Глава 6: Кровь, и золото
Маленькие пальчики сжимаются, обхватывают её указательный, как будто просят остаться. Глаз — туманные, мутные, без движения. Молчание — самое страшное. Ни крика, ни вздоха. Только кровь у её ног. Горячая, липкая, как вино на мраморе. Лейла тянет руку — но ребёнок исчезает. А на ладони — не он, не плоть. Кинжал. Маленький. Женский. С её инициалами на рукояти.
Она проснулась в крике. Горло саднило, тело дрожало от холода, хотя вокруг были парча, подушки, ароматы розового масла.
Она встала резко — как будто бежала от огня, от прошлого, от себя. Под ногами — мягкий ковёр, под пальцами — подол халата, который она сорвала в спешке.
Но кровь осталась.
На правой руке. Внутри ногтей. Тонкая полоса на запястье. Она стирала её, оттирала, царапала кожу — но та всё ещё была там.
Служанки не смели зайти. Она закричала, чтобы оставили. Мир ещё был зыбким, как после дурмана.
И именно тогда — удар гонга.
С прибытия.
Из верхнего двора.
— Кто... — выдохнула она.
— Сафар приказал встречать лично. Новая жемчужина Востока. Дочь шаха Эламира. Зовут... Мираэль.
Лейла застыла. Имя звенело в висках. Как молитва — или проклятие.
Она вышла на террасу. Высоко, с видом на ступени. И увидела:
— золотая колесница,
— шёлк, расшитый звёздами,
— шаги, как танец.
— лицо, будто вырезанное из лунного света.
Мираэль.
Светлая кожа, волосы цвета янтаря, огромные глазища с длинными ресницами. И когда Сафар подошёл — его лицо изменилось.
Он не улыбался. Но он смотрел.
Долго. Не как на вещь. Не как на наложницу.
Как на выбор. Как на возможность. Как на жену.
Лейла не двинулась с места.
Она просто слегка сжала пальцы на запястье, откуда не уходила кровь.
Улыбка не появилась. Губы остались прямыми.
Но внутри неё, тихо, без истерики, рухнуло всё.
Словно её выкинули из дворца.
Словно она умерла, но тело осталось стоять.
И в этот момент Айдан — из тени. Он увидел её.
И впервые за всё время — испугался.
Не за неё. За всех остальных.
Она шла по коридору, как призрак. Никто не осмеливался заговорить.
Слуги прятали глаза. Охрана замирала.
Даже ветер в саду, казалось, стих.
"Мираэль достойна быть султанской женой."
"Говорят, она — как сама Луна."
"А Лейла... Лейла сходит с ума."
Она услышала. Всё.
Каждое слово.
Каждую каплю яда.
И запомнила.
Когда дверь её покоев закрылась — тишина звенела.
Лейла подошла к зеркалу.
Лицо было всё тем же — тонкие брови, точёный подбородок, губы, что некогда смеялись только для Сафара.
Но глаза...
В них больше не было жизни. Только лёд.
Лёд, в котором можно утонуть.
Она взяла нож. Маленький, острый.
Сначала срезала одну прядь — она упала на пол, как шёлк.
Потом вторую.
Потом — целый замах.
И в зеркале осталась женщина с короткими, неровными, дикими волосами.
Не наложница. Не игрушка.
Хищница. Без грима. Без притворства. Без надежды.
На полу — чёрно-фиолетовый водопад её былой мягкости.
Под ногами — шелест прежней Лейлы.
— Смотри, Сафар... — прошептала она в зеркало. —
Ты слепой.
Ты выбрал луну.
А я — ночь. И я вернусь.
Она вышла — без покрывала, без жемчугов.
И весь гарем онемел.