Прикосновение Судьбы [Сэмюэль & Эмма]

Сэмюэль Мионе

Мы направлялись в нашу спальню.

Эмма была также в моих объятиях, как бы ей не хотелось, но эти объятии отличались от других... она была зажатой и напуганной. Она дрожала, как осенний лист, и дрожь в ее теле была, точно, не из-за холодна.

Я это знал, я чувствовал страх в людях, для меня это было не в новинку.

Блядь, Эмма была такой миниатюрной и легкой, что я пугался, что сломаю ее. Сколько она скинула за эти четыре дня?

— Принцесса, я же говорил, что принимаю тебя с килограммами, с какого черта, ты так похудела?

Эмма привычным ей способом промолчала, она боялась, поэтому предпочитала игнорировать, либо снова голоса не давали ей покоя.

Я медленно положил Эмму на кровать. Она резко зажала ноги, и сжимала полотенце в области груди так, будто боялась, что я ее раздену, или быть точнее, изнасилую. Но я не собирался этого делать, больше никогда в жизни не собираюсь унижать ее таким способом. Она этого не заслуживает, она не заслуживает такого конченного кретина, как я.

Я наблюдал за Эммой, и смотрел на нее сверху вниз, но она не смотрела в мою строну, она пялилась на пол, как будто до сих пор в трансе... Либо она не хотела вспоминать тот кошмарный день.

Эмма так сильно сжимала полотенце, что я заметил покраснение в области груди. Грудь, которая становилась в два раза больше заводил меня еще сильнее. Блядь, даже в таком положении Эмма заставляет пульсировать мое тело. Любая версия Эммы заставляет меня кипеть кровь в венах. Блядь, ее мокрые волосы ели доходили до ее плеч, и капли волос стекали по ее груди. Мне просто хочется стянуть эту тряпку и нырнуть в нее.

Убрав прядь волос с ее лица, Эмма вздрогнула, но не посмотрела в мою сторону. Я не собирался ее трахнуть, не сегодня, не сейчас, как бы не хотелось. Мы должны были разбираться с ее психикой.

— Не надо, прошу.

Я понимал о чем она говорит, Эмма вспоминала тот ужасный день.

— Я не буду этого делать.

Я сел на корточки, чтобы успокоить ее, но Эмма зажмурила глаза и подняла свои руки в знак протеста... Она дрожала, но это не от срыва.

Я взял ее за обе руки, и начал оставлять нежные поцелуи на внутренней стороне ладони.

Мне нужны были ее прикосновения, они были моими, все ее тело принадлежала мне. Моя Эмма, моя женщина, моя принцесса.

— Посмотри на меня. — мой голос был спокойным и тихим, я не хотел пугать ее больше.

— Я... я боюсь.

Положив ее руки на свои плечи, я обнял ее за тонкую талию и положил свою голову на ее грудь. Я почувствовал сладкий аромат своей женщины. Блядь, мне нужны были ее объятия здесь и сейчас, мне нужна моя Эмма.

— Что ты... что ты делаешь? — заикалась она.

— Пытаюсь вернуть свою Эмму.

— Тебе не... тебе не противно?

Чего, блядь?!

— Нет, ни капли, выкинь это из головы. Моя принцесса никогда не может быть противной.

Эмма дрожащими руками начала гладить по моим волосам, хоть и она была неуверенна в этом, я вздохнул. Блядь, я чувствовал себя псиной, который нуждался в объятии своего хозяина. Ничего не может быть лучше, чем находится в объятии своей женщины.

— Лучше бы... — начала она говорить и я поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Лучше бы ты насиловал меня день и ночь, но не говорил мне те ужасные слова.

Слезы начали течь по ее щеке, и мне от этого становилось хуевее.

— Я знаю, что я не идеальная и проблемная, но почему ты так поступил со мной? Чем я заслужил такое отношение к себе?

— Ничем. — резко сказал я. — Ты не заслуживаешь такого отношения, ты не заслуживаешь такого кретина, как я.

— Ты унизил меня, назвал меня грязной шлюхой.

— Нет. — вскочил я с места. Эмма дернулась и откинулась назад. Она закрыла свое лицо руками, и начала плакать.

Блядь, я называл ее шлюхой, потому что был зол, и я ненавижу себя за это.

— Не надо. — возразила она.

Я навис над Эммой и оставил нежные поцелуи на ее шее, переходя к груди.

— Посмотри на меня.

Она проигнорировала меня.

— Эмма. — в этот раз мой голос был груб, поэтому Эмма медленно отпустила руки.

Эмма посмотрела на меня опухшими заплаканными глаза, хоть ей этого не хотелось.

— Ты не шлюха, абсолютно, нет. Ты моя жена, моя женщина, но не шлюха, поняла? — большим пальцем я погладил по ее мокрой щеке.

Эмма кивнула.

— Я сейчас пойду в душ и дам тебе время прийти в себя, успей за это время и одеться, хорошо? Пятнадцать минут достаточно?

Снова кивок.

— Отлично.

Я приподнял Эмму, чтобы она была в сидячем положении, затем протянул ей черную шелковую пижаму, которая лежала рядом.

— Нет! — возразила она. — Они грязные.

Они грязные... прям как я... говорила она.

Я знал, что Эмма надевала их утром, но я не стал возразить ей. Если ей так легче, пусть сделает так, как хочет.

Подойдя к ее тумбочке, я схватил ее новую белую шелковую пижаму. Она была такого же фасона, как и предыдущий. Я посмотрел на тумбочки, блядь, они все были мешковатыми и закрытыми. Таким способом Эмма пыталась оттолкнуть меня от себя, но увы, у нее нихуя не получилось, и не получится. Мне от этого хотелось смеяться, но я продержался из-за Эммы. Не хочу разозлить ее... не сейчас.

— Спасибо. — поблагодарила она.

Подойдя к гардеробной, я схватил свои пижамные штаны, затем направился в душ.

***

Я вернулся спустя пол часа. Я хотел дать Эмме больше времени, чтобы она могла собраться с мыслями.

Вернувшись в спальню, я заметил, как Эмма сидела в постели и расчесывала свои мокрые волосы. На ней была та самая шелковая пижама, которая прикрывала все ее тело. Это выглядела слишком даже мило.

— Я позвала тебя, но ты не услышал. Тебе постоянно кто-то названивает. — сказала она, и я услышал тревогу в ее голосе.

Блядь, кто может звонить мне в это время? Если это отец, то отключу к чертям собачьим. Я уже сказал, что хочу провести время со своей женой, и никаких возращений не будет.

Я подошел к шкафчику, схватив телефон я заметил восемь пропущенных и шесть звонков... Эта была Грейси.

Я зашел в сообщения и заметил очередные обнаженные фотки Грейси... Я всегда игнорирую такую хрень, я не подросток, который нуждается в нюдсах шлюхы, меня это давно не заводит. Если мне понадобится шлюха, то я встречусь с ней, трахну ее и мы разойдемся.

Я был рад тому, чтобы Эмма могла увидеть эти сообщения. Блядь, эта была бы очередная ссора, причем из-за какого-то шлюхи.

Если бы меня спросили, кого ты хотел трахнуть? Силиконовую шлюху, которая постоянно кидает нюдсы, или женушку, которая прикрывает свои прекрасные формы и отталкивает тебя любимыми способами... то я выбрал бы второй вариант.

Я усмехнулся от этого.

— Ты можешь пойти к ней, если хочешь, я не буду вмешиваться в вашу жизнь. — сказала Эмма.

Чего, блядь?! Откуда она узнала?!

— С чего ты взяла, что это она?

— По твоему выражению лицу заметно, что это она.

— Я не пойду к ней. И если ты думаешь, что за эти четыре дня я трахал ее, то глубоко ошибаешься.

Эмма положила свою расческу на комод, затем поправила подушку. Все свои вещи она хранила рядом с собой, она не хотела зависеть от кого-то, как бы не старалась. И мне это нравилось, моя гордая независимая женщина.

— Ты можешь дать мне снотворную, они там же в шкафчике, я бы взяла сама, но Лаура держит их от меня подальше.

Открыв шкафчик, я увидел дохуя таблеток. И все это она глотает?! Блядь, девяносто процентов ее тела состоит из этих дряней.

— Детка, ты была бы ахуенной дилершей. — пошутил я, и Эмма слегка хихикнула. Это первый ее смех, после нашей ссоры.

— Либо наркоманкой, которая зависит от снотворных.

Я на секунду задумался о ее словах, ведь Эмма была права, она зависла от этих таблеток, без них она никак не справлялась.

— Как насчет того, чтобы избавиться от них с сегодняшнего дня?

Я подошел к ней, затем присел на корточки. Эмма притихла, затем прикусила нижнюю губу. Блядь, слишком невинно и слишком возбуждающе. С какого хуя, блядь, Эмма.

— Я не думаю, что это хорошая идея, мне тяжело без них. Они затыкаются, благодаря им.

— Мы найдем другой способ заткнуть их. Ты ведь понимаешь, что это уже зависимость.

— Не правда, если мне от них становится легче, это независимость.

— Все наркоманы так говорят.

— Я не наркоманка, я — больна, это разные понятия.

— Ты не больна, ты просто ищешь легкий путь, чтобы облегчить себе жизнь. Ты глотаешь эти таблетки, чтобы заснуть и убить время.

— Даже если это так, то зачем тебя это волнует?

— Ты моя — жена, и я не хочу, чтобы моя жена торчала на таблетках.

— Прости, что я не вхожу в твои стандарты «идеальной жены», но я принимала их и до тебя и приму их сейчас тоже.

Блядь, я пытаюсь быть спокойным, но, сука, с ней тяжело... с ней, пиздец, как тяжело. Держись, Сэмюэль... держись.

— Я понимаю, тебе без них тяжело, но мы должны избавиться хотя бы от половины того, что ты пьешь.

Я погладил по ее щеке, затем она посмотрела мне в глаза. Впервые за это время, она взглянула на меня по собственному желанию.

— Ты ведь понимаешь, что это может навредить тебе в будящем?

— В будущем? — переспросила Эмма.

— Когда у нас будут дети...

— Нет. — резко сказала она, затем убрала мою руку с щеки. Что, блядь, происходит?! — Не будет никаких детей, забудь об этом.

Чего, блядь?! Мне плевать, хочет Эмма этого или нет, но дети у нас будут.

Эмма положила свою голову на подушку, затем отвернулась ко мне спиной.

— И почему это?

Она тяжело вздохнула и снова проигнорировала меня. Я, предварительно, знал ответ на этот вопрос, но я хотел услышать от нее.

— Я не услышал ответ на свой вопрос. — в этот раз мой голос был груб и суров.

Эмма уткнулась в подушку еще сильнее, и проигнорировала меня снова.

— Эмма, блядь.

Я схватил ее за плечо, затем повернул к себе... Блядь... она плачет. С какого дня, она научилась плакать в беззвучном режиме?

— Принцесса... ты чего?

— Я сама с собой не справляюсь, Сэмюэль. Какие еще дети?

Эмма была права. Ей было в два раза тяжелее, чем другим, но мы это исправим, как бы она в это не верила.

Я отодвинул Эмму чуть-чуть подальше, затем лег в постель рядом с ней. Схватив ее за бедра, я усадил ее на свой член. Эмма покраснела и снова прикусила нижнюю губу. Сверху она была еще сексуальнее, блядь, она была ахуенной в любом положении.

— Сэмюэль, я не...

— Расслабься, я просто хочу обняться.

— Обняться? — переспросила она.

Я подвинул ее к себе ближе, затем обнял ее за тонкую талию. Эмма положила свою голову мне на грудь и я почувствовал тепло своих руках, тепло, которая исходила от моей женщины.

— Ничего не может быть прекраснее, чем находиться в объятии своей жены.

Эмма притихла... Она по привычке начала водить своим кончиком пальцем по моим татуировкам на груди.

Мы были в таком положении несколько минут, и я не возражал Эмме за молчаливость. Впервые мне стало хорошо от тишины, либо я смирился с молчаливостью Эммы.