, припекло солнце, замучила жажда и проснулся голод. Зайдя в один из известных на Мёндоне ресторанчиков, они осилили по тарелке лапши и немного отдохнули, остудив головы. Дальнейший выбор пал на кино или пробродить по большому универмагу и подобрать Юнги что-нибудь более подходящее летнему зною, но «Старбакс» не оставил им и шанса. Ввалившись в прохладную кофейню, они тут же упали на мягкие диванчики, и сводящий с ума запах кофе не позволил Юнги уйти оттуда так быстро. Холодный американо для него — панацея от всех хворей и болезней, а вот Тэхёну по вкусу, оказывается, шоколадный фраппучино. Знал бы с самого начала, радовал бы каждый день, а так остаётся списывать неосведомлённость на рассеянность и усталость. Что ещё Тэхён любил в прошлом? Как относился к таким людям, как Юнги? Новый Ким Тэхён для него мало чем отличается от старого, только лишь этими зелёными прядями, но так бы хотелось знать его с самого начала. Иметь много денег, на самом деле, хотелось тоже, хотя… Как бы он отреагировал, если бы совершенно посторонний человек выплатил за него все долги? Вопрос о долгах, в принципе, так и оставался открытым. Разобрался ли с ними Тэхён? Он попробует узнать об этом позже.
— Мин Юнги-щи, вы выйдете за меня замуж? — развернув подарочную упаковку под столом, елейно и очень бархатно мурлычет Тэхён, протягивая Шуге кольцо с видом переевшего сметаны большого кота; в глазах пляшут всё те же чёртики. Соблазнителен до неприличия.
— Это кому ты тут замуж выйти предлагаешь, а? — прищурившись, смотря в бесстыжие темнеющие глаза, совсем не злится Юнги, ведь забавно и хочется хохотать. Где это видано, чтобы ему задавали подобные вопросы? Он выглядит слишком мягко и податливо? Он достаточно женственен, чтобы можно было обнаглеть настолько? — Я тебе наивная школьница, что ли, которая клюнет на любого проходимца с колечком за пятнадцать тысяч вон?
— А я приумножу стоимость кольца своим обаянием, — тянется через столешницу за миновой рукой настойчиво и всё же хватает за мизинец, резко дёргая на себя, когда тот скорее от вредности пытается отстраниться. Юнги от подобной неожиданности чуть не врезается животом в стол, но вовремя выгибается, громко чертыхнувшись. Воркующая парочка напротив смотрит на них с заинтересованностью. — Совсем уже чокнулся, дурачок, — негодует Юнги хрипло, под нос, но с благоговением наблюдает, как Тэхён медленно, закусив кончик языка, надевает несчастное парное кольцо на его безымянный палец левой руки. Себя он, значит, не помнит, а о подобных вещах осведомлён? Чего ещё Юнги не знает об этом засранце? — Теперь твои руки выглядят ещё сексуальнее, — полностью удовлетворённый своей работой, Тэхён отпивает фраппучино, смачивая пересохшую глотку сладостью, и надевает второе колечко себе туда же, довольно улыбаясь. Он ведь приручил его, да? Если не выбросил, если не ругается и закатывает глаза, всё в полном порядке, так?
— Не снимай его, ладно? Это будет нашим обещанием быть друг с другом и в горе, и в радости, — басит очень низко и прыскает в кулак с того, как Юнги краснеет от злости вперемешку со смущением. Немного не угадал. Совсем чуть-чуть. Тэхёну нравятся неоднозначные миновы реакции. Ему нравится, как он надувается и проявляет характер. Такой маленький, но в его теле, казалось, уживаются две совершенно разные личности. И как Тэхёна угораздило? Всего каких-то две недели назад он смотрел на Юнги со страхом, подозрением и называл милым, а сейчас готов и вправду податься под венец. Интересно, а на его счету в банке есть хоть какие-то средства в качестве приданного? Мысль скорее шуточная, но почему-то беспокоит его всерьёз. Вряд ли они доживут до окончательного помутнения рассудка, но позаботиться заранее можно же, да? Наблюдая, как господин «да кто вообще будет с таким придурком в радости» давится своим кофе, Тэхён загадочно улыбается и закидывает эти неестественные для парня его возраста мысли в воображаемое баскетбольное кольцо. Они разговаривают практически ни о чём ещё несколько часов: Тэхён спрашивает о различных мелочах и пытается выстроить картинку из своих вкусов и предпочтений, но Юнги не может сказать ничего конкретного, вспоминая лишь рассказы однокурсников. Разговор виляет от прошлого к настоящему, но Тэхён не интересуется большинством значимых вещей. Он не спрашивает об учёбе и родителях, не спрашивает о возможных друзьях и работе. Почему-то всё это не имеет для него никакого значения, но Шуге кажется, что Тэхён просто старается не подавать виду или ему немного страшно. Юнги было бы страшно тоже. Он мысленно выдыхает с облегчением и старается не сболтнуть лишнего, на самом деле душевно умирая от слишком доверчивого тёмного взгляда. За окнами кафе значительно темнеет, а Тэхён потягивается грациозно и смотрит на экран смартфона, до этого совсем позабыв, что взял его с собой. Абсолютно бесполезная вещь, учитывая пустую записную книжку и никаких пропущенных звонков. Он был одиноким? У него не было друзей? Впрочем, поглядывая на вымотавшегося Юнги, Тэхён считает, что никто другой ему и не нужен. Может, и стоило бы разузнать побольше, но что-то кричало и выло внутри: не стоит лезь в зыбучие пески. Иногда казалось, что блокатором для воспоминаний являлся сам Тэхён. Людей на улицах Мёндона стало лишь больше, зажглись яркие огни и неоновые вывески. Зрелище завораживающее и ослепительное: куда ни глянь, везде пестрят различных цветов лампочки, отражающие свет от стеклянных витрин и безделиц-сувениров на прилавках. С открытым ртом, выворачивая шею под опасным углом, Тэхён двигался медленно и часто останавливался посреди улицы, а Юнги толкал его в спину и раздражённо бурчал под нос, успев купить обоим по патбинсу. Они добрались на метро до Хондэ глубоким вечером; Тэхён, явно желая поиздеваться ещё больше, весь путь дремал на миновом плече, смущая своими действиями, а Юнги щипал паршивца за мощную ляжку и слушал тихие, но очень милые проклятия, игнорируя не слишком дружелюбные взгляды. На выходе их встретила вожделенная прохлада, высыпавшие на улицы танцевальные кавер-группы и уличные инструментальные бойзбэнды, собирающие вокруг себя невероятно большое количество народа. Тэхён, помня, что Юнги говорил днём назад, сразу же потянул его к одной из толп, протиснувшись в первые ряды и с упоением наблюдая, как парни не младше него заставляют девушек хвататься за сердечки своими мощными танцами. Тэхёну они нравились тоже. А ещё ему нравился вот тот парень с синими волосами, танцующий под что-то старенькое, но невозможно сексуальное, а ещё чуть дальше кто-то играл на скрипке ту же песню, что он слышал сегодня из одного магазинчика, а вот там посреди дороги виднеется небольшая сцена, и кто-то говорит в микрофон. Интересного вокруг так много, что Тэхён и не знает, куда ему податься, скитаясь от одного скопления народа к другому, поздно замечая, что за край рубашки его никто не держит. Юнги. А где Юнги? Шуга потерял Тэхёна из виду спустя пятнадцать минут, с небывалым до этого беспокойством и страхом снуя меж толпами, выглядывая кристально белую рубашку и тёмно-русую макушку, однако натыкался на случайных прохожих и совершенно не знал, что ему делать. Мысль позвонить и спросить, где этого придурка носит, отпала после нескольких матных слов о собственной забывчивости: забегавшись, он даже не счёл нужным записать тэхёнов номер телефона, да и вернул его с абсолютно чистой записной книжкой, удалив множество номеров со старых подработок. Задыхаясь, он бегал от одного похожего студента к другому, побеспокоил нескольких продавщиц из бутиков поблизости и залез в длинную клубную очередь, однако вечерний Хондэ — практически улей, где найти друг друга без горящих огнём опознавательных знаков точно нереально.
Пребывая в полном отчаянии и борясь с пощипыванием в носу, ведь Тэхён со своей чёртовой амнезией вряд ли способен самостоятельно добраться до его дома, Юнги даже надумывал бежать в полицию и просить помощи там, но внезапно нашёл Тэхёна у яркой витрины с бегающим взглядом и протяжно взвыл, направляясь к нему с самым воинственным видом. Раздосадованный и злой, он хочет нарычать на него и выписать пару пинков, но чуть ли не стекает на асфальт потоками талой воды, когда видит выражение тэхёнова лица: ещё не Хатико, но бесконечная радость и отсутствующий виляющий хвост. Подойдя совсем близко, Юнги смотрит на него несколько секунд абсолютно серьёзно, находит в глазах тысячу извинений и решительно берёт не за запястье и рубашку, как привык, а за руку, вмиг переплетая пальцы. Ему начхать, что о нём подумают другие. Ему всё равно, как расценят двух держащихся за руки парней. Он устал, хочет спать и ему плевать с Юксам Билдинг на все правила и предрассудки. Дёрнув Тэхёна с места, не заметив удивления и не услышав оправданий, Юнги тащит его вглубь квартала и сжимает пальцы в своих лишь крепче: он извлёк урок и больше не собирается отпускать от себя чёртового Ким Тэхёна даже на шаг, ведь потерять его — то же самое, что потерять себя.
— Я же, чёрт тебя дери, просил не отходить от меня далеко, так какого хрена ты свалил в неизвестном направлении? — негодует Юнги, зажимая кнопку лифта свободной рукой, всё ещё не расцепляя хватки: хотел этого, так пусть получает сполна.
— Прости, я просто засмотрелся, — опустив глаза на переплетённые пальцы, Тэхён чувствует себя самым счастливым человеком. Ему нравится. Ему безумно нравится, как смотрится рука Юнги в его руке. Ему безумно нравится, что его ладонь сейчас горячая, а сам Юнги тихо злится, но на самом деле чувствует тепло и медленно умирает внутри. — Не знаю, откуда у меня такая тяга к творчеству, но побороть её очень сложно.
— Сложно ему, — передразнивает Юнги хрипло, затаскивая Тэхёна в лифт. — Сложно просто быть рядом, да? Титанические усилия, значит, нужно прилагать, чтобы я не бегал за тобой со страхом больше никогда не найти? Хватило мне уже однажды, так что засунь свою тягу куда подальше и просто держись у плеча. Ясно тебе, хренов Ким Тэхён?
— Вполне, злобный Мин Юнги, — Тэхён смотрит на него очень пристально; темнеющие глаза подёрнуты туманной дымкой. Такой, раздражённый, но выкладывающий всю правду, он нравится Тэхёну просто до невозможного. Можно ли так? Можно ли утонуть в нём и не выплыть? Лифт медленно поднимается на шестой этаж, а где-то между четвёртым и пятым звучит преступно глубоким баритоном: «Поцелуй меня, хён», — и Ким Тэхён оказывается прижат к стенке и полностью повержен в сводящих с ума чутких руках.