Прикосновение Судьбы [Сэмюэль & Эмма]

Сэмюэль Мионе

Выходя из машины, я направился к себе домой. Самое странное то, что я не хотел приезжать, я не хотел видеть заплаканное лицо Эммы, я уже морально был готов к ее крикам и срывам.

Мысленно я уже воображал, как она выглядит: снова похудевшая, ужасные скулы на щеках, опухшие красные глаза, мешки под глазами, даже еще хуже...

Я направился к двери и дверь резко открылся... Эта была Лаура. По ходу, она единственная, кто радовался моему возращению.

— Наконец-то. — вздохнула она и улыбнулась мне.

Лаура выглядела так, как будто ждала этого момента много лет. Я понимал, что ей было тяжело. У нее были двое детей, еще и Эмма... Учитывая того, что Эмма может быть невыносимой и капризной, это усложняла ее работу в два раза.

В доме была тишина, ни одного звука, ни одиного голоса, такое ощущение никто не живет в этом доме. Раньше для меня эта был норма вещей, но сейчас, когда я —женатый мужчина, это выглядит невыносимо.

— Где она? — мой голос был также суров и строг.

— В ванной. — сказала она с грустью. — Это уже четвёртый раз, последний. — добавила она.

Я направился в комнату Эммы, а за мной Лаура. Я мог бы отправить ее домой, но я боялся, что Эмма сорвется и поэтому решил, что ей лучше остаться здесь.

Когда мы направлялись в комнату, я услышал голоса на кухне... Это были уборщицы.

— Эта женщина больная на голову. — говорила одна из них.

Я схватил Лауру за локоть и остановил ее, она вскрикнула от испуга... Жестом я показал, что ей нечего бояться, просто нужно помолчать, и она кивнула.

— Что на этот раз? Опять сменила простыни? — спросила другая уборщица.

— Да, я их только утром сменила.

— У всех богатеньких свои странности. — усмехнулась та.

— Это совсем не смешно. Я не пойму, что ее не устраивает? Такую, как она вообще в жены не берут, она должна радоваться, что вышла замуж за Мионе.

Это, блядь, я должен радоваться, что женат на Эмме. Никто не продержался со мной даже две минуты, а Эмма много вытерпела из-за меня.

Я ели сдержался, чтобы не убить их обеих, но я лучше продержусь... Они явно что-то не договаривают.

— Хватит жаловаться, делай свою работу.

— Ладно, она больная на голову, это понятное дело, но... Мистер Мионе... По нему вся Чикаго сохнет, а он выбрал ее, сломанный товар.

Сломанный товар. Так, блядь, они называли мою женщину?!

— Сломанный товар?! — переспросила другая.

— Ну она не ходит, еще и больная на голову. Постоянно моется и глотает таблетки, я даже не буду в шоке, если она окажется наркоманкой. Ее вообще нужно закрыть в психиатрической лечебнице. — смеялась эта дрянь.

— Ты больная на голову, если издеваешься над болезнями людьми. Заткни свой рот и делай свою работу, если Мистер Мионе услышит... — сказала та. У нее в отличие от другой, были мозги.

— Он не услышит, его уже, как четыре дня нет. Наверное, нашел себе подружку, которая умеет стоять на ногах. — смеялась эта дрянь.

Я вскочил с места, и направился на кухню. Эти тупицы заметили меня, и ахнули от страха. Они так испугались, что одна из них уронила простыни, которые находились в руках.

— Мистер Мионе, я не хотела...

Я схватил за горло одной из них, точнее ту дрянь, которая унижала мою женщину... Я прижал ее к холодильнику.

— Теперь повтори, смотря мне в глаза.

Эта дрянь краснела от моих рук, она закатила глаза, потому что ей было тяжело дышать.

— Кто дает тебе гарантию, что ты выйдешь отсюда живым? Кто дает тебе гарантию, что я не выстрелю тебе в ногу, что ты сможешь ходить?

Она покачала головой, и начала плакать. Она боялась, что я убью ее, правильно и делает, меня нужно бояться.

— Мистер Мионе, прекратите, она того не стоит. — проговорила Лаура, хотя в ее голосе я слышал страх.

— Теперь слушай меня, тупая дрянь. Если ты сейчас останешься в живых, то благодаря тому, что моя жена в этом доме.

Я никогда бы в жизни не убил женщину, но пугать ее таким способом было правильнее.

Убрав руки с ее шеи, она схватилась за горло своими руками, затем начала тяжело дышать и кашлять.

— Ты уволена, бери свои вещи и катись нахрен из моего дома. — сказал я, и она исчезла из виду... — А ты будешь выполнять работу на место нее, если я услышу... — обращался ко второй.

— Такого больше не повторится. — сказала она со страхом в голосе.

С дрожащими руками, она схватила простыни с пола и скинула их в стиральную машину... Я посмотрел на стиральную машину и задумался о том, почему Эмма постоянно меняет их... Что в ее голове?

— Ты можешь уйти. — приказал я уборщице, она кивнула и исчезла из виду.

Спустя несколько минут, я направился в комнату Эммы, а за мной Лаура.

Я постучался в дверь... Тишина... Мы переглянулись с Лаурой и промолчали.

— Может она не слышит, либо спит. — это были догадки Лауры, но, что на самом деле происходит за дверью мы узнаем.

Лаура говорила, что Эмма принимает ванную, может она вправду не слышит.

Войдя в комнату Эммы, я почувствовал родной запах... запах карамели... запах моей Эммы, моей принцессы.

Блядь, как же я по ней скучал. Скучал даже не в интимном плане, а по ее разговорам, по ее шуточкам, по ее ревностями, даже по ее ссорам.

Посмотрев на чистые бежевые шелковые простыни и сложенные черные пижамы Эммы, я заметил, что рядом с комодом ничего нет. Раньше там лежали ее любимые книги и планшет, но в этот раз все было пусто.

— Она их все выкинула.

Блядь, я помню, как Эмма говорила о том, что не чувствует себя одинокой, когда читает их, и, как ей становится легче, когда переживает за отношения книжных героев, быть точнее, таким способом она забывает свои проблемы, и переживает за проблемы других.

Я подошел к шкафчику Эммы, где лежали ее пижамы... Я открыл ее... пусто.

— Их тоже.

— Я вижу.

— Она заказала новые, они лежат у нее в комоде, рядом с кроватью.

— Ты ее одеваешь?

— Нет, она не разрешает, она никого не подпускает к себе.

— Я понял, ты можешь идти.

Спустя несколько секунд Лаура исчезла.

Я направился к двери ванной... Я постучался... Тишина... Такое ощущение сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

— Эмма. — отозвался я, снова тишина.

Резко открыв дверь, я вошел в комнату...
Самое странное то, что Эмма даже не вздрогнула от моего присутствуя, даже не посмотрела в мою сторону... Она смотрела прямо в одну точку так, как будто о чем-то задумалась, либо до сих пор была в шоковом состоянии.

Эмма сидела в ванной, и было слишком много пузырьков, и слишком много запахов карамели...

— Эмма. — мой голос был спокойным, почти что тихим. Я медленными шагами подходил к ней, но она даже не дергалась.

Подойдя к ней, я сел на корточки. Сейчас я увидел самую худшую версию Эммы, даже хуже, чем в прошлый раз.

Исхудавшая до костей, так что я мог заметить опять эти ужасные скулы, покрасневшее лицо и тело, фиолетовые мешки под глазами, маленький шрам над бровью, и слишком много шрамов на теле... По ходу она сдирала кожу, когда мылась...

— Эмма. — снова тишина.

Волосы... они были мокрыми и короткими, они были чуть выше плеч. Это единственное, что мне нравится в ней на данный момент. С короткими волосами она выглядела взрослее и женственнее.

Я дотронулся до ее волос, и она вздрогнула, но не издала ни звука. Это не та реакция, которую я ожидал. Я думал, она закричит и попросит меня выйти, но тут она просто молчала... О чем она думала?

— Я сбилась... — сказала она хриплым и уставшим голосом. Но до сих пор не смотрела в мою сторону, она была в трансе.

Наконец-то, она заговорила, но я понятие не имею о чем она.

— С чего ты сбилась?

— Я не могу считать... голоса... они не затыкаются... и цифры перемешиваются в голове. — тараторила она, но я до сих пор не понимал ее.

Эмма закрыла глаза и резко дернулась, затем замычала так, как будто что-то ее не устраивала.

— Поможешь мне считать? — она посмотрела мне в глаза, и в них я увидел грусть и надежду. Она разговаривала так, как будто несколько дней назад не я ее насиловал.

— Конечно.

Я понятие не имел, что нужно считать.

Эмма схватила шампунь за спиной и налила на свою ладонь. Теперь понятно, почему так пахнет, слишком много карамели для коротких волос.

— Раз... — она начала мыть голову, точнее сдирала кожу головы. — Раз... — повторила она...

Спустя несколько минут она все смыла и повторила заново... также налила на ладонь шампуня, затем начала считать.

— Два... два. — проговорила она. Когда она мыла голову, она одновременно качалась, это ее успокаивала... Снова смыла...

— Три... три...

— До скольки нужно считать? — спросил я, она закрыла глаза, затем дернулась... я сбил ее.

— Три. — она решила проигнорировать меня и продолжала повторять одно и то же.

Я пытался дотронутся до плеча Эммы...

— Нет...— вскрикнула она, затем дотронулась до плеча, где я пытался дотронуться. — Ты трогал меня...

Эмма схватила мочалку и начала сдирать свою кожу, где я пытался прикоснуться...

— Раз... раз... — снова начала считать... Эмма настолько давила на свою кожу, что даже я начал замечать покраснение.

— Эмма, остановись.

— Два... два... — с каждым разом все хуже и хуже. Я схватил за локоть Эммы и остановил ее.

— Нет, заткнитесь уже. — закричала она, затем вырвалась из моих схваток.

Блядь, что ей такое говорят, что она не может заткнуть их к чертям собачьим.

Эмма закрыла свое лицо руками и начала рыдать, одновременно, задыхаясь...

— Мне тяжело все дается. — призналась она.

— Эмма. — мой голос был спокойным, я не хотел давить на нее.

В этот раз я дотронулся до ее волос, и она не вздрогнула... Ей неприятно, когда я касаюсь ее тела, но, когда я трогаю ее волосы, она реагирует по другому.

— Что они говорят тебе? Скажи мне, и мы решим это вместе. 

Эмма отстранилась от меня, а затем закрыла глаза... Снова голоса в ее голове.

— Они называют меня грязной... противной... ненужной... — она медленно повторяла их, как будто слышала их сейчас и повторяла за ними.

— Не правда.

Если бы эти голоса были живыми людьми, я бы пытал их до тех пор, пока они не попросили своей смерти.

— Я могу к тебе присоединиться? — спросил я, и она вздрогнула.

— Вода... ее нужно сменить... она такая же грязная и противная... прям, как я.

Блядь, что?! С какого хуя, она несет?! Откуда у нее такие мысли?!

Стянув всю одежду, я скинул их на пол, но чтобы не напугать Эмму, я решился оставить боксеры.

Когда я раздевался, Эмма отвела глаза и не смотрела в мою сторону, как будто ей было противно от меня.

Я уселся в ванную, и вздрогнул из-за температуры воды. Блядь, слишком горячо, но со временем привыкаешь. Самое страшное то, что Эмма находится здесь четыре раза в день.

Схватив за талию Эммы, я усадил ее на свои колена... Ее тело приподнялась, и теперь я мог заметить ее розовые опухшие соски.

Эмма обняла себя за плечи, чтобы как-то скрыть свое тело, но это было бесполезно. Ее руки были слишком худыми и маленькими, чтобы скрывать свои прелести.

— Посмотри на меня, Эмма.

У нее до сих пор были закрыты глаза, она не хотела вспоминать тот кошмарный день.

— Я не хочу это видеть. — призналась она.

— Ладно, будь по твоему.

Я схватил гель для душа, налил на свою ладонь, затем начал водить по шее Эммы... Она снова вздрогнула, она боится меня, что и можно было ожидать.

— В прошлый раз ты душил меня.

— В прошлый раз я был конченным мудаком.

— С тех пор ничего не изменилось.

— По ходу моя Эмма вернулась. — усмехнулся я, и Эмма промолчала. Закрыв глаза, она начала дергаться. По ходу твари в ее голове не давали ей покоя.

— Придется считать заново, а то грязь не пройдет. — начала она снова.

Эмма схватила гель для душа и пыталась налить на свою ладно, но я притянув ее поближе, я обнял ее за тонкую талию и уткнулся в ее шею. Я не хотел ее трахнуть, я просто хотел почувствовать ее запах.

— Теперь послушай меня внимательно. — я провел кончиком носа по ее шеи, одновременно целуя ее. — Какой бы ты не была, для меня ты всегда останешься желанной и чистой, как ангел. Если ты видишь противного и грязного человека, то это перед тобой, это я противный, а не ты, это я грязный, а не ты.

— Но они...

— Заткни их к чертям собачьим. Ты моя жена, моя женщина и моя принцесса. Разве принцессы могут быть противными и грязными?

Эмма притихла, но я продолжал мыть ее тело... Я был нежен с ней, ее тело и так многого повидала, она не заслуживала и не заслуживает такого отношения... Она не заслуживает такого идиота, как я.

— Эти голоса... они хоть исчезают? — переживал за нее очень сильно.

Закрыть ее в дурке, я точно не хотел. Я хотел провести с ней всю свою жизнь. Если она начнет слететь с катушек, то мне плевать, я буду с ней. Где она, там и я.

— Только тогда, когда я засыпаю, а засыпаю я благодаря таблеткам, без них я никак не справляюсь. — сказала она с грустью. Я знал, что Эмма хочет избавиться от таблеток, ведь они очень сильно вредили ее здоровью, но я не был против того, чтобы она их принимала, если ей становится легче от них, то пусть принимает.

Промыв все тело Эммы, я поцеловал ее в шею, переходя к ключицам, затем на плечо, но Эмма не издала ни одного звука. Я так и догадывался, она не возбуждена, и не будет, пока не забудет, то что произошло четыре дня назад.

Взяв прядь волос Эммы, я откинул их за ее ухо. Она была слишком прекрасной для этого мира, слишком прекрасной для меня.

— Мы можем выйти? — резко спросила она, в ответ я просто кивнул.

Спустя пару минут мы накрыли друг друга полотенцем и вышли из ванной.